Из чего бы ни были сотворены наши души,
его душа и моя – одно... Он всегда, всегда
в моих мыслях: не как радость и не как
некто, за кого я радуюсь больше, чем
за саму себя, - а как все мое существо.
Эмилия Бронте, "Грозовой Перевал"
Судя по ухоженным домикам и полям, дела в деревне шли совсем не плохо и здесь вполне можно было совершить несколько покупок. И всё же что-то явно было не так. Стоял теплый свежий день - но на полях никто не работал, улицы тоже были пусты, если не считать выискивающих зерна кур, пары собак и свиней, валяющихся на солнышке, да нескольких играющих ребятишек. С центральной площади, становясь все громче, доносился шум голосов.
"Может, сегодня здесь какой-то праздник, - рискнула предположить Габриель. - Свадьба?"
"Или что-то менее веселое", - сказала Зена.
Правильной оказалась более мрачная догадка: крестьяне собрались возле еще не зажженного погребального костра. Лежащий покойник с бледным лицом, обрамленным золотыми кудрями, был больше похож на спящего мальчика, но меч, шлем и щит рядом с ним не оставляли сомнений, что он погиб смертью воина. Стоящая среди пришедших проститься измученная женщина средних лет, которая, вероятно, была матерью умершего - сейчас она не плакала, но каждый вздох ее выдавал сдерживаемые рыдания, - опиралась на руку мужчины, напоминавшего более старшую и грубую версию мертвого юноши. Он мягко подтолкнул ее к женщине помоложе рядом с ним, за чью юбку цеплялись двое маленьких детей, а затем выступил вперед.
"Мне не нужно рассказывать вам о моем брате, - произнес он, всеми силами стараясь держать голос ровным. - Все вы знали Линдроса с детства. Он всегда был борцом... всегда отстаивал то, во что верил. И еще он обладал самым добрым и любящим сердцем. Он был самым преданным братом и сыном, каким только можно быть. Он был добр не только к родным или друзьям. Вы помните, как прошлым летом он спас больного незнакомца и ухаживал за ним как за членом семьи. Позвольте мне еще кое-что поведать вам. Когда тот человек уходил, он хотел отдать нам в знак благодарности свои латные рукавицы с драгоценными камнями, но мой брат и слышать не захотел об этом. 'Мелас, - сказал он мне, - похоже, у него мало что осталось в этом мире. Мы не можем забрать последнее, что у него есть, только потому, что соблюли законы гостеприимства'. Вот таким, - его голос чуть оборвался, - таким человеком был Линдрос".
По толпе прокатилась волна рассеянных рыданий. Мелас остановился перевести дух и продолжил.
"Мы мирная деревня. Большинству из нас чужда тропа воинов. И все же мой брат, как и многие молодые люди, мечтал стать героем, и лишь затем создать дом и завести семью. Оплакивая его потерю, мы уважаем его мечту о славе ... "
"Зачем? - вопль принадлежал стройной темноволосой девушке, еще почти подростку. Она подалась вперед, вырываясь от удерживающей ее женщины. - Зачем мы продолжаем давать красивые названия простой резне? Герой... слава... сколько еще наших парней погибнет ради этих глупых слов? Зачем? Зачем?" - ее крик превратился в протяжный вой, и она опустилась на колени, держась за живот.
Мелас мог лишь беспомощно оглядываться. Девушка не сопротивлялась, когда родители подняли ее и увели, но случившееся уничтожило торжественную атмосферу. Рыдания раздавались всё громче, ощущалось явное смятение. Мелас хрипло выдохнул и обратился к молодому солдату, который стоял перед толпой, безмолвно и неподвижно, сжимая в руке шлем.
"Тайрус, - сказал он. - Ты принес тело моего брата, чтобы мы могли достойно похоронить его, и мы в неоплатном долгу перед тобой - хотя жаль, что мы с тобой не встретились при более веселых обстоятельствах. Ты окажешь нам честь, если проведешь... - он снова запнулся, - проведешь последний обряд".
От факела в небо вздымался черный дым, скрывая часть пламени. Мелас взял его и передал солдату. На площади воцарилась тишина, когда молодой человек подошел к костру и завел прощальную песнь воинов. Огонь скользил по мертвому телу, сначала робко, затем все смелее, и наконец взвился в небо, поглотив всю свою жертву, забирая Линдроса навсегда. Рыдая, Мелас обнимал мать и жену.
Габриель, тоже чувствуя подступающие слезы, думала о своей семье, которую оставила ради жизни, полной приключений - и думала о Зене, о брате, которого она потеряла. В этот момент она посмотрела на подругу и была потрясена. Выражение ее лица было не столько печально, сколько недоуменно и подозрительно, даже с неким отвращением, как будто она подозревала кого-то здесь в притворстве.
Королева Воинов привязала новую Арго к шесту и начала пробираться сквозь толпу. Озадаченная, сказительница последовала за ней и поняла, что Зена шла к солдату.
"Твое имя Тайрус?"
Он кивнул с ничего не выражающим лицом.
"И ты принес тело этого человека, когда его убили".
"Да"
"Как мило с твоей стороны".
Пораженная сарказмом в голосе Зены, Габриель оглянулась, чтобы убедиться, что никто больше ее не слышал. Она что-то знала об этом человеке? Он был каким-то актером, специализирующимся на грабеже скорбящих семей? На вид он был вполне обычный - среднего телосложения, с несколько взъерошенными пепельно-русыми волосами, серыми глазами и не слишком запоминающимся лицом.
"Была какая-то особая причина?"
"Он хотел, чтобы его тело принесли домой, его семье. И он - однажды оказал мне услугу".
"Услугу", - снова явно различался сарказм, и Габриель наконец вынуждена была вмешаться и спросить:
"Зена? Что происходит?"
Зена сжала губы, что-то обдумывая. Наконец она вскинула голову и сказала: "Идем отсюда, Габриель, - потом, повернувшись к Тайрусу, прибавила так же насмешливо. - Рада встрече с тобой".
"Зена? - повторила Габриель, слегка нахмурившись. - К чему всё это было?"
"Габриель... - Зена остановилась и посмотрела на идущих мимо людей. - Потом. А сейчас пойдем".
После преимущественно прошедшего в молчании обеда в таверне, которая постепенно заполнялась людьми, возвращающимися с похорон, две путешественницы закупили в лавке хлеб, сыр, копченую говядину и покинули деревню. Зена все еще не подняла тему солдата, а Габриель, при всем нетерпении, не решалась надавить на нее.
Неподалеку от главной дороги они опять увидели Тайруса, едущего перед ними с Меласом. Мужчины ненадолго остановились, крестьянин что-то сказал солдату, сжал его руки и потряс их, и опять Габриель заметила то выражение подозрения и неодобрения на лице Зены.
Мелас повернул назад к деревне, едва бросив взгляд на женщин, проходя мимо них. Когда он оказался вне поля зрения, Зена подстегнула Арго, и через несколько минут они догнали Тайруса. Габриель готовилась к стычке, хотя всё еще понятия не имела, почему.
"Хорошо, - сказала Зена ровным голосом, в котором слышался намек презрения. - Теперь можешь это прекратить".
Солдат вздохнул. У Габриель не было времени хоть как-то отреагировать, потому что воздух вдруг зарябил у нее перед ее глазами, и вот Тайрус, словно глина в руках гончара, превращается в кого-то другого, выше, сильнее, с черными волосами. Еще до того, как он полностью изменился и глиняная лошадь под ним растаяла словно картина, стертая губкой, она знала, что происходит - Арес...
