«Не ищет выгоды Любовь,
И отведет беду,
Освободит вас от оков,
Построит Рай в Аду!»
Пропел Ком Глины, поглядев
Из под копыт на свет.
В ручье Булыжник, не стерпев,
Пробормотал в ответ:
«Любовь коварна и блюдет
Лишь выгоду свою,
Она вас в цепи закует,
Построит Ад в Раю!»
William Blake, "The Clod and the Pebble"
Глава 1
Облокотившись на стог сена, Арес с удивлением заметил, что он был в довольно хорошем настроении.
Конечно, было смешно для бога – ну хорошо, бывшего бога, но особенно для бывшего бога Войны – оказаться в том положении, в котором он находился сейчас. Он сидел на обветшалой старой ферме, прячась от кучки воинов, желающих ему смерти и назначивших награду за его теперь уже смертную голову, в одежде жалкого крестьянина, просящего милостыню. Его тело все еще ныло от того, что он упал с крыши, пытаясь починить ее, и от того, что пришлось столкнуться с одним из охотников на его голову, когда Арес, прикидываясь фермером, норовил его одурачить. И теперь, сидя в залитом солнцем сарае, поглаживая лохматую шерсть собачонки, которой удалось с ним подружиться, и наблюдая, как любовь всей его жизни доит корову, он... да, он был явно доволен собой.
Он очень надеялся, что когда их деревенский отдых закончится, раздражающая подружка Зены исчезнет куда-нибудь и даст им побыть вдвоем. Им выпал еще один шанс, он чувствовал это. Не важно, что она говорила до этого, насчет одного шанса на миллиард. Он был ей небезразличен, иначе она ни за что бы не привела его на ферму своей бабушки, узнав, что за ним охотятся воины. Нужно признать, что для него было оскорбительно прятаться вместо того, чтобы сражаться на ее стороне, как он и хотел. Но за последние два дня дела между ними шли так хорошо – эта приятная близость, игривые потасовки – то, как она говорила; как это было здорово просто сидеть всем вместе перед камином...
Голос Зены отвлек его от мыслей.
- Двойное сжатие слишком долгое.
- Ха, но так ты получаешь больше молока. И корове легче, - хихикнула Габриэлль и брызнула в Зену струйкой молока.
Арес покачал головой и засмеялся.
- Королева воинов и Бард обсуждают, как лучше доить коров. Абсурдно, и в то же время... - он замолчал, думая, как сказать посочнее, - ...смешно.
Зена покосилась на Ареса и ткнула в него пальцем.
- Это важно.
Он усмехнулся и продолжил наблюдать, как она работает. Коричневое деревенское платье, одетое на ней, было так же нелепо, как и вся сложившаяся ситуация, но... проклятье, как она была в нем хороша. Легкая ткань обволакивала все изгибы ее фигуры, расслабленная поза воительницы лишь намекала насколько сильно ее тело.
Снаружи раздался шум, и Гораций встрепенулся, насторожив уши. Послышался писклявый, но несомненно мужской мелодичный голос.
- Эй! Здесь есть кто-нибудь?
- Сюда! – ответила Габриэлль.
Мужчина с серой бородой, одетый в тюрбан и длинные разноцветные одежды, уверенно вошел в сарай.
- Простите за беспокойство, - сказал он, слегка наклонившись, - я просто хотел спросить, не видели ли вы мою собаку?
- Вашу собаку? – повторил Арес, почувствовав, как от тревоги неожиданно засаднило грудь. Прежде чем он смог продолжить, Гораций залаял и подскочил к ногам мужчины.
- Эй... эй! Это он! – его морщинистое лицо расплылось в усмешке. – Это правда он! Это Мило!
- Это ваша собака? – спросила Зена.
- Дааа, - протянул мужчина, - пару недель назад я был здесь - я коробейник, понимаете – и он убежал во время грозы. Мило, негодник, я повсюду тебя искал. Вы нашли его здесь?
- Да, - ответила Габриэлль, - он жил здесь.
- И бессовестно обкрадывал нас, - вмешалась Зена.
- Ой, ой, - извиняющимся тоном хихикнул коробейник. – Таков мой Мило. Он любит воровать вещи и закапывать их...
- Вам следует лучше приглядывать за вашим проклятым псом, - огрызнулся Арес... О нет, он не может расстраиваться из-за таких вещей!
- Простите, мне так жаль, сэр. Надеюсь, он не доставил много проблем. Ну, сегодня точно мой день... пойдем, малыш!
Пес повернулся к Аресу и уставился на него своими забавными глазами – одним голубым, другим серым – ткнул в него мордой и облизал его лицо. Арес заморгал. Замечательно... сейчас он готов был расхныкаться, как ребенок, у которого отнимают игрушку. Он поднял руку и погладил Горация по голове.
- Может, он хочет остаться с нами? - спросила Габриэлль.
- Пойдем! – старик помахал вытащенной из кармана костью. – Иди к папочке, Мило!
Сбитая с толку собака пошла было к хозяину, но замерла на месте и обернулась на Ареса, неуверенно виляя хвостом. Недоумение было написано на всей ее пятнистой морде. Сделав несколько шагов к Аресу, пес стушевался, заскулил и направился обратно к старику, но вновь остановился, завертел головой и залаял, словно умоляя о помощи. Коробейник решил тяжелую задачу собаки и взял ее на руки.
- Спасибо, что позаботились о нем! – сказал он с сияющим лицом. – Вы просто не представляете, как я рад, что он нашелся! Пойдем, дружок!
Пока старик вперевалку выходил из сарая, пес издал последний жалобный визг. Арес поднялся на ноги, глядя ему вслед. Зена подошла к нему и пожала ему плечо в знак утешенья. Тогда Арес понял, что по его лицу можно было понять все его горе.
- Проклятье, - пробормотал он.
- Ей, - сказала Зена. – Мне жаль.
- Пойду, переоденусь, - резко ответил Арес и пошел к дому.
Чертова смертная жизнь, мрачно подумал он, стянув с себя пальто фермера и швырнув его в угол. Физическая боль и дискомфорт были довольно жестоки, но благодаря нескольким предыдущим опытам смертной жизни он был к ним подготовлен. Быть под властью эмоций вроде этих было гораздо хуже. Одно дело, когда Зена волновала его – она могла делать это даже когда он был богом, хотя не в такой же степени – но какое-то глупое животное? Ну хорошо, ему начинало нравиться общество этой собачонки и он наслаждался ее чрезмерной привязанностью. У него было по-идиотски теплое смутное чувство, что этот пес попытался защитить его, когда люди Гаскара напали. И все же, он не потерял ничего важного...
Надев свои кожаные штаны, Арес вышел в главную комнату дома. При свете единственного солнечного лучика с золотыми пятнышками пыли, мерцающих в его мягком тумане, было видно, что в комнате настоящий бардак. Остальная часть комнаты казалась затемненной. Зена стояла рядом с хрупким столом, наливая молоко из ведерка в высокий глиняный стакан. Женщины прекратили разговаривать и посмотрели на него.
- Что?
- Габриэлль хочет попытаться вернуть твоего мохнатого приятеля, - сказала Зена.
- Ты имеешь ввиду пойти за старикашкой, надрать ему задницу и забрать Горация? Я за.
- Нет, - ответила Габриэлль, ухмыльнувшись, - я поговорю с ним. Попытаюсь объяснить, что Горацию может быть будет лучше здесь.
- Хм, - покосился он на нее, - полагаю, твои смертные таланты иногда могут быть полезны.
- Спасибо, Габриэлль, - многозначительно сказала Зена, сжав руку подруги. Бард улыбнулась в ответ и вышла на улицу.
Все складывается как нельзя лучше, подумал Арес, услышав цокот удаляющихся копыт. Осознав, что он остался наедине с ней, он совершенно не мог придумать, что сказать.
- Хочешь? – спросила Зена.
Арес вздрогнул.
- Хм?
- Молока?
Ему показалось, она немного покраснела, но об этом трудно было судить в полутемной комнате.
- Хочешь молока?
Она налила белую пенистую жидкость в кружку и дала ему. Арес сделал глоток и пораженно взглянул на Зену. Женщина подняла бровь.
- Только не говори, что до этого ты ни разу не пил молока.
- Оно... теплое.
- Еще бы. Его только что надоили.
Он скривил губы и фыркнул. После небольших колебаний решил все- таки пить. Это был сливочный напиток со сладковатым привкусом. Выпив все, он опустил кружку.
Зена посмотрела на него с легкой улыбкой.
- У тебя...
- Что?
Она протянула руку и провела пальцем по его усам, вытирая ему губы. У Ареса неожиданно перехватило дыхание, и он с головокружительной быстротой стал думать, чтобы она сделала, если бы он поцеловал ее пальцы. Он убрал ее руку, возможно слишком резко.
- Все.
Он не мог думать ни о том, что сказать, ни о том, что сделать. Он лишь продолжал смотреть на нее, вдыхая аромат ее вспотевшего тела. Забавно, но в этой полутемной комнате ее глаза казались светло-карими, а не проникновенными голубыми как обычно. Ее рот был слегка приоткрыт; она закрыла его, сильно сжав челюсть. В его ушах зазвенело, ему показалось, что порыв ледяного ветра, сопровождаемый взрывом горячего воздуха, набросился на него.
Зена отошла в сторону, накрыла крышкой ведерко с молоком и передвинула несколько кружек и тарелок на столе. После паузы, которая, казалось, никогда не кончится, она сказала:
- Не волнуйся. Если Габриэлль не вернет Горация, мы найдем тебе другую собаку.
- Я не хочу другую собаку. Я хочу Горация.
Она повернулась к нему и снова улыбнулась... и тогда он, не раздумывая, взял ее за руку и, глядя прямо на нее, произнес:
- И другую женщину я не хочу.
- Ты хочешь только Горация? – пошутила она, но ее взгляд был мягок и почти испуган. Задержав дыхание, он придвинулся к ней поближе. Зена склонила голову и прикрыла глаза. Они оба наклонились вперед, почти не ощущая друг друга, пока их губы не соприкоснулись.
Они медленно углубили поцелуй. Арес заключил Зену в объятия и почувствовал, как ее руки обвили его. Ее тело было мягким и податливым, ее пышные груди прижались к нему, ее соски затвердели и выделялись под тонкой тканью. Сердце Ареса вырывалось у него из груди. Возбуждение причиняло ему и невероятное наслаждение, и почти болезненное ощущение неволи, так как на нем все еще были тугие кожаные штаны. Поцелуй был нежен и страстен. Когда ее язык ласкал его губы, проникая ему в рот, он смутно подумал, что от такого счастья можно умереть.
Он открыл глаза. Ее лицо пылало, губы горели. Он наклонился и стал целовать ее шею, смакуя ее нежную кожу, чувствуя биение ее пульса. Она тихо застонала и опустила руки, гладя его спину.
Арес поднял голову и прерывисто прошептал:
- Как ты думаешь, сколько у нас времени, прежде чем твоя маленькая спутница войдет через эту дверь?
Не успев закончить фразу, он понял, что сказал не то. Тело Зены тут же напряглось, она оттолкнула его и освободилась из его объятий.
- Я не могу сделать это, - не дыша, прошептала она.
Он отступил назад и изумленно посмотрел на нее.
- В чем дело?
- Я не могу, - она потупила взгляд. – Я не могу... это неправильно.
- Неправильно? – он начинал злиться. Она не может больше играть с ним в эти игры, не сейчас, не снова. – Почему?
Наконец Зена подняла взгляд и странно виновато посмотрела на него.
- Я не могу... из-за Габриэлль.
- Габриэлль? – покосился он на нее. Невероятно. Из всех оправданий... «Черт, при чем здесь вообще Габриэлль? Неужели она считает меня таким страшным злом, что не может даже выдержать мысли о близости со мной? И это после того, как я... »
- Арес, - Зена покачала головой. Она выглядела так, словно боролась сама с собой. Внезапно его охватил страх. – Габриэлль и я... - она запнулась и, наконец, сделала решающий шаг. – Тебе когда-нибудь приходило в голову, что мы с Габриэлль... больше чем друзья?
- Больше чем друзья? – ошеломленно повторил он. Это просто шутка, она просто дразнит его, твердил он себе, хотя прекрасно знал, что это правда. У него пересохло во рту, комната теперь казалась темнее прежнего. Он тяжело оперся о стол. Послышался громкий глухой стук. Что-то влажное и густое вылилось ему на руку. Он понял, что опрокинул флягу с молоком.
- Проклятье, - пробормотала Зена. Она быстро подняла флягу, чтобы спасти то, что осталось сухим, и схватила тряпку, намереваясь вытереть молоко.
- Ты и Габриэлль... - пытался собраться с мыслями Арес. – Хочешь сказать, ты... предпочитаешь девушек?
Зена прекратила вытирать.
- Речь не об этом. Не то, чтобы я... не хотела тебя. Дело... во мне и Габриэлль, вот и все.
- О, дело всегда в тебе и Габриэлль. - На мгновение все, что он чувствовал, затмил порыв гнева. – И когда ты сейчас целовала меня...
Она тихо вздрогнула и напряглась. Потом опять принялась вытирать.
- И как долго это длится?
Зена не ответила, и Арес повторил:
- Как долго?
- Примерно... - она вздохнула, - примерно три года после нашей первой встречи.
- И ты ни разу не удосужилась сказать мне об этом?
- Когда, например? – ее голос внезапно стал резким.
- О, я не знаю, - он не хотел, чтобы его слова звучали ожесточенно и саркастично, но что-то внутри него не давало ему совладать с собой. – Например, когда я сказал тебе, что готов отдать свое бессмертие и сразиться с другими богами, чтобы спасти тебя и твоего ребенка... если бы я только мог провести с тобой остаток жизни. Самое время было сказать: «Ты тратишь время, Арес. У меня уже есть подружка».
Отбросив в сторону мокрую тряпку, Зена повернулась к нему. Ее горящие огнем глаза были сужены.
- Хочешь сказать, когда ты использовал жизнь моей малышки, чтобы заключить сделку? Тогда я должна была тебе объяснять?
Он чувствовал кровь, стучащую у него в висках. Если бы она ударила его кулаком в лицо, было бы не так больно.
- Все было не так, - ответил он сломленным голосом. – Я любил тебя... ты знаешь это.
Ее взбешенный взор превратился в сочувствующий уязвленный взгляд.
- Арес... прошлое осталось в прошлом. Я не хочу менять его. Ты не давал мне особых поводов доверять тебе, - она замолчала. – К тому же, я думала, что ты обо всем знаешь и тебе все равно.
- Ты думала, я обо всем знаю?
- Ну... в конце концов, ты был богом.
- Да, действительно, почему бы и нет, - огрызнулся он. – В самом деле, Арес, когда ты был богом, ты был слеп как летучая мышь!
- Я не это хотела сказать.
Тяжело дыша, Арес молча уставился на свои ботинки. Через некоторое время она сказала:
- Я всегда тебе говорила, мы не можем быть вместе...
- Проклятье. Все это время я думал, что если смогу доказать тебе... доказать, что я люблю тебя, что я не так плох..., - слова застряли у него в горле и он замолчал.
- Прости, - произнесла она, положив ладонь ему на плечо. Он скинул ее руки и отошел в сторону.
- Не трогай меня.
Вновь повисла пауза. Наконец он сказал:
- И я спас ее для тебя. Если и это не делает меня самым большим в мире кретином...
- Может, это делает тебя очень благородным, - тихо сказала Зена.
Он издал короткий противный смешок.
- Благородным?
- Однажды Габ... - Зена запнулась, - я помогала нескольким крестьянам защититься от банды головорезов, которые терроризировали окрестности. Среди них был один человек... Тимеус. С самого детства он любил одну девушку, а она была влюблена в другого... нового школьного учителя, и все закончилось тем, что они поженились. Однажды, за месяц до нашего прихода в эту деревню, на нее напали бандиты и подожгли несколько домов, включая школу. Учитель был внутри, он зашел, чтобы взять несколько свитков и заснул за своим столом. Никто не знал, что он был там. Когда его крики услышали, все решили, что входить в горящий дом было слишком опасно. А Тимеус вошел и спас его, - Зена замолчала и задумчиво добавила. Позже мы сражались с бандитами бок о бок, Тимеус и я. Он был одним из лучших людей, которых я встречала.
Возможно, она права, подумал Арес. По крайней мере, оживив Габриэлль, он осчастливил Зену. Тогда он был в ярости на нее и на себя. Она обманула и использовала его, а теперь хочет задобрить этой слезливой историей, и это злило.
- И что же случилось с этим образцом добродетели? – язвительно спросил он.
Зена сверкнула глазами.
- Я... я не знаю.
Он окинул ее пристальным взглядом.
- Ты знаешь, правда? Только это испортит мораль твоей истории. Что, он сбежал с этой девчонкой?
- Нет, - медленно ответила Зена. – Он... он покинул деревню и переехал в городок неподалеку, чтобы начать новую жизнь.
- И что потом?
Она отвела взгляд.
- Он начал пить. Ему становилось все хуже и хуже. Кончилось тем, что он начал просить милостыню на улице. Я слышала он умер несколько лет назад.
- Значит, твой герой пил пока не умер. Не плохая идея.
Быстрыми шагами он пошел в дальнюю комнату, где лежали его вещи, и надел жилет. Тут он вспомнил, что у него нет денег. Его кольцо. Оно должно выручить.
Когда он вышел, Зена с обеспокоенным лицом стояла у двери.
- Куда ты?
- Начинать новую жизнь. В первой встретившейся таверне.
- Арес, - подошла она к нему.
- Нет.
- Арес, послушай меня, - она положила руки на его плечи. Он хотел оттолкнуть ее, но ее прикосновения были такими теплыми, такими нежными. – Пожалуйста. Я не хочу видеть, как ты страдаешь.
- Ты немного опоздала, - хрипло ответил он.
- Пожалуйста... после всего, через что мы прошли разве ты не можешь... просто радоваться тому, что мы друзья... что я забочусь о тебе?
Ее глаза были нежными и влажными. Гнев Ареса испарился. Ему так хотелось поцеловать ее. Он сглотнул.
- Зена...
Услышав шаги на крыльце, Зена резко отпрянула назад. Главная дверь распахнулась и Габриэлль объявила о своем возвращении:
- А вот и я!
Она вошла в комнату и виновато улыбнулась Аресу.
- Арес... прости, мне не удалось вернуть Горация. Этот торговец даже слышать не хочет о том, чтобы отдать его. Ну ладно, не смотри так угрюмо, - радостно добавила она. - Мы найдем тебе...
- Ты, - произнес Арес, задыхаясь от гнева. Он вспомнил, как эти две обвили его вокруг пальца в Амфиполисе много лет назад. Как Зена пообещала себя ему, если он защитит ее дочь от Афины. И как Габриэлль разыгрывала трагедию, чтобы убедить его, что предложение Зены было правдой. Он помнил, как эта маленькая сучка стояла и ухмылялась, когда, поддержав Зену, он понял, что его обдурили. Это злило раньше. А теперь мысль, что все это время у нее было то, что он так отчаянно желал, почти сводила его с ума.
Габриэлль озадаченно моргнула.
- Что?
- Держу пари, ты ушла, зная, как сильно я хочу ее... правда? – прорычал он. – Мне не следовало позволять тебе так самодовольно ухмыляться.
Ошеломленный вид Габриэлль, застывшей с полуоткрытым ртом, немного порадовал Ареса. Но он был слишком несчастен даже для этого. Он пронесся мимо нее, преднамеренно оттолкнув ее в сторону, и вышел из дома.
* ~ * ~ *
Немного отойдя от шока, Габриэлль начала было говорить «Какого черта...?», но встревоженное ржание лошади, оставленной ею у крыльца, прервало ее. Затем послышался быстро удаляющийся стук копыт.
- Ну, здорово!
Они с Зеной выбежали из дома и увидели, как Арес скачет прочь.
Зена положила руку на плечо подруги.
- Ты в порядке?
- Да, - обеспокоено посмотрела на нее Габриэлль. – Что происходит?
- Я пойду за ним.
У Зены был напряженный сосредоточенный взгляд, так хорошо знакомый Габриэлль. Зена хотела сойти с крыльца, но Габриэлль схватила ее за руку.
- Погоди, погоди. Что происходит?
- Объясню позже.
Замешательство Габриэлль сменилось непонятным страхом.
- Нет, - тихо ответила она, заставив Зену повернуться к ней. – Объясни сейчас.
Закусив губу, Зена молча уставилась на нее. Габриэлль вспомнила слова Ареса. Это могло значить только одно.
- Ты рассказала ему о нас.
- Да, рассказала.
- Зачем?
- Мне пришлось, Габриэлль. Я не могла продолжать лгать ему.
Габриэлль нахмурилась.
- А почему вы вообще заговорили об этом?
Зена потупила взгляд, и тогда Габриэлль поняла, что увидела она мельком, когда вошла в дом, прежде чем Арес набросился на нее. Она заглянула в комнату через полуоткрытую дверь. На столе и полу виднелись белые струйки молока, на краю стола валялась мокрая тряпка, с которой капала сероватая жидкость.
Она вновь посмотрела на Зену и удивилась, как не заметила раньше ее слегка припухшие губы, красное пятно на шее. Сердце Габриэлль кольнуло, дыхание перехватило.
- Ну, разумеется. Я оставляю тебя наедине с Аресом всего на полчаса, и вы уже переворачиваете фляги с молоком!
Зена вздрогнула.
- Послушай, на самом деле ничего не было!
- На самом деле. Знаешь, я вовсе не хочу слушать, как все это происходило.
Слова сжигали горло Габриэлль. Она знала, что говорить такое мерзко и порочно, но не могла сдержаться, желая наказать и Зену, и себя. После всего, через что они прошли... одна мысль о том, что Зена могла рискнуть всем этим, лишь потому, что увлеклась Аресом. Габриэлль снова подумала, что она должна была знать... может, она и знала. Зена всегда хотела Ареса, а теперь он стал смертным, и у нее не было причин бояться, что он погрузит ее во тьму...
Она горько покачала головой.
- Я должна была догадаться.
- Габриэлль... проклятье. Арес уехал один... без оружия, - прошипела Зена. – Его пытается убить целая армия. Сейчас не время для сцен ревности!
Габриэлль понимала, что должна разозлиться, но она впала в оцепенение, слишком сильное, чтобы найти хоть частичку тепла во взбешенном взгляде Зены.
- О, Габриэлль... - Зена хотела дотронуться до нее, но она отпрянула назад. – Я имела ввиду не это, правда. Пожалуйста... верь мне, ничего не было, я остановилась... я остановилась из-за тебя!
- О, из-за меня, - тихо ответила Габриэлль. Она не могла простить Зену, не так легко. – Прости, что не дала тебе сделать то, что ты действительно хотела.
- Нет... ты знаешь, это неправда, - в глазах Зены засверкали слезы. – Все, что я хочу, это провести остаток жизни с тобой. Клянусь, этого ничто не изменит.
Габриэлль не стала сопротивляться, когда Зена обняла ее и погладила ее волосы и шею... но она напряглась, не желая отдаваться этим сильным рукам, в прикосновениях которых было столько нежности, что Габриэлль начинала любить весь мир. Наконец, она расслабилась, и, дрожа немного, спрятала лицо на плече у Зены.
Коснувшись теплым дыханием волос Габриэлль, Зена прошептала:
- Я бы никогда не предала тебя. Ты мне веришь, правда?
Верила ли она? То, что было между ними, было гораздо сильнее и глубже, чем то влечение, которое Зена чувствовала к Аресу. Мысль, что Зена была в объятиях Ареса, целовала его, как обычно издавая низкие хриплые звуки возбуждения, все еще сжимала сердце Габриэлль. Но как она могла сомневаться, что они всегда будут вместе? Конечно, я верю тебе. Она кивнула, глубже зарываясь в плечо Зены.
Зена наклонилась и поцеловала ее в щеку. Позволив губам скользнуть ниже, слегка дотрагиваясь до кожи, она достигла рта Габриэлль. Закрыв глаза, Габриэлль раскрыла губы, сперва осторожно, затем полностью отвечая взаимностью. Сейчас были только они. Не было ни Ареса, ни никого другого в этом мире.
Отстранившись, Зена поглядела на нее со слабой нежной улыбкой и почти умоляюще произнесла:
- Я должна найти его... Он попадет в беду. Габриэлль, мы обещали помочь ему.
Я смогу примириться с этим. Габриэлль сдержала усмешку.
- Иди. Но не помогай ему слишком сильно.
- Габриэлль!
- Я шучу, - она быстро поцеловала Зену в губы. – Я доверяю тебе. Будь осторожна, ладно? – перехватив взгляд Зены, Габриэлль слабо улыбнулась и покачала головой. – Я не это имею ввиду. Иди.
* ~ * ~ *
Когда Зена добралась до главной дороги, найти следы Ареса было практически невозможно. Казалось, половина деревни решила пройти по этой дороге именно сейчас. Подъезжая к ближайшей таверне, она думала только об одном: найти Ареса и вернуться с ним на ферму. Все остальное подождет... должно подождать.
Ареса не было в этой таверне; не было его и в другой, куда Зена зашла после. Она не позволяла себе паниковать или терять контроль. Все будет хорошо.
Уже смеркалось, когда она добралась до таверны «Одноглазый Бык». Оттуда доносились хриплый смех и пение. Среди привязанных лошадей Зена сразу узнала Клио, лошадь Габриэлль. У нее перехватило дыхание.
Торопливо погладив Арго по шее, Зена спрыгнула на землю. Она все еще была в своем деревенском платье... не было никакого смысла переодеваться в кожу. К тому же при сложившихся обстоятельствах не следовало привлекать к себе лишнего внимания, но на всякий случай она взяла с собой меч. Несколько секунд она раздумывала, брать ли оружие с собой в таверну. Деревенская девушка с огромным мечом в руках точно привлечет внимание и к себе, и к Аресу. Кроме того, не было похоже, что Аресу угрожает что-то опаснее дешевой выпивки.
Она прикрепила меч к седлу Арго и вошла в смутно освещенную таверну. Тяжелый воздух смешался с запахом вина, протухшего масла, немытых человеческих тел и рвоты, которую старательно пыталась убрать присевшая на корточки служанка.
- Привет, леди, - сказал хозяин таверны. – Что будешь?
- Ничего, спасибо.
- К твоему сведению, все напитки бесплатные.
Зена сузила глаза.
- Что, сегодня вечер леди?
- Леди, джентльменов, зови как знаешь, - захохотал мужчина, обнажая ряд желтых изогнутых зубов. – Какой-то клоун платит за всех.
- Правда? – холодно спросила Зена. У нее было нехорошее предчувствие, что она знает этого «клоуна». – И как же такое случилось?
- Этот парень пришел сюда, дал мне это кольцо и спросил, сколько оно стоит, - хозяин продемонстрировал широкую «я не могу поверить в мою удачу» усмешку. – Я ответил, что этого хватит, чтобы купить выпивку для всех в этой таверне. Он сказал мне так и сделать, - он покачал головой и рассмеялся. – Так ты будешь что-нибудь или нет?
Зена опалила его взглядом и отвернулась, осматривая таверну. Особо громкая группа людей, невпопад горланящая ужасно немелодичные песни, собралась в углу.
Она увидела его... с грязными блестящими от пота волосами, в расстегнутом жилете он навалился на залитый вином заляпанный стол, на котором стоял большой кувшин вина и несколько полупустых стаканов. Он явно пытался подпевать остальным. Пьяная рыжеволосая девица рядом с ним едва владела собой, чтобы не сорвать с себя платье.
Не обращая внимания на сжавшую сердце судорогу, Зена подошла к Аресу.
- Андроклес, - она сделала ударение на имя, которое они договорились использовать при незнакомцах. – Вот ты где.
Пение смолкло, лишь два или три человека продолжали выводить хриплые ноты. Арес посмотрел на нее стеклянными налитыми кровью глазами.
- Зе... на, - громко икнул он. – Какой неож... неожид..., - он потряс головой и сдался. – Какой... сюрприз.
- Пойдем домой, - сказала она.
- Домой? – тонко засмеялся Арес. – У меня нет дома.
- Конечно, есть, - она попыталась поднять его, но он оттолкнул ее руку.
- Видишь ли, Зена, ты мне больше не нужна. – Его глаза снова ожили и причиняли боль. – Потому что я приобрел много... много новых дру... друзей, - широким жестом указал на собутыльников. – А еще у меня есть подружка, - добавил он, обняв рыжую девчонку за талию. – Иди сюда, детка.
Девушка послушно уселась на колено Ареса и припала к его губам под одобрительные возгласы и аплодисменты дружков.
- Тебе хватит, Хлоя, - окликнула ее толстая женщина средних лет.
Зена поджала губы. Проклятье... она должна увести его отсюда.
Арес насмешливо взглянул на Зену.
- Видишь, она не такая как ты, - сказал он. – Она милая. И я ей нравлюсь.
Единственным способом уйти им обоим из этой таверны было держать себя в руках, не позволять его словам ранить ее.
- Ты самый лучший, дорогой, - хихикнула Хлоя.
Взгляд Зены упал на украшение, смутно блестевшее между грудями рыжей девчонки. Это был кулон Ареса в виде кинжала. Это было слишком.
- Это что?
Девица оскорбилась.
- Эй!.. это он мне подарил!
- Пра... вильно, подарил, - кивнул Арес. Казалось, он сейчас уснет, но он вскинул голову. – Она вежливо попросила меня и я подарил ей. – Он запечатлел влажный поцелуй на пухлое веснушчатое плечо Хлои. – Ты получишь все, что захочешь, крошка... кро... кроме моего сердца. Я уже отдал его ей, - он махнул в сторону Зены, - а она разжевала его и выплюнула.
Ее это задело, несмотря на все усилия сохранять спокойствие.
- Эти ребята научили меня замечательной песни, - сказал он. – Хочешь послушать?
- Нет, - ответила она, но он уже запел хриплым голосом:
«Я влюбился в прекрасную девушку
Жестокую и холодную как Смерть.
Она сказала: хочешь доказать свою любовь?
Тогда вырви сердце из своей груди.
И я...»
Он запнулся, снова икнул и задохнулся в припадке кашля. Послышались хихиканья. При мысли, что кучка подонков, гниющих в этой дешевой таверне, смеется над ним, Зена впала в ярость. Она никогда не выказывала особого уважения к богам, но видеть его таким...
- Довольно, - твердо сказала Зена. Она не смотрела на Ареса. Сейчас ей нужно было вернуть этот проклятый кинжал. – Ты будешь умницей и отдашь этот кулон сама, или мне придется сделать это за тебя. Выбирай.
- Ты кто такая? – взвизгнула рыжая. – Его жена?
- Как ты догадалась?
Этот миф был хорошим прикрытием. Ничего личного.
Нервно взглянув на Зену, Хлоя начала колебаться.
- Она не моя жена, - сказал Арес. Он потер виски, вздрогнул и быстро заморгал, словно пытаясь согнать с глаз туман. – Она могла ею быть. Она могла... получить все. А посмотри, что она выбрала...
Нужно собраться. Она не может позволить ему сломить ее, не может.
Зена вытянула руку и впилась взглядом в девушку.
- Ну?
- Эй, Хлоя! – крикнул хозяин таверны. – Отдай ей, слышишь? Мне не нужны проблемы.
Надувшись, Хлоя сняла кулон и бросила его на стол. Кинжал угодил в лужу вина. Зена подняла его и повернулась к Аресу.
- Пошли, дорогой. Я отведу тебя домой.
