Или стоит рассказать вам о предательствах, по которым мне можно было проверять часы? И бесконечных переделках сценариев, которые были так плохи, что мои глаза собирались в кучку, когда я их писал? И офисе в самом низу парковки Universal, с машинами, которые уезжали и приезжали у меня над головой с таким грохотом и шумом, что пугливые посетители думали, что это очередное землетрясение?
Но знаете что? Я любил этот офис. Самое главное, что он был в полу миле от офиса, где Роб Таперт и Сэм Рейми устраивали свой цирк. Но были и другие положительные моменты. За моим окном была река Лос Анджелес, ее цементное ложе было невидимо большую часть года, но при сильных дождях она могла выйти из берегов и ее течение было таким сильным, что я ожидал увидеть холодильники и брошенные машины, которых бы несло к океану.
Загородный клуб Лейксайд располагался на другой стороне реки, он был зелен, пышен и богат от легендарных имен, которые играли там: Бобби Джонс и Уолтер Хаген, Бинг Кросби и Даблью Си Филдс, и Оливер Харди, когда он не был толстяком рядом с тощим Стеном Лори. Я видел игру каждый раз, когда поднимал глаза от моего компьютера, и на пару минут я мог забыть, что застрял на работе, которая позволяла мне только одну неделю выходных в два года. Для сравнения, на дорогах Юты летом был легкий ветерок.
Таперт навязал мне юную команду сценаристов, которые отказывались работать по плану. Они были яркими и иногда симпатичными и мне говорили, что они выросли с того времени, как мне впервые пришлось иметь дело с их раздражительностью и плохим отношением. Но, когда наши пути пересеклись, их лихорадило от того, что им сказали первую лож шоу-бизнеса. Таперт обещал им, что они станут ведущими сценаристами, когда УСГ станет сериалом. А потом, конечно, он нанял меня. Ребята слишком мало пробыли на ТВ, чтобы понять, что им не хватало опыта для подобной работы, кроме всего прочего. Я был их врагом до того, как мы поздоровались.
Я бы хотел винить Таперта, за то, что он нанял еще одного сценариста в мой позорный персонал, но это была полностью моя ошибка. Он жил на лодки, у него был хвостик, британский акцент и достаточно миль на его одометре, это заставило меня думать, что он будет противовесом раздражительным детишкам. И лучше всего, что его образцом был сценарий неспродюсированного фильма, который был так хорош, что я удивлялся почему я не работаю на него. Но он оказался мошенником. Я с трудом мог выдавить из него связное предложение. Все, что он делал - это улыбался, подмигивал и приставал к моей ассистентке. Я так и не узнал, кто написал тот сценарий, благодаря которому он получил работу.
Итак, эти парни, британец и мальчики, были моим бременем наши первые 13 эпизодов. Казалось, что я провел каждую минуту либо давая им советы по их историям, либо переписывая их сценарии. Но я не мог тратить на них каждую минуту, потому что для этого у меня был Таперт. Он, определенно, понимал жанр, но он не мог писать, и я приходил со множества собраний, убежденный, что он ненавидит меня, потому что я мог. Хуже всего было то, что он хотел позволить всем своим приятелям быть режиссерами эпизодов, просто отправлял их в Новую Зеландию, где мы снимали сериал, и позволял им буйствовать. Никто из них раньше не режиссировал и минуты на ТВ, и это были не те люди, которым можно было доверить судьбу нового сериала. Но Таперт не обращал на это внимание.
Я не понимал насколько ему было все равно до того момента, как услышал слух, что он планировал отправиться на глубоководную рыбалку к побережью Мексики, когда мы собирались запускать сериал. После встречи я отвел его в сторонку и сказал, что ни один из великих исполнительных продюсеров, с которыми я работал - не Стивен Бочко, не Дик Вольф, не Стивен Каннел, - никогда не отправлялись в отпуск в такое время. Глаза Таперта наполнились слезами. Он выглядел, как ребенок, которому сказали, что ему нельзя шоколадное печенье. Хотя, он ничего мне не сказал. Но я слышал, что пару дней спустя они отменили его отпуск и он делал жизнь невозможной для всех в офисе.
Он избегал меня по причинам, которые никогда не были ясны, но это могло быть из-за старого-доброго страха. Бог знает, что я частенько думал о путях, которыми я могу закончить его жизнь голыми руками, или, по крайней мере, сломать его нос. Каждый раз, когда я говорил о своих темных фантазиях перед раздражающими детишками, я уверен, что они бежали и докладывали ему. Без сомнения, что это дошло и до шишек из Universal, а таким образом карьеру в шоу бизнесе себе не сделаешь. Но это был единственный способ, которым я мог заставить Таперта отстать от меня и позволить мне выполнять работу в штамповке сценариев.
Я слишком хорошо знал свои ограничения, как телевизионный сценарист, и я хотел сделать все возможное в их рамках. Но как только у тебя появляется какая-то репутация, особенно в Голливуде, то ее не стряхнуть с себя. Годы спустя после УСГ я работал над JAG и получил заметки на моем первом сценарии от главного сценариста, чрезвычайно умного Эда Цукермана, я мог заметить, как он нервничал, когда наша беседа затянулась. Наконец, он посмотрел на меня поверх своих очков и сказал: "А сейчас ты меня ударишь?" Эта мысль никогда не приходила мне в голову.
С Робом Тапертом, однако, было все совершенно иначе, потому что он всегда говорил что-то за моей спиной, что-то глупое, умышленное и оскорбительное. Это не имело смысла, потому что у нас было хитовое шоу по стандартам синдицированного телевидения, преисподней, что существовала отдельно от четырех крупнейших сетей. Таперт и Рейми, определенно, доказали, что была своя зрительская аудитория и у сериалов не про красивых людей в дизайнерской одежде, которые кричали друг на друга. Мы даже получили высокие оценки от критиков: Daily Variety назвали меня "телевизионным ветераном", что заставило меня задуматься, однако, наверное, так и было после девяти лет в игре. И все равно Таперт не мог удержаться.
Он достиг дна во втором сезоне, когда нанял в качестве сценаристов писательскую команду из мужа и жены, чтобы быть фрилансерами для эпизода, который он собирался снимать. Проблема была в том, что я писал сценарий для того же эпизода. Такое частенько случается в кинобизнесе, однако, это его не оправдывает. Но Таперт, который сделать подобное своему главному сценаристу, парню, который убивался, чтобы убедиться, что каждые восемь дней будет появляться новый сценарий, стал для меня на уровень китового дерьма. Если он хотел, чтобы этот сценарий писали муж и жена, то у него должна была быть порядочность, чтобы сказать, что я могу поберечь свою энергию. Но порядочности в его игре не было, и независимо от того, как пылко я отстаивал свой сценарий или как громко я кричал, он не сдавался. В конце концов, он уже был в Новой Зеландии, когда я узнал, слишком далеко, чтобы придушить его.
Итак, мы начали работать по неизвестному мне сценарию, каким бы ужасным он не был, и Таперт приказал мне переписать его. Что я должен был сделать, так это тут же уволиться. Но я сделал глубокий вдох и принялся за работу. К тому времени, как я закончил, почти каждое слово в сценарии было моим. Я отправил копию переписанного сценария - всю писанину на полях, - сценаристам, которые были частью предательства Таперта. Но они не были злодеями. Злодеем был Таперт.