Габриель не была уверена, прошептала ли она имя или только услышала его в своей голове. Во рту у нее пересохло, дыхание перехватило. Часть ее всё еще рассматривала Ареса практически как старого друга, у нее были довольно забавные воспоминания о нем смертном, и она никогда не могла забыть, что он пожертвовал своей божественной силой, чтобы спасти ее, даже если на самом деле это было ради Зены. Но теперь он снова Бог Войны, и их последнее столкновение с ним была отнюдь не из числа приятных. Его план пополнить ряды своих последователей, организуя войну между амазонками и римлянами, подверг опасности жизнь дочери Зены, действовавшей как посланница мира, и стоил самой Габриель кошмарных ощущений, когда она бросила вызов Варии, королеве амазонок, стремясь спасти Еву.
"Итак, - продолжила Зена, - что теперь? Что за паршивую игру ты затеял с теми людьми?"
Его взгляд был мрачен. "Это не игра, Зена. Они оказали мне услугу, когда я был смертным. Я увидел на днях тело парнишки на поле битвы и подумал, что принесу его домой".
"Неужели", - уголок ее рта горько подернулся.
"Что это была за услуга?" - спросила Габриель.
Он пожал плечами, все еще глядя на Зену. "Не важно. Вы мне все равно не поверите".
Зена фыркнула. "Извини, но мне немного трудно поверить, учитывая, как хорошо ты отплатил мне ... и Габриель".
"Ты о той маленькой разборке с Варией и амазонками? Ты же знаешь, я никогда не думал, что ты... вы обе можете пострадать".
"Да, раны Габриель до сих пор не зажили и именно это подтверждают, - бросила она, заставив сказительницу почувствовать себя крайне неловко. Брови Ареса дернулись, но он не произнес ни слова, слушая продолжение. - Интересно, что случилось бы, узнай те люди, кого они так благодарили? У меня есть подозрение, что в данный момент Бог Войны там не очень популярен".
"Ты и так им почти сказала, - он с яростью посмотрел на нее, и на этот раз упрек был в его глазах. - Все, чего бы ты добилась, - только еще больше расстроила бы их. Меня никогда не волновала гонка за популярностью, Зена".
Зена опустила глаза. "Слушай, Арес, - наконец заговорила она. - Я не испытываю желания спорить с тобой. Веришь или нет, я даже не хочу на тебя злиться. Я знаю, что Бог Войны - это твоя сущность, и я принимаю это. Но если я выясню, что ты плетешь интриги, чтобы втянуть в войну кучку доверчивых крестьян, ты знаешь, что я сделаю..."
"Ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы остановить меня, да-да-да, - перебил он ее. - Я знаю. Такова твоя сущность. Но ты ошибаешься, - едва заметно кивнув Габриель, он буркнул. - Осторожней с новыми ранами", - и исчез во вспышке света, пока она переваривала тот факт, что только что услышала, как Арес почти извинился. Обе еще пару минут неподвижно стояли, уставившись на место, где он только что был, а потом повернулись друг к другу с невысказанным: "И как прикажешь это понимать?"
В молчании они выехали на главную дорогу. Габриель обдумывала их историю с Аресом и всеми ее невероятными поворотами, и пыталась представить, о чем сейчас могли быть мысли Зены, при том, что для нее эта история была в сто раз сложнее. Время подходило к вечеру, заходящее солнце раскрасило голубое небо кровавыми полосами, а зеленые кроны деревьев - мягким золотистым блеском. Прошло больше часа после их встречи с Богом Войны, когда Зена резко натянула поводья, останавливая Арго.
"Зена? Что-то не так?"
"Мы возвращаемся в ту деревню, Габриель. Я должна узнать, что он задумал".
***
К тому времени, как Зена и Габриель осушили в таверне по второй кружке пива, они узнали, что Линдрос сражался под знаменем Альчибайдеса, македонского короля, чья завоевательная кампания угрожала провинции. Тучный румяный хозяин таверны сообщил им тихим конфиденциальным тоном, что Альчибайдес, если верить слухам, находился под покровительством самого Бога Войны.
Они также узнали, что двое других юношей, Аминис и Симеон, завербовались в ту же армию. "Что тут можно сказать? - хозяин таверны тяжело вздохнул. - Мальчишки... Никто не подумал бы, что после того сегодняшнего происшествия на площади кто-то будет завидовать бедному Линдросу, но те двое... Всё, о чем они теперь могут говорить - это воинская слава. Симеон - мой собственный племянник, знаете ли... и он говорит, что когда услышал, как солдат, как там его зовут, поет прощальную песнь, это словно был знак богов, чтобы он стал воином... знак свыше".
Все же, насколько они выяснили, "Тайрус" не разговаривал с этими юнцами и никого не пытался завербовать. Было похоже, что после прибытия накануне с телом Линдроса он остался в той семье переночевать и ни с кем не общался.
"Что теперь?" - спросила Габриель, когда они вышли из таверны.
"Что нам действительно нужно сделать, - со вздохом сказала Зена, - это поговорить с семьей. Конечно, это - худшее время..." Она прикрыла глаза, на миг погрузившись в собственные болезненные воспоминания.
Упоминание о семье Линдроса заставило Габриель кое-что вспомнить - и она чуть не задохнулась, когда в ее мозгу выстроилась цепочка.
"Зена, помнишь, что Мелас рассказал о том, как Линдрос спас прошлым летом больного незнакомца?"
Зена моргнула: "Кто?"
"Мелас, брат. Он говорил об этом в прощальной речи... "
"Я не внимательно слушала... Я была слишком занята, стараясь понять, почему я ощущаю его присутствие, и где он находится", - Зена чуть вздрогнула и обхватила себя за плечи.
"Зена, он сказал, что незнакомец предложил им его латные рукавицы с драгоценными камнями в знак благодарности".
Зена впилась в нее взглядом: "И ты думаешь..."
"Ну, это ведь возможно, правда?"
"Хочешь сказать, он не солгал".
Габриель пристально посмотрела на нее и немного улыбнулась: "Это разочаровало бы тебя?"
"Хорошо, - Зена выпрямилась. - Идем, взглянем на них".
В доме Меласа Зена держалась в тени и позволила Габриель, как умеющей лучше нее общаться с людьми, вести большую часть беседы. После соболезнований и сожалений она спросила о незнакомце, которого привел домой Линдрос, объяснив, что это мог быть кто-то, кого они знали и не могли разыскать.
"Я скажу вам, - сказала жена Меласа, Филлисия, кладя руку на плечо мужа. - Я помогла выходить его. Он назвался Адрианом, но мы подозреваем, что это не было его настоящим именем. Когда он вошел и Линдрос спросил, как его имя, ему понадобилась целая минута, чтобы ответить".
"Как он выглядел?" - спросила Габриель.
"Очень высокий, брюнет, с бородкой... весь одетый в черную кожу, ах да, в одном ухе у него была серебряная серьга... "
"И кулон, - сказал вдруг Мелос. - В виде кинжала".
"Что с ним случилось?" - на этот раз спросила Зена, чересчур поспешно.
Филлисия слабо улыбнулась ей: "Он почти умер, бедняга, и причем так глупо. Линдрос нашел его в лесу, там... - она махнула рукой в неопределенном направлении. - Он наелся несъедобных ягод. Я к тому, что даже пятилетние дети это знают. Мы предположили, что он был богатым человеком, и для него наступили тяжелые времена... По-моему, он почти ничего не знал о жизни в реальном мире".
Вы и половины этого не знаете, подумала Габриель.
"Так кем он был?" - спросила женщина. Сказительница взглянула на Зену, не уверенная, подтвердить ли, что они действительно знали таинственного гостя семьи.
"Собственно, как вы и предположили, - ровно сказала Зена. - Он был... кое-кем очень важным, и для него наступили тяжелые времена. Простите, что не говорю вам больше, но я не могу".
На мгновение любопытство Меласа взяло верх над его печалью: "Он был королевских кровей?"
Габриель почти засмеялась. Можно и так сказать... и даже больше.