- Ты что не... не поняла меня? – повысил он голос. – Ты мне больше не нужна, черт возьми. Я здесь развлекался... пока ты не появилась, поняла? – его глаза злобно сверкали. – Нет, нет... подожди. Ты нужна мне для кое-чего. Мои друзья... они не верят тому, что я сказал. О том, кто я... то есть, кем я когда-то был. Ну, ты меня поняла. Скажи им, - он повернулся к толпе. – Видите, она знает.
По телу Зены пробежал холодок. Она не хотела выставлять его на посмешище, но опасность была слишком велика.
- Ну, каким богом ты стал сегодня? – она умудрилась говорить бойко и презрительно. – Аполлоном? Гермесом? Может, самим Зевсом? Ты и твои пьяные фантазии...
Все засмеялись.
- Лгунья! – в его злобном крике слышались жалобные нотки. – Не слушайте ее... я Арес, бог войны... был им... пока не пришла она...
- Конечно, а я Афродита, - она подошла ближе. – Вставай, бог войны. Пойдем.
- Я никуда не пойду с тобой, - поморщился Арес. – Ты ненавидишь меня. Уходи.
- Я не ненавижу тебя, - сказала Зена. Она наклонилась к нему и поцеловала. Этот поцелуй не был особо приятным, учитывая запах дешевого вина в его дыхании и кислый привкус в его рту, но ее сердце все равно встрепенулось. Он закрыл глаза и тихо застонал. Она отстранилась. Он открыл глаза. Инцидент был исчерпан.
- Пойдем, - сказала она, гладя его щеку, игнорируя освистывания и смех в толпе.
- Хорошо, - кротко ответил он и встал, опираясь на ее руку.
Они пошли к выходу. Арес спотыкался на каждом шагу и падал на плечо Зены. В таверне воцарилась тишина, не считая чьего-то кашля в углу. У Зены было странное чувство, что они сбегают, а вся эта толпа ждет приказа атаковать их, но не могут сдвинуться с места, замерев на какое-то время. Зена хотела попробовать забрать кольцо Ареса у хозяина таверны, но у нее не было денег, чтобы угостить всю таверну выпивкой. Кроме того, она хотела убраться отсюда как можно быстрее.
* ~ * ~ *
Когда они выбрались из таверны, уже стемнело. Холодный воздух гудел от насекомых, привлекаемых тусклым светом из окон таверн. Никто не шел за ними. Когда они вышли, крики и пение внутри тут же возобновилось. На крыльце у Ареса подогнулись ноги, всей тяжестью он повис на руке Зены, упав коленями на клочки редкой затоптанной травы. Зена попыталась помочь ему, но Арес наклонился вперед, и она услышала звуки рвоты.
Оглядевшись, Зена увидела колодец, к счастью, в нескольких шагах от них. Она бросила вниз ведро и принялась как можно быстрее поднимать его. Услышав, как при каждом повороте скрипит и стонет ручка колодца, Зена заскрежетала зубами. Зачерпнув ковшом ледяную воду, она поднесла его Аресу и держала, пока он жадно пил и плескал водой на лицо. Арес икнул и, задыхаясь, попытался подняться, опираясь на ее руку.
- Я держу тебя, - сказала Зена, хватая его за предплечье, - держу.
Но его ноги снова подкосились и он упал. Зена вздохнула и взяла ковш.
- Прости, - прошептала она скорее самой себе и вылила оставшуюся воду на голову Ареса.
Арес закашлялся, захрипел и, проклиная всех и вся, огляделся вокруг, недоуменно моргая и открыв рот. Ее сердце снова сжалось. Она была рада, что их никто не видел, и надеялась, что не много вспомнит из всего произошедшего.
На этот раз Зена смогла поднять его на ноги и довести до лошадей. Он никак не мог ехать на своей лошади. Зене пришлось приложить немало усилий, чтобы посадить его на Арго и сесть позади него. Арго фыркнула и недовольно вскинула голову.
- Прости, девочка, - сказала Зена, поглаживая бок лошади.
Арес откинулся на Зену, дрожа от холодной воды, стекавшей с шеи ему под жилет.
- Я... - он запнулся, застучав зубами, - от меня всегда одни проблемы.
- Шшш, - погладив Ареса по руке, она обняла его, пытаясь согреть. – Все хорошо.
Зене пришлось несколько раз пнуть Арго в бок, прежде чем лошадь соизволила сдвинуться с места. Арес постепенно перестал дрожать, его дыхание выровнялось, и вскоре он заснул.
Пока они медленно возвращались домой вместе с Клио, послушно бредущей следом, Зена думала о том, что опасность не миновала: они все еще могли наткнуться на армию Гаскара. Тем не менее, она смогла успокоиться настолько, чтобы засмеяться, когда проснувшийся Арес оглянулся назад и пробормотал:
- Эй... за нами идет лошадь!
Ее напряженные мышцы ныли от тяжести его тела, но все же... все же, держа его, она вспоминала, как он обнимал ее сегодня днем.
Лучше этого не делать. Она должна положить это воспоминание в коробочку с надписью «НЕ ОТКРЫВАТЬ», в которой уже было много моментов из их истории... например, когда она, пытаясь заставить его помочь ей в борьбе с Афиной, притворилась, что хочет его, а потом обнаружила, что тает от его поцелуев.
Другие воспоминания нахлынули на Зену. Арес сидит на пне, одинокий и смертный, только что оправившийся от нападения Фурий, а она пришла попрощаться. Она не могла не дотронуться до его разбитого лица... да, ей пришлось сражаться с ним, когда он обезумел, но разве она обязана была бить так сильно?.. словно от этих синяков и царапин есть какой-то прок. Она не могла не поцеловать его, когда он так нежно держал ее руку и говорил с ней тихим полным надежды голосом, что было так непохоже на высокомерного бога войны... и после их краткого поцелуя в его улыбке и глазах было столько тепла. Его глаза... она отлично помнила его взгляд, когда она подошла поблагодарить его за то, что он отдал свое бессмертие ради спасения ее, Габриэлль и Евы: невероятно беспомощный, поначалу испуганный, а потом переполнившийся нежностью. Еще одно воспоминание всплыло в ее памяти из далекого-далекого прошлого... Арес впервые потерял свое бессмертие, а потом с ее помощью вернул его, а она смотрела, как потрепанный, но добродушный смертный растворяется в холодной жестокой красоте бога войны.
Когда они добрались до фермы, было далеко за полночь. В комнате было светло. Зена догадалась, что Габриэлль не спит, и поняла, что ей будет нелегко взглянуть ей в глаза. Она ласково потрясла Ареса, пока тот не пошевелился, и послышалось его неразборчивое ворчание.
- Мы дома, - сказала она. – Пойдем.
Без особого изящества она слезла с Арго, держа Ареса и спуская его на землю. Она отвела его в дом, останавливаясь на каждом шагу, потому что его ноги совсем не хотели слушаться. Зена заметила про себя, что со стороны кажется, что они оба повеселились от души. Не очень приятная картина.
К счастью для Зены, Габриэлль нигде не было видно. Она отвела Ареса в комнату, в которой он поселился – старую спальню ее бабушки и дедушки – и осторожно уложила его на кровать. Когда она начала раздевать его, он уже спал. Она была рада этому и тому, что было темно.
Зена взбила подушку и подложила ее под голову Ареса, поправляя его влажные волосы, и натянула на него одеяло. Он зашевелился, поднял голову – ей показалось, что она видит, как приоткрываются его веки – схватил ее руку и пробормотал:
- Зена...
Она задержала дыхание, не зная, спит он или нет. Арес уронил голову на подушку, все еще держа руку стоявшей рядом Зены. Она дотронулась ладонью да его руки и провела по его большому пальцу к запястью, чувствуя тихие удары его пульса.
Она присела на корточки рядом с кроватью и провела с ним некоторое время. Ей совсем не хотелось уходить.
Наконец Зена со вздохом высвободила руку из хватки Ареса. Подняв его кожаную одежду, она бросила ее к окну проветриться. Затем она вышла из комнаты, стараясь зачем то ступать бесшумно.
От усталости Зена не сразу вспомнила, что ей еще надо позаботиться о лошадях. С лампой в руках она вышла на улицу и увидела, что лошадей нет у крыльца. Она нашла их в конюшне, распряженных, почищенных и сытно накормленных. Значит, Габриэлль все таки не спала.
Стоя посреди конюшне, где воздух был наполнен теплым запахом сена и животных, Зена, наконец, осознала все произошедшее с ней за этот день: шок и безмолвные страдания на лице Габриэлль, ужасные слова, которые Арес бросил ей в таверне. Словно ее в течение несколько часов зверски избивали, и только сейчас она позволила себе почувствовать боль в каждом участке тела. Она пошла к дому, как животное, которое ползет в свою нору, где можно свернуться клубочком и зализать раны.
Вернувшись в свою старую детскую комнату, Зена сняла платье и белье и залезла под одеяло. Она обвила руки вокруг Габриэлль, которая лежала спиной к ней, притянула ее поближе к себе и уткнулась лицом в ее шею.
- Спасибо, - прошептала она.
- Он в порядке?
- Да, - твердо ответила Зена. – Но утром у него будет ужасное похмелье.
Может, она даже сможет заставить себя поверить в это.
Габриэлль повернулась к ней и некоторое время они просто лежали в объятиях друг друга, пока Габриэлль не запечатлела на губах Зены нежный поцелуй, который постепенно стал более настойчивым. Их груди соприкоснулись, Зена почувствовала быстрое дыхание Габриэлль, услышала ее тихий, похожий на всхлипывания, стон, ощутила дрожь ее бедер. Зена тоже хотела испытать это... но ее душа была слишком измучена и изранена. Перевернув Габриэлль на спину, она прошептала:
- Лежи и не двигайся.
Зена протянула дорожку поцелуев от шеи Габриэлль до ее груди, останавливаясь на каждом соске, а потом к ее плоскому животу, в то время как сама Габриэлль часто дышала и извивалась в ожидании. Проведя губами по нежной прохладной коже на внутренней стороне бедер Габриэлль, Зена услышала прерывистое «Я люблю тебя». Вина резанула по сердцу Зены при мысли, что меньше, чем полчаса назад она хотела остаться с Аресом.
Она подняла голову и сжала руку Габриэлль.
- Я тоже люблю тебя...
Она опустилась ниже и поцеловала ее, заставляя Габриэлль изгибаться и биться в сладостных конвульсиях. Она лизала и нежно покусывала, полусознательно надеясь, что наслаждение, которое она дарит своей любимой, восполнит боль, причиненную ей ранее. Зена замедлилась, едва двигая языком, пока Габриэлль дрожала и почти кричала от наслаждения, а потом вновь ускорилась, зная, что такой ритм доставит подруге наибольшее удовольствие, и возбуждаясь от неистовых криков Габриэлль, которые становились все громче, а тело дрожало все сильнее.
Когда колебания прекратились, Зена положила голову на живот Габриэлль и, все еще держа ее руку, прислушивалась к ее дыханию, которое постепенно возвращалось к нормальному ритму. Зена легла на подушку, притянув подругу за плечи к себе, касаясь ее лица, гладя ее волосы.
Все еще немного задыхаясь, Габриэлль подняла голову и пробормотала:
- Я люблю тебя, Зена...
Их губы вновь соприкоснулись, Габриэлль дотронулась до груди Зены, слегка сжала ее, поглаживая сосок, опустила руку ниже... и Зена с молчаливым отчаянием поняла, что не хочет этого. И хотя ее тело не осталось равнодушным на стоны Габриэлль, при мысли быть ублаженной Зена почувствовала лишь смертельную усталость.
Ее пальцы сомкнулись вокруг запястья Габриэлль.
- Ты не обязана, Габриэлль... я так устала... давай просто спать...
Тело Габриэлль напряглось, и при свете лунного света, струившегося через окно, Зена увидела ее пораженный взгляд и озадаченное лицо.
- О... ладно, - тихо ответила она.
Она выскользнула из объятий Зены и повернулась на другой бок, натянув на себя одеяло. Зена потянулась было к ней, но ее рука замерла в сантиметре от взъерошенных волос Габриэлль. Она убрала руку и закусила губу.
Что она делает? Габриэлль дала ей все. Когда они встретились, она была так потеряна. Она отказалась от прежней жизни воина, а эта простая деревенская девчонка поверила в нее, когда уже никто не верил, когда она сама не верила в себя... она предложила свою дружбу, омолодила ее душу, которая постарела гораздо раньше тела. Ей почему-то припомнилось ликование Габриэлль, когда она поймала свою первую рыбу, и ее глупая болтовня о том, что все живые существа, даже люди, вышли из воды.
И позже, когда их дружба переросла в более чем... Зена испытала многое и с мужчинами, и с женщинами, а Габриэлль каким-то образом позволила ей испытать новые ощущения, словно обе они только начали познавать наслаждение любовью.
Габриэлль стала лучшим в ее жизни, а Зена отблагодарила ее тем, что своей сущностью, своим образом жизни втянула ее в жестокость и тьму. Она много думала об этом, особенно после их возвращения из Северной Африки, где Габриэлль убила юношу, почти ребенка, так как думала, что он хочет напасть на них. Со сладостно-горькой болью она вспомнила, как сильно Габриэлль хотела стать воином, как она, когда они впервые встретились... за исключением того факта, что Габриэлль ненавидела саму мысль об убийстве человека. Габриэлль стала воином довольно быстро. Они обе отчаянно надеялись, что она сможет остаться воином, который никогда не убивал. Рано или поздно их надежды должны были рухнуть. Оглядываясь назад, Зена ясно понимала это... она лучше всех других должна была понимать, куда приведет этот путь войны и насилия. Теперь Габриэлль была опытным воином, ее соратником по оружию... и лучше не думать, что стало с ее душой.
А теперь, в завершении, она собиралась разбить сердце Габриэлль... как разбила сердце Ареса. Разжевала и выплюнула.
При мысли, что она сравнивает Габриэлль и Ареса, Зена вздрогнула. Арес? Тот Арес, который на протяжении многих лет пытался соблазнить ее войной, властью и злом, и преуспел бы, если бы рядом с ней не было Габриэлль... который причинил столько зла и ей, и Габриэлль? Может быть... а может быть и нет. Этот Арес был смертным человеком, который, в конце концов, пожертвовал ради нее всем... по крайней мере, у них с Габриэлль было что-то общее. Пожертвовал? Нет, она забрала у них все. Она лишила Ареса бессмертия, а Габриэлль большего, чем она могла подумать... Они оба так сильно любят ее... а она собирается погубить одного из них... черт, возможно, обоих. И это собирается сделать новая я, новая Зена, оставившая зло позади. Что ж, великолепно, Зена.
Она погубит их обоих и останется совсем одна... за исключением Евы, хотя она также не смогла стать для нее настоящей матерью... Она хотела служить Высшему Благу, а в результате ни о ком не смогла позаботиться... ни о своей матери, ни о своих детях, ни о Габриэлль... ни об Аресе...
Она придвинулась поближе к Габриэлль и, почти робко прижимаясь к подруге, положила руку ей на спину. Габриэлль не двигалась. Через некоторое время ее плечо слегка дернулось. Проглотив комок в горле, Зена отодвинулась от подруги и закрыла глаза, надеясь, что вскоре заснет. Она не знала, что они скажут друг другу утром... она и Габриэлль... она и Арес...
Глава 2
Когда она проснулась, Габриэлль еще спала. Свернувшись клубочком на своей стороне кровати, равномерно дыша, сжав пальцами одеяло, она походила на беспризорного ребенка. Зена склонилась над ней и осторожно, стараясь не разбудить, поцеловала ее обнаженное плечо.
Ее губы беззвучно прошептали:
- Я никогда не оставлю тебя...
Чувствуя себя больше разбитой, чем отдохнувшей после несколько часов беспокойного сна, Зена слезла с кровати, надела платье и пошла на кухню. Она развела огонь и поставила на печь бадью воды, чтобы можно было принять ванну.
Ей пришло в голову, что, возможно, она должна приготовить завтрак. Почти всегда готовила Габриэлль, и Зена не знала, что получится у нее... но она ведь может попытаться, правда? Ее бабушка всегда готовила что-то вкусненькое прямо на этой кухне... Габриэлль собрала немного яблок вчера (это было так давно!)... запеканку из яблок готовить довольно просто.
Вообще-то, у нее не было выбора, говорила сама себе Зена, чистя яблоки. У нее не было никаких сомнений о своих чувствах к Аресу. Физическое влечение к нему она всегда объясняла своей склонностью к темной силе Войны, но теперь, будучи всего лишь смертным, он все еще производил на нее лихорадочный головокружительный эффект. Она заботилась о нем. Нежная оберегающая опека, которую она чувствовала, когда впервые встретилась со смертным Аресом, теперь соединилась с благодарностью за его жертву. С этим она разобралась. Но Габриэлль... жить без Габриэлль было немыслимо, все равно что в мире, где солнце не встает по утрам.
Отложив нож, Зена закусила губу и прикрыла глаза. Ей хотелось побежать в спальню, взять Габриэлль на руки, обнять ее, разбудить поцелуем, сказать, что все будет хорошо. Она не знала, что удерживало ее: то, что Габриэлль нужно поспать, или страх, что Габриэлль оттолкнет ее.
Она стала наливать молоко в чашу, и воспоминание о том, как она провела пальцем по верхней губе Ареса, заставило ее остановиться и закрыть глаза. Довольно. Она смешала молоко, яйца и мед, полила этой смесью нарезанные яблоки и поставила сковородку в печь. Она не позволит этому подгореть.
Вода для ванны была готова. Зена вынесла бадью в маленькую комнатку позади кухни и вылила воду в треснувшую деревянную ванну, предварительно вымытую Габриэлль, когда они приехали на ферму.
Она лежала в тепловатой воде, уставившись в заплесневевшую стену. Если разобраться, она не сделала Аресу ничего плохого. Отказаться от бессмертия было его выбором. Кроме того, несмотря на его ворчание на смертную жизнь, обретенная им человечность возмещала потерянную им божественность. Он казался... как бы более счастливым. По крайней мере, пока... Возможно, то, что теперь он знает, только к лучшему. Может быть, отойдя от шока, он научится жить с этим, и они смогут остаться друзьями. С Аресом все будет в порядке, как всегда. А сейчас ее главная ответственность была за Габриэлль. Она должна помнить это.
Когда Зена вытиралась, ей пришло в голову, что Аресу будет довольно паршиво, когда он проснется. Она поставила греться еще немного воды... ванная ему будет кстати... и принялась делать настойку из ивы, которая хорошо снимала головную боль.
Периодически она поглядывала на запеканку. Когда Зена достала ее из печи, то увидела, что по краям запеканка была черствой и сухой, а в середине сырой. Зена нерешительно попробовала свое блюдо. Запеканка была слишком сладкой, а в начинке попался кусочек яичной скорлупы. Она уставилась на результат своих усилий и гадала, стоит ли выбросить его. Но это было бы довольно глупо.
Пока Зена решала, что делать, послышались шаркающие шаги, и в комнату вошла Габриэлль.
- Доброе утро, - сказала Габриэлль отдаленным безразличным тоном, который Зена так боялась услышать. Габриэлль посмотрела на сковородку. – Что это?
- Я... приготовила завтрак, - опустила Зена голову.
Габриэлль не удивилась, не отпустила какую-нибудь шутку, она вообще ничего не сказала, просто, даже не присев, съела кусочек запеканки, выпила немного сидра, а потом сказала все тем же равнодушным голосом:
- Я пойду поработаю в конюшне.
Когда Габриэлль была в дверях, Зена набралась смелости взглянуть на нее и сказать:
- Габриэлль...
- Что? – не обернувшись, спросила Габриэлль.
- Увидимся.
Зена занялась делами по кухне. Арес появился через полчаса. На нем были темно-синие льняные штаны, которые он надевал в ночь, когда они втроем спали на одной кровати. Он выглядел гораздо более измученным и изможденным, чем вчера, а его фигура казалась не такой мускулистой.
- Привет, - тихо сказала Зена. Он отвел глаза. – Я подогрела тебе немного воды, если ты хочешь принять ванну. Мыло на табурете рядом с бадьей.
Он кивнул.
- Выпей это, если у тебя болит голова... но сначала что-нибудь съешь.
Зена показала на чашку с настойкой из ивы и на стол, где лежали пара яблок, хлеб, сыр и остатки злополучной запеканки.
- Ладно, - пробормотал он.
- Я буду на улице.
Зена сидела на крыльце и чистила свои сапоги и юбку, пока кожа не засверкала на солнце. Небо над ее головой было синее и безоблачное. День обещал быть жарким. Она слышала шаги Ареса в доме и плеск воды. Габриэлль вышла из конюшни и пошла в курятник, едва взглянув на Зену. Она покормила цыплят и вернулась в конюшню в своем развивающемся на ветру платье.
Позади Зены со скрипом открылась дверь и послышался голос Ареса:
- Зена?
Она обернулась. Он был уже в коже, только без своего пояса. Его волосы были гладко причесаны. Он выглядел как добрый старый Арес, только в его лице что-то изменилось. Словно он никогда больше не улыбнется.
- Зайди на минутку, - сказал он. – Нам нужно поговорить.
Она встала и вошла в дом. Они встали лицом друг к другу. Она взяла себя в руки, независимо от того, что будет дальше. Ожидание холодной тяжелой глыбой застряло в ее груди.
- Я ухожу, - сказал Арес.
- Что? – прошептала она.
- Я не могу здесь больше оставаться.
- Это слишком опасно... люди Гаскара все еще ищут тебя...
- Я справлюсь.
- Арес... - ее плохое предчувствие превратилось в леденящий ужас. – Ты ведь не решил... стать их предводителем и пойти на войну в сиянье славы, нет?
- В сиянье славы... - видеть его улыбку было даже тяжелей. – Ты должна стать поэтом. – Увидев ее тревожный взгляд, Арес покачал головой. – Нет, Зена. Не решил. Это не в моем стиле.
- Ты не обязан уходить, - сказала она. – Уйдем мы с Габриэлль, а ты можешь оставаться здесь сколько...
- Нет, - тихо ответил он. – Я должен... убраться из твоей жизни, - он замолчал, как бы ожидая ее ответа, и добавил. – Начать все сначала.
Это не стало для нее совершенно неожиданно. Оцепенело, она уставилась на него.
- Я собираюсь оставить Грецию.
- Оставить Грецию...
- Да, - сглотнул он. – Я решил отправиться на Восток.
- Восток...
Зена чувствовала себя, как нимфа из легенды, которую прокляли боги и которая не могла говорить, а только повторять последние слова других людей.
- Китай... Япония...
- Земля восходящего солнца, - кивнула Зена. Почему-то от этих слов по ее коже пробежала дрожь. Она слышала рассказы об Японии, когда была в Китае, но тогда она казалась ей не реальным местом, а каким-то призрачным островом. – Говорят, это земля жестоких воинов.
- Значит, это моя земля, - он сделал паузу. – Возможно, это мой шанс начать новую жизнь. И лучше всего не с винного кувшина, - он снова улыбнулся. Лучше бы не улыбался.
Она не имеет право останавливать его.
- Да, может там тебе будет лучше, - сказала она. – Никто не будет охотиться за тобой... они, возможно, никогда не слышали об Аресе, боге войны.
- Верно. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь это сыграет мне на руку.
- Может, ты найдешь себе другую девушку.
Боги, как можно было такое сказать... он может принять это за насмешку.
- Да, - он взглянул на нее, уголки его рта слегка дернулись. – Или другую собаку.
Проклятье, ну почему она должна чувствовать, как ее сердце разрывают на куски.
- Итак... когда ты уходишь?
- Чем скорее, тем лучше.
Она заглушила острую боль.
- Останься хотя бы еще на пару ночей. Пока мы не будем уверены, что армия Гаскара ушла из долины.
Он с любопытством взглянул на нее, его глаза слегка потеплели.
- Хорошо, - ответил он.
В наступившей между ними тишине Зена слышала, как где-то в доме капает вода.
- Арес... - она была достаточно близка, чтобы взять его за руку, но, возможно, лучше этого не делать. – Надеюсь, у тебя будет хорошая жизнь.
- Да, надеюсь, у тебя тоже.
На этот раз повисшая между ними пауза длилась гораздо дольше. Наконец она кивнула в ответ или на его последнюю фразу, или на его невысказанные мысли... или на свои... потом повернулась и сделала несколько шагов к двери.
- Зена...
Она повернулась. Возможно, слишком резко.
- Скажи мне, - произнес он с явным усилием. – Ты и Габриэлль... как вы... то есть, как вы...
Она не сможет. Она сделает ему еще больнее.
- Это просто случилось в один прекрасный день... в одну ночь. Не было никакой особой ситуации.
- Не лги мне, - вспышка гнева в его голосе превратила его в прежнего Ареса. – Скажи мне.
Зена сделала глубокий вдох.
Надежда переродилась... дочь Дохока вернулась, чтобы господствовать вместе со своим демоническим отцом... и Арес перешел на сторону Надежды и Дохока и заключил сделку с Судьбами, согласно которой жизнь Зены обрывалась, если Зена убьет Надежду. В тот вечер Арес пришел, чтобы предложить ей присоединиться к Дохоку. Отвращение Зены к Аресу за его предательство сменилось чувством горького сожаления, когда она поняла, что его поступок вызван не стремлением к огромной власти, что так свойственно Богу войны, а лишь страхом за собственную жизнь. Конечно, он пытался скрыть это за своей обычной бравадой, говоря ей, что даже если она сможет убить Надежду, она все равно умрет. Он посмотрел на нее и добавил:
- Для меня это, - он остановился и бросил на нее странный, человеческий, почти уязвимый взгляд, - победа.
Потом он ушел. Они с Габриэлль вернулись в лагерь и увидели, что Каллисто, которая союзничала с ними ради собственной выгоды, тоже нет. Остались только она и Габриэлль. Они обе знали, что, возможно, это их последняя ночь вместе и, наверное, их последняя ночь в этом мире. Она тогда даже не догадывалась, что Габриэлль тоже приготовилась умереть... пожертвовать собой ради спасения Зены и уничтожения Надежды. С ее стороны было так глупо не понять, что Арес подталкивает ее сделать это. Они сидели у костра, едва перекидываясь словами, почти украдкой глядя друг на друга в голубом лунном свете. К глазам Зены подступили слезы, когда она подумала, сколько добра и любви принесла в ее жизнь эта девочка из Потейдии, и сколько боли они причинили друг другу. Необходимость умереть не пугала ее. За столько лет она научилась принимать смерть как каждодневную опасность ее работы. Она лишь жалела, что у нее не будет времени побыть с Габриэлль.
Наконец, Зена дотронулась до руки Габриэлль и пробормотала:
- Давай отдохнем.
Они в отчаянии обнялись и, обменявшись нежными поцелуями в щеку, отстранились друг от друга. У Зены, все еще державшей ее руку, появилось странное чувство, что этого недостаточно. Они легли на одеяла, но никто из них не мог заснуть. Через некоторое время Габриэлль подползла к Зене и прижалась к ней. Они молча лежали в объятиях друг друга, гладя друг друга по волосам. Габриэлль вновь поцеловала Зену, и ее мягкие теплые губы спускались по щеке подруги все ниже и ниже, пока, наконец, не достигли губ Зены.
В следующую секунду Габриэлль отпрянула, вероятно пораженная собственной смелостью, но Зена ласково притянула ее голову обратно, понимая, что она сама давно хотела сделать это. Но сейчас у них не было времени. Они вновь поцеловались. Сначала медленно, потом отчаянно поспешно, разделяя в этом поцелуе все, что у них было: их нежность, их страсть, все, что они не успели дать друг другу до этого. Это казалось им таким естественным: сам поцелуй; то, что они позволили своим рукам и губам бродить по телу другой; то, что они дарили друг другу наслаждение, испытывали друг друга и были вместе во всех смыслах, прежде чем расстаться навеки.
Им не нужны были слова. Это просто случилось. Но все же был момент, когда Зена содрогнулась: Габриэлль была так невинна, так неопытна. Она приподнялась на локте и, глядя на лицо Габриэлль... ее сияющие широкие глаза, ее раскрытые губы... и, сглотнув, сказала:
- Ты не обязана делать того, что не хочешь.
Габриэлль моргнула. Ее губы дрогнули, словно она сейчас заплачет. Она протянула ладонь и погладила лицо Зены, а потом взяла ее руку, прижала к своей обнаженной груди и прошептала:
- Зена... вместе с тобой я хочу делать все.
Она собрала всю смелость и посмотрела прямо в лицо Аресу.
- Это случилось, когда переродилась Надежда, - сказала она. – После того, как ты... пришел попрощаться.
Он вздрогнул и опустил глаза.
- Арес... - на этот раз она взяла его руку в свою. – Все это в прошлом.
Он посмотрел на нее. Его лицо было спокойным, но бледным. На лбу блестели капельки пота. В голове Зены блеснула мысль:
"А что, если бы Арес не предал меня тогда?.."
Ей было страшно думать об этом. Она бы ни на что не променяла жизнь с Габриэлль. Но не могла не думать, что, если бы тогда что-то случилось, сейчас ей не пришлось бы терять Ареса.
* ~ * ~ *
«Все хорошо» - подумала Габриэлль, поливая маслом тонко нарезанные овощи и приступая к разделке цыпленка.
Когда Зена пришла сказать ей, что Арес уходит, она произнесла это таким обычным тоном, словно делилась с ней каждодневными новостями. Зена замолчала, ее ресницы слегка задрожали, и она добавила, что Арес уезжает на богом забытый остров на краю света.
Габриэлль знала Зену достаточно хорошо, чтобы понять, что подруга расстроена. Также она знала, что нельзя заострять на этом слишком много внимания. У Зены есть какие-то чувства к Аресу. У нее всегда была слабость к плохим парням. Габриэлль это не нравилось, но она это принимала, как принимала тот факт, что Зена получает удовольствие от битвы... или то, что Зена чувствует плотское желание к тому, кого не любит. Совсем недавно (по крайней мере, так казалось) Габриэлль сходила с ума при мысли, что Зена влюбилась в Марка Антония... а в конце оказалось, что все это ерунда. Конечно, с Аресом было все по-другому... он так долго присутствовал в жизни Зены... но у него все равно нет шанса разлучить их.
Неожиданное чувство облегчения, а возможно и радости, которую Габриэлль ощутила, узнав о скором уходе Ареса, быстро сменилось болью и раскаянием. Взяв Зену за руку, она сказала:
- Знаю, ты о нем беспокоишься. С ним все будет хорошо, - отчаянно надеясь, что она имеет в виду именно это и что это правда. Зена сжала ее ладонь и кивнула, произнеся тихое:
- Спасибо.
Вскоре напряжение между ними рассеялось, и можно было позволить себе несколько старых добрых шуток.
- Может, когда мы будем слишком стары для войны, мы откроем таверну и ты будешь там поваром, - сказала Габриэлль, убирая тарелки.
Зена улыбнулась в ответ.
- Да, если захотим распугать всех клиентов.
Но в ее глазах еще была грусть.
Большую часть дня они провели, занимаясь обыденными делами и решая вопрос, что делать с животными, которые теперь стали для них проблемой. Идея несколько часов простоять на рынке под палящим солнцем, пытаясь продать корову, теленка и свинью, их не очень привлекала. К счастью, едва Зена и Габриэлль закончили загонять животных в телегу, спасение пришло в виде раздражающей болтливой соседки Грибы, которая предложила взять «бедных малышей», что было очень выгодно для одинокой молодой вдовы. Судя по тому явному разочарованию от того, что их «хозяин» (Габриэлль не могла не закатить глаза) уехал с фермы, Гриба не отказалась бы забрать у них и Ареса в придачу.