"Близко", - сказала Зена.
"У него произошла какая-то ссора с его семейством, да? - не сдавалась Филлисия. Встретив вопросительные взгляды женщин, она пояснила. - О, не то, чтобы он нам что-нибудь сказал, просто по отрывкам из того, что он говорил, когда был в бреду. Вроде 'Теперь ты счастлив, папа?' и что-то о его сестре и как он не хотел ее смерти... И еще он говорил... - Филлисия вдруг посмотрела на темноволосую женщину. - Подожди - как ты сказала, тебя зовут? Сена?"
"Зена", - пробормотала она.
Филлисия заметно оживилась: "Так это ты та, в которую он был влюблен".
Габриель в замешательстве поежилась. Зена, которая уже выглядела так, словно сдерживала волну тошноты, теперь словно получила неожиданный удар в живот.
Мелас, извинившись, ушел проведать свою мать. Филлисия бросила ему в след взволнованный взгляд и затем снова повернулась к Зене: "Знаешь, он продолжал повторять твое имя. Повторять, что любит тебя, и спрашивать тебя...".
Зена резко поднялась, с громким шумом отодвинув свой стул.
"Спасибо. Прости, что вторглись в твой дом. Габриель..."
Габриель готовилась принести извинения, когда Зена остановилась в дверях и обернулась с более мягким выражением лица.
Она вернулась и, пожав руки Филлисии, тихо сказала: "Мне очень жаль".
Филлисия кивнула: "Надеюсь, вы найдете вашего друга".
Несколькими часами позже, после полуночи, Зена, надев только кожаную тунику, выскользнула из гостиницы (поскольку было слишком поздно возвращаться на дорогу и искать место для лагеря). Не в силах уснуть, она пробовала расходиться в своей комнатушке, но постоянно натыкалась на стул или кровать и тихо посылала им проклятья. Возможно, прогулка на свежем воздухе могла помочь очистить голову от лишних мыслей.
После "той маленькой разборки с Варией и амазонками" она думала, что наконец решила для себя вопрос, какие отношения связывали ее теперь с Аресом. Он был Богом Войны, он наслаждался резней и мог отправить тысячи на смерть ради его мощи и славы. "Такова моя сущность", - сказал он ей, когда она смотрела ему в глаза с мучительным вопросом: "Почему ты так поступаешь со мной?" - после того, как узнала, что он поддерживал амазонок, собиравшихся убить ее дочь.
Она поверила ему, когда он сказал, что его планы не включали лично ее или Еву. Она не ожидала от него новых попыток вернуть ее на свою сторону, он просто обожал наблюдать за ней в сражениях. Было бессмысленно ненавидеть его за то, кем он являлся, или отрицать связь между ними, в том числе и физическое влечение: память о его прикосновениях в тот день в поле, алый жар, исходящий от его руки, все еще вызывали у нее чувственную дрожь. Но не было никаких напоминаний о том времени, когда он был не только смертным, но и человеком - мужчиной, который, пусть часто казавшийся тщеславным и эгоистичным, склонным к позерству, ноющий о недостатках смертности, мог быть нежным и заботливым, способным смело смотреть в лицо тому, что теперь может получить раны и умереть.
Разговор с Филлисией слишком живо напомнил ей Ареса-человека. Она не могла перестать думать о том, каково это было для него - скитаться по округе, усталому и голодному, ощущать, как его некогда неуязвимое тело мучается от спазмов боли и тошноты. Ее привело в ужас осознание, что он был так близко к смерти. Не намного меньше она была поражена, когда представила скрытую муку Ареса, вынужденного выбрать смерть для своей сестры, чтобы она, Зена, могла жить, она даже не задумывалась об этом прежде из-за враждебности между Богом Войны и Богиней Мудрости. Но еще хуже было представлять, как он в бреду зовет ее.
Поглощенная этими мыслями, Зена незаметно для себя вышла за окраину деревни и прошла через маленькую рощицу на луг. Она вдыхала легкий сладковатый аромат диких цветов, слушала цикад и ночную птицу, и тихое журчание ручья. Она подошла к кромке, сняла ботинки и вошла в воду. Вода едва доходила ей до лодыжек, но была успокаивающе прохладна. Присев на корточки, она зачерпнула немного воды и плеснула на лицо и шею.
К чему думать о нем как о смертном? Тот Арес ушел, остался только Бог Войны. За исключением того, что он принес домой тело того паренька. Он действительно отплатил людям, которые помогли ему? Она должна была поверить в это: даже если он имел какое-то отношение к двум другим крестьянам, стремящимся воевать, это не стоило бы таких усилий. Но это значило, что у него все еще остались человеческие чувства. Она не была уверена, успокоило это ее или напугало. Как она теперь собиралась вести себя с ним?
Ее губы скривились в раздражении. Почему она вообще должна общаться с ним? Потому что он, конечно же, снова появится, как можно скорее. Собственно... она почувствовала знакомое покалывание на коже и выпрямилась, не обращая внимания на воду, стекающую с подбородка.
"Арес... Чего ты хочешь?"
Она говорила эти слова, или их некоторые вариации, больше раз, чем хотела бы помнить; но сейчас, она поняла это еще до того, как закончила говорить, ее голос звучал иначе - не сердито, или ожесточенно, или обвиняя, а мягко и задумчиво, и, возможно, немного нетерпеливо.
"Выйди. Я знаю, что ты здесь".
Вспыхнул свет, и он сделал себя видимым, сидящий у кромки воды.
"Хорошо, я верю тебе. Ты прибыл сюда, только чтобы вернуть тело Линдроса. Ты это хотел услышать?"
Он подобрал гальку и бросил ее в ручей, смотря на разбегающиеся круги.
"Ты никогда не рассказывал мне о том... что произошло здесь с тобой".
Арес пожал плечами. "И что я должен был рассказать тебе? Что Бог Войны чуть не умер от желудочных колик?"
Он набрал больше камешков и бросал их один за другим. Зена вышла из воды и села с другой стороны ручья, не сводя с него взгляда. Его молчание начало действовать ей на нервы.
"Ладно, - сказала она. - Если ты здесь только для того, чтобы я смотрела, как ты играешь в камешки, я ухожу".
Она встала, подхватила ботинки и развернулась, чтобы идти назад. Она ожидала, что он материализуется перед ней на тропинке, как он не раз делал раньше, когда она пыталась уйти, но вместо этого услышала за спиной его голос.
"Он не был мертв, когда я нашел его".
Зена повернулась к нему. "Что... кто?"
"Тот паренек".
Она затаила дыхание и взглянула на Бога Войны. Он смотрел в землю, его лицо было скрыто в тени.
"Он был при смерти".
Она подошла ближе, ожидая продолжения, но он только плескал ногой по воде, от чего в лунном свете, словно крошечные жемчужинки, разлетались брызги.
"Разве ты не мог исцелить его?"
"Сила исцелять принадлежала Афине. Вот почему было то условие, мы в любом случае нуждались в ее благословении... Теперь, когда ее нет, мы больше не имеем этой силы. Я ничего не мог сделать, кроме..."
"Ты... ускорил...? - прошептала Зена. Он ничего не сказал, но ей показалось, что она видела, как он кивнул. - Он узнал тебя?"
Она расценила его молчание как утвердительный ответ. Прежде, чем она успела устать от этой односторонней беседы, ее воображение настолько отчетливо нарисовало сцену, что она почувствовала слабость в коленях и опустилась на траву рядом с Аресом. Когда он заговорил, она едва могла расслышать его.
"Он так боялся..."
Зена почувствовала, как холод пронзил ее кости. Он не мог говорить об этом, она не могла слушать, она должна была сменить тему. Зена постаралась, чтобы ее голос звучал непринужденно.
"Так что насчет этого Альчибайдеса? Слухи верны? Он твой человек?"
"Да".
"Какова идея?"
"Объединить провинции. Создать единую греческую армию. Достаточно сильную, чтобы бросить вызов Римской империи, - теперь Арес говорил твердо, но без видимого ликования, которое обычно сопровождало его изложение планов. Он остановился. - Зена... Я не думаю, что это сработает".
"Задумка с Альчибайдесом? - ее мысли устроили хоровод. Он просил ее вести его армию?.. Бог Войны слегка покачал головой. - Тогда что?"
Другая галька заскользила по поверхности воды: "Всё это".
"Что всё?"
"Проклятье! - его голос сорвался с еле слышного шепота на крик, заставив ее вздрогнуть. - Я не должен чувствовать всё это!"
"Ты имеешь в виду, сочувствовать умирающим людям?"
Он хмыкнул.
Зена снова ощутила холодные мурашки в позвоночнике и могла только выдавить из себя: "Это было... уже не в первый раз?"
Арес наконец посмотрел на нее, и его глаза были человечными, очень человечными.
"Зена, я жил как смертный два года. Я мог закончить как любой из тех солдат на поле битвы, с перерезанной глоткой. И теперь, я не могу... - он смотрел вниз. - Я не знаю, смогу ли я рассматривать их так, как раньше".
"Рассматривать как раньше? - она почувствовала возвращающуюся горечь. - Как оловянных солдатиков? Или... или как те деревянные фигурки на клетчатой доске из персидской игры? Или, если им повезет, как любимых щеночков?"
"Что-то вроде, - он посмотрел на нее. - За... некоторыми исключениями".
"И что я, по-твоему, должна сказать? 'О, бедный мальчик, мне так жаль, что ты не можешь больше быть хладнокровным убийцей?' "
"Было бы неплохо".
Зена фыркнула и сузила глаза: "И где было это новооткрытое сострадание, когда ты чуть не убил Еву?"
"Тебе обязательно переходить на личности?"
"Прости, это не просто личности - это моя дочь, которую едва не казнили".
"Я говорил тебе, я не знал, что она туда сунется".
"Но когда она сунулась, ты сразу натравил на нее Варию".
Он смотрел в сторону, немного ерзая, и наконец пробормотал: "Я знал, что ты справишься".
"Так ведь ради этого всё и было, разве нет? - она резко поднялась на ноги, ее лицо и шея горели. – Чтобы полюбоваться, как я расправлюсь с дюжиной-другой амазонок?"
"Ну, мне же нужно иногда получать немного острых ощущений", - парировал он, но предполагаемая усмешка вышла как гримаса.
Ее губы сжались в отвращении. Хватит - она уходит.
"Зена... - его голос снова был еле слышен и полон такого страдания, что она обернулась. Она отчетливо видела его в свете луны - он откинулся назад, напряженный, закрыв глаза. - Я хотел... хотел доказать самому себе, что мне всё равно, что я снова в деле! - он открыл глаза, и в них была безнадежная мольба. - Но... Мне не все равно!"
"И почему я должна тебе верить?" - даже говоря это, она пораженно поняла, что на самом деле верит ему.
"Ты можешь хотя бы допустить, что я рад, что она в порядке?"
Она смотрела на него и чуть кивнула. Потом сказала: "Не говори, что ты также рад, что Вария не пошла войной на Рим".
"Нет, не скажу. Но если бы она пошла, возможно, я бы не раз пожалел об этом, - он перехватил скептический взгляд Зены. - Каждый раз где-то на пять секунд. Может, десять. Но это... именно это все и меняет".
Она вздохнула и села: "Но если тебе больше не нравится твое занятие, брось его".
"Бросить? - он усмехнулся. - Ты сошла с ума? Дух сражения - это находится во мне. Я не говорю, что не люблю это. Это просто часть меня, только теперь... " он замолчал.
"Это и во мне тоже, Арес, - очень спокойно сказала Зена. - Я оставила это".
В следующий момент руки Ареса схватили ее плечи, его лицо было прямо перед ней, глаза яростно горели. "Ты не понимаешь, да? Я - не просто какой-то военачальник, Зена! Я - Бог Войны! - его голос приобретал знакомый оттенок покрытой бархатом стали. - Моя сущность питает бой - гнев и жажду сражений, и когда воины поклоняются мне, когда они сражаются с моим именем на устах, моя сила ... увеличивается в сто крат. Я могу бросить это так же, как ты можешь бросить пить и есть".
Он отпустил ее и отвернулся, и на мгновение Зена была парализована абсолютным ужасом, какого никогда прежде не испытывала, даже когда он был ее врагом. Ей пришло в голову, что она действительно думала о нем как о военачальнике с некоторым количеством волшебных сил.
Когда она обрела дар речи, она сказала: "Ты говоришь, что у тебя нет выбора".
"Нет. Теперь уже нет", - она не думала, что когда-нибудь слышала, чтобы его голос звучал настолько холодно.
"Что ты хочешь этим сказать?"
Он лег на спину, растянувшись на траве.
"Теперь - то есть, когда ты снова стал богом? - он вернулся к упрямому молчанию, и она опять почувствовала ледяные покалывания. - Арес, не говори, что тебе жаль, что ты не остался смертным".
Он не сказал "нет".
"Арес... - неблагодарный сукин сын! После всего, через что она прошла, чтобы вернуть ему назад его божественную силу. - Не вздумай. Арес! Ты же знаешь, что ты никогда не был хорош в роли смертного".
"Ты не дала мне ни шанса".
"Что?!"
"Ты слышала".
"Другими словами, - ее губы сложились в усмешку, - ты мог бы попытаться, если бы я впустила тебя в свою постель".
"В свою жизнь".
"О чем ты?"
"Помнишь, сразу после... - он запнулся, подыскивая правильные слова, - сразу после того, как я... стал смертным... мы шли по берегу, и ты спросила, что я собираюсь делать... "
"И ты сказал: 'Бродить по свету...' " - она немного вздрогнула, как и тогда.
"Я так надеялся, что ты скажешь: 'Броди со мной, Арес.' С постелью или без. Но ты пожелала мне удачи, и мы разошлись в разные стороны".
"Я сказала, что ты можешь рассчитывать на меня, если будешь в чем-нибудь нуждаться".
"Я нуждался в новой жизни, Зена. И не жизни фермера, Тартар! Как будто ты бы когда-нибудь согласилась на такую замечательную мирную жизнь. Разумеется, тебе нравилось играть девочку с фермы несколько дней, но что потом? Дай мне перерыв".
"Арес... Ты всерьез думаешь, что мы могли бы идти одной дорожкой? Моя жизнь посвящена помощи людям, защите..."
"И?"
"О, прошу, когда ты интересовался помощью кому-нибудь? - она поймала его взгляд и почувствовала, что краснеет. - Ладно, кому-нибудь, кроме... - его унылая кривая улыбка еще больше выбила ее из колеи. - Арес - это не что-то, чем ты можешь заняться только потому, что хотел бы походить на меня... "
"Почему нет? Все, что ты делаешь - это то, что ты хочешь для себя".
Гнев душил Зену. "Ты ублюдок, - прошипела она. - Ты всё это устроил..."
Та мрачная улыбка все еще была на его лице. "Давай, ударь меня, если это поможет тебе чувствовать себя лучше. К сожалению, не смогу удовлетворить тебя кровью".
Зена глянула на свои сжатые кулаки и глубоко вздохнула, разжимая пальцы. Она должна уйти, остановиться прежде, чем он окончательно сведет ее с ума...
"Ты никогда не хотела меня, пока я был смертным".
Она почувствовала, словно он ударил ее по лицу. Спокойно - это только одна из его игр с разумом...
"О чем ты? - она старалась говорить с иронией, но знала, что не могла полностью скрыть боль. - Ты нравился мне как смертный, мы были друзьями..."