Ареса нигде не было видно. При других обстоятельствах Габриэлль было бы жаль, что он ушел. Несмотря на все их стычки, Арес оказался удивительно приятным смертным. В это трудно поверить, но она будет скучать по нему. Кроме того, она жалела его. А как иначе? В его ногах был буквально весь мир, он владел силой, неподвластной человеческому разуму, и он все потерял ради спасения Зены, Евы и... ее. А теперь он остался ни с чем... она тоже потеряла многое, но в тоже время у нее было все.
Ей было жаль, что все так получилось. Но так должно было случиться. Если бы они с Зеной не были вместе, Арес все еще имел власть над ней: он всегда имел связь с темной стороной ее души, и даже будучи смертным, он, наверное, смог бы пробудить в ней худшие черты. Может, все это к лучшему. Вместо тоски по Зене Арес начнет другую жизнь, и Зена не совершит ошибку, о которой она жалела бы потом.
Завтра они с Зеной пойдут на разведку и убедятся, что люди Гаскара ушли из долины по ложному пути, по которому их направил Арес, переодевшись в крестьянина. Если путь будет свободен, они смогут уйти: Арес пойдет одной дорогой, они с Зеной другой. Тем временем они могли, по крайней мере, попытаться мило поужинать всем вместе. Габриэлль почти разделала цыпленка, Зена, судя по глухим стукам снаружи, колола дрова. Во всей этой рутине была такая меланхолия, словно они готовились к похоронам того, кто еще не умер. Это было слишком трудно. Жизнь все равно продолжается.
Габриэлль положила порезанного на куски цыпленка в горшок с овощами, добавила уксус и приправы и пошла за дровами для печи. Выйдя на крыльцо, она остановилась, чтобы полюбоваться на красоту вечера... деревья, мерцающие в мягком бризе, поля, купающиеся в ласковых золотых лучах заходящего солнца. С некоторым удивлением Габриэлль увидела, что это не Зена, а Арес раскалывает дрова. Он нашел способ выместить всю свою боль с помощью топора.
Повернувшись, Габриэлль увидела Зену.
Она стояла, прислонившись к косяку, и наблюдала за Аресом. Ее глаза блестели от слез, но все же она улыбалась. Эта улыбка, полная нежности, сожаления и задумчивой тоски, походила на солнечный свет, струившийся сквозь легкий дождь. В тот момент она была так прекрасна... как может смертная женщина быть так прекрасна?... и неожиданно поняла, что должно быть так выглядела Горгона, глядя на которую люди немедленно обращались в камень.
Наконец заметив Габриэлль, Зена моргнула, словно выходя из транса. Она казалась напуганной и в каком-то смысле беспомощной.
Когда Габриэлль вновь обрела способность говорить, ее голос был тихим и глухим:
- Ты любишь его.
* ~ * ~ *
Габриэлль медленно на ватных ногах вошла в дом. Врезавшись по пути в стул и пару дверных косяков, она добрела до спальни и тяжело опустилась на краешек кровати. Она не пошевелилась, когда Зена села позади нее и положила руку ей на спину.
- Габриэлль, - умоляюще произнесла Зена. – О, Габриэлль...
- Ты любишь его, - сказала та, отвернувшись.
- Я люблю тебя. Я всегда буду тебя любить. Ты...
Габриэлль резко повернулась и, сухо глядя на Зену, произнесла:
- Тогда скажи мне, что ты не любишь Ареса.
- Я... я... - Зена кинула на подругу уязвленный извиняющийся взгляд, который говорил больше, чем слова, и опустила глаза.
- Это не значит, что я люблю тебя меньше. Ты знаешь, что ты значишь для меня. Это не меняет моих чувств к тебе...
- Это многое меняет для меня.
- Габриэлль... он уходит. Я его никогда больше не увижу.
- Нет, увидишь. Каждый раз, закрыв глаза, - Габриэлль помолчала. – Скажи, что ты не будешь думать о нем каждый день.
Зена не отвечала. Наконец, тихо произнесла:
- Что ты хочешь, чтобы я сделала?
Габриэлль встала и стала ходить кругами по комнате.
Она может уйти. Она может занять свое место среди Амазонок, или присоединиться к последователям Элая... или повесить свои саи на стену и стать бардом... и жить без половинки своей души. Это исключается. Ведь Зена все еще любит ее. В конце концов, Зена готова позволить Аресу уйти и остаться с ней навсегда.
Они могут просто жить дальше. Бывали времена и похуже. Они будут жить, и Габриэлль никогда не будет знать, думает ли Зена об Аресе, беспокоится ли о его благополучии, гадает ли о том, что он делает, есть ли у него другая женщина.
У нее была мысль... сумасшедшая невозможная мысль. Она висела над пропастью, держась слабеющими пальцами за ее край, а голос в ее голове говорил отпустить.
Она подошла к Зене и встала рядом с ней, положив руки на ее плечи. Зена подняла на нее глаза... с тревогой, с надеждой. Габриэлль дотронулась ладонями до ее лица и, немного помедлив, наклонилась и поцеловала ее. Отстранившись, она вновь посмотрела на Зену и провела большим пальцем по ее блестящей от слез щеке.
Отпустить.
Слова застряли у нее в горле, но со второй попытки она смогла выдавить:
- Делай то, что хочешь.
Вздрогнув, Зена широко раскрыла глаза. Если бы речь шла о чем-то другом, Габриэлль бы удивилась: девчонка из Потейдии смогла шокировать Королеву воинов.
- Что ты имеешь в виду?
Габриэлль знала, что покраснела.
- Иди к нему.
- Боги, Габриэлль, я не могу, - Зена сжала ее руку. – Не могу...
Габриэлль вздохнула и дотронулась до лица Зены.
- Зена, если ты сейчас позволишь ему уйти, ты всю жизнь будешь спрашивать себя, что могло бы из этого получиться, а потом...
Зена потрясла головой, еще сильнее сжав руку Габриэлль.
- Нет. Прекрати.
- ...а потом мне достанется только часть тебя.
Зена притянула Габриэлль к себе на колени и крепко обняла, щека к щеке. Габриэлль почувствовала жар ее шепота.
- Ты не понимаешь, что говоришь... это безумие.
По лицу Габриэлль заструились слезы.
- Зена, давай больше не будем об этом говорить, ладно? Делай, что считаешь для себя правильным. Я не хочу знать об этом... я просто хотела сказать тебе, что я... что ты...
- Что ты меня благословляешь? – горько спросила Зена.
- Что ты не предашь меня.
Габриэлль отстранилась, и лицо Зены сморщилось от рыданий.
- Габриэлль...
- Я справлюсь...
Габриэлль положила голову на плечо Зены, и они сидели так некоторое время, пока Габриэлль не подняла взгляд на подругу и не произнесла хрипловатым голосом:
- Я не собираюсь терять тебя без битвы.
- Ты не потеряешь меня. Ты никогда не сможешь потерять меня, - Зена притихла с задумчивым взглядом. – Габриэлль... помнишь первый раз, когда мы были вместе?
- Да?
Может, это было глупо, но Габриэлль нравилось, что Зена думает об этом.
- Помнишь, что я сказала тебе на следующее утро?
Габриэлль кивнула, ее глаза вновь наполнились слезами.
- Что я подарила твоей жизни смысл и радость.
- И что ты лучшее в моей жизни... и что ты останешься частью меня навсегда. Я имела в виду именно это, Габриэлль. И это до сих пор так.
Они снова обнялись. Зена подняла руку и наклонила голову Габриэлль, неожиданно хриплым голосом произнеся:
- Иди ко мне.
Габриэлль закрыла глаза и ждала, ждала, пока наконец не почувствовала губы Зены и ее медленный, мучительно нежный язык.
Не прерывая поцелуй, они откинулись назад и легли на кровать. Когда ласковые руки стягивали с нее юбку, Габриэлль гадала, делает ли это Зена просто чтобы заверить ее, что она все еще желанна и любима. Но низкий стон Зены заставил ее забыть все, включая сомнения.
* ~ * ~ *
Арес отбросил топор в сторону и, задыхаясь, сел на бревно. Это была тяжелая работа. Он наколол гораздо больше дров, чем было нужно. По крайней мере, он смог отвлечься... не говоря уже о шансе что-то сломать.
Да, тогда он смог пережить всю эту заваруху с Дохоком и Надеждой. Он ужасно боялся Дохока, не к чему отрицать это. Когда на пляже позади него вырвался столб огня, он понял, что имеет дело с чем-то непостижимым и непередаваемым, с силой, у которой не было ни тела, ни языка, ни способностей. Ничего, кроме чистого зла. Он был Богом войны, и он знал, что игра началась, и его задачей было выжить. Он будет умен. Он притворится, что он заодно с Дохоком. Он не даст Зене убить Надежду, но не позволит, чтобы жизнь Зены оборвалась. Он удостоверится, что ее надоедливая спутница поступит должным образом, и дело будет сделано. Победа. При этом слове он содрогался.
В конце концов, все получилось. Габриэлль все решила за Зену, а он оказал услугу Надежде, переспав с ней. Теперь, став смертным и вспоминая об этой услуге, он понял, что такое стыд. Может, они оба получили, что заслужили. Теперь он всю оставшуюся жизнь будет гадать, что было бы, если б он не предал Зену, а остался на ее стороне. Насколько слеп он был... теперь остается только сожалеть, что он не рискнул своей шеей ради неизвестной ему цели.
Довольно жалеть себя. Арес встал, поднял несколько дров и пошел в дом. Он собирался было подняться на крыльцо, но звук из окна заставил его остановиться.
Это была Зена... она плакала?
Его сердце бешено забилось. Может, она все-таки любит его настолько, что оплакивает его потерю. Может, у них есть шанс. Если бы здесь не было этой чертовой блондинки, он смог бы пойти к ней и...
Положив дрова на землю, Арес неожиданно понял, что эти звуки были вовсе не плачем, и что эта блондинка определенно была в доме.
Проклятье... думать о том, что Зена занимается любовью с кем-то, кто издает такие жалкие звуки...
Он стоял словно замороженный, открыв рот. Возможно, раньше мысль о том, что Зена и ее подружка ведут себя как мартовские кошки, возбудила бы его. Но сейчас это вызывало у него такое отвращение, что он едва боролся с сильным желанием швырнуть бревно в окно, лишь бы эти звуки прекратились.
Хоть бы подождали, пока он уйдет.
Он может уйти прямо сейчас, плевать на Гаскара. Но все его вещи были в чертовом доме – меч, жилет, доспехи – а войти в дом он сейчас никак не мог.
Взяв, наконец, себя в руки, он пошел в сарай и стал ходить по нему кругами, время от времени пиная косяк двери. Но это не очень помогло.
Арес сел на теплое сено, откинувшись спиной на стену.
Может, когда они закончат, они уснут. Тогда он сможет зайти в дом и взять свой меч.
И убить их.
Нет, проклятье, он никогда не сможет убить ее. Только не снова. Он уже дважды смотрел в ее мертвое лицо. Первый раз он думал, что она умерла, потому что он был слишком эгоистичен, чтобы помочь ей, во второй раз – то, что он убил ее в приступе ярости. Более чем достаточно.
Но другую...
Однажды, он не помнил, сколько человеческих жизней назад, он переспал с женой одного из его генералов, приняв облик ее смертного любовника. Генерал застал их крепко спящими после акта любви. Оскорбленный муж занес свой меч над Аресом, но, будучи настоящим джентльменом, генерал прицелился так, чтобы отсечь голову Ареса, но не оставить ни единой царапины на леди. После этого случая Арес долго смеялся... меч прошел сквозь его шею, не причинив ему никакого вреда. Несчастный олух-генерал бился в приступах смертельного испуга, в то время как Бог войны поднимался с кровати в ослепительном блеске его роскошных одежд. Женщина проснулась и закричала... сейчас это уже не казалось таким смешным.
Он сможет сделать это. А почему нет? Ничтожная жизнь этой блондинки стоила ему его собственной. Он заберет только то, что принадлежит ему по праву. Он ясно представил это: он бесшумно войдет в комнату, залезет на кровать, и занесет над ней меч, тщательно прицелившись, чтобы не задеть Зену...
За исключением того факта, что он никогда не сможет это сделать... не только потому, что Зена почти наверняка убьет его самого после этого, а потому что это убьет ее саму... и не только по этим причинам... Он отчетливо помнил девушку, стоящую на крыльце фермерского домика, до которого они только что добрались, кричащую им «Пойдем!» и забавно морщащую нос. Несмотря на яростную ненависть к Габриэлль, Арес не мог вынести картину ее рассеченной головы в луже крови.
Он несколько раз ударился затылком по стене позади него.
Глупо-глупо-глупо.
Арес не знал, как долго он сидел там, недоумевая, как умудрился вляпаться в такое глубокое дерьмо. Уже стемнело, когда он услышал тихий шум и открыл глаза.
Это была она.
- Ужин готов.
- Я не голоден, - отрезал он, осознав, что хочет есть.
Зена на секунду задержалась и ушла, не сказав ни слова. Очевидно, ей нравилось позволять ему умирать с голоду.
Позже она вернулась, неся тарелку вкусно пахнущего тушеного мяса, кусок хлеба и кружку яблочного сидра. От запаха еды у него засосало под ложечкой и заурчало в животе. Она опустилась рядом с ним на корточки, поставила перед ним еду и тихо сказала:
- Держи.
В полутьме ему показалось, что Зена странно посмотрела на него, словно собираясь что-то сказать или дотронуться до него. Он надеялся, она этого не сделает. Наконец, она встала и ушла. Остановившись в широком дверном проеме сарая, она обернулась. Ее черный силуэт выделялся на фоне темнеющего сине-серого неба. Потом она ушла.
Арес взял тарелку и запустил ложку в мясо.
Проклятье. Пусть все идет к черту. Было бы гораздо легче, если бы он мог ненавидеть ее. Но нет, он каждый раз должен таять от малейшего ее движения, заставляющего его поверить, что он ей не безразличен. Может, Афина все это время была права – он был жалок.
* ~ * ~ *
Когда они убрали со стола после ужина, Габриэлль пошла в их комнату и вышла оттуда в одежде амазонки, вооруженная саями.
- Я ухожу, - намеренно безразличным тоном сказала она.
Зена резко обернулась.
- Уходишь?
- Да. Осмотрюсь, проверю, не ушла ли армия Гаскара.
У них обеих еще был шанс отступить.
- Мне пойти с тобой?
- Нет, - Габриэлль улыбнулась. – Я справлюсь.
Зена вышла вслед за Габриэлль на крыльцо. Клио, которая паслась непривязанной рядом с Арго, подбежала к Габриэлль в ответ на ее свист. Женщины быстро обнялись и поцеловались, как они делали каждый раз, когда кто-то из них уходил по какому-нибудь поручению.
- Будь осторожна, - сказала Зена.
Габриэлль кивнула, слегка сжала ее руку и села в седло. Темно-серое облако заволокло луну, и вскоре наездница вместе с лошадью растворилась в темноте.
По телу Зены пробежала дрожь, и она вернулась в дом.
Она убеждала себя, что то, что она получила благословение Габриэлль, не означает, что она должна что-то предпринимать.
Она гадала, собирается ли Арес оставаться в сарае на всю ночь.
Она услышала его шаги на крыльце и увидела, как он входит в дом. С облегчением Зена заметила, что его лицо немного ожило, хотя трудно было судить об этом в тусклом свете единственной масляной лампы. Их глаза встретились. Он отвернулся первым. Она хотела спросить, не нужно ли ему чего-нибудь, но решила, что лучше этого не делать. Он пробормотал «Спокойной ночи» и пошел в свою комнату.
Зена опустилась на стул и уставилась на пламя в камине.
Она может выйти и отвести Арго в сарай... а потом вернуться в дом и лечь спать, одной.
А завтра или послезавтра Арес уйдет. Любила она его или ненавидела, но он вошел в ее жизнь едва она повзрослела и пробыл в ней дольше, чем человеческая жизнь... хотя, возможно, ее старший брат еще где-то живой. И вскоре его тоже не будет рядом.
В ее голове звучали слова Габриэлль «Ты любишь его». Она ничего ему не обещала. Может, она давно любит его, когда он был еще богом или когда она знала... или думала, что знает... что он не может любить никого.
Как она может после всего, что он сделал? Она была не в том положении, чтобы гадать, может ли человек, совершивший ужасные вещи, быть любим... Может, она узнала ответ, когда впервые увидела его смертную душу, уязвимую, способную к чувствам, которая раньше была похоронена под тяжестью величия Бога войны... точно также, как когда-то она заточила собственную человечность под тяжелые доспехи Разрушителя Наций... может, когда поняла, что это она пробудила в боге его человеческую сущность.
Может, поэтому даже в разгар его порочных изощренных попыток заманить ее на свою сторону, она всегда чувствовала странную связь между ними, некое особое понимание. А потом его жертва... насколько сильна должна быть его любовь, что он смог переступить через свою жажду власти, эгоизм и жестокость.
Это не будет обманом, даже если Габриэлль знает и согласна. Она не будет обманывать, нет... она просто разбередит рану, которая никогда не заживет. Но может Габриэлль была права... не сделает ли она только хуже, если будет делить ее жизнь и постель с Габриэлль и продолжать скучать по Аресу, постоянно думая, какого бы было целовать его губы, смотреть в его глубокие карие глаза, пока он с наслаждением вздыхает, чувствовать его мускулистое обнаженное тело под своим...
Она потрясла головой. Можно было даже не пытаться не думать об этом.
Мысль о Габриэлль причинила ей боль. Где-то сейчас Габриэлль скачет верхом в одиночестве... и представляет ее в объятиях Ареса. Пойдет она к Аресу или нет, но Габриэлль будет думать, что она провела с ним ночь.
Может, сейчас просто пойти и поговорить с ним и, если что-то случится, это просто... случится.
Пламя гасло, несколько искорок еще цеплялись за жизнь среди ярко-красных тлеющих угольков и белого пепла. Зена вздохнула и встала.
На пороге комнаты Ареса она остановилась и вошла в комнату, которую она делила с Габриэлль. Идя в темноте, она осветила лампой маленький столик рядом с кроватью, достала свою сумку с лекарствами и вытащила оттуда маленький темно-зеленый бархатный мешочек. Развязав шнуровку, она взглянула на траву внутри. Ее было достаточно.
Когда-то Лао Ма дала Зене эту траву, благодаря которой женщина после близости с мужчиной могла предохраниться от беременности. Зена все еще носила ее с собой, так как она обладала и другими лекарственными свойствами, а также чтобы помогать женщинам в критических ситуациях.
Не было смысла притворяться. Она собиралась заняться любовью с Аресом... и не из-за минуты слабости, не из-за увлечения, а потому что она сама хотела этого.
Зена сняла платье и нижнее белье и надела ночную сорочку. Потом подняла лампу и пошла к Аресу.
* ~ * ~ *
Он слышал, как она ходит по дому.
Арес натянул на голову свое тонкое одеяло, словно оно могло защитить его от звука ее шагов и скрипа половиц. Если она перестанет ходить, может, тогда он сможет заснуть.
Он гадал, куда уехала Габриэлль в такой час, совсем одна. Он увидел, как она уезжает, когда вышел из сарая. Наверное, хочет проверить, не ушла ли армия Гаскара. Не терпится избавиться от него. Разумеется.
Наконец, стало тихо. Арес лег на спину и закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать.
Проклятье... ее дверь открылась и закрылась. И шаги, все ближе... затихли.
Дверь... его дверь... со скрипом открылась. Сердце Ареса бешено забилось.
Он осторожно приоткрыл веко и увидел тусклый свет. Он слегка повернул голову, не зная, стоит притворяться спящим или нет.
Зена, одетая лишь в светло-фиолетовую сорочку, которая была на ней, когда они втроем спали на одной кровати в их первую дождливую ночь в этом доме, осторожно поставила масляную лампу на стол рядом с кроватью. Лампа отбрасывала тусклый круг желтого света, отчего по стенам комнатушки заскользили темные тени.
Какого черта она делает?
Она повернулась к нему. Арес быстро закрыл глаза, но было слишком поздно.
- Привет, - сказала она.
Притворяться спящим было слишком глупо. Он открыл глаза.
- Что ты хочешь?
Она подошла и села на краешек кровати, глядя на него со слабой зовущей улыбкой.
- Я... - она облизнула губы. – Хотела увидеть тебя.
Когда он все понял, гнев сжал ему горло. Арес резко поднялся на локте.
- Зачем? – его голос стал хриплым. – Это мой прощальный подарок?
Зена вздрогнула и искоса посмотрела на него.
- Арес...
- Убирайся, - его голос снова стал нормальным. – Пошла вон.
- Что? – прошептала она. Ее глаза были большими и уязвленными... точно также она смотрела на него в Амфиполисе, когда ей пришлось разыгрывать эту чертову сцену соблазнения, и когда у него было достаточно здравого смысла, чтобы сначала отвергнуть ее, зная, что она что-то задумала. Без сомнения, боль была настоящая. Такой удар по ее самолюбию.
- Мне не нужна твоя жалость, - бросил он.
- Это не жалость.
- Тогда что же? Или сегодня днем тебе было мало? - Он увидел, как она вздрогнула, и с глумливой усмешкой добавил. – Держу пари, вас было слышно даже в Риме.
Она опустила голову.
- Арес... не надо.
- Не надо чего? Перестать быть тряпкой?
Зена подняла голову, их глаза встретились.
- Я здесь потому что... - она запнулась. – Я хочу побыть с тобой.
Несколько секунд он молчал, пытаясь справиться с дыханием. Было ужасно трудно злиться, особенно когда она сидит так близко к нему, ее взгляд нежен, волосы падают на ее обнаженные плечи, соски выступают из-под тонкой ткани... предлагая себя ему.
Он сглотнул.
- А что с...
- Все в порядке, - быстро ответила она. – Все хорошо.
Внезапно он понял, зачем уехала блондинка, и гнев вернулся.
- Значит, вы вдвоем уже все решили, - не веря в происходящее, он покачал головой. – У меня нет права голоса, так?
- Арес...
- Действительно, а с чего ему быть? Если вы обе сделаете на меня ход, я не смогу сопротивляться.
Зена посмотрела на него, явно обдумывая что-то, и встала.
Это случилось. Он это сделал. Она пришла к нему... у него был последний шанс и он упустил его благодаря своей глупой, глупой гордости.
- Арес. Это твой выбор. Ты можешь... сделать ход. Я не буду... я не буду ничего делать.
Она подошла к окну, которое он оставил приоткрытым, и, повернувшись к нему спиной, всего в нескольких шагах от него, вглядывалась в ночь, а тусклый свет мягко мерцал на ее волосах.
Арес откинулся на подушку и закрыл глаза. Но она все еще была здесь, и он мог видеть ее даже с закрытыми глазами.
Он может просто лежать, пока она не уйдет. Это будет трудно, но он постарается. Она не будет ждать вечно. И это будет конец.
Если он займется с ней любовью, но все, возможно... черт возьми, все так и будет... закончится этой ночью. Он все равно уйдет, унося с собой память об этой ночи на край земли. Ему будет трудно, если единственное, что у него останется от нее, это несколько поцелуев и прерванные любовные игры, воспоминания о которых будут мучить его до конца жизни. Быть вдали от нее и помнить ее обнаженное тело рядом с собой, счастье оказаться внутри нее, ее стоны наслаждения в своих руках...
А если он снова позволит ей уйти? Он будет далеко и будет знать, что мог иметь все эти воспоминания, а возможно даже больше... но упустил свой шанс.
Такой вот выбор. Кого он обманывал?
Арес отбросил одеяло в сторону и встал. Он был рад, что одел на ночь эти идиотские льняные штаны. Так он чувствовал себя... не таким раздетым.
Он подошел сзади и положил ладонь на ее руку. Она немного дрожала. Он наклонился и, закрыв глаза, прижался губами к ее плечу. Поцелуи поднялись выше. Зена вздохнула и откинула голову назад. Он откинул в сторону ее волосы и поцеловал под ухом. Подняв руку, Арес пробежался кончиками пальцев по ее щеке, уголку рта, подбородку, скользнул вниз по шее, по груди... чувствуя ее дрожь, слыша ее частое низкое дыхание.
Другая рука заползла под ее сорочку, едва касаясь кожи. Он хотел сжать ее грудь, но подавил этот импульс и круговыми движениями провел по ее соску. Теперь она громко стонала. Он задрожал и медленно опустил руку и по ее животу и ниже, к густым завиткам.
- Арес...
Боги... слышать, как она произносит его имя таким голосом.
Он хотел поиграть с ней немного, свести ее с ума... быть главным на какое-то время. Но вскоре он понял, что ничего не выйдет. Во-первых, он сам сходил с ума. Обычно в таких ситуациях он контролировал свое тело, но сейчас его слабая смертная плоть требовала немедленного продолжения, и если он с этим затянет, то вскоре все закончится. Не только из-за этого он не мог быть игривым. Он слишком хотел ее, хотел лежать рядом с ней в ее объятиях, держать ее, чувствовать теплоту ее губ...
Когда Арес повернул ее к себе, Зена, словно только этого и ожидая, прильнула к нему и припала губами к его рту с голодом, который больше нельзя было отрицать. Она отстранилась, позволяя ему снять с нее сорочку, и, вновь поцеловав его, схватила его штаны и стянула их вниз...
От ее прикосновений он испытал настоящий шок, заставивший его вскрикнуть. Он уронил голову на ее плечо, дыша в такт ее ласкам. Он должен был остановить ее, но чувствовал, что умрет, если она прекратит. Он смог выдавить «Зена... Зена, нет», и она убрала руку, что заставило его разочарованно застонать. Она отступила на шаг назад. Ее тело обволакивала светло-золотая дымка. Был ли это свет от лампы позади нее или его глаза его предают?
Может, это и не происходит на самом деле... сейчас он проснется, или что-то помешает им, или она повернется и уйдет. Но нет, это была она, берущая его за руку, влекущая его на кровать, топящая его в еще одном лихорадочном поцелуи, пока они падали на кровать. Ее тело оказалось под его в прекрасной гармонии податливой силы воина и женской мягкости. Он опустился, чтобы прильнуть ртом к ее груди. Он хотел обласкать губами и руками все ее тело, но не мог больше ждать.
Они целовались очень нежно, касаясь друг друга кончиками языков, слегка приоткрыв губы, ловя дыхание другого.
Арес хотел подготовиться, чтобы не потерять самообладания. Но к этому нельзя было подготовиться. Не только к сладостному таянию от жара тел, но и к наслаждению слышать ее стон, чувствовать, как она движется в такт с ним, видеть в ее глазах неподдельное счастье. Он шептал ее имя и покрывал ее лицо поцелуями. Даже если бы это длилось всю ночь, ему все равно показалось бы мало.
Хотя это не будет длиться всю ночь. Это не станет воплощением одной из его фантазий, где он снова, и снова, и снова занимался любовью с Зеной. Его смертное тело было готово подвести его, наслаждение билось внутри него подобно хрупкому пузырю, который был готов прорваться в любой момент.
- Зена... - хрипло прошептал он. – Я не могу...
- Ммм... - она поцеловала его нижнюю губу. – Что?
- О, боги... я не могу сдержать...
- Все в порядке, - она дотронулась до его лица, стирая пот с его лба.
- Нет, - Арес сжал зубы, пытаясь совладать с собой. – Ты не... - ее внутренние мышцы сжались вокруг него, и он застонал, закрывая глаза. – Ты не... Зена... я хочу, чтобы тебе было хорошо...
- О, мне хорошо, - прошептала она ему в ухо, гладя его спину, - мне... лучше, чем хорошо.
Он сделал еще одну попытку замедлить движения, но тело не подчинялось ему. Ее рука скользнула вниз, лаская его. Прильнув к ее рту, он закричал от наслаждения, поскольку новая волна удовольствия нахлынула на него. Пузырь прорвался, и сладкий яд разлился по его крови, и на этот раз ему на самом деле показалось, что он умирает, растворяясь в небытие, растворяясь в ней.
Арес лежал неподвижно, зарывшись лицом в волосы Зены. Чудесная теплая тяжесть окутала каждую частичку его тела. Когда он заставил себя пошевелиться... он не мог заснуть... он слегка поцеловал ее губы и выскользнул из ее тела. Его пальцы задели ее бедро. Она вздрогнула и задержала дыхание. Наклонившись, он коснулся губами ее затвердевшего соска, подразнил его языком и услышал ее прерывистое дыхание. Она пробежалась пальцами по его волосам и почти нетерпеливо пошевелила ногами.
- Арес...
Ее голос был низкий, хриплый, прерывистый. Этого было достаточно, чтобы свести его с ума. Он провел рукой по внутренней стороне ее бедра, чувствуя теплую шелковистость ее кожи. Рука скользнула выше. Он увидел, как изогнулось ее тело, изменилось выражение лица. Было невероятно видеть ее такой: потерянной для всего мира, тонущей в наслаждении, которое он дарил ей... такой беззащитной, что Арес чувствовал себя достаточно сильным, способным защитить Королеву воинов, хотя был обычным смертным.
Когда все закончилось, он притянул ее в объятия. Ее голова опустилась на его плечо.
Если, благодаря какому-то маловероятному чуду, он после смерти попадет на Поля Блаженных, он попросит, чтобы этот момент длился вечно.
Может, это означало, что он был счастлив.
Глава 3
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что армия Гаскара покинула лагерь много часов назад, возможно день. Возможно, они уехали после возвращения разведки, подумала Габриэлль, оглядывая залитый лунным светом лагерь. Неприятный запах от лошадей, смешанный с гарью несвежей плохо приготовленной еды, постепенно улетучивался.
Теперь нужно было осмотреть следы и выяснить, в каком направлении уехали Гаскар и его банда. Она зажгла факел, спрыгнула с лошади и стала ходить по лагерю, лениво пиная попадающийся под ноги мусор: разбитый винный кувшин, порванный ботинок, остатки жареного цыпленка.
Следы вывели ее на дорогу. Похоже, бандиты, идя по ложному следу, и впрямь направились в Хораду.
Ей вспомнилось, как она (словно это было в прошлой жизни) и Арес (тоже смертный, но случайно и ненадолго) пытались найти заколдованный свиток, который лишил Ареса его силы и натворил еще много чего.
- Где ты научилась читать следы? – спросил ее Арес, и она гордо ответила, что это Зена научила ее. Они стали разговаривать о Зене и осознали, к их взаимному ужасу, что у них есть кое-что общее: необузданный энтузиазм к Королеве воинов.
Габриэлль опустила факел, села на притоптанную траву и тихо заплакала.
Вытирая с глаз слезы, она подумала, что ей следует пойти в Хораду, поискать другие лагеря, убедиться, что люди Гаскара действительно оставили долину. Но какой в этом толк? Конечно, они ушли, она должна признать это. На самом деле, она ушла с фермы не для того, чтобы убедиться, что для Ареса путь свободен. Она это знала и Зена тоже.
Холодный ветер зашевелил ветви деревьев и стегнул Габриэлль по влажному лицу. Габриэлль поежилась, жалея, что не взяла с собой плащ, что ей в голову пришла эта безумная идея, жалея, что была такой дурой. Она гордилась, насколько сильна она стала с тех пор, как покинула Потейдию, а теперь она как хорошая девочка ушла из дома, чтобы Зена могла...