"О, я нравился тебе. Но глубоко внутри, ты же хотела Бога Войны рядом с собой?"
"Возможно, миру нужен Бог Войны".
"Или, возможно, тебе нужно дать имя и лицо темноте, с которой, по-твоему, ты должна вечно сражаться. Или возможно, тебя возбуждает этот материал, - бог поднял руку, и она смотрела, загипнотизированная, как рука начала пылать изнутри глубоким красным пламенем, которое создавало ореол вокруг его пальцев. Если бы он коснулся ее сейчас... Он ухмыльнулся, как будто доказал свою правоту, и опустил руку. - Знаешь, я видел твое лицо в тот день возле замка Одина, после того, как ты дала мне яблоко... сразу после того, как ты увидела мои тренировки с взрывами. Тебя притягивает сила, ведь так? Только ты не признаешь этого".
Зашевелились воспоминания, воспоминания обо всех вещах, которые он прокричал ей больше двух лет назад во время их драки у ледяной реки, когда им завладели Фурии, вещах, которые причиняли ужасную боль, несмотря на то, что она знала - он тогда не управлял собой.
Бог Войны поднялся и сел, какое-то время они молчали.
"Хотя, может, ты и права, - заговорил Арес. - Может быть, я не годился на роль смертного. А теперь не гожусь на роль бога".
Почти не отдавая себе отчета в том, что делает, Зена дотронулась до его руки. Он повернулся к ней и бросил: "Для чего я теперь хорош?"
"И ты думаешь, что... Это из-за меня".
"Из-за кого же еще, - безапелляционно заявил он. - Даже до Сумерек благодаря тебе мне довелось побывать смертным... и это изменило меня. Думаешь, я ни разу не проклинал тебя и не спрашивал, почему Судьбы должны были переплести твою нить с моей? - он взял ее руку, поднес к губам, поцеловал ее пальцы и добавил все тем же легкомысленным тоном. - Только у меня никогда не выходит долго ненавидеть тебя".
"Арес... По-твоему, я должна чувствовать вину за то, что благодаря мне у Бога Войны обнаружилось... что-то вроде сердца и души?"
"В твоих устах это звучит... как абсолютное нет".
"Чего ты на самом деле от меня хочешь? - мягко спросила Зена. - Моего сочувствия? Хорошо, я... я очень сожалею, что тебе приходится так страдать".
Бог Войны поморщился. "Да нет же. Я надеялся, что из всех людей ты сможешь ... понять".
Он обернулся. Их глаза встретились, и она поняла, что ее рука все еще была в его. Она помнила, как ее поразили его глаза - такие мягкие, уязвимые, когда он был смертен... Но он снова был богом, а она все еще видела в них ту уязвимость, только уже спрятанную.
Она наклонилась и поцеловала его, нежно, а не страстно, как после той истории с Фуриями, сводившими его с ума. Тогда его губы распухли и кровоточили от их драки, сейчас они были мягкими и гладкими. Она могла ощущать знакомый жар, неизменно сопровождавший все ее поцелуи с Богом Войны, даже при том, что, напомнила она себе, ни один из тех поцелуев не был искренним - жар, едва ощутимый на его коже, но словно исходящий из какого-то кратера вулкана внутри него. Неужели он был прав? И ее влекло что-то в его божественной силе?
А даже если и так? Пускай он снова стал богом, но он остался человеком. Она хотела снова поцеловать его, что и сделала, но на этот раз ее язык проскользнул между его губами, вызвав у него легкий стон.
Когда поцелуй закончился, он посмотрел на нее и хрипло сказал: "Зена... не надо... "
Она не поверила своим ушам: "Чего не надо?"
"Не надо... больше играть со мной".
Вот теперь Зена и впрямь почувствовала укол вины. Она никогда даже не предполагала, что у него тоже есть чувства, которые можно задеть... конечно, не то, чтобы он не вносил свою лепту, играя с ее мыслями и чувствами, причем всегда играя нечестно... да какая разница!.. Она забыла, что собиралась сказать, вместо этого она поднесла руку Ареса к своему лицу и медленно коснулась щекой, а потом губами его горячей сухой ладони, одновременно поднимая другую руку и пробегая кончиками пальцев по его волосам, векам, щеке, губам. Она стащила его латную рукавицу, позволив ей упасть, и поцеловала внутреннюю часть его запястья, чувствуя биение его пульса. Когда она взялась за его вторую рукавицу, его дыхание окончательно нарушилось.
"Зена..."
"Всё в порядке, - шептала она, - всё хорошо..."
Он взял ладонями ее лицо и поднял к своему. Как его глаза могли в одно и то же время быть такими нежными и пылающими? Она положила руки ему на плечи и придвинулась ближе, чтобы снова поцеловать его, и он, наконец, поцеловал ее в ответ и заключил в объятье. Они опустились на траву; прижимаясь к нему всем телом, она почувствовала, как он был напряжен. Она все еще могла остановиться... или не могла? Арес гладил ее волосы и целовал в шею, но как будто ждал следующего шага от нее. Зена поднялась в траве, он, приоткрыв рот, не сводил с нее выжидающего взгляда. Она могла остановиться. Если хотела...
Зена завела руки за спину, пытаясь расшнуровать кожаную тунику, и он, пододвинувшись, помог ее снять, потом с ее помощью избавился от своей одежды, она была уверена, что он мог бы просто заставить все исчезнуть, но не стал, не этой ночью, здесь, с ней, а Бог Войны задыхался при ее прикосновениях. Когда она легла на спину, трава оказалась холодноватой и немного колола ее кожу. Его рука скользила по ее груди, и он снова ее поцеловал.
"Арес... "
"Да? "
"Не используй своих сил... просто..."
"Я не... "
"Просто займись со мной любовью... "
Она не раз спрашивала себя, на что это будет походить с Аресом; несколько раз они оказывались довольно близко к этому, в дни ее бытия военачальником и позже, в его храме в Амфиполисе, когда обманула его, спасая Еву. Вероятно, она всегда знала, что когда-нибудь это должно случиться. Она ожидала чувственные изыски или грубую страсть, что угодно, но не это нежное слияние, когда он вошел в нее и оставался так какое-то время, держа ее, лаская губами ее шею, лицо и плечи, нежный ритм, когда они вместе начали двигаться, и она почувствовала, как по ее телу распространяется тепло, пока не поглотило ее полностью, и она с тихим криком вцепилась в него.
"Зена... о боги... Зена... скажи мне... "
"Что? "
"Скажи мне, что это не на один раз... что ты... ты снова будешь со мной".
Она взглянула на Ареса, увидела, как он кусает губы, и поняла, что он делал все возможное, чтобы сдержаться, продлить эти мгновения внутри нее, боясь, что как только это закончится, закончится и все остальное... навсегда. Она еле остановила себя ответить "да", уже готовое сорваться с ее губ, она не могла дать ему такое обещание прямо сейчас, она должна была подумать - все, что она могла сделать, - держаться за него и снова повторять: "Всё в порядке, всё хорошо... ", что бы это ни значило. Его толчки становились все сильнее, звуки в его горле были почти рыданиями; она обвила его тело ногами и прошептала: "Пусть... Я хочу чувствовать тебя... " и она давала ему больше, чем он когда-нибудь надеялся взять.
Позже, прекратив судорожно вздрагивать, Арес приподнялся на локте и посмотрел на Зену, проводя по ее лицу кончиками пальцев, как она раньше, и он был так прекрасен в бледной дымке лунного света, что ей хотелось плакать.
Он глубоко вздохнул. "Зена... "
"Да?"
Мгновение он молчал. "Я люблю тебя".
Зена подняла руку, касаясь его губ. "Я... - она старалась сдержать набежавшие вдруг слезы. – Арес...я ...я хочу снова быть с тобой".