Дрожа, она обняла себя руками, пытаясь защититься от противного ветра. Луна снова скрылась. Мысли Габриэлль блуждали. Она вспомнила свой первый раз с мужчиной: ее брачная ночь с Пердикусом. Добрый нежный Пердикус так боялся сделать ей больно, что Габриэлль гадала, было ли вообще что-то. Но им было хорошо, несмотря на то, что они оба неумело возились. Он обнимал ее с такой любовью, ласкал с такой нетерпеливой нежностью. О, наверно сейчас они занимаются совсем не этим... они должно быть, словно животные вытворяют эти дикие безумные вещи, подобно тем картинам в храме Афродиты... Прекрати. Прекрати. Она сжала голову. Так недолго было сойти с ума.
А что, если Зена чувствовала то же самое, когда она была с Пердикусом? Если она хоть вполовину так мучилась... Нет, это невозможно... У Зены тогда не было таких чувств к ней, она была уверена в этом... или почти уверена. А когда она почти ушла от Зены, чтобы остаться с Наджарой? Габриэлль гадала, не интересовалась ли Наджара ею в этом смысле внутри своих духовных противоречий. Может, это она первая предала Зену и теперь расплачивается за это?
О, она предавала Зену и способами похуже. Она предала ее жестокому тирану Минг Тьену, когда Зена приехала в Китай по просьбе Лао Ма, чтобы убить его. Не потому что она хотела остановить Зену от убийства, как она говорила себе, а потому насколько был опасен долг Зены этой таинственной женщине из ее прошлого. Ревность... даже если тогда это была ревность подруг, а не любовниц... толкнула ее на то, что почти погубило их обеих, почти стоило жизни Зене. Она не позволит этому повториться. Она не уступит этому чувству. Она больше никогда, никогда не поддастся ревности.
Что-то мокрое упало на ее руку. Она даже не заметила, что снова плачет. Нет, минутку... Другая капля упала ей на руку, следующая на спину. Конечно, почему нет? Если она собирается сидеть здесь в одиночестве и мерзнуть, пока Зена лежит с ним в теплой постели, она промокнет под дождем.
Дождь кончился, едва начавшись, и Габриэлль разозлилась, что так долго жалела себя. Она знала, что делает, когда столькими словами говорила Зене идти и переспать с Аресом. Чувства Зены к Аресу оказались глубже, чем она думала, но если Зене придется выбирать, она всегда выберет ее. Им предназначено быть вместе... Зена и Габриэлль, Габриэлль и Зена... две половинки одного целого... и так будет всегда. Она должна быть сильной, ради Зены.
Габриэлль встала и пошла туда, где оставила Клио. При виде ее лошадь нетерпеливо фыркнула и ударила копытом.
- Мы уходим, - она погладила лошадь по морде. – Прости, что пришлось ждать.
Небо стало черным, как смоль, но все же, добравшись до дороги, Габриэлль погасила факел. Если она столкнется с армией Гаскара, она должна заметить их прежде, чем они заметят ее.
Она ехала по дороге в Хораду, мысленно рассказывая самой себе истории, чтобы как-то отвлечься от других мыслей. Это сработало, учитывая, что она избегала рассказов на тему любви и ревности.
Прошел почти час с тех пор, как она покинула лагерь Гаскара. Снова начался дождь, точнее легкий моросящий дождик, который даже не мог промочить ее насквозь и превратить в жалкую неудачницу. Габриэлль подумывала остановиться в густой роще рядом с дорогой, но тут она заметила вдалеке приближающиеся к ней огни. Вероятно, это был запоздалый караван путешествующих торговцев... но лучше было не рисковать. Габриэлль свернула с дороги и стала ждать за деревьями. По крайней мере, там было довольно сухо.
Вскоре она услышала стук приближающихся копыт и неразборчивые голоса. Она выглянула из-за деревьев и увидела по крайней мере двадцать пять всадников, у троих из них были факелы.
- ...и он сказал «Да, мисс, вы не подержите мою лошадь?», - произнес грубый голос под взрыв громкого смеха. Должно быть, это была шутка.
Факел отбросил на мужчину дрожащее желтоватое облако мутного света и осветил его лицо. У Габриэлль перехватило дыхание, ее руки крепко сжали поводья Клио. Это был Деметриус, воин, который возглавлял армию охотников за головой Ареса, пришедших на ферму, и который заигрывал с ней, пока она изображала крестьянскую девчонку.
Они вернулись.
Грубый глубокий голос сказал:
- Эй, Деметриус! Сколько еще до этой чертовой фермы?
* ~ * ~ *
Арес поднял руку и провел пальцем по лицу Зены. Она лежала на нем, ее волосы разбросались по его груди и плечам, мягкие искорки танцевали в бесконечной синеве ее глаз. Тени на стенах мягко колебались в такт мерцающем в лампе пламени, которое казалось еще теплее из-за беспроглядной тьмы, выглядывающей из полуоткрытых ставень.
Она наклонилась вперед и запечатлела короткий поцелуй на его губах. Теперь он никогда не будет жаловаться на свою смертность.
- Эй, - сказала Зена.
- Что?
- Это был твой, - игривая усмешка коснулась уголков ее губ, - первый раз как смертного?
- Боги, - он грустно рассмеялся, - неужели я был так плох?
Смеясь, она прижалась лбом к его лбу.
- Ты был великолепен.
- Нет. Я имею ввиду, это не был мой первый раз.
И благодарю Судеб за это. Он и так был достаточно смущен, неважно как там ее звали. Их было не так уж много. Просто случайная женщина из деревни или фермы, которая предложила ему горячий ужин, теплую постель и себя в придачу.
Аресу показалось, что на лице Зены отразилось разочарование.
- А может, - сказал он, - это был первый раз в моей жизни.
Она недоуменно нахмурила брови. Он притянул ее к себе и поцеловал.
Когда он открыл глаза, в ее взгляде было понимание... и, неожиданно, печаль.
- Арес, - задумчиво сказала она. – Сколько тебе лет?
Возможно, ее смутит, что ему несколько тысяч лет. Он был потрясен, осознав, что это смущает и его тоже. Неужели он начал думать как смертный?
- Я говорил, что моя жизнь, в сущности, и не начиналась, пока я не встретил тебя. Просто ты никогда не верила мне, когда я говорил такие вещи, - он усмехнулся. – Похоже, ты лежишь в постели с мужчиной моложе тебя.
- О... точно.
Она подарила Аресу медленный долгий дразнящий поцелуй.
- О... - Проклятье, в его смертной жизни все еще были вещи, без которых он не мог обходиться. – Ты должна дать мне немного времени.
- Ты просто человек, Арес. Я люблю это в мужчине.
Она потянулась к его соску, ласково прикусила его зубами, водя по нему языком, вызывая покалывающую теплоту под его кожей.
- Неужели до такой степени?
Он услышал ее приглушенный смех и закрыл глаза, готовясь покориться новой волне, которая поднимет его, перевернет и унесет прочь. Но что-то беспокоило его, какая-то тревожная мысль не давала ему покоя, выползая из темного угла, куда он загнал ее ранее.
- Зена, - он провел рукой по ее волосам. – Что будет завтра?
Она молчала. Потом подняла голову. В ее глазах была задумчивость, неуверенность и что-то похожее на безнадежную мольбу.
- Может, завтра никогда не наступит.
- Да, может.
Она отвернулась. Черты ее лица окутал бледный золотой свет. Мыслями она унеслась далеко. Наконец она сказала, запуская пальцы в волосы на его груди.
- Ты можешь остаться здесь... Здесь ты будешь в безопасности... никто не побеспокоит тебя. Может, здесь ты обретешь мир, который нигде не сможешь найти.
Ее слова не стали неожиданностью... но все же было больно падать с его маленького Олимпа, построенного на земле. Значит, вот что она задумала. Бросить его на этой свалке.
Наконец, она повернулась к нему и, сделав над собой усилие, улыбнулась.
- А я приду навестить тебя.
Гнев, который овладел им ранее, опять вернулся и он был уже готов сказать что-то грубое, типа «Ты хочешь, чтобы я сидел здесь и ждал тебя, словно жалкий любовник?»... нет, черт, нет. Возможно, это их единственная ночь вместе и она не может закончиться так.
Может, она права, и завтра никогда не наступит. Он притянул ее к себе и поцеловал, сильно и требовательно, словно привязывая ее к себе, делая ее своей собственностью, не заботясь о том, что будет дальше.
Когда они отстранились друг от друга, Зене потребовалась всего секунда, чтобы перевести дыхание и поцеловать его с такой же силой. Она скользнула вниз и принялась ласкать его соски, поглаживать, лизать, слегка прикусывать зубами, пока он задыхался снова и снова, более чем готовый для ее ласк. Арес сжал ее груди и она заставила его войти в нее. В этот момент он понял с такой же слабой уверенностью, как признавал свою смертность, что ее он будет ждать не только на ферме, но и в деревне Элая. Может, позже он укорит себя за такую слабость. Может, позже. Но не сейчас, не сейчас.
* ~ * ~ *
- Не больше пары часов, Гаскар.
Габриэлль узнала голос Деметриуса, хотя его лицо снова скрылось в темноте.
- Уверен, что сможешь найти ферму?
В этот момент Клио потрясла головой. Листья зашуршали, но бандиты решили, что это ветер. Габриэлль подняла руку, которая стала какой-то чужой, и положила ее на голову лошади, пытаясь успокоить животное. Казалось, каждый вдох сжигал девушке горло.
- Конечно, Гаскар, - ответил Деметриус с ложной вальяжностью, под которой скрывался страх.
- Один раз ты уже облажался. Если подобное повторится, ты пожалеешь.
- Эй, откуда мне было знать, что это он?
- И вправду, - фыркнул Гаскар. – Ты был слишком занят тем, что пялился на ту маленькую шлюшку. (Все засмеялись. Габриэлль стало плохо от жара, ударившего по ее лицу и шее). Хорошо еще, мы недалеко ушли.
- Зена заплатит за это, - сказал Деметриус.
- Слушай, умник, - армия Гаскара проехала мимо Габриэлль, и голоса стали потихоньку пропадать. – Мы не собираемся связываться с Зеной. Если Арес там один, мы зайдем, сделаем свою работу и пойдем за вознаграждением. Ясно?
- Ясно, Гаскар. Ты главный.
Гаскар поворчал из-за темной ночи и дождя, и голоса мужчин растворились в свисте ветра и топоте копыт. Когда они скрылись из виду, Габриэлль позволила себе свободно вздохнуть.
Пытаясь сосредоточиться, она закусила губу, зажгла факел и принялась осматривать тропу. Здесь должен быть короткий путь через лес, и она найдет его. Она не станет паниковать, не станет паниковать, иначе потеряется. Она сосредоточится и сохранит спокойствие, как Зена. Она думала лишь об одном – не позволить им добраться до фермы первыми – но это не помогало ей оставаться спокойной. Она тут же представила Зену в объятиях Ареса, ее умиротворенное лицо, ее голова покоится на его плече. Но на этот раз Габриэлль не почувствовала боли. Сейчас не имеет значение с кем Зена. Важно только то, что когда на них нападет армия Гаскара, она будет спать, уязвимая и невооруженная.
* ~ * ~ *
Когда Зена проснулась, масляная лампа уже погасла. Зена устроилась поудобнее, положив голову на грудь Ареса и прислушиваясь к приглушенному стуку его сердца и его тихому ровному дыханию. Когда глаза привыкли к темноте, она посмотрела на его лицо, но смогла увидеть лишь неясные контуры. Она вспомнила его взгляд, когда они занимались любовью, взгляд наслаждения, переходящей в агонию, невероятной нежности, даже удивления. Она помнила его вздохи, постепенно переходящие в стоны; силу, с которой он подмял ее тело под свое, не в силах сдерживаться.
- Не давай мне спать, - пробормотал он позже, сжимая ее в объятиях, - не позволяй мне спать, - и отключился в следующую секунду.
Она не хотела его пока будить. Потянувшись, Зена поняла, как ей легко на душе. Словно она очень-очень долго носила с собой тяжелый груз, отчаянно стараясь не уронить его, и наконец, бросила его на землю.
Перевернувшись, Зена легла на спину и посмотрела в окно. Это была безлунная ночь, темное одеяло темноты еще не тронули лучи рассвета, и...
Габриэлль.
Сердце Зены дрогнуло, захлебываясь в океане страдания. Где-то сейчас Габриэлль была одна, замерзшая и несчастная. Зене стало ужасно стыдно, когда она пожелала, чтоб эта ночь никогда не кончалась. Она резко села и вылезла из кровати, желая убежать больше от себя, чем от Ареса.
Ступая по холодному шершавому полу, она подошла к окну.
Полночи она провела, кувыркаясь в кровати с Аресом, едва вспоминая о женщине, с которой она поклялась провести остаток жизни... за исключением того, когда он спросил, что будет дальше, и она оказалась достаточно слабой или достаточно сумасшедшей, что пообещала переспать с ним еще раз. Зена широко распахнула ставни и вдохнула холодный воздух. Я приду навестить тебя... Неужели у нее хватит нерв сказать Габриэлль, что она пошла навестить Ареса. Габриэлль, скорее всего, кивнет в ответ и отведет взгляд, и от этого станет еще хуже. Как ей убедить себя, что она не предает Габриэлль? Конечно, Габриэлль сама сказала ей сделать это... но лишь от отчаяния. Зена сама не оставила ей выбора.
Что-то отвлекло ее от мыслей. Зена потерла руку... ее кожа была мокрой... начался дождь. Проклятье. Она не должна была отпускать Габриэлль... она должна была пойти с ней... пойти за ней и остановить.
Она вернулась и села на край кровати. Арес пошевелился во сне и вздохнул.
Зена помнила, как они смотрели друг на друга. Его лицо сияло тихим простым счастьем. Даже если бы она могла растоптать это счастье, она не сделала бы этого. Она не отняла бы у него это счастье... не отняла бы его у себя.
Ее глаза горели от непролитых слез. Вздохнув, Зена посмотрела в окно. Может, все решится само собой.
На небе появились первые светло-серые полосы. Птицы начали щебетать, сначала робко, а потом все громче и громче, соединяя свои трели в одну песню. Она должна пойти в свою комнату. Она должна сделать это ради Габриэлль. И оставить Ареса просыпаться в одиночестве и пропустить его улыбку... Может, она подождет еще немного. Может, она разбудит его.
Она размышляла об этом, когда предрассветную тишину нарушил громкий крик.
* ~ * ~ *
Арес резко сел и стал машинально искать свой меч. Он не сразу понял, где находится. Ферма... Зена...
Зена?
Это был сон... нет, не сон. Вот она, стоит рядом с его кроватью. Жизнь прекрасна.
Но этот сон оказался очень коротким, судя по стуку и грохоту во всем доме.
- Черт, - прошептала Зена. – Все мое оружие в другой комнате.
- Думаешь, Гаскар и его парни?
Он выпрыгнул из кровати и стал возиться со своей одеждой.
- Наверно... не знаю, - ответила она, одевая сорочку.
- Я выйду первым, - Арес нашел свои штаны и стал безуспешно пытаться запрыгнуть в них. Было паршиво сознавать, что теперь любой паразит может убить тебя, но невозможность одеваться, лишь щелкнув пальцем, расстраивала его больше всего.
- Нет, нет... дай мне твой меч.
Последовал еще один грохот, сопровождаемый воплем:
- Зена!
Габриэлль? От такого шока Арес сунул ногу мимо штанины и сильно ударился о пол. Чудесно, подумал он, бормоча проклятье. Не такова ли мораль?
- Зена! – вновь завопила Габриэлль диким голосом. – Армия Гаскара приближается!
* ~ * ~ *
Она не намного опередила их. Не больше чем на полчаса. Выглянув из окна, Габриэлль увидела армию Гаскара, спускающуюся по холму. Уже рассвело, воздух наполнила птичья трель. На деревьях еще блестели серебристые капельки росы, но дождь уже кончился, уступая место редкому серому туману.
- Они здесь, - сказала она, не глядя на Ареса. – Сейчас она подготовится... она даст тебе сигнал. Я буду отвлекать их сколько смогу.
- Да, да, - пробормотал он. – Ты избавила их от проблемы вышибить дверь.
- Ну... для них это не стало бы такой уж большой проблемой.
Она специально шумела, чтобы разбудить Зену и Ареса и быть уверенной, что когда она появится перед ними, они будут в приличном виде. Поэтому она перестаралась и слишком сильно пнула дверь. Она сошла с петель и теперь держалась только благодаря ветхому стулу.
Габриэлль разгладила синие платье, одетое поверх ее боевой одежды, и, наконец, заставила себя посмотреть на Ареса. В полутьме ей показалось, что у него встревоженный вид. Наверно, он беспокоится, не сдаст ли она его Гаскару. Она закусила губу. Конечно, у Ареса были все основания так думать.
Воины остановились около дома. Некоторые из них слезли с лошадей, очевидно пытаясь не издавать много шума.
- Готовься, - напряженно прошептал Арес.
Крыльцо заскрипело под тяжелыми сапогами. Дверь медленно потянули и стул упал на пол. Затем, как и следовало ожидать, бандиты с треском выбили дверь. Стул полетел в сторону. Настал черед Габриэлль.
Габриэлль закричала во всю силу легких и кинулась к двери, прихватив на ходу пару горшков и сковородку с кухни. Трое мужчин уже вошли в дом. Снова завопив, Габриэлль запустила в них горшками и приблизилась, угрожающе покачивая в руке сковородку. По крайней мере, на несколько секунд ей удалось обескуражить их.
- Что такое? – узнала она грубый голос Гаскара.
- Убирайтесь из моего дома, вы... вы... тупые головорезы! – закричала она, выбежав на крыльцо и размахивая сковородой.
- Вперед, обыщите дом, - раздраженно приказал Гаскар. Габриэлль взглянула на него. Он был коренастый и широкоплечий, его грубое лицо было покрыто шрамами, но в глазах явно читалось наличие ума.
- Нет, нет... пожалуйста! Мы всего лишь бедные крестьяне! У нас нет денег... у нас нечего брать!
Она знала, что плохо играет... от ее первого блестящего представления не осталось и следа. Может, это происходит под влиянием конкретного момента.
- Успокойся, милая, - сказал Деметриус. – Никто не собирается тебя грабить. Мы пришли за Аресом.
- А, это вы! – она соблазнительно склонила голову набок. – Вы же знаете, что Арес ушел... мой муж уже сказал вам...
- Милочка, если это был твой муж, то я Император Рима, - сказал Гаскар. – Ты и так принесла нам много проблем, и ты пожалеешь об этом. Так, парни, вперед. И помните, нам не обязательно брать его живым. Если найдете, убейте его.
- Эй, Гаскар, - сказал Деметриус. – Мы можем повеселиться... поставить его на колени, умолять о милосердии и...
- Заткнись, идиот, - прорычал Гаскар. – Мы здесь не для развлечения. Если Зена помогает ему, у нас может не быть другого шанса. Вперед.
Габриэлль отступила назад... было еще рано начинать драку... несколько воинов вошли в дом. Гаскар задумчиво посмотрел на нее.
- Минутку. Ты вовсе не деревенская девчонка, так? – он почесал бороду и глумливо улыбнулся. – Я понял... ты Габриэлль, девчонка, которая ошивается с Зеной. Ты известный... как там?.. бард.
- Она известна? – спросил Деметриус, явно заинтересованный.
- Не понимаю, о чем вы, - сказала Габриэлль.
- Итак, - сказал Гаскар. – Это не мое дело, но почему Зена прячет Ареса? Я слышал, Арес пытался вернуть ее себе... подталкивал к убийству, и у него это почти получилось, так?
Не было смысла притворяться. Гаскар был слишком умен. Тем не менее, она сказала слабым голосом:
- Вправду, сэр, вы принимаете меня за кого-то другого...
- О, да хватит тебе. Знаешь, я не желаю тебе зла. Мне не нужны проблемы ни с тобой, ни с Зеной. Единственный, кто мне нужен, - он провел пальцем по шее и издал шипящий звук. – Арес.
Она молча уставилась на него. Из дома доносился топот солдат и грохот переворачиваемой ими мебели.
- Вы почти обдурили нас, - захохотал Гаскар. – К счастью для нас, Арес решил напиться в таверне и выдать свой секрет. Один из парней слышал об вознаграждении, он знал куда мы ушли. Он догнал нас и все рассказал. Когда хозяин таверны сказал, что Арес ушел с высокой темноволосой женщиной, все встало на свои места. Иначе мы так бы и гонялись за белым кроликом...
- Он уходит! – закричал один из бандитов.
Габриэлль обернулась и увидела, как Арес выпрыгнул из окна и побежал к сараю. У нее перехватило дыхание.
- Пристрелите его! – заорал Гаскар, тут же забыв о Габриэлль. Один из воинов натянул лук. Габриэлль размахнулась и швырнула в него сковородой как раз в тот момент, когда он выпускал стрелу, и кинулась бежать как можно быстрее. Позади нее слышался вопль Гаскара:
- Поймайте его, проклятье! И ее тоже!
Обернувшись через плечо, Габриэлль увидела, что, по крайней мере, дюжина человек преследует Ареса. Пока все шло по плану.
Один из всадников догнал ее и замахнулся на нее мечом. Габриэлль пригнулась и покатилась по мокрой траве, доставая из-под платья саи. Это был меткий бросок, прямо в шею. Мужчина сдавленно вскрикнул, схватился руками за горло и, ослабев, тяжело рухнул на землю. Его испуганная лошадь заржала и встала на дыбы.
Мы здесь не для того, чтобы принимать участие в кровавой бойне... Так сказала Зена Аресу, когда они разыскали его и рассказали о вознаграждении. Ну, разумеется, подумала Габриэлль, гневно выдергивая саи из трупа. Она сорвала с себя платье, почти разорвав его пополам, вытерла об него лезвие и отшвырнула испачканную ткань в сторону. Еще двое приближались к ней. Тем временем преследователи Ареса забежали за ним в сарай. Если план сработает, то в любой момент...
Земля содрогнулась от взрыва, разнесшего сарай.
* ~ * ~ *
Да, крошка!
Арес не смог сдержать ухмылку, глядя на гигантский шар огня и с трудом переводя дыхание. Черт, она хорошо знала свое дело.
- Ты в порядке? – закричала Зена, подбегая к нему.
- Да... конечно.
Более чем в порядке. Заняться с ней любовью и сражаться вместе с ней плечом к плечу. И все это за одну ночь... после этого можно умереть без сожалений.
- Иди вперед. Я обогну дом и нападу на них сзади.
Сейчас нужно атаковать... прежде чем Гаскар и выжившие успеют оправиться. Чтобы бандиты не успели прийти в себя слишком быстро, Зена издала боевой клич, прорезавший утренний туман, клубившийся над горящим сараем. Замечательно.
Обогнув лачугу, Арес почти столкнулся с одним из людей Гаскара. Трясущийся перепуганный бандит неуверенно поднял меч. Одним ударом Арес выбил оружие из его рук и отшвырнул в сторону. Сохраняя удивительное спокойствие, головорез бросился на Ареса и, пытаясь дотянуться до горла, повалил в лужу. Сукин сын не мылся, похоже, уже несколько дней, и от него сильно несло чесноком. Арес безуспешно пытался направить острие меча в горло парня. Наконец, ему удалось нанести сильный удар и вонзить меч в голову противника. Его глаза закатились, руки ослабли; парень обмяк, уронил голову на плечо Ареса и затих.
Арес спихнул его с себя, не зная, убил он его или тот просто без сознания, и сел. Он был грязный и потный, его лицо и шея были забрызганы кровью. И все же он не получил никакого удовольствия от битвы. Он все еще чувствовал на себе тело этого бандита, и знал, что это могли быть его сломанные кости и льющаяся густая кровь. Все смертные тоже понимали это, и все-таки ощущали прекрасное опьянение смертельной схватки, которой он наслаждался только будучи богом. Наверное, они просто привыкли к этому.
У него не было времени размышлять об этом. Арес опустил руку в лужу и провел ею по лицу, но от холодной слизистой воды он почувствовал себя еще грязнее. Схватив меч, он вскочил на ноги и бросился к крыльцу, откуда доносились крики и лязг металла. Добежав, он услышал крик Гаскара:
- Проклятье, их всего двое!
Чтобы доказать ему, что он ошибается, Арес тут же вывел из строя двоих бандитов.
Тяжело дыша, Арес посмотрел наверх и увидел стальной взгляд двух серых глаз, один из которых был слегка темнее.
- Арес, - прорычал Гаскар, что заставило Ареса содрогнуться от страха.
Положение становилось серьезным.
Хорошо, что ему не пришлось сражаться с Гаскаром, когда он еще не привык к своей смертности, и когда каждое движение казалось ему медленным и неуклюжим. Его тело скучало по божественной силе, и Аресу было трудно привыкнуть каждую секунду беспокоиться, как бы не поранить его. Даже сейчас ему было трудно. Хотя лучшие годы Гаскара были позади, он все еще был хорош.
Мечи скрестились. Арес увидел глумливую улыбку на лице воина.
- Это не так весело, как запускать в людей огненными шарами, да? – насмешливо спросил Гаскар, с трудом переводя дыхание. – Наверно, было здорово... раскидывать противников, зная, что никто не может сравниться с тобой... А сейчас ты лишь один из нас. Ты даже не тянешь на хорошего воина.
Нанося удары, Арес нахмурился и закусил губу. Гаскар явно пытается вывести его из равновесия, но даже зная это, Аресу было трудно не обращать внимание на его колкости.
- Не волнуйся, если мы тебя не убьем, это сделают другие, - продолжал Гаскар. – Ты многим насолил. Тебе повезет, если они расправятся с тобой быстро. Скорее всего, перед смертью ты будешь визжать как заколотая свинья...
Арес вздрогнул. Его нога соскользнула, он едва избежал падения. Утренний свет, пробивавшийся из облаков, бил ему в глаза и ослеплял.
- Заткнись, - процедил он сквозь сжатые губы.
- Ничего умнее не придумал? – наступил на него Гаскар, оттолкнув к дому. – Ты понимаешь, насколько ты жалок? Даже если тебе удастся выжить, ты останешься лишь несчастным неудачником, - Гаскар нанес еще один удар, кончик его меча оставил порез на руке Ареса, - Зена, похоже, помогает тебе...
Краем глаза Арес заметил, как Зена сражалась с одним из бандитов. Она посмотрела в его сторону, их глаза встретились. Ему хотелось смеяться. Подумать только, он чуть было не позволил этому громиле добраться до него.
Арес хихикнул. Злорадство на лице Гаскара сменилось замешательством. Одним ударом Арес выбил у него из рук меч.
- Ты даже представить не можешь, - сказал Арес.
Они боролись беззвучно, за исключением кряхтенья и хриплых возгласов, которыми сопровождались атаки и удары дерущихся на мокрой земле мужчин. Закончилось тем, что Арес отразил удар Гаскара и вонзил меч ему в живот прямо под доспехами. Гаскар хрипло закричал. Арес вытащил меч. Бандит упал на колени. В его тускнеющих мрачных глазах бывший Бог войны увидел агонию, гнев и неверие. В течение тысячелетий Арес видел такой взгляд у миллионов своих жертв. Из открытого рта Гаскара потекла слюна.
- Увидимся в Тартаре... однажды, - прохрипел он.
Арес мрачно кивнул.
- Скорее всего.
Быстрый удар в шею прервал страдания бандита. Арес смотрел, как головорез согнулся, и на сверкающую от дождя траву хлынула темная кровь.
Оставшиеся в живых бандиты бросились бежать к вершине холма. Вскоре их крики и ржание лошадей затихли. От порыва ветра столб огня, охвативший сарай, поднялся еще выше. Что-то громко треснуло, сопровождаемое фонтаном искр. Битва закончилась. Переводя дыхание, Арес провел по лицу грязной рукой. Его глаза снова встретились с Зеной, как тогда во время сражения, когда битва превратила их в одно целое. Ему показалось, что он увидел улыбку у нее на губах.
Она едва заметно кивнула ему, повернулась и пошла осматривать тела.
Арес обернулся и увидел приближающуюся к нему Габриэлль. Ради него девушка рисковала жизнью. После всего случившегося Арес был уверен, что Габриэлль вовсе не желает ему смерти.
Он придумывал, что сказать ей, как увидел, что Габриэлль замахнулась на него. В ее руке сверкнул сай.
Нет.
Словно парализованный, Арес, не двигаясь, смотрел, как в него несется сверкающее пятно лезвия. Эта маленькая...
Он уже приготовился упасть на землю и почувствовать мучительную раздирающую тело боль. Но ничего не произошло. Вместо этого он услышал позади себя глухой стук. Один из бандитов, с которым он сражался, и которого, очевидно, только ранил, лежал на земле в шаге от крыльца, сжимая в руках меч. В его шеи торчал сай Габриэлль.
Колени Ареса подогнулись, и чтобы устоять на ногах, ему пришлось опереться на меч. Он глубоко вздохнул, ожидая, когда успокоится бешено стучащее сердце.
- Дожили, - сказал он, переводя дыхание. – Бога войны... спасла маленькая спутница.
Габриэлль сердито посмотрела на него.
- Не за что.
Зена подбежала к Габриэлль и сгребла ее в объятиях, положив щеку на плечо подруги и закрыв глаза.
- Габриэлль... спасибо...
- Да, - тихо ответила Габриэлль.
- Ты в порядке?
- Да.
Через несколько секунд Зена отпустила ее и подошла к Аресу, беспокойно глядя на его руку.
- Ты ранен?
- Нет, просто царапина, - ответил он, указывая на руку. Взглянув на Гаскара, Арес почти восхищенно сказал. – Крепкий сукин сын.
- Пойдем, - сказала Зена. – Посмотрим на твою царапину.
Он пошел за Зеной в дом, надеясь, что Габриэлль не увяжется за ними. Она, естественно, увязалась.
На кухне, пока Зена искала бинты и мазь, Арес снял жилет и вытер кровь. Промыв и перевязав его рану, она улыбнулась и сказала:
- Вот теперь лучше.
Она была так близко к нему, что он не смог удержаться и запечатлел быстрый поцелуй на уголке ее губ. Зена сразу же выпрямилась.
- Нам всем нужно помыться, - сказала она. – Я принесу воды.
Она быстро вышла из комнаты.
Дым, смешанный с противным запахом горящей плоти, проник в кухню через маленькое окошко. Снаружи все еще потрескивал огонь. Слышалось тихое ржание лошадей и визг ржавой ручки, когда Зена вытаскивала ведро из колодца.
Зены не было слишком долго. Арес заметил, что Габриэлль направилась к выходу, и последовал за ней.
Зена стояла у крыльца. В ногах стояло полное ведро воды. Она прислонилась к косяку, рассеяно водя рукой по грубой древесине и низко склонив голову.
- Зена, - Габриэлль подошла к ней и дотронулась до ее плеча. – Что-то не так?
Зена озадаченно посмотрела на нее.
- Нужно что-то делать с трупами...
- Затащим их в сарай, - сказал Арес. - Отличное место для свалки.
- Да, - Зена потупила взгляд. И сказала, больше самой себе:
- Этот сарай был самым спокойным местом в моей жизни...
Габриэлль кинула на Ареса взгляд, который говорил: "Это все твоя вина", и погладила руку Зены. Зена сжала руку Габриэлль и прижалась щекой к ее голове. Арес стиснул зубы. Трое – уже толпа. Он должен признать, Зене нужна эта раздражающая блондинка. Как он может предлагать ей счастье, если так далек от ее бед, которые он никогда не сможет почувствовать или понять?
Он повернулся и хотел войти в дом, как услышал ее голос.
- Арес.
Было в ее голосе что-то, от чего у него перехватило дыхание, а сердце забилось быстрее. Он повернулся к ней. Она смотрела робко, почти испуганно.
- Ты не можешь оставаться здесь, - она украдкой посмотрела на Габриэлль. – Некоторым из людей Гаскара удалось уйти... но они могут вернуться и тогда..., - она заговорила тише. – Здесь больше небезопасно.
Ее слова повисли в воздухе между ними. Он молчал, ожидая вердикта.
Переводя взгляд с Зены на Ареса, Габриэлль вздохнула.
- Ты можешь путешествовать с нами несколько дней, пока мы не найдем безопасное место.
Зена с облегчением выдохнула, ее плечи немного опустились. Вполне обычным голосом она сказала:
- Хорошо.
* ~ * ~ *
Когда они покидали ферму, тучи уже рассеялись. Зена ехала между Габриэлль и Аресом. Арес, необычно покорный, ехал верхом на лошади одного из бандита. Это было прекрасное животное цвета вороного крыла с бронзовым отливом. Зена взглянула на Ареса. Его кольцо, ярко сверкающее на солнце, ослепило ее. Она вспомнила, что Арес испытал почти детский восторг, когда, перетаскивая тела в сарай, увидел свое кольцо на пальце Гаскара, и невероятную брезгливость, когда выяснилось, что единственным способом снять кольцо, было отрезать палец бандита. Их взгляды встретились. Зена отвела глаза и взглянула на Габриэлль. Та напряженно смотрела вперед.
Зена не знала, что будет дальше. Она даже не знала, чего она хочет. Это было что-то новое, и это пугало ее. Словно она ехала верхом и неожиданно потеряла контроль над лошадью, чего не случалось с ней с четырнадцати лет. Она не любила планировать свою жизнь больше чем на несколько дней.
Главное понять, что нужно ей, что нужно им. Она вспомнила, что когда они с Габриэлль услышали об охоте на Ареса, они направлялись в Элаю. Этот тихий городок поклонялся Олимпийцам, и с тех пор как вести о возможных Сумерках достигли народных масс, развязалась война между двумя религиозными культами. Консул города, знакомый Зены, умолял ее о помощи. Значит, они поедут в Элаю. Так и надо поступить. Идти, куда планировали.
Они ехали по ярким изумрудно-зеленым полям мимо редких деревьев, мимо хижин с соломенными крышами и большими виноградниками, где крестьяне срезали виноградные лозы, через мелкий ручей, где серебристыми брызгами била вода из-под копыт лошадей. Когда Арес заговорил, звук его голоса среди такой тишины показался раскатом грома.
- Итак. Куда мы направляемся?
- В Элаю.
Габриэлль удивленно посмотрела на нее.
- А что такое в Элае? – спросил Арес.
- Парочка культов, от которых одни проблемы.
Казалось, Арес обдумывал услышанное.
- Культы, - он поднял брови и усмехнулся. – Забавные ритуалы... девственницы, с криком бегающие вокруг алтаря....
Габриэлль раздраженно вздохнула.
- Работа как раз для нас, - сказала Зена.
Арес кивнул, понимая тщетность попыток завязать разговор. Через несколько минут он начал насвистывать мелодию. Зена узнала ее – это была старая военная песня. Она почти физически ощущала желание Габриэлль наорать на него и заткнуть. Зена хотела попросить его перестать, но вскоре он сам замолчал и они стали ехать молча.
Глава 4
Габриэлль устало вошла в тесную душную комнату, тускло освещенную шипящей лампой. Хозяин таверны явно экономил на масле. Она сняла обувь и одежду, надела ночную сорочку, погасила свет и легла на кровать, пытаясь устроиться поудобнее на жесткой простыне и твердой несвежей подушке.
Раньше она часто желала, чтобы Зена осталась ночевать под крышей дома вместо того, чтобы, не взирая на непогоду, разбивать лагерь под открытым небом. Может, подумала она, боги хотят наказать нас, исполняя наши желания. Она не знала, имеют ли боги к этому отношение, но какие-то высшие силы явно издеваются над ней. Сейчас она бы много отдала за возможность свернуться клубочком на одеяле, глядя на звезды и на мерцающие остатки походного костра... и чтобы рядом не было никого кроме Зены.
Она помнила их первую ночь с Аресом, когда они разбили лагерь после того, как покинули ферму. После быстрого холодного ужина Зена кинула Аресу пару одеял, и они все легли спать. Габриэлль долго не могла уснуть. Следующее, что она помнит, это жаркое солнце высоко над головой, безжалостно синее небо и одинокий лагерь, из которого исчезли Зена и Арес вместе с лошадьми. Она открыла рот, чтобы закричать и проснулась, резко сев и с трудом дыша. Все еще было темно, а Зена и Арес были рядом.
Наутро она почувствовала себя немного лучше. Они с Зеной не надолго остались одни, и Зена обняла ее и, ласково поцеловав, спросила, все ли у нее в порядке. Габриэлль кивнула и Зена прошептала ей на ухо:
- Я люблю тебя.
Еще засветло они остановились около озера. Разбив лагерь, Зена сказала весьма небрежно:
- Мы пойдем купаться.
Повисло неловкое молчание, после чего Зена добавила:
- Мы с Габриэлль.
Ну, естественно. Они разделись за кустом и поплыли к крошечному островку, на котором росло несколько деревьев. Когда они почти добрались до берега, Зена нырнула и проплыла между ногами Габриэлль, ущипнув ее при этом, от чего та вскрикнула. Когда Зена показалась на поверхности, в ее глазах мерцали озорные искорки, которые не оставили места беспокойству и тоске. Посмотрев на подругу, Габриэлль покачала головой и рассмеялась. Добравшись до острова, они повалились на высокую траву, целуя с лиц, шеи и плеч друг друга холодные капельки воды. Это было так прекрасно... пока Габриэлль не прикусила слегка сосок Зены, от чего та издала низкий стон. По сердцу Габриэлль резанула мысль, что такой же звук Зена издавала в объятиях Ареса. Ей стало тошно при мысли, что на Зене, возможно, остался еще его вкус и запах. Этого было достаточно для Габриэлль, чтобы остановиться. Но Зена притянула ее к себе и принялась целовать и гладить ее мокрую спину и стонать еще громче. Тогда Габриэлль поняла, что сделает что угодно, лишь бы эти стоны не смолкали и тело Зены не отстранилось от ее.
Когда они вернулись в лагерь, Арес бросил на них косой взгляд и пошел расседлать и почистить свою лошадь. Габриэлль знала, что он понял, чем они там занимались. Он это понял бы в любом случае, сказала она себе. Она не могла прогнать мысль, что день назад она ждала Зену и Ареса и гадала, что они делают.
Когда обед был пойман, почищен и выпотрошен, Габриэлль пошла в лес, который был не дальше пятидесяти шагов от воды, и стала собирать сухие ветки для костра. Подходя к лагерю, она услышала голос Ареса:
- О, да... так хорошо...
Габриэлль остановилась, едва не уронив дрова. За густой листвой ей не было видно происходящее. Она не могла... не так скоро. Вновь послышался голос Ареса:
- О... о...
И смех Зены:
- Не будь таким ребенком.
С трепетом раздвинув ветви дерева, Габриэлль увидела лежащего на животе Ареса. Его жилет (но только жилет) был снят, а Зена массировала ему спину. Габриэлль глубоко вздохнула. Это она могла пережить. Она подошла к ним. Зена взглянула на нее и сказала с шуткой, но словно оправдываясь:
- Смертность болезненна.
На следующий вечер, когда они сидели около костра и ели жареную куропатку, Габриэлль увидела, что Зена и Арес смотрят друг на друга. Этот взгляд, говорящий сам за себя, оставил глубокий жгучий порез на ее сердце. Зена посмотрела на нее и их глаза встретились. Габриэлль склонила голову и закусила губу. Жест Габриэлль даже трудно было назвать кивком, но таким образом она отвечала «да» на вопрос, который Зена никогда не осмелится задать. В конце концов, она сама подтолкнула Зену к Аресу, и если сейчас это отрицать, то это будет походить уже не на любовь, а на ревность, на утопающего, который хватается за соломинку. Арес скоро уйдет, и останутся только они с Зеной и... Габриэлль не могла это объяснить, но что-то между нею и Зеной тоже исчезнет.
Минула еще одна ночь, еще один день. На следующую ночь Габриэлль проснулась от тихого шума. Она увидела, как из тени деревьев вышли две высокие тени, одна за другой. Она наблюдала за их возвращением в лагерь и увидела, как Зена молча сжала руку Ареса, после чего они оба легли на свои одеяла. Так все и будет.
Через три дня они добрались до Элаи. Стоя в темной промозглой гостинице, Зена, едва взглянув на Ареса, безразличным голосом сказала хозяину:
- Две комнаты.
Габриэлль ярко представила, как Зена посреди ночи выходит на цыпочках из их комнаты, и внезапно услышала свой голос:
- Три комнаты.
Зена резко обернулась к ней, глядя виновато и испуганно.
Этой ночью она почти робко зашла в комнату Габриэлль, словно готовая к тому, что ее выгонят. Когда они лежали, обнявшись, Зена неожиданно попросила:
- Расскажи историю.
Габриэлль осторожно покосилась на подругу. Зена редко проявляла к ее рассказам что-то кроме раздражения и нетерпения.
- Какую историю?
- Любую, - пробормотала Зена. – Мне нравится, как ты рассказываешь.
Она сползла вниз и положила голову на живот Габриэлль. Та смущенно начала рассказ о рыбаке, который поймал рыбку такой красивой окраски, что пожалел ее и отпустил. Рыбка превратилась в морскую нимфу и пообещала, что вознаградит рыбака за доброту и исполнит три его желания. (Здесь Габриэлль поняла, что Зена и вправду слушает внимательно, и начала рассказывать с душой). Рыбак вернулся домой и рассказал жене о своей удаче. Взглянув на свой скудный ужин, рыбак пожелал большой сочный бифштекс, который тут же оказался перед ним. Увидя это, жена начала укорять мужа за то, что тот потратил целое желание на такую глупость. Снова и снова она ругала его, не замолкая ни на минуту, пока бедный рыбак не выдержал и не закричал:
- Чтоб ты онемела, гарпия!
И ему пришлось потратить свое третье и последнее желание, чтобы вернуть своей жене дар речи.
Зена засмеялась и спросила:
- Грустно, да?
И Габриэлль ответила, гладя ее волосы:
- Ну, не знаю... это был очень вкусный бифштекс!
Они обе засмеялись. Зена игриво посмотрела на Габриэлль:
- Надеюсь, он был вкуснее счастливого сапога.
Эта фраза напомнила им о вечере в таверне, который они провели в Фессалии два месяца назад. Габриэлль жаловалась, что ее бифштекс на вкус как сапог, и Зена, которая любила подкалывать Габриэлль из-за ее сентиментального отношения к животным в их меню, съязвила:
- Ну, будем надеяться, этот сапог прожил счастливую жизнь.
Вспомнив этот вечер, они обе засмеялись, и продолжали смеяться, пока не начали целоваться. Потом они занялись любовью, лежали в объятиях друг друга, еще немного поговорили, и все было хорошо. Или почти хорошо, потому что в глубине души Габриэлль знала, что теперь они не могут говорить обо всем.
План Зены примирить два враждующих культа занимал Ареса больше, чем Габриэлль. План включал в себя также убедить местных жителей, что Арес все еще бог, но оставаться в Элае Арес не захотел, и они уехали оттуда вместе... точно также как двумя днями раньше они вместе уехали из тихой деревеньки, мимо которой они проезжали. Вопрос безопасного убежища для Ареса все еще не был решен. Каким-то образом, даже не обсуждая это, они стали проводить больше ночей в тавернах, и по молчаливой договоренности несколько из этих ночей Зена проводила с Аресом. Постепенно этот безумный уговор стал казаться почти нормальным, даже если иногда было почти невозможным притвориться, что его не существовало.
Однажды утром, проспав долго (и в одиночестве), Габриэлль спустилась в гостиницу, где витал тяжелый запах жаренного, и нашла Зену и Ареса, сидящими за столом, повернувшись друг к другу. Они смеялись над чем-то, держались за руки. Их лица сияли. При виде Габриэлль Зена замолчала, улыбка застыла у нее на губах. Она неловко убрала руку, радость на ее лице уступила место виноватому взгляду. Этой ночью Габриэлль разбудил громкий шум. Утром, уставившись на свою овсянку, Зена быстро пробормотала что-то о том, насколько хрупкая здесь мебель. Перед уходом она тихо поговорила о чем-то с усмехающимся владельцем таверны, а потом провела несколько часов, стуча молотком в комнате Ареса. Когда они уходили из таверны, Габриэлль очень хотелось схватить Зену за плечи и прокричать ей в лицо: «Что ты делаешь? Как ты можешь?». Но она побоялась.
Однажды они вступили в схватку с парой работорговцев и их бандой наемников, чтобы освободить детей. Когда битва закончилась, Габриэлль пошла успокоить забившихся в угол детей – плачущих и испуганных, но не раненых – она обернулась и увидела взгляд, которым обменялись Зена и Арес, вкладывая мечи в ножны. Они оба едва дышали, на их губах было подобие улыбки, в их глазах был один и тот же огонь. Они глядели друг на друга несколько секунд, но этого было достаточно. Словно на расстоянии десяти шагов они пожали друг другу руки. Он все еще сходил по ней с ума (естественно!). Пока Габриэлль переваривала это, другая мысль тяжелым грузом легла ей на сердце: осознание того, что этих двоих связывает взаимное наслаждение хорошей битвой, которое она никогда не сможет понять.
Раньше, когда они начали путешествовать с Евой или Вирджилом, Габриэлль ловила себя на мысли, что скучает по временам, когда Зена полностью принадлежала ей, скучает по их беспечным разговорам, по их непринужденному молчанию. Теперь все было по-другому. Через день после отъезда из Элаи, когда они ехали по широким просторам равнин, Габриэлль, наконец, не выдержала. Она пришпорила Клио и галопом ускакала вперед шагов на двести. Зена догнала ее.
- Габриэлль?
И Габриэлль ответила, гораздо язвительнее, чем хотела:
- Я немного устала от нашего трио.
Некоторое время они ехали рядом вдвоем, и Габриэлль немного расслабилась для небольшого диалога. Но увидев, что Зена украдкой оглядывается, чтобы удостовериться, что Арес едет позади них, Габриэлль вздохнула и натянула поводья, чтобы подождать его.
Недостаток личного пространства был довольно плох. Но гораздо хуже была невозможность высказаться, когда они оставались наедине. Они замели под ковер много вещей... всегда было что-то, что им приходилось оставлять в прошлом. Но это происходило здесь и сейчас, часть их жизни, которую они не могли разделить.
Однажды Габриэлль решилась поговорить о событии, похороненном в прошлом: о том, что случилось в Китае, об ее гневе на Зену, об ужасе от собственного предательства, - с прозрачной надеждой, что этот разговор приведет к обсуждению сложившейся ситуации. Они остановились на ночлег около ручья. Арес заснул. Зена сидела около воды, глядя на дрожащую лунную дорожку и время от времени создавая на ней рябь длинной палкой. Габриэлль вылезла из-под одеяла и села рядом с ней. Зена положила теплую ласковую руку ей на плечи и Габриэлль прижалась к подруге, уловив запах ее кожаной одежды, смешанный с запахом пота. После долгого молчания она сказала:
- Зена... ты знаешь... я тут думала...
Почувствовав, как напряглась Зена, Габриэлль поняла, что если сейчас заведет этот разговор, то это будет звучать так, словно она обвиняла Зену, или обвиняла Ареса... который, в конце концов, был вовлечен во всю эту историю, хотя сейчас ей было трудно поверить, что парень, возившийся у реки с рыболовной леской, был тем же богом, который послал ее на другой конец света одним щелчком пальцев.
Ее слова все еще висели в холодном воздухе над бурлящим ручьем и стрекочущими насекомыми, а рука Зены все еще крепко обнимала ее за плечи. Габриэлль тихо вздохнула и закрыла глаза. Уронив голову на плечо Зены, она прошептала:
- Я люблю тебя.
Габриэлль и Арес избегали друг друга, насколько это было возможно. Будучи Аресом, он не мог удержаться от мелких колкостей, к примеру, как имя Клио.
- Ты назвала свою лошадь в честь одной из шлюх Аполлона? – спросил он, с притворным удивлением подняв брови, и когда Габриэлль холодно ответила, что Клио – это Муза истории, он только ухмыльнулся. – Ну точно, в честь шлюхи.
Арес знал, как уколоть ее побольнее, и с каждым днем все больше и больше играл ей на нервах.
Часть Габриэлль знала, что в другой ситуации все, что сейчас сводило ее с ума, показалось бы ей вполне безобидным и даже забавным: его остроты, его полу шуточные замечания о неудобствах смертного тела, его попытки держать в форме свою безупречную внешность (что, как она смутно догадывалась, он не делал не ради тщеславия, а чтобы напомнить, кем он является на самом деле); тот факт, что он назвал своего коня Дракон; факт, что за какую бы работу он не взялся он обязательно все портил, и больше даже не пытался этого делать. Однажды после трудного дня Габриэлль попросила его присмотреть за горшком с тушеным кроликом, пока она немного вздремнет. Проснувшись, она увидела, что кролик сгорел... и это после всех усилий, которые она приложила, чтобы его приготовить... а Арес был занят тем, что, не отрывая глаз, наблюдал за Зеной, расчесывающей Арго. В тот раз Габриэлль была на грани бешенства, особенно когда Арес невинно пожал плечами и сказал:
- Мы всегда можем поймать рыбу.
Все же иногда она чувствовала к нему сочувствие. Порой Зена шла на охоту в одиночестве и оставляла Ареса и Габриэлль разбивать лагерь. Через некоторое время они слышали шум – она возвращалась. Они оба с возбужденным ожиданием вскидывали голову, и Габриэлль поняла, что в такие моменты они оба теряют контроль, как люди, выжившие после природных катаклизмов. Ураган Зена.
Габриэлль перестала думать, к чему все это приведет.
Она вообще перестала размышлять о вещах, которые раньше занимали ее: подходит ли путь воина для нее и что он сделает с ее душой. Теперь она целыми днями не вспоминала о юноше, которого она по ошибке убила в северной африканской пустыне, подумав, что он хочет напасть на Зену. Какое ей дело, спрашивала она себя иногда, если она боится потерять Зену больше, чем потерять себя.
Габриэлль приподнялась и взбила подушку в тщетной попытке сделать ее мягче. В углу послышался тихий скрежет. Мышь. Ну, по крайней мере, не клопы. Она вздохнула и легла на кровать, натянув на голову изношенное одеяло. Она должна поспать немного, они собирались в путь на рассвете. Она вспомнила о прошлой ночи с Зеной: о том, как жадно Зена целовала ее... она никогда не целовалась так раньше, и это заставило Габриэлль задуматься, неужели она так целовала мужчин, целовала его; о том, как они нежно покачивали друг друга в привычном ритме; как жар медленно охватывал ее тело, чуть ли не расплавляя кожу изнутри; как они обнимали друг друга после, как ее голова покоилась на мокрой от пота груди Зены. Габриэлль вздохнула и обняла подушку.
В прихожей тихо заскрипели половицы. Габриэлль вздрогнула и плотнее завернулась в одеяло, гадая, Зена это или нет.
* ~ * ~ *
Нет, это точно не она... просто кто-то прошел мимо ее двери.
Арес повернулся на другой бок и попытался протянуть ноги. Только карлику понравилось бы лежать на такой кровати. Деревенские таверны... ему даже вспоминать не хотелось о просторной декоративной кровати в Зале войны с одеялами из черного шелка, в которой он развлекал своих женщин... множество женщин, которые не были Зеной.
Он не знал, выжил ли кто-нибудь из богов и есть ли им до него дело. Он надеялся, что нет. Особенно он надеялся, что Афина не может наблюдать за ним, где бы она сейчас не была. Он так и видел, как она качает головой с присущим ей презрительным превосходством и искренним непониманием. Все те годы, пока он пытался сделать Зену своей Королевой Воинов, он практически превратился в ее спутника, следуя за ней... и за ее подружкой!.. по всей Греции и принимая участия в самоотверженной защите невинных. Афина никогда не могла понять, зачем ему это... по крайней мере, до некоторых пор.
Первые пару дней после того, как они покинули ферму, он не знал, что будет дальше. Они с Зеной едва разговаривали, даже оставаясь наедине. На второй день, когда они разбили лагерь около озера и девушки пошли поплавать (ну конечно... поплавать!), сердце Ареса сжималось от дурного предчувствия и гнева. Неужели она думала, что он сможет это все вынести? Он помнил их разговор с Зеной на поросшем травой пляже сразу после потери его божественной силы, и свою надежду на то, что она предложит ему присоединиться к ней, Габриэлль и Еве... думая, что раз уж он не может спать с ней, то, по крайней мере, сможет путешествовать, воевать и осваивать мир смертных бок о бок с ней. О том же он думал, когда Зена уходила от него во второй раз, избавив его от фурий. Но последние несколько дней все изменили. Будь он проклят, если ему придется и дальше таскаться за ней как собачонка, пока она и ее подружка выясняют отношения.
Массаж, который она сделала ему вечером, немного приободрил его. Не только потому, что он избавился от болей, мучивших его смертное тело, но и потому что было невероятно приятно вновь ощутить прикосновения ее теплых мягких сильных рук. Но ночью, лежа всего в нескольких шагах от Зены, он страдал от невыносимого желания. Его мучения можно было легко прекратить, но, учитывая обстоятельства, он рисковал быть вновь униженным... особенно, если Зена или, что еще хуже Габриэлль, проснется и застанет его за этим занятием. Ему стало легче, когда он заснул.
На следующее утро, когда Габриэлль умывалась в небольшом заливе, окруженном кустами, он хотел поговорить с Зеной, но не решился, боясь все испортить. Сворачивая одеяла, он заметил, что она смотрит на него с такой нежностью, что у него перехватило дыхание. Он встал и подошел к ней. Усмехнувшись, он сказал:
- Итак... что же должен сделать мужчина, чтобы ты согласилась пойти с ним на свидание?
Зена хотела улыбнуться в ответ, но закусила губу. Ее глаза горели. Отвернувшись, она попыталась взять себя в руки. Его сердце бешено колотилось. Она прошептала задумчиво:
- Арес...
В кустах послышался шорох. Очевидно, Габриэлль вернулась с берега и теперь одевалась. Арес проклял себя, что ждал так долго.
- Послушай, - торопливо произнес он. – Мне просто нужно знать...
Она взглянула на него, обеспокоено и немного враждебно и слегка сжала его ладонь. Их пальцы переплелись. Арес заставил себя помолчать, иначе он мог сморозить что-то грубое или плаксивое. Улыбнувшись, он отпустил ее руку.
- Ну, если решишь навестить... ты знаешь, где я.
На следующий вечер, когда они сидели вокруг костра и ужинали, он снова заметил на себе взгляд Зены, но не знал, что он означал. Прошел еще один день. Ночью Арес лежал на своем одеяле, гадая, случится ли что-то сегодня ночью или нет. Он надеялся, что Зена только притворяется спящей, а Габриэлль, наоборот, крепко спит. Зена пошевелилась и села. Арес приподнялся на локте. Голубоватый свет почти полной луны придавал ее лицу зловещее выражение, но когда их взгляды встретились, ее глаза ожили и заблестели. Не говоря ни слова, она встала и скрылась в лесу. Он торопливо последовал за нею, ступая по холодной мокрой траве, которая цеплялась за ноги и мешала идти. Он увидел ее следы, исчезающие среди деревьев. Арес боялся потерять их и одиноко шататься среди деревьев, чувствуя себя полным идиотом.
Он догнал ее на крошечной полянке, спрятанной под тенью толстых веток и листвы, едва пропускавших лунный свет. Она неподвижно стояла рядом с кривым стволом упавшего дерева. Он подошел к ней. Стоя на расстоянии полушага, они посмотрели друг на друга. В следующую секунду они уже задыхались в объятиях друг друга в перерывах между поцелуями. Он с трудом держался, чтобы не сорвать с нее одежду – единственную разделяющую их преграду. Он отстранился от нее и сказал с усмешкой:
- Ты что это задумала?
Она шикнула на него, бросаясь в его объятия, кусая его губы, отрываясь от них только чтобы прижаться к нему щекой и прошептать его имя.
Они опустились в траву; Арес скользнул вниз, чтобы попробывать ее на вкус и не остановливался, пока она не пришла к разрядке во второй раз, а потом настала его очередь, чтобы выяснить , до какого восхитительного безумия, она могла довести его своим ртом.
- Ты в порядке? – спросила она, когда все закончилось, гладя его лоб. Он понял, что она имеет в виду не только его сбивчивое дыхание.
- Как никогда, - ответил он, поцеловав ее руку. – А ты?
Она поджала губы, отвернулась, вновь посмотрела на Ареса и кивнула.
- Да. - Она устроилась поудобнее в его руках и положила голову ему на плечо. - Да.
Он не знал, думает ли она о Габриэлль или об одной из тех многочисленных преград, которые вставали между ним и Зеной. Но сейчас, когда они лежали вдвоем на теплой траве, а она ласкала губами его плечи и шею, это не имело значения. Он в шутку попросил ее каждый день делать ему массаж. Она засмеялась и крепче прижалась к нему, проведя рукой по его волосам. Она спросила, умеет ли он рыбачить. Он ответил «нет», и она обещала его научить.
- Наверно, сейчас тебе придется научить меня всему, - полусерьезно сказал Арес, намекая на свою беспомощность.
- Не всему, - игриво ответила она после долгого поцелуя.
На этот раз, занимаясь с ней любовью, он знал, что она приняла его не только своим телом, но и жизнью.
В Элае, где по настоянию Зены Арес неохотно сменил свою одежду на менее заметную, ему пришлось помогать ей с культами, хотя лично Арес считал, что жители этого города самовлюбленные идиоты, которые заслужили, что на них нападают все кому не лень, но предусмотрительно решил оставить свое мнение при себе. Арес был удивлен, узнав, что один из предводителей культа, Иксидор, раньше был младшим священников в храме Бога войны. Это подкинуло Зене идею, из-за которой он поначалу изрядно нервничал. Она хотела, чтобы он изображал из себя настоящего бога. Он сказал, что она сумасшедшая. Она сказала, что он испугался. Это сработало.
Зена проделала удивительную работу, оснащая храм всевозможными приспособлениями, благодаря которым, когда Арес выходил из-за статуи, это выглядело так, словно он появился неоткуда в свойственном ему синем сиянии. Арес выглядел весьма убедительно, выступая перед предводителями культов и их последователями, которых Зена под ложным предлогом собрала в храме. Арес приказал им убраться из города до захода солнца. Если кто-то подвергал сомнению личность Ареса, то на помощь приходил Иксидор, который, к счастью, видел Ареса раньше. Иксидор падал на колени и, обливаясь потом и брызгая слюной, орал:
- Арес, господин мой!
(Помогло еще то, что до этого Зена растолковала этому идиоту, как нужно разговаривать с Богом войны). Представление завершал стеклянный шар, наполненный горящей смесью. Замахиваясь этим шаром, Арес кричал:
- Вы смерти хотите?
Культы нервно приближались к выходу, а Арес загибался от смеха при виде Иксидора, пытающегося уйти, не вставая с колен. В конце спектакля Арес швырял шар в угол, в котором Габриэлль, при помощи специального приспособления, устраивала небольшой взрыв. Сцена завершалась паническим бегством культов, которое очень позабавило Ареса.
Было приятно видеть, что тебя снова боятся, но Аресу было грустно сознавать, что все это всего лишь фальшивый спектакль, а его настоящей силы нет. Держа в руках стеклянный шар, в его памяти всплывали образы, порожденные не столько его памятью, сколько кровью и плотью. Он представлял, какого держать в ладони настоящий огненный шар, порожденный мощью его тела. Но тут к нему подошла Зена и, ласково улыбаясь, взяла его за руку и сказала:
- Ты отлично справился.
Ему показалось, она хочет поцеловать его, а точнее, затащить в заднюю комнату и поразвлечься, но раздражающая блондинка уже стояла позади них. Но этой же ночью они восполнили этот пробел.
Со своей следующей проблемой они столкнулись довольно неожиданно, когда проходили мимо деревни, в которой полдюжины детей имело достаточно глупости, чтобы отдаться в руки работорговцев, находившихся под надежной защиты деревенского судьи. Это была настоящая битва. Не считая горячего сражения бок о бок с Зеной, Арес пережил еще один волнительный момент в своей жизни, когда они привели детей обратно в деревню и увидели, как их родители, обливаясь слезами, заключили их в объятия. Арес смущенно понял, что ему приятно сознавать, что он приложил руку к спасению детей. Он догадался, что Зена чувствует то же самое, и теперь он был способен разделить с ней радость, как и хотел. Однажды, когда он был богом, он сказал ей, что ему предначертано сражаться рядом с ней, с Королевой, в которой простые смертные видят лишь фураж для его битв. Он не имел в виду именно это, но должен был признать, что в этих так называемых добрых делах что-то было.
Была еще одна вещь: как бы Арес не представлял свою жизнь с Зеной, Габриэлль там никак не находилось место... ну, может, совсем чуть-чуть. Ему было довольно тяжело смириться с ней. Приходилось быть милым, так как он сознавал, что она тоже смирилась с ним. Иногда он придерживал лошадь и ехал позади, позволяя Габриэлль провести немного времени наедине с Зеной... честно говоря, делать это было легче, чем слушать глубокие размышления барда о цвете неба и жизни цветов. (К сожалению, если Зена не уставала от этой болтовни на протяжении шести лет, маловероятно, что она устанет сейчас). Рядом с Габриэлль он заставлял себя вести так, словно они с Зеной были просто друзьями. Несмотря на обещание самому себе не доводить Габриэлль, он надеялся, что у барда яркое воображение. Он хорошо помнил я-убью-тебя взгляд, который метнула в него Габриэлль, когда однажды ночью они с Зеной сломали кровать в одной из таверн.
Проблема была в том, что у него тоже было яркое воображение. В свое время он провел много времени в лагере Амазонок, занимаясь любовью с женщинами, у которых также были однополые любовницы. В этом не было ничего нового. Но чтобы женщина ревновала его к другой женщине... такого раньше с ним не случалось, и это было нелегко принять. Он никогда не сомневался в своей способности доставить Зене удовольствие, но было очевидно, что в постели Габриэлль могла дать ей что-то такое, чего он не мог, и эта мысль убивала его. Однажды ему приснился сон, в котором две женщины занимались любовью, а он лежал рядом и, не в силах двигаться, смотрел на них, зачарованный и испуганный одновременно. Этот сон был даже хуже его постоянного кошмара, что он просыпается в лагере и обнаруживает, что Зена с Габриэлль ушли, исчезли без следа. Несколько раз мысли о Зене в объятиях Габриэлль заставили его задуматься, какого ласкать миниатюрное гибкое тело блондинки, и реакция его тела на такие фантазии не заставила себя ждать. Тем не менее, Арес был уверен, что не дотронется до Габриэлль, даже если она будет единственной женщиной на свете.