Глаза бога, все еще прикованные к ней, распахнулись, он схватил ее руку и страстно поцеловал.
"Останься со мной на всю ночь... "
"Что, здесь?"
В его улыбке было веселье. "Я подумал о чем-то более комфортном".
"Ты имеешь в виду один из твоих храмов... или..." - или его залы на Олимпе, среди всех тех убийственно красивых символов разрушения? Она почувствовала, как возвращаются ее опасения.
"У тебя ведь есть своя комната в гостинице?"
Он пытался играть в смертного... для нее или для себя?
"Хорошо", - сказала она.
Арес поцеловал ее, сел и потянулся к куче одежды.
"Ты хочешь прогуляться пешком?"
Он адресовал ей усмешку. "Я не должен использовать свои силы, правильно?"
Зена вздохнула. Одеваться... идти пешком ... боги, она чувствовала себя уставшей. Нет, не в этом дело... Она просто не хотела покидать его объятья, не сейчас, когда тепло их ласк все еще сохранялось в ее теле. Какой смысл притворяться, что он не бог. Она притянула его к себе назад. "Я уже передумала".
"Все будет, как ты скажешь, - он прикоснулся губами к её. - Готова?"
"Да".
Она закрыла глаза и ухватилась за него, и была моментально огорошена мыслью о единственном другом разе, когда воспользовалась этим видом транспорта... Лил дождь, горела таверна Джоксера, она наклонилась к умирающим Габриель и Еве, и затем Афродита перенесла их на Олимп для ее последнего противостояния Афине, и для мгновения, безвозвратно изменившего всё между ней и Аресом. Проклятье, неужели ее никогда не оставят воспоминания о том или ином испытании из ее прошлого? Она решила сказать ему, что вновь передумала, но вокруг них уже закружился ночной воздух, втягивая их в водоворот света, который она видела даже с закрытыми глазами.
Ей в голову пришло, что кровать в гостинице была слишком маленькой для них двоих, но Арес, казалось, не возражал. Когда он накрыл их одеялом, Зена прижалась к нему как можно ближе, положив голову ему на плечо, и сон, наконец, завладел ею. Ее бедро оказалось прижато к его паху, и она чувствовала, что он снова напрягся, но когда она подняла на него глаза, он только улыбнулся и поцеловал ее в лоб - "Давай спать".
"Арес ... - пробормотала она. - А... а боги спят?"
"Не часто. Но мы можем, когда хотим. А я хочу. С тобой".
Он действительно спал, когда Зена открыла глаза и прищурилась на оранжевый свет в окне восходящего солнца. Его дыхание было мягким и спокойным, и он был похож... на кого угодно, только не на Бога Войны.
И кем он теперь был? Насколько он на самом деле изменился? Она подумала о том, что сказал Арес... невзирая на человеческие качества, которыми Бог Войны все еще обладал, не было сомнений, что тьма в нем оставалась пугающе мощной, возможно, достаточно мощной, чтобы соблазнять подростков отправляться на смерть, даже когда он не подразумевал этого. И было очевидно, что он не имел никакого желания бороться с этим, было ли это в его силах или нет. Могла ли она бороться с его тьмой? Или она сама была слишком подвержена этой самой тьме и слишком тянулась к ней? Обдумать это будет время позже, не сейчас, когда они только что разделили что-то, что точно не касалось той тьмы (пожалуйста, какое бы божество ее не слышало... это просто не могло касаться). Не сейчас, когда жар его кожи создавал в ней такое волшебное чувство, не сейчас, когда она хотела, чтобы он был просто мужчиной в ее постели.
Она стянула одеяло и смотрела на дремлющего бога в дневном свете, не то что удивленная, но все еще благоговеющая перед его совершенством. Ее глаза проследовали ниже, и она вдруг представила очень игривый и озорной способ разбудить его...
Она не была уверена, когда Арес проснулся, но несколько мгновений спустя он пробормотал: "Зена...", и его рука сжалась в ее волосах. Она подняла голову и одарила его своей самой кошачьей улыбкой.
"Доброе утро."
"Доброе... ооох..." - он дернулся и изогнулся, когда ее пальцы сжались, а язык снова задел чуткую плоть. Она наслаждалась звуками, которые вытягивала из него, его пальцы судорожно впились в ее плечи, дрожа в наслаждении, он выдавил: "Зена... ты не представляешь... как я чувствую себя рядом с тобой..." Она хотела немного подразнить его, держать на краю, но его мольбы были так настойчивы, что она ускорила свои ласки, и не останавливалась, пока он не отдал ей последний вздох удовольствия.
Он подтянул ее к себе и крепко прижал, целуя в шею.
"С этого времени, - выдохнул он ей в ухо, - я планирую спать очень часто".
С этими словами он осторожно переместил ее под себя, Зена улыбнулась и коснулась его лица, и в ней зашевелился крошечный червячок сомнения, пробивающий возведенную ею защитную стену: Арес был так уверен, что отныне они станут проводить вместе много времени... Еще не успев придумать, что сказать, она почувствовала его рот на своей груди, а его рука, скользящая по ее животу, вызывала в ней жар даже без божественных возможностей, и когда он раздвигал ее бедра, она знала, что уже в следующую минуту забудет обо всем кроме его прикосновений.
Часть ее все еще задавалась вопросом, безопасно ли становиться настолько беспомощной в руках Бога Войны, но это было волшебное чувство, и когда она заглянула ему в глаза, то увидела в них такую нежность, что полностью сдалась и закрыла глаза, полностью отдаваясь наслаждению. "Как ты прекрасна..." – бормотал он, поглаживая пальцами ее изнутри, пока его большой палец кружил вокруг ноющего клитора, увеличивая ее возбуждение. Она почувствовала, как он поцеловал ее внутреннюю часть бедра, услышала, как сказал:
"Я хочу видеть твое лицо, когда ты..." и затем наступил апогей, она извивалась и выкрикивала его имя. Не дав ей восстановить дыхание, он спустился ниже и, встав на колени, принялся покрывать ее поцелуями, она без энтузиазма попробовала оттолкнуть его, но уже через секунду жар вернулся в нее, теперь еще более мощный.
Позже, свернувшись в его руках, она неохотно вспомнила, что должна была сказать ему.
"Арес... – Зена отодвинулась и посмотрела на него. – Я не могу остаться с тобой, ты это знаешь. У меня есть свой путь... "
Бог Войны кивнул. "А у меня свой".
Намек уныния, услышанный накануне, вернулся в его голос и отозвался тупой болью в ее сердце. "Но мы будем... встречаться".
Она перекатилась на него и поцеловала его. Ему предстояло скоро исчезнуть, а они с Габриель отправятся в дорогу... и, Тартар, ей все равно придется объясниться с Габриель... но сначала она должна была еще раз почувствовать его в себе, почувствовать слияние их тел. Арес держал в руках ее лицо, и она не могла определиться, хотела ли она, чтобы он вот так смотрел на нее целую вечность, или не могла выдержать больше ни секунды. Он вздохнул и, наконец, поцеловал ее, двигаясь под ней. Она приняла его, задыхаясь от невероятных ощущений, видя, как его глаза заволакиваются счастливой пеленой желания. Ее соски касались его; он обхватил ее за талию и приподнялся, подхватывая ее ритм и быстро дыша.
Раздался стук в дверь, и голос Габриель спросил: "Зена?"
Она зажала его рот ладонью.
"Да?"
"Ты уже встала?"
Арес сопел в ее руку, трясясь от беззвучного смеха.
"Эм... не совсем".
Возникла небольшая пауза. "Ты в порядке? У тебя странный голос".
"Все хорошо... не входи", - она задохнулась, когда Арес медленно провел языком по ее ладони, легонько кусая кожу.
Теперь голос звучал обеспокоено. "Зена, ты не заболела?"