Он не раз задумывался о том, что у него, Бога войны, должно быть больше гордости. Он должен был отказаться от этого глупого трио. Он должен был поставить Зену перед выбором – он или Габриэлль – и после этого, согласно ее выбору, он отправился бы на край света начинать новую жизнь... а может он попытался бы вернуть свое божество. В последнее время он часто вспоминал Олимп, так как часть его все еще верила, что однажды он сможет туда вернуться. Но прежде чем он успевал принять какие-либо решения насчет своей божественной силы, память предательски показывала ему недавние образы: улыбку Зены, когда однажды утром он принес ей ежевику, ее поцелуи на его исцарапанных кустами руках. Он не мог забыть, как Зена, закрыв глаза и приоткрыв рот, вздрагивает в его объятиях; ее взгляд, когда они сражались с Гаскаром; как Зена игриво потянула его за ухо и велела сидеть смирно, пока она его стрижет. Она того стоит. Он не сможет уйти от нее, уйти от них. От того, что теперь они вместе.
Это было нелегко. Даже не считая Габриэлль, у них было много проблем. Однажды, когда они обедали, в полупустую таверну вошла женщина с ребенком лет шести. Девочка была очень мила: каштановые волосы по плечи, огромные серые глаза, густые темные ресницы. Они подошли к седой женщине, хозяйке таверны. Молодая женщина сказала:
- Привет, мам.
А девочка взвизгнула:
- Бабушка!
Пожилая женщина с радостью обняла дочь и внучку. Зена выронила ложку и та со звоном упала на стол. Арес взглянул на нее и увидел в ее глазах неподдельную боль. Зена так побледнела, будто, как говорят смертные, увидела призрака. Через секунду Арес понял, что за призрака она увидела. Призрак дочери, чье детство она пропустила. Призрак матери, которая погибла, пока Зена двадцать пять лет спала в ледяной могиле... в могиле, куда он ее положил, увидев ее фальшивую смерть. Их взгляды встретились. Губы Зены были плотно сжаты. В ее глазах он увидел немой упрек.
Может, даже хорошо, что в этот момент к их столу подошла Габриэлль, потому что в другом случае он обязательно бы прокричал: «Проклятье, ты знала, что я увижу твою мнимую смерть! Если бы ты только мне доверяла и посвятила меня в свои планы...». А Зена ответила бы ему... как понял он, когда его гнев прошел... что у нее не было причин доверять ему, что он повернул бы все против нее. Она напомнила бы ему его старые грешки. Например, как он попытался убить ее мать, пытаясь вернуть ее себе. Призраки не уходили.
Два дня спустя в другой таверне, в другой деревне, греясь в сонливой теплоте ее объятий, он вспомнил ту сероглазую девочку и боль в глазах Зены.
- Зена? – нежно прошептал он ей на ухо.
- Ммм? – довольно ответила она.
- Давай заведем ребенка.
Ее тело тут же напряглось. Выпутавшись из его рук, она переползла на другую сторону кровати.
- Ты сумасшедший, - холодным голосом ответила она.
Арес так и не понял, что она имела ввиду. «Ты сумасшедший, раз подумал, что я стану рожать ребенка в этом безумном мире» или «Ты сумасшедший, раз подумал, что я так поступлю с Габриэлль» или «Ты сумасшедший, раз подумал, что я стану рожать от человека, который угрожал жизни моей дочери, если я не дам ему ребенка». По крайней мере, она не сказала, что ее тошнит от него, как она сделала когда-то. Они лежали, не говоря ни слова. Он почувствовал себя одиноким и несчастным, лежа на влажных простынях.
- Я лучше пойду, - сказала Зена и выскользнула из постели.
Едва дверь за ней закрылась, Арес со всей силы ударил кулаком об стену и застонал от боли. Около часа он не находил себе места, а когда небо в крошечном окне посветлело, он сделал то, что абсолютно запрещалось согласно их молчаливому договору: он пошел в ее комнату. К счастью, двери здесь не запирались. Зена резко села.
- Это я, - предупредил он, прежде чем острые предметы полетели в его сторону.
- Арес, глупец, что ты делаешь? – прошипела она.
Он подошел и опустился на колени рядом с ее кроватью.
- Что? – спросила она уже не так резко.
- Я люблю тебя.
- Арес... - вздохнула она, обвив его руками и слегка покачивая из стороны в сторону. Он положил голову ей на колени. – Я знаю... я знаю... я... - она замолчала, не в силах сказать это. Приподняв его лицо, она нагнулась и поцеловала его.
- Все хорошо.
Через некоторое время она ласково велела ему уйти. Он вернулся в свою комнату и умудрился немного поспать. Спустившись к завтраку на следующее утро, он увидел Зену, в одиночестве сидящей за столом. Арес остановился. От тревоги сжалось сердце. Но стоило ей взять его за руку и улыбнуться, от счастья у него закружилась голова. Он сел рядом, вдыхая легкий аромат трав, с которыми она принимала ванну. Она взяла кусочек хлеба, обмакнула его в мед и поднесла к его рту. Он облизал ее пальцы. Оба задрожали от желания. Некоторое время они болтали ни о чем. Она сказала, что они направляются в ближайшую деревню решить спор с землевладельцем, присвоившим себе все права на воду.
- Держу пари, ты заставишь меня рыть канавы, - сказал он.
- Ты не представляешь, как здорово ты будешь смотреться, роя канавы, - поддразнила она его. Неожиданно ее жизнерадостный смех оборвался, словно от удара. Она отпустила его руку. Ему не пришлось оборачиваться. Он и так знал, что случилось. Блондинка вернулась, как всегда, вовремя.
Он старался не думать, сколько все это может продолжаться и когда все закончится. За это время ему удалось войти в жизнь Зены, иногда в ее постель. Так и должно быть.
Может, она придет сегодня.
На улице начался дождь. Капли падали на крышу дома, на листву деревьев. В прихожей послышался шум... тихий стук, скрип... возможно, чьи-то шаги. Арес наклонил голову и стал прислушиваться к этим звукам сквозь шум дождя.
* ~ * ~ *
Шаги приближались. Определенно, это было два человека. У одного из них была тяжелая походка, а другой шаркал ногами об пол.
- Сюда, сэр, - подлизывающим голосом сказала хозяйка таверны. Дверь с тревожным скрипом открылась. Скорее всего, в таверну пришел утомленный запоздалый путник, желая спрятаться от дождя. Хозяйка сказала что-то еще, и приглушенный мужской голос ответил ей. Что-то с глухим стуком упало на пол, дверь громко хлопнула, и хозяйка таверны спустилась вниз.
Зена убрала руку с дверной ручки и со вздохом села обратно на кровать. Ей было плевать, видела ли хозяйка таверны или только что прибывший гость, как она на цыпочках проскользнула в коридор в одной ночной сорочке. Ее не волновало, насколько похотливой она сейчас выглядела. Она чувствовала себя как девочка-подросток, украдкой сбегающей ночью из дома на свидание со своим парнем. Это было довольно странно, потому что она не ощущала себя молодой... она ощущала себя старой и изношенной.
Она не планировала все это. Когда они впервые ночевали втроем под открытым небом, она, лежа на одеяле под холодной белой луной, сказала себе, что не может так поступать с Габриэлль. Чтобы она не имела в виду, отправляя ее к Аресу, она точно не хотела сказать: «Давай Арес будет жить с нами, чтобы ты по очереди могла спать с нами обоими». Даже думать о таком было абсурдно.
Габриэлль спала слева в несколько шагов от нее, Арес справа немного дальше, а Зена чувствовала себя словно на одиноком утесе посреди океана. Ей так нужна была Габриэлль, ей так хотелось прижать ее к себе, ласкать, пока они обе не забудут о боли, пока ее глаза не засветятся от счастья. Зена старалась думать только о ней, но перед глазами так и стоял нетерпеливый, не верящий в происходящее взгляд Ареса, когда они впервые занялись любовью. Она слышала его дрожащий шепот, повторяющий ее имя. Она ощущала прикосновение к его поросшей щетиной щеке.
Она не знала, повторится ли эта ночь снова, и знала, что ответом должно быть твердое «нет».
Зена помнила, как они с Габриэлль лежали на поросшем травой острове после занятия любовью. Она провела кончиком пальца по блестящей от пота и воды коже Габриэлль, по контуру ее груди и бедер и поймала себя на мысли, что представляет Ареса с влажными волосами и сверкающими на его теле капельками воды. Зена зажмурила глаза и со злостью сжала зубы. Габриэлль запечатлела легкий поцелуй на ее подбородке, постепенно приближаясь к губам. Нежный язычок Габриэлль, коснувшийся ее губ, вернул Зену к реальности, и она вспомнила, как здорово, когда Габриэлль рядом. Она ответила на поцелуй и провела рукой по телу подруги, прислушиваясь к ее прерывистым вздохам. Ей была невыносима мысль, что она снова может потерять Габриэлль. Потери преследовали их всю жизнь: их первая ночь любви, когда они были уверены, что прощаются друг с другом навсегда; их сладостно-горькое воссоединение, когда Габриэлль очнулась от почти смертельного забытья, и когда чистая радость их любви была отравлена убеждением Зены, что единственный способ спасти Габриэлль, это расстаться... иначе ее видение о распятии на крестах сбудется.
Зена потрясла головой. Она не хотела думать о гибели и потери. Ей вспомнилось их счастливое время вдвоем, за несколько дней до того, как они узнали об охоте на Ареса. Габриэлль испекла пирожки с яблоками по новому рецепту. Зена откусила кусочек и притворно поморщилась, громко расхохотавшись удрученному взгляду Габриэлль. Зена с удовольствием откусила второй кусок, и личико Габриэлль по-детски просияло.
Она коснулась ладонью щеки Габриэлль и, заглянув ей в глаза, глубоко поцеловала. Было бы несправедливо, если бы она сейчас нуждалась еще в ком-то.
Трава сияла от золотых лучей солнца, дул легкий бриз, и какое-то время она была счастлива... пока они не вернулись с островка в лагерь. Зене показалось, что Арес знал, почему они не позвали его с собой. Он отвел глаза и на свое тихое «Привет» она услышала лишь невнятное бормотание. Он молча ушел распрягать своего коня. В тот момент Зена поняла, что не имеет права требовать от Ареса, чтобы он путешествовал рядом с ней, сражался рядом с ней, спал в нескольких шагах от нее и не мог к ней прикоснуться... она не может сделать этого после ночи с ним... она не может сделать этого, когда рядом с ними ее любовница. Даже если он смирится с этим (что крайне сомнительно), она не сможет так поступить с ним... не сможет позволить ему довольствоваться столь малым. И что еще хуже, она не знала, сможет ли так поступить с собой.
Арес вернулся в лагерь, когда Габриэлль уже закончила собирать хворост для костра, а Зена только что почистила пойманного ею карпа. Она тайком взглянула на искаженное гримасой лицо Ареса.
- Ты в порядке? – спросила она. Он не ответил, и она подошла ближе. – Что с тобой?
Он взглянул на нее и, поморщившись, выпалил:
- У меня болит спина от скачки. И от ходьбы. Я еще не привык к этой смертной суете, ясно?
Он отвернулся. Зена покачала головой и встала, потирая руки.
- Ложись, - велела она, опустившись рядом с ним на колени. – На живот, - пояснила она, увидев его пораженный взгляд. – Сними жилет.
Пока Арес послушно выполнял ее указания, Зена твердила себе, что этот массаж не ради удовольствия, ее или его, а ради снятия боли. У нее много талантов, и было бы жестоко не воспользоваться одним из них. Зена вытерла свои все еще влажные руки о траву и дотронулась до его кожи, почувствовав, как он дрожит. Она медленно мяла его спину, нажимая кончиками пальцев на его позвоночник и лопатки. Услышав его стон, Зена закусила губу. Она старалась не думать о его широкой мускулистой груди, его больших затуманенных желанием глазах. Она надавила сильнее и не смогла удержаться от смеха и подтрунивания, когда он возмущенно вскрикнул. Послышался шум. Зена подняла голову и увидела приближающуюся к ним Габриэлль с охапкой дров. Зена напомнила себе, что не делает ничего плохого... пока еще.
Лежа в постели следующей ночью, Зена думала, что, возможно, после ночи любви с ней чувства Ареса немного охладеют... и Габриэлль это заметит. Мысль глупее придумать трудно, подумала Зена. После ночи с ней он навсегда остался в ее крови. Словно они в прямом смысле слились друг с другом, и находиться вдали от него было все равно, что быть вдали от части себя, словно потерять кусочек тела, но все еще чувствовать его присутствие.
Она знала, что Арес не спит и так же отчаянно нуждается в ней, как она в нем. Она знала, что он собирался поговорить с ней утром, пока Габриэлль купалась. Он сделал это в своем стиле: запинаясь, с трудом подбирая слова, не в силах совладать со своими эмоциями. Но не трудно было догадаться, что он пытается ей сказать: «Я буду ждать тебя, но я больше не выдержу».
Зена размышляла об этом по дороге в Элаю. Она не просто хотела его. Она не просто не хотела, чтобы он уходил... Зену передернуло от мысли попытаться удержать мужчину с помощью секса. Она любит его. Желание удержать сразу и Габриэлль, и Ареса было ненасытным и несправедливым. Но мысль, что она может потерять одного из них, была невыносима.
Все так и должно быть, говорила Зена сама себе. Она всегда гордилась тем, что управляет собственной судьбой. Но, похоже, никто, ни смертный, ни бог, не в силах управлять любовью. Она не выбирала любить Габриэлль, тем более она не выбирала любить Ареса... однако полюбила.
Вечером они сидели вокруг костра и ужинали в полной тишине. Зена снова поймала себя на том, что глядит прямо в глаза Ареса, темные, глубокие, полные такой отчаянной тоски, что она не смогла отвести взгляд... тоска по гораздо большему, чем просто ее тело. Она не знала, сколько времени они вот так смотрели друг на друга, но когда Зена, наконец, оторвала глаза от Ареса, она встретилась взглядом с Габриэлль, и к ее щекам тут же прилила кровь. Габриэлль слегка опустила голову. Ее лицо освещалось слабым темно-красным пламенем походного костра. Наконец, она подняла глаза на Зену. В глазах Габриэлль читалось безмолвное согласие. Сердце Зены растаяло. Габриэлль знала, о чем она думала, и принимала это. К своему отчаянию Зена не знала, хорошо это или плохо. Она не может так поступить с Габриэлль, не может... но что станет с Аресом, если она сейчас оттолкнет его? И что тогда будет с ней и Габриэлль?
Той ночью Зена убеждала себя, что она ничего не делала нарочно, это случилось само собой... ей просто захотелось прогуляться ночью по лесу, а Арес случайно пошел за ней. Будучи ребенком, Зена иногда подслушивала в тавернах разговоры старших девочек об их парнях. Эти девчонки все обставляли так, будто они совсем не виноваты в том, что все зашло слишком далеко. Это парни затуманили им мозги и сбили с ног. Зена всегда насмехалась над этими девицами, и дала себе слово, что когда она займется с кем-то любовью, то только потому, что сама этого захочет, и никогда не станет лгать себе. Зена сдержала свое слово и сейчас вовсе не собиралась его нарушать.
Зена остановилась на небольшой полянке и, скрестив руки на груди, принялась распинывать босыми ногами палки и сосновые шишки, валяющиеся в траве. Голубовато-белый лунный свет просачивался сквозь листву и отражался на траве, деревьях, на ее коже. В кустах послышался шум, и на полянку вышел Арес. Он подошел к ней, а она просто стояла и ждала. Больше она не бежала.
Между ними не было преград, и она тонула в жаре его поцелуев. Но Арес отстранился и произнес шутя:
- Ты что это задумала?
Эти слова вернули ее к реальности. К реальности, в которой за все приходилось отвечать, в которой еще было время, чтобы одуматься и вернуться. Но вместо этого она заткнула его поцелуем и повалила на влажную траву. Мысли о Габриэлль не оставляли ее... даже когда Арес целовал ее живот, даже когда она, дрожа от нетерпения, прижималась к нему бедрами, жаждая большего. Даже когда он ласкал ее, когда она ощущала вкус его сильного, но такого нежного тела; когда, задыхаясь и едва дыша, он стонал: «О, Зена, ты великолепна»; даже когда они лежали в объятиях друг друга, она думала о Габриэлль, которая должно быть проснулась и увидела, что их нет.
Она провела пальцем по его спине.
- Эй, - прошептал он ей в шею, прикоснувшись щетиной к ее коже. – Знаешь, что ты можешь сделать для меня?
- Что? – спросила она притворно вожделенным голосом.
- Массируй мне спину каждый день.
Она засмеялась. Она поняла, что таким образом он хотел спросить ее, будут ли они вместе каждый день. Она не могла обещать ему это.
- Это все, что тебе от меня нужно? – поддразнила она его гораздо беззаботнее, чем на самом деле.
Он поцеловал ее в голову.
- Ну, после всего, что мне пришлось вынести с этой ходьбой и поездками... привыкать к смертной жизни должно быть так же весело.
Зена прикрыла глаза. О, Арес знает, как добраться до нее, даже если делает это не нарочно. Она могла научить его смертности, помочь ему остаться человеком. Она сама привязала его к себе. Теперь ответственность за него лежала на ней. Я не позволю тебе уйти. Она не могла сказать ему это. Ее губы беззвучно шептали эти слова, когда она обнимала его и гладила его волосы. Эта была их настоящая первая ночь, их начало. Она также понимала, что это был конец чего-то... шанса, что их с Габриэлль отношения когда-нибудь станут прежними.
Зена не знала, спала ли Габриэлль, когда они с Аресом тихо возвратились в лагерь. Но инстинкт подсказывал ей, что нет.
Через три дня они приехали в таверну Элаи, и Зена неожиданно осознала, что не обдумала, как они будут спать. Если они с Габриэлль остановятся в одной комнате, это означало, что у нее не будет ни одного шанса пойти к Аресу. Взять отдельные комнаты – все равно, что дать Габриэлль пощечину. Зена поняла это, только когда оказалась перед владельцем таверны.
- Две комнаты, - сказала она, глядя на уставшее лицо хозяина.
- Три комнаты, - неожиданно сказала Габриэлль странным, словно охрипшим от долгого молчания голосом.
Этим вечером, переодеваясь, Зена поняла, что Габриэлль таким образом хотела сказать, что между ними все кончено. Когда Зена в одном кожаном платье направлялась в комнату Габриэлль, она была на грани паники. Габриэлль открыла дверь. Ее лицо было бледным и уставшим, глаза печальными. Она слегка улыбнулась Зене, словно говоря: «Мы со всем справимся» и отступила назад, позволяя ей войти. Зена погладила ее по щеке, и в следующие несколько часов в мире были только они вдвоем.
Она выждала еще одну ночь, прежде чем пойти к Аресу.
Со временем это стало казаться почти нормальным. Если кто-то спрашивал, они были тремя друзьями, компаньонами, партнерами, помогающими друг другу в трудную минуту и сражающиеся с бандитами. Арес удивительно быстро приспособился к их жизни и работе. Зена знала, что он заинтересован служению Высшему Добру также сильно, как она в походах по лавкам в поисках новых драгоценностей и духов... и единственное, чего он хотел, это быть с ней рядом. Если бы она сказала как-то вечерком: «Эй, пойдем надерем кому-нибудь задницу!», он с радостью согласился бы. Но, несмотря на это, он творил добро. Зена не ждала, что он избавится от своего цинизма, да и сама не очень хотела этого. Но она продолжала надеяться, что однажды его доброта и благородство духа удержат вверх, и у него будет шанс исправиться, как она. Хотя... она гнала эту мысль каждый раз, как она приходила ей в голову, и все же... сражаться рядом с тем, кто тоже наслаждался битвой, было... приятно.
Все остальное было полным безумием. То, что обычно делают возлюбленные или даже друзья: обнимаются, берутся за руки, прижимаются головой к плечу друга – теперь было практически невозможно. Даже уединяясь с кем-то в комнате, Зене постоянно приходилось беспокоиться о толщине стен, особенно если их комнаты были смежные. Однажды ночью, когда они с Аресом игриво боролись, он подхватил ее на руки и, сопровождаемый ее восторженными воплями, повалил на кровать, словно безумный. Притянув Зену к себе, он нежно обнял ее и прижал к груди, а она уткнулась лицом в его шею... в этот момент раздался громкий треск, и кровать рухнула. Прижавшись друг к другу, они разразились смехом.
- А землетрясения тоже из-за тебя? – прошептал Арес.
Они снова засмеялись. Зена подумала, что завтра ей придется договариваться с владельцем таверны и возмещать ущерб... и что Габриэлль, которая без сомнения тоже слышала шум, узнает об этом.
Однажды утром Зена проснулась в лагере, медленно открыла глаза и, щурясь от яркого солнечного света, увидела, что Габриэлль и Ареса нет. Страх сжал ей сердце и перехватил дыхание: она достала их обоих, и они бросили ее. Зена резко села и огляделась вокруг. Дракон, конь Ареса, был здесь, но Клио нигде не было видно. Сделав глубокий вдох, Зена попыталась успокоить бешено бьющееся сердце. Послышался шорох, и из кустов вышел Арес.
- Где Габриэлль? – выпалила Зена хриплым голосом.
- У ручья, моет свою лошадь со странным именем, - пожал он плечами. – Завтрак в постель, - добавил он с усмешкой, приблизившись к ней. Только тогда она заметила в его руках глиняный горшок, полный ежевики. Она не знала смеяться ей или плакать, или поцеловать его, особенно когда она увидела его исцарапанные, испачканные ежевикой руки. Бывший Бог войны сразился с ежевичным кустом и принес ей ягоды. Зена улыбнулась, приняла горшок и, взяв Ареса за руку, прижалась губами к горячей исцарапанной коже. Через несколько минут вернулась Габриэлль с Клио и пробормотала «доброе утро». Жизнь продолжалась.
Но шок от секундного ужаса не прошел. У Зены начались кошмары. Ей снилось, что она занимается любовью одновременно и с Габриэлль, и с Аресом. Они целуют ее шею, гладят груди и ноги, заставляя задыхаться от наслаждения... Она проснулась в холодном поту и, широкими от ужаса глазами, стала озираться вокруг. Они оба спали.
Она часто скучала по ее старой жизни с Габриэлль. Она расстраивалась, когда думала, какой была бы ее жизнь с Аресом... нет, не если бы Габриэлль вообще не было с ними, а если бы они с Габриэлль оставались просто друзьями. Она не позволяла себе долго размышлять на эту тему... не только потому, что это означало бы окончательное предательство Габриэлль, а потому что она терпеть не могла эти «если бы»... их и так было предостаточно в ее жизни.
Как-то вечером они ужинали в одной из таверн, и Зена увидела, как к седой хозяйке таверны, все еще красивой, несмотря на морщинки на лице, пришли ее дочь и внучка. Резкая боль пронзила сердце Зены, когда она подумала, что это могли быть она и малышка Ева, пришедшие навестить бабушку в Амфиполис. Зена даже не знала, как ее дочь выглядела в детстве. Она почувствовала на себе взгляд Ареса и посмотрела на него. Если бы только она посвятила его в их планы и рассказала об их мнимой смерти, то все было бы по-другому. Не было бы ни ледяной пещеры, ни двадцатипятилетнего пробела в ее жизни. Мучаясь чувством вины, она вспомнила полный ужаса взгляд Ареса, когда она упала ему на руки, выпив поддельный яд. Все это походило на жестокую шутку. Она пропустила детство дочери и старость матери. Ева выросла и превратилась в кровожадную Ливию и теперь мучается страшными угрызениями совести, как и мать. Джоксор погиб, Габриэлль потеряла родителей, и все из-за того, что она не удосужилась снизойти до Ареса... и вот к чему это привело.
Зена заметила, как исказилось лицо Ареса, и поняла, что он думает о том же. Не было никакого смысла спрашивать, почему она так поступила. Она никогда бы не уступила тому Аресу, высокомерному обольстительному Богу войны, который любил ее по-своему... гораздо сильнее, чем она полагала... но который хотел подчинить ее своей воле, выиграть ее любовь, как выигрывают битву, с помощью силы и манипуляций. Она, должно быть, сошла с ума, говорила она сама себе, раз думала, что, возможно, ей не стоило сопротивляться ему. Но ей было легче забыть прошлое, чем поверить, что Арес может измениться, даже сейчас, когда он смертен и унижен.
Она вновь посмотрела на женщин. Мать разговаривала с бабушкой ребенка, пока девочка прыгала вокруг. Неожиданно, словно почувствовав на себе взгляд Зены, девочка остановилась и уставилась на воительницу огромными серыми глазами. Через несколько секунд ребенок вернулся к своему незамысловатому танцу. Зене пришла в голову мысль, что еще не поздно все исправить, у нее еще есть шанс. Она закрыла глаза и представила Ареса, качающего на руках их ребенка. Малыш крошечной ручонкой схватил папин палец, а сама Зена стоит рядом и гладит пушок на головке младенца, и Габриэлль... Картинка испарилась. Зена даже не пыталась думать обо всем этом снова. Все это было... невозможным.
Пару ночей спустя Зена засыпала на груди Ареса, все еще ощущая жар его тела и чувствуя, как волосы на его груди покалывают ее обнаженные груди.
- Давай заведем ребенка, - неожиданно услышала она его шепот, щекотавший ее шею.
Зену охватил леденящий сердце ужас, словно Арес наделил ее этими мыслями, как когда-то, будучи богом, наделил ее страстными снами. Страх тут же растаял в потоке болезненной нежности... к нему, к ребенку, которого может никогда не быть. Стараясь не поддаваться этому чувству, она отстранилась от него и прошептала:
- Ты сошел с ума.
Они лежали как можно дальше друг от друга, как два незнакомца, которых насильно заставили лечь в одну постель. Она была рада, что было темно, и они не могли разглядеть лица друг друга. Ей вспомнилось, как много лет назад за ее дочерью охотились армии трех богов. Арес сказал, что поможет, если она согласится на его сделку. Его низкий бархатный голос был манящим и настойчивым. Дай мне ребенка. Она не знала, как смогла пережить все это... и почему сейчас все еще хочет, чтобы он был рядом.
Она встала и сказала, что ей нужно идти. На рассвете он пришел к ней в комнату.
- Я люблю тебя, - сказал он, опустившись на колени рядом с ее кроватью. Она снова оказалась безоружной перед его беспомощной нежностью. Она обняла его и поцеловала, сказала, что все хорошо, хотя все было далеко не хорошо и вряд ли когда-нибудь будет.
Она не хотела думать, как все закончится. Она выберет Габриэлль, бросит Ареса и вновь разобьет ему сердце. Точно как он тогда сказал в таверне: разжевала и выплюнула. Может, она сможет вернуться и навестить его. Если он захочет.
А если он снова станет богом? Что тогда? Станет ли он прежним эгоистичным Богом войны? Зена помнила, как, впервые потеряв бессмертие, он отказался от смертности, покорившись опьяняющей силе безграничной власти. Использует ли он свою силу против нее? Воспользуется ли ее слабостью, которую она позволила ему увидеть, в своей следующей западне? Останется ли что-то от...?
Зена глубоко вздохнула и потерла лоб. Через несколько часов они отправятся в путь, а она так и не поспала.
Она пойдет спать или...
Она встала, подошла к окошку, толкнула незапертые ставни и положила ладони на влажный подоконник. Ночной воздух пахнул травой и мокрой листвой. В темноте Зена смогла разглядеть очертания деревьев, контуры домов и конюшен. Налетевший на нее порыв ветра покрыл ее руки и лицо холодными каплями. Моросил дождь. Она вытерла лицо и взглянула на черное как смоль небо.
У нее еще было время.
Глава 5
Габриэлль распрягла Арго и взглянула на неподвижную сверкающую гладь реки. Зена стояла по пояс в воде, поджидая ничего не подозревающую рыбу. Черный силуэт воительницы вырисовывался на золотом фоне заката. Плеск воды, шелест листьев и щебет цикад в лесу тревожил тишину вечера. Это было чудесное место ночлега перед путешествием в Мигару.
- Ты позаботишься о лошадях?
Вздрогнув, Габриэлль повернулась к Аресу. Должно быть, ее внешний вид был таким же враждебным, как и ее чувства, раз Арес испуганно выставил перед собой руки, словно пытаясь защититься.
- Что? Что не так? Я просто иду в лес за дровами.
- Ладно, - пробормотала Габриэлль, наблюдая, как Арес сбросил жилет и направился в лес. В этом был весь Арес... решить, что раз Габриэлль позаботилась об Арго, она позаботится и о Драконе (вот тупое имя!). Возможно, при других обстоятельствах думать так было бы подло, но... Механически расчесывая теплые бока Арго, Габриэлль прикидывала, сколько шансов, что Арес останется в Мигаре. А почему бы и нет? Большой город придется ему по душе куда больше, чем деревня. Она напряженно закусила губу. Потому что он спит с Зеной, вот почему.
Дракон дернул головой и недовольно фыркнул, когда Габриэлль принялась расстегивать его седло.
- Тише, мальчик, - сказала Габриэлль, пытаясь не показывать своего раздражения. Конь гневно переступил с ноги на ноги, едва не задев ботинок Габриэлль.
- Помочь?
Зена вышла из воды, неся в руках три форели. На ее сильных изящных ногах сверкали капельки воды.
- Я справлюсь.
- Слушай, ты можешь почистить рыбу, а я...
- Я сказала, я справлюсь.
Почистив Дракона, Габриэлль напоила лошадей и отвела их на лужайку, где они могли попастись. Она сняла с Арго уздечку и стала поворачиваться к Клио. Неожиданно Дракон, повернувшись, хлестнул Габриэлль хвостом по лицу.
Габриэлль было не больно, но это застало ее врасплох. Она споткнулась и упала на спину. Дракон фыркнул и ликующе заржал. Габриэлль открыла глаза, и, выплевывая лошадиную шерсть, огляделась вокруг и увидела Ареса, который стоял рядом с охапкой дров в руках и... ухмылялся? Вот сукин...
- Ты в порядке? – крикнула Зена.
- Да.
Габриэлль сама поразилась резкостью своего голоса. Больше она не потеряет контроля. Она поднялась на ноги, кинула на Ареса уничтожающий взгляд и пошла к Зене, которая почти закончила чистить форель.
- Все готово, - довольно сказала Зена, отряхивая руки. – Я могу развести костер...
- Нет, лучше отдохни. Я все сделаю.
Габриэлль не могла не взглянуть украдкой на Ареса. Он снял с Дракона уздечку и довольно погладил коня по морде.
- Хорошо. - Зена встала, переводя взгляд с Габриэлль на Ареса. – Пойду поплаваю, пока совсем не стемнело.
Наверное, хочет побыть одна.
- Ладно.
Габриэлль смотрела, как Зена подошла к воде, сняла с себя кожаную тунику и нырнула. Габриэлль вздохнула и стала разжигать огонь.
Арес растянулся рядом и оперся на локте. Габриэлль проткнула рыбу прутиком и покосилась на Ареса. Он покусывал тростинку, не отрывая взгляда от купающейся Зены, которая казалась лишь мерцающей вдалеке точкой. Габриэлль собиралась насадить на палку вторую форель, но неожиданно бросила ее на землю и повернулась к Аресу.
- Сколько еще ты собираешься мотаться с нами? – выпалила она.
Арес вскинул голову. Его глаза сверкнули недобрым огоньком, который тут же уступил место маске беспечного безразличия.
- Только не говори, что тебе надоела моя компания.
- Прекрати. - Ее голос слегка дрожал. Она не знала, сможет ли она продолжать и хочет ли. - Я серьезно. Сколько еще ты планируешь путешествовать с нами?
- Кто знает, - Арес сел. – Жизнь смертных коротка. Сначала ты здесь, а через секунду, - он щелкнул пальцами, - уже там.
Арес задумчиво посмотрел на свою руку и перевел взгляд на золотые облака над головой.
- Ты хотел побыть с нами всего несколько дней, пока не найдешь безопасное место.
- Похоже, я такого места еще не нашел.
Гнев внутри Габриэлль рос с каждой секундой, сжимая грудь и перехватывая дыхание.
- Проклятье, Арес! Оставь ее в покое!
Арес кинул на Габриэлль долгий взгляд. Ей нечего было терять. Он понял, что ему тоже.
- В покое? Похоже, она этого не хочет.
Это было слишком.
- Знаешь что? – Ее слова истекали ядом, и она это знала. – Мне нужно сказать лишь слово, и ты вылетишь отсюда.
Ее губы дрожали. Он судорожно сглотнул. Эти слова задели его. Частичке ее сердца... глупое, глупое сердце... стало почти жаль его, но Габриэлль тут же одернула себя.
- Тогда почему не скажешь?
В какой-то момент она не знала, что сказать.
- Может, я хочу дать тебе шанс, - наконец, ответила она. – Чтобы ты смог уйти с некоторым достоинством.
Габриэлль почувствовала, как горят ее щеки. Интересно, он заметил, что она лжет?
Арес закусил губу и опустил глаза, чтобы в следующую секунду бросить на Габриэлль бунтующий саркастичный взгляд.
- Ты не уверена, так?
- Не уверена в чем?
- Не уверена, что она прогонит меня, если ты ей скажешь.
- Зена любит меня, - в отчаянии выпалила Габриэлль. – Мы все друг для друга. Ты ей не нужен. Разве ты можешь дать ей что-то такое, чего не могу я?
Она с ужасом смотрела, как по его лицу расплывается похотливая усмешка.
- Ну, Габриэлль... разве тебе мама не рассказывала о разнице между мальчиками и...
- Прекрати! – зашипела Габриэлль. – Даже не...
Она не заметила, как со злостью вырвала из земли пучок травы.
- Ты ей не нужен, - повторила она.
- Может и не нужен. – Габриэлль поняла, что теперь он говорит серьезно. – А может я единственный, кто принимает ее полностью такой, какая она есть.
- О чем ты? Я принимаю ее... было время, когда не принимала, но сейчас...
- Правда? А что, если я скажу, что однажды она поймала своего давнего врага, отрезала ему яйца и засунула ему в глотку, пока он не задохнулся.
Габриэлль позеленела и с трудом поборола приступ тошноты.
- Она такого не делала...
Арес снова засмеялся.
- Вообще-то нет. Я бы такое не пропустил, - почти печально сказал он. Габриэлль не могла понять, разыгрывает он ее или говорит серьезно. – Но я видел, как это делали, поверь. Некоторые амазонки...
- Избавь меня от подробностей, - прервала она его. Он пытался ее заболтать, и у него получалось. Она с дрожью подумала, неужели амазонки на самом деле делают такие вещи.
- Ты бы видела сейчас выражение своего лица.
- Какое выражение?
- Ну уж точно не похоже на «о, я люблю все, что делает Зена!».
- Ты был бы рад, если бы она такое сделала, да?
- Я бы... - он замолчал, глядя в сторону. – Я не стал бы ее осуждать.
Габриэлль молчала. Она пыталась найти ответ. Не для Ареса, а для себя самой.
- Может, если бы я иногда не осуждала ее, она не осталась бы на своем истинном пути, - сказала она наконец.
- Истинном пути, - медленно повторил Арес, словно произнося иностранные слова. – Ах да, искупление грехов прошлого. О, я убила столько людей, столько боли, столько боли, - его голос вновь стал насмешливо высоким.
- Значит, таково твое представление о любви? Высмеивать ее...
- Чувство вины? И думать, что, может, ей от этого только легче? Нет, конечно нет. Ты, должно быть, ее добродетельный свет? – Он ухмыльнулся. – Тебе не кажется, что в последнее время ты оставляешь за собой слишком много трупов?
По коже Габриэлль пробежал холодок. Она помнила, что она сказала Зене в Африке, когда кочевники хотели казнить ее за убийство мальчика. Когда-то ты молилась, чтобы свет моей души никогда не угасал. Наверное, во мне не осталось больше света. Ей было страшно думать, что Арес знал ее достаточно хорошо и понял, куда ударить. Но она не собиралась сдаваться так просто.
- Хочешь сравнить у кого больше трупов? – тихо спросила Габриэлль.
- Кто, я? Я не претендую на то, что освещаю чей-то путь.
- Вот именно. Все эти годы ты пытался сделать ее прежней. Разрушить все, чего она достигла. – Она призадумалась. – С чего ты взял, что заслуживаешь быть с ней, Арес? После всего, что ты ей сделал... лишь благодаря одному бескорыстному поступку за всю жизнь...
Она ждала, что он возразит ей и скажет, что его единственный бескорыстный поступок стоит больше, чем все добрые дела, которые смертный совершает за всю жизнь. А может он даже начнет (при этой мысли у нее закружилась голова) перечислять, сколько раз она причинила Зене боль.
Он встал и посмотрел на нее сверху вниз. В сиянии заката за его спиной он казался выше и темнее, чем был.
- Нет, я не заслуживаю ее, - ответил он мрачно. – Но пока она хочет, чтобы я был рядом, - он поднял жилет и посмотрел на нее. – Я имею такое же право быть здесь, как и ты.
- Я была здесь первой.
- Правда? – сказал он, надевая жилет. – Вспомни, я знал ее еще когда ты играла со своими куколками в солнечной Потейдии.
Это правда, ошеломленно подумала Габриэлль. Она ничего не знала об истории Зены и Ареса.
- Знаешь, я ошиблась в тебе, - сказала она. – Я думала, что теперь ты стал хорошим человеком. Но ты остался мерзавцем.
- Я повергнут. – На мгновение она забыла, что он смертен. Она видела холодную злую усмешку Ареса, Бога войны. – Уж чего мне не нужно в моей смертной жизни, так это твоего одобрения. Ах да... нам не все достается.
Он прошел мимо нее и направился в лес, кинув ей на ходу не оборачиваясь.
- Не волнуйся, я вернусь к ужину.
Габриэлль вскочила на ноги.
- Арес!
На этот раз он обернулся.
- Однажды ты оттолкнешь меня слишком далеко.
- С нетерпением жду этого дня, - сказал Арес, скользя по ней взглядом. – Думаешь, сможешь надрать мне задницу пока я смертный?
- Хочешь проверить?
- Давай, реши свои проблемы с помощью насилия. – Он щелкнул языком в притворном неодобрении. – Помнишь, что я говорил о добродетельном свете?
Габриэлль поборола желание закричать и кинуться на него. Вместо этого она опустилась на траву и разжала кулаки, оцепенело наблюдая, как Арес скрывается среди деревьев.
* ~ * ~ *
Отойдя достаточно далеко и убедившись, что Габриэлль его не видит и не слышит, Арес с воплем ударил кулаком по дереву. И ощутил боль, разумеется.
Она добилась своего. Блондиночка смогла заставить его выплеснуть на нее всю его ярость, и теперь между ними развернулась открытая война... война, в которой у него было мало шансов на победу. Несмотря на свою браваду, Арес должен был признать, что маленькая сучка права. Если Зене придется выбирать между ним и ею, он обречен на провал. Идиот, идиот, идиот... Он хотел со всей силой приложиться головой к дереву, но взглянул на свою окровавленную руку и передумал. Прижав рану к губам, он продолжил путь.
Лес почти утонул в сумрачном полумраке, солнечные лучи едва просачивались сквозь листву. Арес шагал по узкой тропе, пиная попадавшиеся под ноги камни и ветки. Внутри него все кипело от гнева, предчувствие недоброго съедало его. По крайней мере, ему удалось держать себя в руках во время стычки с Габриэлль, но это стоило ему немалых усилий, и сейчас он был опустошен и разбит. Неужели Зена чувствовала то же самое, когда ей приходилось сдерживать себя?
Было довольно паршиво, что он позволил блондинке так его довести. Но слова, которые он ей бросил, задели также и его самого. Жизнь смертных коротка... Его передернуло. Он и раньше думал об этом, но никогда еще чувство обреченности не гложило его так сильно. Сначала ты здесь, а через секунду уже там... Он не имел ни малейшего понятия, что случилось с силами Гадеса после его смерти. Может, таинственные силы, наделившие Зену способностью убивать богов, тоже отправились в загробный мир. А может, нет никакого загробного мира, а лишь бездонная серая пустота, где навечно остается душа... и больше ничего.
Арес потер свой кровоточащий палец, словно доказывая себе, что он еще жив.
Было еще кое-что. Расписывая Габриэлль, насколько жестока была Зена со своими врагами, Арес вспомнил яркую картину того, как одна из королев Амазонок проделывала то, чем он так испугал Габриэлль. Еще будучи богом, Арес, наблюдая за этой ужасной казнью, почувствовал острое желание прикрыть свое достоинство или, по крайней мере, сжать бедра. Он понял, что вновь и вновь думает об этом. Многие из врагов Ареса имеют на него зуб, и если им удастся его схватить, ему явно не поздоровится. Может, он умрет как тот несчастный, захлебываясь нечеловеческим животным воплем.
Арес поднял изогнутую палку и отодвинул ею ветки, лежавшие на его пути. Смертные такие сострадательные, но сострадание – лишь одна из разновидностей эгоизма. Ты испытываешь сострадание к кому-то, потому что можешь представить себя на месте этого несчастного... и где, черт возьми, здесь добродетель?
Остановившись рядом с небольшим ручьем, Арес опустился на колени и плеснул водой на лицо. Он не знал, вернулась ли Зена и разговаривает ли она с Габриэлль. Может, все уже было кончено. Он убеждал себя, что должен быть благодарен за то, что она ему подарила. Он этого не заслуживает. Тут блондинка права. Возможно, она права и в другом: если он уйдет сам, а не будет ждать, пока ему дадут пинок под зад, он сможет спасти остатки своей гордости. Но даже если он уйдет сейчас, он сделает это не по своей воле... он позволит Габриэлль выпинуть его и смаковать победу. Ни за что. Кроме того, мысль что он может потерять Зену причиняла гораздо большую боль, чем все те разы, когда она бросала его.
Он ткнул палкой камешки на дне ручья. Душевные страдания сделали его тело тяжелым и непослушным.
За его спиной раздался шум, едва уловимый из-за журчанья ручья и громкого щебета цикад.
- Привет, Задира, - раздался мелодичный женский голос.
Вздрогнув, Арес резко обернулся и замер с раскрытым ртом.
Он не видел Афродиту с той ночи, когда Зена сражалась с Афиной и другими богами. Когда все закончилось, Богиня Любви появилась в Большой зале Олимпа. Испуганно и грустно она посмотрела на Ареса, Зену, Габриэлль и Еву, и на лежащих на полу Афину и Артемиду.
- Давайте я перенесу вас отсюда, - сказала она наконец.
Они оказались на поросшей травой пляже. Первый румянец рассвета вспыхивал на горизонте. Торопливо попрощавшись, Афродита исчезла. Тогда она носила черное одеяние, скорбя по своему погибшему мужу Гефесту, а сейчас была в своем обычном розовом платье, за исключением длинных черных перчаток до локтя, которые остались у нее от одежды вдовы. Она улыбалась.
Арес встал. Даже в полутьме, которую немного рассеяло ее присутствие, он заметил, как безупречна ее белоснежная кожа, как сверкают ее голубые глаза, как совершенны ее золотые локоны. У Ареса перехватило дыхание. Так вот что чувствуют смертные, столкнувшись лицом к лицу с богом.
- Сестренка, - сказал он наконец, - давно не виделись.
- О, Ар... я скучала! – подошла к нему Афродита и погладила его щеку. – Ты неплохо выглядишь. Для смертного.
Кожа богини излучала странное тепло, столь непривычное для смертного мира. Чувствовала ли Зена это тепло, касаясь Ареса, когда она был богом? Мысль, что его прекрасная сестра-богиня заметит морщины на его лице или седые волосы на его голове, заставила Ареса с ненавистью и стыдом отшатнуться от нее, когда она протянула ему руки для объятия. Его осенило, что возможно, это не просто дружеский визит. Может, Афродита здесь, чтобы вернуть ему его божественную сущность.
Крошечный кусочек амброзии. И все было бы позади. Смертные болеют и страдают. Он испытал эти мучения: голод, стягивающий его внутренности, боль в мышцах и ломоту в суставах. И все это исчезло бы в мгновение ока. В буквальном смысле. Кроме...
Прежде чем он успел представить, что станет с ним и Зеной, голос Афродиты отвлек его.
- Если ты думаешь об амброзии... прости... я бы с радостью отдала тебе ее, если бы могла, но... - Она пожала плечами и вздохнула. – Аполлон и другие все еще злятся на тебя, а ты сам знаешь...
- Все хорошо, - прервал ее Арес. – Она мне не нужна. Я в порядке, Дита.
Он все равно не принял бы ее. Без сомнения.
Ее лицо засияло в восхищенной улыбке.
- Конечно, в порядке! Ты правильно сделал, что присоединился к этим крошкам. Дай лишь время, братик! – Она потрепала его за щеку, не обращая внимания на его недовольство. – У меня давно не было такой хорошей новости. Это... чудесно! – Сладко вздохнув, Афродита закатила глаза в темнеющее небо. – Я так рада за вас, голубки!
Арес уставился на сестру. Подозрения, которые вызвали эти слова, были еще тошнотворнее, чем следы смертности на его лице.
- Минутку, - Арес схватил ее за запястье. Не будь Афродита богиней, ей было бы больно. – Ты... ты что-то сделала?
- Что? – на красивом личике богини промелькнуло недоумение.
- Ты сделала что-то... из-за чего она...
- О... ты имеешь в виду, наложила ли я на нее любовное заклинание, из-за которого она по уши в тебя влюбилась? – захихикала Афродита. – Если бы! Поверь, малыш, ей не нужна божественная помощь. Не волнуйся, это настоящее чувство. Ты ведь веришь Богине Любви, да?
Тяжело дыша, он отпустил ее руку. Она расправила перчатку и продолжила:
- Конечно, она любит и своего маленького барда. Это все портит, да? Обожаю любовные треугольники... драма... волнение... страсть... О! – Взвизгнула Афродита и легонько толкнула брата. – Не подведи меня, ладно? Мы с Купи поспорили, кто из вас...
- Проклятье, - он сильно схватил ее за плечи. – Это тебе не игрушки. Это моя жизнь.
- Эй, полегче! – Афродита оскорблено вывернулась из его рук. – Я на твоей стороне... я поставила на тебя. То есть, я ужасно люблю Габриэлль, но, в конце концов, ты мой Большой Братец, так?
Она снова улыбнулась, на ее щеках появились ямочки. Он может столкнуть ее в ручей, но толка от этого не будет. Она просто встанет, звонко рассмеется и высушится в мгновение ока.
- Я хочу, чтобы ты был счастлив, Ар. Ты же знаешь, я волнуюсь за тебя. Иди ко мне.
Она обняла его и прижалась своими невероятно мягкими губами к его щеке. Немного поколебавшись, Арес довольно неловко обнял сестру. У него действительно не было причин злиться на нее.
- Оооо... я так рада снова тебя видеть, Ар. И, как я уже сказала, здорово, что ты и крошка-воин теперь вместе.
«А, может, уже нет» - печально подумал он.
- Я тоже рад тебя видеть, Дита. - Арес хотел спросить, как дела на Олимпе, но в этом тоже не было смысла. Он погладил ее шелковистые волосы. - Мне нужно возвращаться.
- Повеселись, проныра. Я знаю, ты это умеешь.
Афродита посмотрела на его руки и сочувственно сказала:
- О... ты только взгляни.
Она провела пальцем по его поцарапанной коже. Он ощутил, как ее кожа источает тепло на его руку. Через мгновение кровь, царапины и боль исчезли. Так просто.
- Спасибо, сестра, - он сжал ее руку, надеясь, что она не заметит, насколько он несчастен. Она не заметила.
- Увидимся, - протянула она, отойдя назад. Послав брату воздушный поцелуй, она исчезла, как и появилась, в сиянии золотых искр.
Арес не двигаясь, смотрел на место, откуда она исчезла. А потом медленно побрел обратно в лагерь.
* ~ * ~ *
Это было обычное сражение с кучкой головорезов, напавших на парочку неудачливых путешественников в болотистой части леса. Через несколько минут четверо из бандитов лежали на земле, еще двое удирали в лес. Зена бросилась за ними. Испуганные путешественники пробормотали слова благодарности и тоже убежали.
Габриэлль сложила меч в ножны. Неожиданно раздался шум. Она обернулась. Один из бандитов, который оказался живым, в отличие от его приятелей, очнулся и бросился на Ареса. Двое мужчин схватились: бандит, пытающийся добраться до горла Ареса, и бывший Бог войны, которому никак не удавалось вытащить свой кинжал.
Габриэлль не двигалась и наблюдала.
Бандиту удалось нанести удар, который отбросил Ареса назад. Схватив меч, головорез бросился на Габриэлль. У той уже были наготове саи. Раздался лязг металла, и через секунду все было кончено.
Она посмотрела на Ареса. Потеряв равновесие, он упал в болото, завязнув выше колена в зеленой жиже, и тонул все глубже и глубже, несмотря на все попытки вытащить ноги из трясины.
- Габриэлль? – его голос был фальшиво беспечным. – Не хочешь помочь?
Она подбежала к Клио и вытащила длинную веревку из седельной сумки. Подойдя к краю твердой земли, Габриэлль остановилась, в двух шагах от Ареса.
- Забавно, правда, Арес? Я – единственное, что стоит между тобой и дном этой трясины. А ты – единственное, что стоит между мной и женщиной, которою я люблю.
- Очень смешно, - несмотря на его браваду, в его голосе послышались нервные нотки.
- Разве ты не видишь закономерности?
- Проклятье, брось мне веревку, - прошипел он сквозь сжатые зубы.
- И это все, на что ты способен? Я разочарованна.
Арес был бледен как смерть, его лицо покрылось капельками пота, а глаза были широкими от ужаса. Он сделал еще одно тщетное усилие выбраться.
- Знаешь, Арес, - сказала Габриэлль. – Недавно я сказала тебе, что однажды ты оттолкнешь меня слишком далеко. Тебе надо было послушать.
- Ты просто пытаешься напугать меня.
- И, по-моему, у меня получается, - хихикнула Габриэлль, мотая концом веревки.
- Ты сумасшедшая маленькая сучка, - прорычал Арес. – Я спас тебе жизнь!
Она поморщила нос.
- Верно. Как ты тогда сказал... «я спас тебя заодно». А помнишь, как ты сказал, что я всегда буду отличной спутницей. Ну что ж, это неплохо... Только этот статус я давно переросла.
Некоторое время они молчали. Было слышно лишь прерывистое дыхание Ареса. Наконец, он откинул голову назад и закричал:
- Зенааааааааааааа!
Несколько испуганных птиц вылетели из кроны дерева.
- Она, скорее всего, все еще разбирается с плохими ребятами, - спокойно сказала Габриэлль.
Теперь он был в трясине по пояс. Его губы дрожали, слезы, бежавшие по его щекам, смешались с ручьями пота.
- Габриэлль, - сбивчиво прошептал он. – Пожалуйста. Прошу тебя. Я не хочу умереть вот так.
- Да ладно тебе, Арес, - раздраженно ответила она. – Зато выйдешь из игры с некоторым достоинством. Ну, знаешь, бывший бог войны и все такое.
Всхлипнув, Арес попытался выбросить вперед свое тело. Ему удалось ухватиться за конец тонкой, словно виноградная лоза, ветки упавшего дерева. Габриэлль увидела, что он сам начал вытягивать себя из болота. Она покачала головой.
- Арес. Арес. Арес. Ну почему ты все так усложняешь? – она огляделась, подняла меч и подошла к дереву. – Ведь это я должна подать тебе руку.
Она взялась за ветку и подняла меч.
- Так вот кем ты стала. Хладнокровной убийцей?
Габриэлль засмеялась.
- Забавно слышать это от тебя, Арес. А то, что ты сделал с Элаем? По-твоему, это была справедливая битва?
Закусив губу, она надрубила ветку.
- Нет, - едва смог вымолвить он. – Нет.
Габриэлль наклонила голову и задумалась.
- Хм. А знаешь, ты заслуживаешь шанс на спасение. Давай сыграем в игру.
- Что?
- Я процитирую строчки из поэзии, а ты скажешь, кто их автор. Ответишь неправильно – я еще раз ударю по ветке мечом. Ответишь правильно - я позволю тебе немного вытянуть себя из болота. Сделаешь хоть движение без моего разрешения и...
Она замахнулась мечом.
- Ты сошла с ума.
Она засмеялась.
- Палки и камни... что, ты не хочешь играть? Можем начать прямо сейчас.
Она снова замахнулась.
- Хорошо... хорошо, - задыхаясь, ответил Арес. – Давай.
- Давай. Так, посмотрим... - она прижала палец ко лбу. – Как насчет...
Она начала цитировать драматическую песню:
- На свете есть раса людей и раса богов. И хотя одна Мать подарила нам жизнь, мы не равны. Человек – ничто, а боги вечно будут жить на вечных небесах, в своих домах, крепких как сталь. Ну?
На мгновение гнев в его взгляде вытиснул страх.
- Я считаю до пяти, Арес. – Она приготовилась ударить. – Один... два...
Он закусил губу.
- Софокл?
Послышался хруст ветки.
- Неверно, Арес. Правильный ответ, - улыбнулась Габриэлль, - Пиндар. Пиндар из Фив. Великолепные стихи, да? Так... попробуем что-нибудь полегче... «Вся деревня рыдает у похоронного костра. О, Великий воин, в ужасе сражения...
- Анакреон, - торопливо ответил Арес. – Да, Анакреон.
- Эй, эй, эй, - погрозила Габриэлль пальцем. – Я еще не закончила... «в ужасе сражения никогда еще кровожадный Арес не убивал столько молодых жизней». Ты прав, это Анакреон. Вытягивай себя. Только чуть-чуть. – Она смотрела, как он с помощью рук предпринял отчаянную попытку выбраться из трясины. – Довольно. Так, посмотрим... вот хороший стих. «Женщины слишком пугливы и робки, и не могут даже взглянуть на картину сражения и железную сталь. Но если кто-то позарился на их семейное ложе, на свете нет никого кровожаднее женщины».
- Прекрати, - едва слышно прохрипел он.
Она покачала головой.
- Прости, Арес. Я никогда не слышала поэта по имени «прекрати». К твоему сведению (хруст ветки), это Эрипидус.
Ветка оказалась удивительно крепкая, но долго это не продлится. То, что Арес в панике дергал за ветку, еще больше надламывало ее. Арес погрузился уже до подмышек. Его руки были испачканы грязью и кровью. Еще два надруба и...
На ее плечо опустилась рука и раздался голос Зены:
- Габриэлль?
* ~ * ~ *
Габриэлль моргнула.
- Что? Я... Зена... я...
Зена потрясла головой. Брызги от ее мокрых волос полетели во все стороны.
- Взгляни на рыбу.
Габриэлль потерла глаза и сделала глубокий вздох. Почти стемнело, лишь небо на западе оставались серыми. Рядом с ней мерцал походный костер.
- Прости, я просто... задумалась и...
Габриэлль замолчала и с удивлением смотрела, как Зена, подкинув дрова в костер, вытащила вертела с обугленными остатками форели на них. Только Зена хотела спросить, где Арес, как в кустах раздался шорох.
- Где ты был? – спросила Зена.
- Просто бродил, - небрежно ответил Арес. – Эй, это все, что осталось от ужина?
- Да, - ответила Зена.
- Ну, здорово.
Габриэлль подняла на них взгляд. Да, они стояли перед ней, плечом к плечу, в красноватом свете походного костра, недовольно рассматривая то, что она сотворила с их ужином.
- Все верно, это все моя вина, - несчастно сказала Габриэлль.
- Эй, эй... не велика беда, - мягко сказала Зена. – У нас есть хлеб, и еще кое-что осталось от соленой свинины. – Она успокаивающе положила ладонь на руку Габриэлль. – Не переживай, ладно?
Они сидели вокруг костра. Габриэлль вяло жевала несвежий кусок хлеба, чувствуя подступающую к горлу тошноту. Она никак не могла отойти от своей страшной фантазии, в которой она сделала Ареса своей игрушкой и жертвой. А сама она превратилась в монстра, в человека, который не только хладнокровно убивает соперника, но и мучает его с невероятным наслаждением. Это напомнило ей Каллисто. Конечно, в реальной жизни Габриэлль никогда бы так не поступила. Но по ее коже побежали мурашки при мысли, что внутри нее может скрываться подобие Каллисто. Габриэлль впилась зубами в твердую свинину. Больше она не хочет об этом думать.
- Арес, - сказала Габриэлль. – Ты знаешь поэзию?
- Хм... что? – он проглотил кусок свинины и изумленно посмотрел на Габриэлль. – Поэзию? А что?
- Просто интересно, - ответила она. – Есть одно стихотворение. Оно начинается: «На свете есть раса людей и раса богов. И хотя одна мать подарила нам жизнь, мы не равны...»
Она не сразу поняла, что на последних словах его голос присоединился к ее. Она замолчала, а он продолжал говорить странным низким голосом, не отрывая взгляда от умирающего костра.
- «...Человек – ничто, а боги вечно будут жить на вечных небесах, в своих домах, крепких как сталь». – Его голос немного задрожал. – «И все же мы схожи с бессмертными величием нашего ума и сердца. Хотя ни днем, ни ночью мы не знаем, что судьбы уготовили нам».
Они долго молчали. Слышалось лишь потрескивание костра, убаюкивающее журчание реки, хриплые голоса ночных птиц где-то вдали. Арес продолжал отрешенно смотреть на угасающее пламя. Арес перевел взгляд на Габриэлль. Выражение его лица еще больше омрачилось. Все еще в шоке от того, что бывший Бог войны оказался таким грамотным, Габриэлль почувствовала, что злится на Ареса и испытывает непонятное отвращение к самой себе. Это не походило на ее дневное кошмарное видение. Она намеренно ранила Ареса, и от этого стало только хуже.
Арес отложил в сторону остатки ужина и встал.
- Я пошел спать.
Он отошел в сторону и принялся раскладывать свое одеяло. Зена повернулась к Габриэлль и покачала головой. Приняла его сторону, грустно подумала Габриэлль. Во взгляде Зены не было ни злости, ни упрека. Только сожаление и что-то похожее на молчаливое извинение.
* ~ * ~ *
Зена не могла заснуть. Она лежала на спине и смотрела в черное небо, усеянное звездами. Было очень темно, лишь серебряная луна с красноватым оттенком мелькнула на небе и тут же скрылась среди туч. Рядом слышалось неровное хрипловатое дыхание Ареса. Он, очевидно, притворяется спящим, только делает это весьма неубедительно, так как ведет смертную жизнь сравнительно недавно. Сердце Зены заныло от тупой боли. Этот глупый стишок явно его задел... ей так хотелось лечь рядом с ним и прижаться к нему, или по крайней мере взять его за руку... но она также знала, что Габриэлль, неподвижно лежащая на своем одеяле, тоже не спит. Габриэлль весь вечер была такая взвинченная... и неудивительно. То, что я делаю с Габриэлль... эта мысль всегда пряталась в глубинах ее сознания, но сейчас она вышла наружу. Зена закрыла глаза. Если бы только можно было покончить со всем, никому не причиняя боль.
Постепенно ее мысли превратились в круговорот слов и образов, распадавшихся и исчезавших в густом тумане. Зена погружалась в беспокойный сон. Она оказалась на холме рядом с амазонской деревней и прощалась с Аресом после битвы с фуриями. Она дотронулась до его разбитого лица. Его глаза улыбнулись ей ласково, словно солнечные лучи заката. Фурии ему больше не угрожали, но ее радость омрачилась тем, что ей приходится покидать его. Взявшись за руки, они разговаривали и улыбались друг другу. Внезапно кто-то потряс ее за плечо, и она услышала настойчивый шепот:
- Зена... Зена!
Вздрогнув, Зена открыла глаза и почувствовала чью-то руку на своем плече.
- Зена, - прошептала Габриэлль. – Проснись.
- Э... что?
- Нам нужно поговорить.
Окончательно проснувшись, Зена села. Вот оно. Она знала, что так будет. Ей было не больно. Пока еще.
Зена и Габриэлль украдкой покинули лагерь и скрылись среди деревьев. Остановившись, они обнялись и стояли так некоторое время. Габриэлль положила голову на грудь Зены. Плечо Зены прижалось к теплым волосам Габриэлль. Неожиданно плечи Габриэлль задрожали, и она отстранилась.
- Зена... я не могу, - полушепотом сказала она.
- Мне придется отослать его, - прервала ее Зена.
Габриэлль тяжело вздохнула и вновь прильнула к Зене.
- Я больше так не могу. Я просто...
- Прости, - Зена поцеловала ее в голову. – Прости, милая. Все это неправильно... я не должна была...
- Шшш, - Габриэлль подняла голову и прижалась губами к губам Зены. – Тебе не нужно ничего объяснять. Я не виню тебя... я просто хочу, чтобы все было по-прежнему. – В ее голосе послышались слезы. – Я знаю, что ничего не будет как раньше... но я хочу, чтобы мы снова были вместе. Только мы...
- Знаю... знаю. Все будет хорошо.
- Он может остаться в Мегаре. С ним все будет в порядке. Зена, я знаю, ты...
- Габриэлль, - Зена взяла лицо Габриэлль в свои ладони и дотронулась пальцами до ее влажных щек. – Для меня ты всегда на первом месте. Помни это. Не важно, что случится. Навсегда.
На мимолетную безумную секунду Зена засомневалась в искренности своих слов.
- Я скажу ему завтра, - коротко сказала она.
Они стояли, обнявшись. Зене хотелось закрыться от всего внешнего мира и оставить рядом с собой лишь теплоту тела Габриэлль, вдохнуть аромат ее волос и почувствовать ее мягкое дыхание на своей шее. В душе Зены все оцепенело. Осталась лишь непонятная болезненная нежность, покоившаяся в глубине ее сердца. Зена должна принять решение. Они переживут это как-нибудь. Все они.
Их губы снова встретились. Поцелуй углубился, им стало нечем дышать. Зена провела рукой по волосам Габриэлль и отстранилась.
- Пойдем, - сказала она, и они пошли обратно в лагерь.
* ~ * ~ *
Габриэлль проснулась от яркого утреннего солнца и журчания походного котелка на костре. Этой ночью ей едва удалось поспать. Ее тело ныло и дрожало от нервного напряжения. Почти в полной тишине они съели свой скромный завтрак и собрали свои вещи. Арес выглядел мрачным и измученным. Лицо Зены было довольно свежим, но под глазами пролегли темные круги. Скоро все кончится, твердила себе Габриэлль, но от этого убеждения легче не стало.
Когда все будет позади, ей сразу станет легче, думала Габриэлль, раздраженно потянув Клио за узды. Лошадь тряхнула гривой и, искоса взглянув на хозяйку, ткнула мордой ей в плечо. Габриэлль отрешенно погладила Клио по шее и закрепила седельные сумки. Правда ли все закончится, или Зена каждый раз будет находить повод побывать в Мегаре. Может, все будет не так плохо. Если Габриэлль удастся вернуть ее прежнюю каждодневную жизнь рядом с Зеной, возможно, она даже смирится с тем, что Зена время от времени будет навещать Ареса.