"Н-нет".
"Тогда что-то случилось?"
"Ничего. Я скоро спущусь".
"Зена!"
Ну ладно, в любом случае она не собиралась скрывать это от Габриель. "Я... не одна".
В следующий момент раздался топот убегающих ног. Зена вздохнула и убрала руку от рта Ареса.
"Если хочешь, можем остановиться", - сказал он.
Она быстро поцеловала его в губы и отодвинулась, заставив его вздрогнуть.
"Прости."
"Всё нормально, - он сел и засмеялся. – Она все еще превосходно выбирает время".
Зена встала с кровати, чувствуя тяжесть в груди и неожиданно не уверенная, что хоть что-то было нормально. Он встал следом и обнял ее за плечи сильными руками.
"Эй, все же просто чудесно".
Некоторые ее предчувствия вдруг усилились, и она моментально развернулась.
"Арес... этой ночью ты... мы... я ведь не беременна, правда?"
Он невинно поинтересовался: "А ты бы не хотела?"
"Арес!" – она судорожно заглотнула воздух. Он засмеялся и похлопал ее по спине, пока она кашляла, пытаясь отдышаться.
"Нет, Зена. Я бы сперва спросил тебя".
Она кивнула, и он отпустил ее и отошел.
"Ты жалеешь, что мы сделали это", - он сказал, не спросил, и при этом выглядел мрачным, но отнюдь не удивленным.
Когда она взглянула на Ареса, то вдруг увидела, что он был полностью одет, вплоть до меча на поясе, а его лицо было холодным и суровым.
"Нет, я не жалею, - она подошла и дотронулась до его руки, но он отдернул ее, словно боясь. – Мне только нужно теперь со всем разобраться".
Какое-то время он просто разглядывал ее; Зена съежилась, внезапно особо ощущая свою наготу рядом с одетым и вооруженным Богом Войны, и сложила руки на груди. Его глаза постепенно оттаяли, он притянул ее к себе и прижал к груди. Она вздрогнула, чувствуя жар его рук между ее лопаток и одновременно холод и легкие покалывания металлических заклепок его жилета, касающихся ее. Она положила голову ему на плечо, а потом подняла и прижалась губами к его губам.
"До встречи", - сказал он.
"Арес ..."
"Что?"
"Ты ... будешь в порядке?"
Он без особой радости усмехнулся и провел рукой по ее волосам. "Вероятно, нет. Но ты же не станешь чувствовать себя слишком плохо только потому, что я не могу больше быть хладнокровным убийцей?"
Это было похоже на прощальную реплику, чем она и являлась.
***
"Так... ты была с Аресом".
Зена кивнула, молча перемешивая приторную жижу, подаваемую на завтрак в данном заведении.
"И вы были?.. - Габриель бросила на Зену быстрый взгляд и скорчила рожицу. - Как близко я была к тому, чтобы стать грудой пепла?"
Она невесело посмеялась, все еще уставившись в тарелку.
"Зена, слушай... Честно, я не пытаюсь судить субъективно..."
"Хорошо".
" ...но еще вчера ты считала, что он хочет втянуть в войну ту деревушку".
"Я так не думаю".
"Я тоже, но... "
"Не сейчас, Габриель. Мне... нужно о многом подумать".
"Может быть, тебе стоило было подумать до того, как ты прыгнула с Аресом в постель".
"Габриель... - Зена подняла голову и увидела тревогу и смущение в глазах подруги. Она покачала головой. - Не сейчас".
На пути из деревни они миновали дом семьи Линдроса. Филлисия была во дворе и кормила цыплят; ее дети невдалеке играли: старший мальчик указывал на лягушку или ящерицу на земле младшей сестренке, которая смотрела со страхом и любопытством. Глаза Зены упали на щит Линдроса, почерневший от костра, теперь он висел на двери, и против воли вспомнила, что сказал ей Арес, и вдруг ее горло зажало от гнева и печали, и был ли причиной тому Линдрос, или всё насилие, сопровождающее всю ее жизнь и поглощающее всех, кто становился слишком близко к ней, или Арес и всё, что он сделал, вне зависимости от того, чем он руководствовался. Она пришпорила Арго и пустила ее в галоп, словно веря, что если ехать достаточно быстро, будет шанс оставить всё позади.
***
За несколько часов езды подруги едва обменялись парой фраз, и на сей раз тишина между ними была не уютной дружеской, а печальной и напряженной.
Первичный шок Габриель уступил место неопределенному страху. Будь Арес смертным, всё было бы иначе, говорила она себе. Раньше она сама почти ожидала, что это случится. Но Бог Войны... тот, кто сразу же после восстановления сил пробовал соблазнить Зену золотым яблоком Одина и убедить стать богиней... кто, после всего, через что они вместе прошли в его смертные дни, словно забыл о существовании ее, Габриель, позволив своей новой протеже Варии избить ее до полусмерти... Как она могла не чувствовать, что влечение Зены к Богу Войны было равносильно ее влечению к темной стороне? И все же... она действительно думала, что Арес мог бы вернуть Зену к ее темному прошлому или что он хотел этого? Она не могла утвердительно ответить на этот вопрос, но что-то внутри нее протестовало. Возможно, просто осознание, что теперь всё навсегда изменилось. Она понятия не имела, что ждет их впереди и что творится в голове у Зены, это ее и пугало.
А потом Зена просто сказала: "Габриель..." - и такая теплота была в ее голосе, что Габриель показалось, она сейчас разревется.
"Зена?"
"Ничто никогда не сможет нас разлучить. Ничто. Надеюсь, ты это знаешь".
Она улыбнулась сквозь слезы и повернулась к Зене, встретившись с ней взглядом.
"Я знаю... Просто вряд ли я могла когда-нибудь представить, что буду путешествовать с подружкой Бога Войны".
Зена дотронулась до ее руки.
"Габриель, ты же знаешь, что я не собираюсь... присоединиться к нему или служить ему".
"И что теперь будет?"
"Всё будет как раньше... Только я буду иногда... проводить с ним время".
"А... вроде субботних свиданий? Ужины при свечах и мечах?"
Зена громко рассмеялась. "Что-то вроде того".
"Зена... почему? В смысле, почему сейчас? Что случилось вчера вечером?"
"Он... изменился гораздо больше, чем мы думали, Габриель".
"Что ты имеешь в виду?"
"Он оказался слишком близко к смертным, чтобы снова считать их всего лишь игрушками. Он знает о боли и страхе... и смерти, - она остановилась и продолжила еле слышно, как будто не совсем веря собственным словам. - О сострадании".
"Ты сделала этот вывод, потому что он принес домой тело Линдроса?"
"Здесь... всё гораздо сложнее".
"Но Зена, буквально на днях он чуть не начал войну между амазонками и римлянами... "
"Я не говорила, что он переквалифицировался в Бога Добра, Габриель. Хотя, если подумать, он не казался особо расстроенным, когда та затея провалилась".
"Но только потому, что ее провалила ты. Он всегда так реагирует, согласись. Знаешь, будто ты его любимая ученица, и всякий раз, когда ты одерживаешь над ним верх, то заставляешь его гордиться".
Зена задумчиво поглядела на подругу. "В чем-то ты права. Но я думаю, теперь есть кое-что еще".
"Что? - Габриель не смогла подавить саркастическую ухмылку. - Он больше не любит войну?"
"Он и есть Война, Габриель. Но теперь в нем есть еще что-то, способное чувствовать... последствия. Не пойми меня неправильно, он ненавидит эти новые чувства. Но они у него есть".
Когда до Габриель дошел смысл последних слов, она почувствовала слабость. "Зена, это должно быть... ужасно".
"Да, не очень приятно".
Габриель глубоко вздохнула, пытаясь переварить услышанное. Снова повисла тишина; наверху щебетали птички, от летнего ветерка шелестели листья деревьев и высокая трава.
"Смотри, озеро, - Зена указала на серебристо-синюю гладь, виднеющуюся сквозь ветки деревьев. - Не хочешь там разбить лагерь? Мы могли бы поплавать. И готова поспорить, там множество рыбы".
"Еще бы".
Пока они ехали к воде, Габриель спросила, отчетливо осознавая нелепость вопроса: "Зена... Ты переспала с ним, потому что тебе стало его жалко?"
Зена засмеялась, останавливая лошадь. "Если бы он тебя услышал, ты была бы крайне близко к тому, чтобы стать грудой пепла".
"Ну так что?"
"Нет, - Зена упрямо смотрела в сторону. - Это было гораздо большее, мне показалось, что мы словно в одной лодке, - она обернулась и наткнулась на встревоженный взгляд сказительницы. - У него и у меня, у нас обоих трудный путь, Габриель. Может быть, его путь даже труднее, чем можно представить. И теперь, битва света и тьмы, теперь она происходит и в нем тоже".
"Зена! - потрясенно выкрикнула Габриель. - С тобой всё совсем иначе! Ты все это время сама пыталась уйти от тьмы, а он..."
"Он жалеет, что не может полностью стать таким, как раньше. Я знаю, - Зена спрыгнула на землю и посмотрела на сказительницу, сжав губы. - И может быть, если я буду с ним, я смогу предотвратить это".
"Думаешь, он это оценит?"
"Я знаю, что нет, - сказала Зена с кривой усмешкой. - Это его проблема".
Габриель тоже слезла с лошади и принялась снимать сбрую, стараясь удержать трясущиеся руки.
"Зена... тебе не кажется, что это полное безумие?"
"Полное, - она погладила разгоряченный бок Арго и сняла одну из седельных сумок. - Такое же, как Арес, оставляющий бессмертие, чтобы спасти нас".
Она села и занялась своим разоружением. Габриель подошла к ней, присела на колени и обняла Зену, склонившись головой на грудь подруги. Зена тоже обняла ее.
"Зена, - она подняла голову и увидела, что глаза Зены полны слез. - Я не могу притворяться, что мне это нравится... или что я хотя бы это понимаю. Но я постараюсь, ради тебя".
"Хорошо, - Зена погладила Габриель по спине, предпринимая титанические усилия, чтобы улыбнуться. - Идем, наловим рыбы".
Позже, когда они сидели у походного костра под темнеющим небом, жевали хлеб и жарили рыбу, с волосами, все еще влажными от купания, всё было почти так же, как в прежние времена, пока Зена не сказала: "Я должна увидеться с ним сегодня, Габриель. Утром вернусь".
Габриель заглянула ей в глаза. "Ты знаешь, что делаешь, Зена, - она засмеялась, но нервным смешком. – По крайней мере, я надеюсь, что знаешь".
Зена сжала ее руки.
"Ни о чем не волнуйся".
***
"Арес"
Она стояла на краю поляны, прислонившись к дереву. Ночной воздух вокруг нее был тих.
Зена прошла вперед, села на траву, скрестив ноги, отбросила голову назад и провела пальцами сквозь волосы.
"Арес".
По-прежнему не было никакого ответа, но теперь она чувствовала его присутствие.
"Арес, прекрати играть в неприступность".
На этот раз у нее за спиной раздался свист, объявивший о его прибытии. "Кто бы говорил".
Она мягко засмеялась, не оборачиваясь.
"Хорошо, Зена, - сказал он с намеком усмешки в его голосе. - Чего ты хочешь?"
"Мне казалось, у нас имеется незаконченное дело".
"На тебе для этого слишком много одежды", - его рука заскользила по ее спине, и она почувствовала на коже дуновение ветерка - ее доспехи исчезли.
"Куда они делись?" - спросила она, ничуть не беспокоясь.
Бог Войны опустился позади нее на колени, слегка массируя пальцами ее плечи.
"Если я сразу скажу, будет неинтересно".
Почувствовав его губы на своей шее, Королева Воинов не хотела ничего, кроме как прислониться к нему и отдаться теплоте, которая уже распространялась в ней, но она заставила себя обернуться и остановить его, положив руку ему на грудь, чувствуя биение его сердца и скрытый жар под его кожей.
"Арес, мы должны поговорить".
"О? - его губы прикоснулись к ее. - Разве мы не должны сперва решить незаконченное дело?"
"Это и есть незаконченное дело"
"Вот как. И о чем мы говорили, когда были так грубо прерваны?"
"О нас".
"О нас, - он откинулся назад и смотрел на нее из-под полу прикрытых век с ничего не выражающим лицом. - Мне нравится, как это звучит".
"Арес, ты знаешь, что я никогда не соглашусь стать твоей королевой или чем-нибудь в том же духе".
"Гиблая мысль".
"Я никогда не буду бороться на твоей стороне".
"Ну разумеется".
"Большую часть времени, вероятно, я буду сражаться против тебя".
"Вероятно?" - он выгнул бровь.
"Ты согласен с этим?"
"Зена... - он дотронулся до ее лица. - Разве ты еще не заметила, что я уже давно согласился с этим? Другого я и не предполагал. С чего мне чувствовать сейчас иначе? - в его глубоких глазах прыгали искорки. - Теперь, когда я знаю, что после того, как ты разрушишь мои планы, мы сможем... - он сделал паузу, и она ждала чего-нибудь весьма грубого, но вместо этого он сказал, - ... отпраздновать вместе твою победу?"
Зена улыбнулась. Он наклонился к ней, и она раскрыла рот для его поцелуя.
Когда Арес оторвался от нее, ее зубы впились в его нижнюю губу, а он сказал: "У меня только один вопрос".
"Какой?"
"Отчего ты настолько уверена, что я никогда не окажусь на стороне того, за что сражаешься ты?"
Она слегка нахмурилась: проклятье, он все еще знал способ вывести ее из равновесия.
"Да. Когда Тартар замерзнет".
"Тогда ... - он провел языком по ее уху, - не забудь проверять сводки погоды".
"Арес.. - она немного отодвинула его. - Еще одно".
"Что?"
"Помнишь, я сказала тебе, что ты был плох для меня?"
Он осторожно взглянул на нее. "Да?"
"Я не уверена , правда ли это сейчас. Но я должна предупредить тебя, - ее тон был очень серьезен. - Я буду плоха для тебя, Арес, Бог Войны. Я знаю, что ты хотел бы избавиться от всех тех смертных чувств, которые мешают твоей...работе. И я сделаю все, что смогу, чтобы заставить тебя удержать их".
Плечи Бога Войны немного расслабились, и он кивнул, опуская веки. "Я знаю"
"Я знаю, что это причиняет тебе боль, Арес, - она подтянула его ближе. - Но это - единственный способ для нас быть вместе".
Он спрятал лицо в ее волосах. "Тогда с тебя причитается".
"Конечно".
Они оставались так некоторое время, просто прижавшись друг к другу. Потом Арес поднял голову и сказал, в его глазах снова засверкали искорки: "Кстати, о другом незаконченном деле..."
Зена завела руки под его жилет. Когда он избавил ее от туники, колючая трава под ее бедрами сменилась на атласные простыни. Эти божественные возможности, подумала она, и впрямь имеют свои плюсы.
"Итак... - сказал он низким голосом. - Где мы остановились?"
Она ущипнула его уже твердые соски и улыбнулась так, что у него участилось дыхание.
"Я напомню, когда мы доберемся к тому моменту".
Позже, намного позже, она лежала в его руках под звездным небом, и теплота его тела и даже биение его сердца навевали на нее сон. Возможно, только возможно, сказала себе Зена, уже теряя нить своих мыслей и проваливаясь в царство Морфея, всё действительно будет хорошо.
Конец