Они покинули лагерь и срезали путь через лес, чтобы быстрее добраться до дороги в Мегару. Нежный бриз играл с ветвями деревьев, солнечный свет проникал сквозь листву и падал на землю. Пейзажи, запахи и звуки леса немного успокоили Габриэлль. Она ехала по узкой тропе позади Зены и чувствовала взгляд Ареса на своей спине. Знал ли он, что скоро случится?
Габриэлль, разумеется, не желала ему зла. В Мегаре ему будет неплохо. В таком шумном городе любой сможет прижиться... даже бывший бог. Прижиться? Габриэлль фыркнула. Так же глупо было думать, что он пойдет работать в приют.
Лес заканчивался, среди черных стволов деревьев виднелись клочки голубого неба. Арес останется Аресом, решила Габриэлль. У него просто дар находить себе неприятности, даже без помощи Зены. Может, однажды Зена вернется в Мегару и...
Неожиданно ей вспомнилась та ужасная ночь, когда они с Зеной стояли рядом с двумя похоронными кострами. Зена вся в слезах повернулась к ней.
- Мой сын погиб из-за тебя, - тихо сказала она.
Из-за меня. Моей лжи, моего упрямого безрассудства. Ненависть едва не погубила их, они чудом нашли прощение. Но станет ли вина за смерть Солана вновь мучить Габриэлль, если Зена потеряет еще одного любимого человека... из-за нее? Нет, это глупо. Чего ждет Арес? Что они будут нянчиться с ним до конца его смертной жизни? Они с Зеной каждый день рискуют жизнью. Изменит ли это что-то для Ареса? Кроме того, он прекрасно справлялся без них несколько месяцев. И дальше справится.
Они выехали на залитое солнцем поле. Желтые бабочки порхали среди голубых диких цветов, росших в высокой траве. Воздух гудел от стрекотания кузнечиков и заливистой трели птиц. Вдалеке виднелась дорога с несколькими телегами, похожими на игрушки. До города около двух часов езды. Габриэлль не знала, как Зена собирается сказать Аресу. Подождет ли она, когда они доберутся до Мегары? Или когда она останется с ним наедине?
- Арес.
Голос Зены был тихим и сумрачным, не выражающим никаких эмоций, как и ее лицо. Габриэлль посмотрела на нее (они ехали бок о бок, Зена - посередине). Габриэлль увидела, как задрожали губы Зены, как поникла ее голова, закрылись глаза, а руки судорожно вцепились в поводья Арго. Габриэлль ощутила агонию Зены. Ощутила физически и так остро, что боль пронзила ее разум и тело.
- Мы с Габриэлль поговорили...
Габриэлль на секунду закрыла глаза. Взглянув на Ареса, она увидела с каким волнением он смотрит на Зену.
Нет, она не потеряет Зену вновь. Но, но... однажды она поняла, что если заставит Зену положить всему конец, то что-то драгоценное невосполнимое в их отношениях тоже исчезнет. И сейчас ничего не изменилось. Она лишь утверждала свое право собственности, а настоящая любовь не знает таких законов. Зена должна принять решение сама, и оно не должно разбивать ей сердце. Есть другие пути решения проблемы.
- Мы думаем, что когда мы приедем в Мегару, тебе лучше... - начала Зена.
- ...продать кое-что из твоих вещей, - прервала ее Габриэлль. Она сказала это быстро, поэтому в ее голосе послышались резкие нотки.
Зена резко обернулась и, не веря своим ушам, уставилась на нее. У Ареса задрожала челюсть. Сделав несколько глубоких вдохов, он спросил:
- Что?
Теперь Габриэлль проклинала собственную глупость. Арес высмеет ее благородные рассуждения о любви и свободе, и будет прав... ублюдок.
- Продай кое-что из твоих драгоценностей. Они стоят много денег. Если хочешь путешествовать с нами, тебе придется начать платить за себя.
- Да что ты, - недовольно взглянул он на Габриэлль. – У меня идея получше. Может, сразу отведешь меня на рынок и продашь как раба... так мы выручим гораздо больше денег.
Он пнул Дракона в бок и с бешеным «Пошел!» галопом поскакал к дороге.
Габриэлль потупила глаза и глубоко вздохнула.
- Габриэлль...
Габриэлль подняла голову. Глаза Зены блестели от волнения и слез.
- Ты уверена?
- Да, - попробовала улыбнуться Габриэлль. Зена протянула руку и дотронулась до ее лица. Ее улыбка была такой нежной и сияющей, что сердце Габриэлль растаяло от любви и печали. Зена провела пальцем по ее щеке, и Габриэлль поняла, что плачет.
- Зена, я не хочу заставлять тебя...
- Но я не могу заставлять тебя мириться с этим...
Габриэлль улыбнулась, покачала головой и взяла Зену за руку.
- Ты меня не заставляешь. Это мой выбор. Я знаю, мы справимся, - вздохнула она. – Я люблю тебя, Зена.
Зена сжала ее ладонь.
- Я тоже люблю тебя.
Габриэлль не знала, сколько они так простояли, держась за руки и глядя друг другу в глаза. Очнувшись, они поехали догонять Ареса.
Глава 6
- Никогда не догадаетесь, кого я встретила сегодня в лавке, - сказала Габриэлль.
Арес закатил глаза и сделал еще один глоток вина. Здесь подавали отличное вино... ну, довольно хорошее. Или просто сегодня он был в хорошем настроении.
Когда они подъезжали к городу, Аресу на секунду показалось, что Зена скажет ему остаться в Мегаре и все закончится. Арес целый день думал над этим и все понял. Габриэлль, должно быть, сказала Зене выпинуть его. Зена отказалась, и блондинка начала ныть, что он не платит за себя. И чтобы заткнуть ее, Зена пообещала уговорить его продать свои драгоценности. Не удивительно, что Зена не хотела говорить ему это. Без сомнения, это была идея Габриэлль. Сначала она травит ему душу этой глупой поэмой, потом велит ему продать свои вещи... тычет ему в лицо, что из бога он превратился в ничтожество. Умница.
Весь день после прибытия в Мегару Арес чувствовал себя не в своей тарелке – нервный, озадаченный, раздражительный, но потом его злоба потихоньку прошла. Они с Зеной перекинулись лишь парой слов, но она кидала на него такие нежные взгляды, что он не сомневался, что она придет сегодня ночью.
Ночь приближалась, а ее все не было. Арес прилег на кровать и задремал. Очнувшись через некоторое время от тревожного сна, он задал себе все тот же вопрос: стоит ли оно того? Эта полужизнь с Зеной, это унизительное ожидание своей очереди. Уже светало, когда она проскользнула в его комнату, и он тут же забыл обо всем. На ней была та же сорочка, которую Арес не замедлил сорвать, покрывая поцелуями ее обнаженную грудь. Каждый ее стон, каждый прерывистый вздох обдавал его жаром, и только непостижимой силой ему удалось держать себя в руках, даже когда она, сидя на нем верхом, выгнулась и затряслась от сладких судорог. Он крепко прижал ее к себе и некоторое время они лежали неподвижно. Потом он перевернул ее на спину с твердым намерением вновь добиться от нее этих пьянящих звуков. Она раздвинула ноги, позволяя ему глубже войти в нее, настолько глубже, что, возможно, часть ее финальных стонов были вызваны болью. В попытке заглушить крики она прикусила его плечо. Два тела одновременно забились в судорогах. Немного погодя, все еще мучимые голодом, едва дыша, они обменялись быстрыми поцелуями. В завершении ночи они повторили все сначала, и когда она ушла из его комнаты, она оставила его усталым, счастливым и по уши влюбленным.
И сейчас, сидя в таверне, Арес вновь и вновь предавался воспоминаниям об этой ночи. Запустив руку под жилет, он дотронулся до плеча, на котором остались четкие следы зубов Зены. Жаль, что этот багровый укус был скрыт под одеждой, иначе блондинка была бы в шоке. Он наблюдал, как Зена закончила с обедом и облизнула губы. Сжав кулак, Арес представил, как облизывает ее пальцы и гладит ее бедро под кожаной юбкой. Если бы только они были одни за столом...
Но сейчас не стоило думать о плохом. Все шло хорошо. Похоже, Афродита выиграла пари. Его все еще раздражала мысль, что его взбалмошная сестрица и ее жеманный сыночек ставят на него, как на беговую лошадь, но он никогда на этом не заморачивался. От Диты такого можно было ожидать. Веселья ради она была способна на вещи пострашнее. Например, она могла бы наложить на него любовные чары, и он влюбился бы в Габриэлль. И потом, если Зена до этого еще не вышибла бы ему мозги шакрамом, он умер бы от ужаса после снятия чар.
- Сдаюсь, - сказала Зена с снисходительной улыбкой. – Кого ты встретила?
- Вирджила. Представляешь? Оказывается, он здесь, в Мегаре.
- Правда?
- Ага, - Габриэлль взяла кусочек со своей тарелки. – Он собирается со мной на выступление бардов.
Так-так... еще одна причина быть в хорошем настроение. После обеда Габриэлль пойдет слушать чтение бардов в городской библиотеке, и они с Зеной целый вечер будут вдвоем.
- Правда? – снова спросила Зена. На ее лице было выражение вежливого безразличия, и Аресу показалось, что он был не в курсе каких-то событий, происходивших за его спиной.
- Да. И знаешь, что еще? – рука Габриэлль с виноградным листом остановилась на полпути ко рту. – Вирджил опубликовал свою поэму. Он был на рынке и отдавал продавцу несколько свитков копий. Длинная, эпическая поэма.
- Он говорил что-нибудь о Мэг, чем она сейчас занимается?
- Да... с ней все в порядке. Она открыла новую таверну в Афинах. – Виноградный лист, наконец, оказался во рту Габриэлль, и она продолжила говорить, даже не успев прожевать его. – Дети ходят в школу... Но самое главное, что Вирджил написал замечательную поэму, - просияла Габриэлль. – Я всегда знала, что он станет настоящим бардом, и знаешь что...
Она продолжила возносить Вирджила и его поэму, и Арес понял, что еще раздражает его в этой блондинке. Не важно в каком настроение она была, каждый раз, когда они обедали, она захлебывалась в монологе, подобно этому, едва останавливаясь, чтобы поесть. А он, прикончивший свою долю обеда и все равно оставшийся голодный, вынужден был сидеть и смотреть на еду в ее тарелке.
Зена потянулась к тарелке Габриэлль, взяла ее виноградный листок и небрежно засунула себе в рот. Арес не понял, почему это взбесило его еще больше.
Он сделал еще один глоток вина и со звоном опустил кубок на стол.
- Сын Джекстера может писать. Кто бы мог подумать, - прервал он Габриэлль на полуслове.
Габриэлль резко к нему повернулась.
- Не смей, - сказала она приглушенным голосом. – Не смей говорить о Джоксоре в таком тоне.
- Ну, извините! Я что-то не замечал, что тебе этот парень очень нравился.
Глаза Габриэлль гневно сузились.
- Может, я не всегда справедливо относилась к Джоксеру. И, может, он был не лучшим из воинов. Но он был добрым, храбрым, заботливым и... - ее голос задрожал, а глаза опустились, - честным.
- Замечательно. Тебе надо было выйти за него замуж.
Арес проклял себя за эти слова, прежде чем успел поймать взгляд Зены. Идиот, идиот, идиот.
Зена хотела что-то сказать, но Габриэлль опередила ее.
- Может, и надо было!
Она не закричала и даже не повысила голоса, но ее слова словно прорезали затхлый воздух таверны и повисли в пространстве, как облако после взрыва. Казалось, что эти слова испугали даже саму Габриэлль. Зена молчала. Ее рука, которую она хотела положить на плечо Габриэлль, застыла и нервно опустилась на ручку кубка. Они сидели, не двигаясь, все трое, словно загнанные в угол диким зверем, который мог напасть при малейшем движении или слове. Спасение пришло в виде девушки-официантки, которая подошла к ним и поинтересовалась, не хотят ли они десерта, причем по ее тону было ясно, что отказ будет считаться оскорблением, а согласие – надоедливой просьбой.
Едва перекидываясь словами, они пережили остаток обеда. Аресу очень хотелось врезать самому себе, и он ожидал, что Зена после обеда окажет ему такую услугу.
- Мне нужно идти, - сказала, наконец, Габриэлль и встала.
- Пойти с тобой? – спросила Зена.
- Да ладно тебе, Зена, - безрадостно ухмыльнулась Габриэлль. – Ты не обязана делать это ради меня. Я знаю, такие развлечения не в твоем вкусе. Я только переоденусь и пойду.
- Переоденешься? – недоуменно подняла бровь Зена.
- Да, я одену платье. То, голубое. Зена, это выступление бардов, а не бой без правил.
Зена рассеянно кивнула, посмотрела на Габриэлль и улыбнулась.
- Передай Вирджилу от меня привет.
Встав, Зена поцеловала Габриэлль в щеку. Арес, отведший взгляд, уловил ее шепот:
- Увидимся сегодня ночью.
Габриэлль ушла. Арес сидел, уставившись на свой полупустой кубок и, как полный идиот, боялся взглянуть Зене в лицо.
- Ты что творишь?
В отличие от его ожиданий, ее голос звучал скорее ошеломленно, чем гневно. Арес поднял на Зену глаза. Ее лицо потемнело от страха.
- Ты пытаешься прогнать ее.
- Это глупо, - ответил он, не успев подумать. Уж кто пытается его прогнать, так это она.
Нет, так он будет выглядеть как плаксивый маленький мальчик.
- Даже не думай об этом, - сказала она резко.
Арес промолчал. Она устремила взгляд куда-то мимо него, в ее голубых глазах отражался желтый свет масляной лампы. Она заговорила снова, словно сама с собой.
- Так нельзя...
Черт, не умоляй. Наверное, лучше покончить с этим разом: нанести быстрый удар в сердце, а не умирать по частям, надеясь на отсрочку.
- Я могу уйти, - сказал Арес. Это прозвучало не так твердо, как он хотел, но это было необходимо.
Губы Зены задрожали.
Но он не собирался облегчать ее участь.
- Я... - он запнулся и судорожно сглотнул. В его рту появился тяжелый горьковатый привкус. – Я всегда буду любить тебя. Но я могу уйти.
Или время остановилось, или он перестал дышать. Она слегка заметно покачала головой и взяла его за руку. Их пальцы переплелись, и он смог дышать снова. Они сидели, не двигаясь. Затем Арес погладил пальцем тыльную сторону ее ладони, Зена в свою очередь стала нежно водить большим пальцем по его руке.
Его тело вновь охватил жар. Арес придвинулся ближе к Зене и, закрыв глаза, поцеловал ее в голову, с наслаждением вдыхая травяной аромат ее волос.
- Не сейчас, - ответила она.
Когда-нибудь эта женщина сведет его с ума.
- В этом городе есть и другие способы развлечься, - сказал Арес. – Хочешь посмотреть на танцы с быками в храме Деметры?
- Разумеется. Ты не жил, если не видел, как бык подбрасывает рогами полуобнаженных девиц, - хихикнула Зена, но ее глаза оставались печальными. Помолчав, она добавила. – Может, мне лучше пойти в библиотеку к Габриэлль и Вирджилу...
Арес недоверчиво посмотрел на Зену. Ведь в их распоряжении был весь вечер.
- Зачем?
- Я давно не видела Вирджила, - отвернулась она. – Мне нужно пойти поздороваться.
Внезапно его осенило: Тартар, она ревнует. Неужели...? Насколько он знал, Вирджил был симпатичным молодым парнем, хотя Арес видел его всего лишь раз, в день гибели Джоксора от рук Ливии. Воспоминания Ареса своего последнего дня божественной жизни были похожи на неясные образы в тумане гнева, любви и страха. Неужели Зена волнуется, что Габриэлль может увлечься Вирджилом? Как сказала бы его сестра Афродита: «Мне делать нечего. Лучше я пойду вздремну».
Арес усмехнулся. Зена поглядела на него, а может куда-то мимо него, и улыбнулась.
- У меня есть идея получше.
- Подожди, я думал... - нахмурился он.
- Нет. Это была плохая идея, - она отодвинула стул. – Жди здесь. Я сейчас приду.
Не понимая, что она задумала, Арес молча смотрел, как она выходит из таверны. Он встал из-за стола, подошел к бару и облокотился на стойку. Он хотел заказать еще один бокал вина, но быстро отказался от этой идеи.
- А ты везучий сукин сын.
Арес вздрогнул и повернулся к бородатому краснолицему, похожему на свинью, мужчине, который сидел за стойкой бара и искоса поглядывал на него.
- Ты ведь имеешь их обеих, - подмигнул свиноподобный. – Ту блондинку и эту...
Рука Ареса сжалась на горле у пьяницы, прежде чем он успел закончить предложение. Кулак чесался врезать по этой неожиданно побледневшей роже, но Арес остановился при мысли, что Зена застанет его сражающимся и выяснит причину.
- Следи за языком, - прорычал Арес.
- Эй! – вмешался бармен. – Проблемы?
- Разве? – ответил Арес и отпустил воротник грубияна, дав ему несильный, но весомый толчок.
- О, нет! – пропищал обидчик, с трудом поворачивая головой. – Никаких проблем. Я... прошу прощения.
Арес фыркнул и отодвинулся от пьяницы, отпихнув его в сторону. Мужчина стал жадно хватать ртом воздух.
- Прости, - снова пробормотал он, потирая шею. – Я просто, ну знаешь... увидел тебя в компании двух красивых женщин и...
- Чушь, - огрызнулся Арес.
- Так кто такая эта блондинка? – с надеждой спросил его собеседник.
- Она... - Арес понятия не имел, что ответить. Раньше никто не подвергал сомнению их компанию. – Она... подруга моей жены.
Он не собирался возвышать себя до мужа Зены, хотя даже в мыслях слова «муж Зены» звучали также волнительно, как вслух «моя жена». Арес сам не знал, зачем сказал это. Он взглянул на своего нового знакомого и собирался преподать ему еще один урок об опасностях, подстерегающих любопытных людей, но вдруг увидел, как пьянчуга глумливо подмигивает ему.
- Эй.
Арес обернулся и увидел позади себя Зену. На ее лице застыла хитрая улыбка.
- Лови! – сказала она. Арес едва успел поймать свой меч и ножны. Меч Зены уже висел за ее спиной.
- Зачем это?
- Разминка, - ответила она, подняв бровь. – Если ты готов к ней.
- Где? – спросил он, надевая пояс.
- На тренировочной площадке. Недалеко отсюда... Пойдем.
Когда они с Зеной шли к выходу, Арес затылком почувствовал на себе завистливый взгляд своего знакомого. Они вышли на улицу, тонувшую в бархатной золотистой теплоте вечернего солнца.
- Я готов к ней, - сказал Арес, покосившись на солнце. – Только помни, что теперь меня нельзя прокалывать насквозь.
- Я подумаю, - ответила она.
* ~ * ~ *
Габриэлль! Сюда!
Габриэлль повернула голову и увидела Вирджила, махавшего ей из толпы. Она не знала, радоваться ей или расстраиваться.
По пути в библиотеку она думала о Вирджиле и от этих мыслей почувствовала себя смущенно, виновато и неловко.
Идя по оживленным грязным улицам Мегары, Габриэлль недоумевала, почему Зена, которая с удовольствием провела бы вечер в театре, если бы в пьесе было достаточно сцен сражений, но которая была абсолютно безразлична к литературе, вдруг решила пойти с ней на чтение Сапфо. Внезапно Габриэлль вспомнила, что Зена захотела пойти, едва услышав о Вирджиле. Неужели Зена ревнует? Одной этой мысли хватило Габриэлль, чтобы врезаться в нагруженного поклажей осла и заработать раздраженный крик от его владельца:
- Смотрите под ноги, леди!
Глупо думать, что Зена ревнует ее к Вирджилу... или нет? Габриэлль попыталась понять, что она чувствует к Вирджилу. Он понравился ей с самого начала, хотя тогда она еще не могла свыкнуться с мыслью, что провела во льдах целых двадцать пять лет, а у ее друга и горе-поклонника Джоксора родился сын, который сейчас был примерно ее возраста. У Вирджила, высокого и широкоплечего, было такое открытое лицо, такие добрые любопытные сияющие глаза и такая заразительная мальчишеская улыбка. Он оказался не только умелым борцом, но и талантливым бардом... у них с Габриэлль было много общего. Когда погиб Джоксор, горе сблизило их. Габриэлль всеми силами старалась облегчить боль Вирджила и унять его гнев. Когда кризис миновал, и пыль улеглась, их дружба продолжилась. Вирджил помог спасти ее племянницу из плена Гуркана и отправился путешествовать вместе с ней и Зеной. Она подозревала, что у него, как и у Джоксора, есть к ней чувства, но надеялась, что они никогда не выйдут за рамки тихого влечения.
Однако было одно воспоминание, к которому Габриэлль не любила возвращаться. Несколько месяцев назад они с Зеной прибыли в Рим, чтобы сразиться с Калигулой, о жестокости которого ходили кровавые слухи, и в чьей темнице томилась Ева и другие последователи Элая. Говорили, что Калигула стал богом, и поэтому Зена, обладавшая способностью убивать богов, была единственная, кто мог победить его.
Вакханалия во дворце входила в планы Зены. Настал вечер. Вино лилось рекой, гости скидывали с себя запреты, равно как и одежду. Чтобы не выделяться среди пьяного разврата, Габриэлль и Вирджил притворились парой и, обнявшись, уединились на груде подушек. Он был по пояс обнажен, а на ней был золотисто-зеленый шелковый топик. Габриэлль было очень неудобно, особенно когда она поняла, что Вирджил воспринял ее притворные ласки всерьез. Тем временем Калигула расхаживал по залу и похотливыми замечаниями подбадривал развлекающихся гостей. Император остановился рядом с ней и Вирджилом. Игра продолжалась. Габриэлль скользнула вниз и провела языком по соску Вирджила. Парень сдавленно застонал и крепче прижал ее к себе. Габриэлль ощутила затвердевшую плоть в его штанах, и шокировано осознала, что тоже чувствует знакомое тепло между ног. Впервые после того, как они с Зеной стали любовницами, кто-то другой заставил ее испытать эти чувства. Покраснев, Габриэлль отстранилась и смущенно прошептала:
- Прости.
Вирджил непонимающе посмотрел на нее и кивнул.
- И ты прости.
Следующие несколько дней они чувствовали себя неловко в присутствии друг друга, пока, наконец, их миссия не была завершена: Калигула (чье божество оказалось лишь бредом сумасшедшего императора) был мертв, а последователи Элая освобождены. Пару раз Габриэлль замечала на себе странный взгляд Вирджила, словно он пытался сказать ей что-то. Она хотела было рассказать ему о своих отношениях с Зеной, но решила не делать этого. Они с Зеной никогда не заключали соглашения держать их чувства в тайне. Просто это было слишком личное, слишком ценное, чтобы выставлять напоказ.
До вчерашнего дня они с Вирджилом не видели друг друга. Казалось, их отношения снова стали нормальными. Они были хорошими друзьями и не более.
Или нет? Карабкаясь по склону одного из холмов-близнецов Мегары к зданию библиотеки в витиеватом стиле, Габриэлль пыталась понять, мог бы Вирджил стать для нее больше чем друг. Что если бы она... была свободна, когда они встретились?
Поднимаясь по мраморным ступеням библиотеки, Габриэлль резко остановилась, не обращая внимания на идущих мимо нее людей, бросающих на нее раздраженный озадаченный взгляд. Неужели она думала о том, чтобы закрутить любовь с Вирджилом, а потом как ни в чем не бывало вернуться к Зене, и еще пыталась оправдывать себя? Нет... это невозможно... это абсурдно. Она о таком не думает. Особенно сейчас, когда она уверена, что симпатия Зены на ее стороне; что достаточно одного ее слова и Арес испарится. Только не сейчас... не после ночи, проведенной с Зеной. Их обнаженные тела соприкасались, Зена гладила ее спину, пальцы Габриэлль запутались в густых волосах Зены. Они целовались нежно и почти невинно, пока Зена не перевернула ее на спину и не уставилась на нее долгим проницательным взглядом. Жадные поцелуи Зены заставили ее почувствовать горячую волну желания... когда губы Зены коснулись ее груди, между ними не было ничего кроме чистого наслаждения и любви.
Когда Габриэлль проснулась, уже рассвело. Зена ушла. Габриэлль протянула руку и дотронулась до влажных простыней, все еще хранивших тепло Зены. Лежа в полутьме, Габриэлль услышала, как внизу скрипнула дверь.
От этих воспоминаний по телу Габриэлль пробежала дрожь, и она помотала головой, пытаясь прогнать ненужные мысли. Опустив глаза, она увидела на своей руке позолоченный браслет. Осознав, что именно это украшение было на ней на вакханалии в Риме, она покраснела до ушей. Она сорвала с себя браслет, едва не обдирая кожу с запястья, и швырнула его в сумку. Как низко она еще сможет опуститься? Будет флиртовать с Вирджилом, чтобы заставить Зену ревновать?
Такого больше не повторится, твердила она себе, поднимаясь по ступенькам. Она проведет вечер с хорошим другом. И ничего большего.
А вот и он, пробирается к ней сквозь толпу с сияющей улыбкой на лице.
- Габриэлль, - Вирджил обнял ее и поцеловал в щеку. – Рад тебя видеть. Милое платье.
- Спасибо.
- Ты выглядишь уставшей. Пойдем, - взял он ее за локоть. – Куплю тебе выпить в честь моего успеха.
- Успеха?
- Да, - вновь улыбнулся он, подводя ее к лавке. – Два моих свитка были проданы сегодня на рынке.
- Вирджил, это чудесно!
- Итак, - начал Вирджил, когда они уселись за стол, потягивая медовый напиток. – Как у тебя дела? У нас так и не было шанса как следует поговорить. Кстати, я встречался с теми, кто сталкивался с тобой и Зеной в Элае, около двух месяцев назад...
- Точно... Мы мирили два враждующих культа. Ты знаешь, как это бывает. Для Королевы воинов всегда найдется работа.
- А для барда? – улыбнулся Вирджил. – Кстати, мне сказали, что сейчас вы путешествуете с каким-то мужчиной.
- С мужчиной? Нет, это не мужчина. Это Арес, - ответила Габриэлль, почти с отвращением. – Помнишь, я говорила, что он стал смертным. Он пожертвовал бессмертием ради спасения Евы и меня...
- Что значит «не мужчина»? – удивленно взглянул на нее Вирджил.
Габриэлль слегка замялась.
- Ну, он мужчина, конечно, - нервно хихикнула она. – Просто я привыкла думать о нем, как о боге.
- Он путешествует с тобой и Зеной?
- Пока да. На него охотилось много воинов, хотели свести с ним старые счеты. Поэтому мы решили, что ему будет безопаснее...
Она замолчала. Она вспомнила, как проснулась в предутреннем полумраке и, слушая скрип двери, гадала, в чью комнату зайдет Зена.
Помолчав, Вирджил спросил:
- Ну, а как ты? Есть новые истории? Я всегда ищу твои свитки на рынках...
- Я давно ничего не писала.
- Это очень плохо. Ты замечательный бард, Габриэлль... Я когда-нибудь говорил тебе, что благодаря твоему творчеству я захотел стать писателем?
- Каждый раз при нашей встрече.
- Когда я читал твои истории, мне казалось, что я нахожусь в центре событий. И знаешь что? Самое чудесное в твоих историях – это то, что во всех них есть мораль, но ты никогда не кидаешь ее читателям в лицо... Ты сейчас что-нибудь пишешь?
- Не совсем, - вздохнула Габриэлль.
- Почему?
- Я не смогла найти мораль в моей истории, - помолчав, ответила она.
- О чем ты? – нахмурился Вирджил. – Габриэлль, что случилось?
Габриэлль с отчаянием осознала, что ее глаза наполнились слезами, но ничего не могла с собой поделать.
- Смотри, осталось всего два свободных места... Пойдем, иначе нам негде будет сидеть.
- Габриэлль, - прикоснулся он к ее щеке, ласково заставляя ее взглянуть на него. – Поговори со мной. Мы ведь друзья, правда?
- Конечно, - Габриэлль умудрилась выдавить из себя слабую улыбку. – Все в порядке.
- Пойдем, - Вирджил взял ее за руку и повел через коридор к выходу.
- Ты что? Сейчас начнется выступление...
- Мы поговорим о том, что тебя так беспокоит.
Вирджил осмотрелся, завел ее в один из читальных залов и закрыл за собой дверь. Габриэлль осторожно дотронулась до своих влажных глаз. Она была не в силах даже начать свою историю...
- Давай.
Они сели друг напротив друга. На ее руке лежала его ладонь... нежная, сильная, теплая.
- Пожалуйста, Габриэлль. Ты можешь поговорить со мной. Что ты имела в виду, когда сказала, что не знаешь мораль истории?
Она не могла рассказать ему о ней, Зене и Аресе. Но была еще одна причина, из-за которой она чувствовала, что потеряла свой путь. И она могла рассказать ему о ней. Она подумала, что фактически все это – части одного целого. Эта цена, которую она должна заплатить, чтобы быть с человеком, которого она любит больше всего на свете.
- Помнишь, я рассказывала тебе, что после Рима мы с Зеной отправились в Северную Африку?
- Да.
- Когда мы были там, случилось нечто ужасное. Вернее, не случилось, а я совершила это. Я совершила нечто чудовищное.
- Я убила одного человека... невинного человека, - Габриэлль покачала головой. – Мужчину... точнее говоря, молодого юношу, почти ребенка.
- Габриэлль, это был несчастный случай...
- Да... Но это произошло не просто так. Мы с Зеной попали в песчаную бурю, и я увидела как кто-то подходит к ней сзади... Он держал что-то в руках, я подумала, это был кинжал... поэтому я ударила его ножом. Дважды. Я убила его, Вирджил. Оказалось, что в руках он держал свиток, а когда я сняла с него плащ... это был Корах.
Слезы вновь заструились по ее щекам.
- Ты знала его?
- Да... мы гостили в его семье, Зена и я, - Габриэлль всхлипнула и горько улыбнулась. – Знаешь, он восхищался мною. Он видел во мне воина. Он хотел, чтобы я учила его.
- Габриэлль, мне так жаль, - обнял ее Вирджил, и, прижавшись к его груди, Габриэлль позволила себе разрыдаться.
- И я научила его, правда? – засмеялась она сквозь слезы. Ее зубы стучали, а плечи тряслись. – Я прекрасно его научила.
Вирджил поднес стакан с соком к ее губам, заставил сделать несколько глотков и прижал ее к себе, пока она немного не успокоилась. Наконец Габриэлль выпрямилась и сложила руки на коленях.
- Ты хотела защитить Зену, - сказал Вирджил.
- Вирджил, я могла остановить его по-другому. Я могла сбить его с ног, попытаться обезоружить его. Вместо этого я... Мне показалось, что Зене угрожает опасность, и я сразу решилась на убийство. Все те годы, что я путешествовала с ней, я хотела стать воином. И знаешь, кем я стала? Убийцей.
- Каждый воин убийца.
- Я думала, со мной все будет иначе. Я думала, что смогу сражаться и не переставать ценить жизнь... Делать все, что в моих силах, чтобы не отнимать жизнь, если есть другой выход. Глупо, правда?
- Ты всегда стараешься поступать правильно... ты и Зена.
- Правильно, - Габриэлль снова горько рассмеялась. – Ты не знаешь, что случилось после того, как я убила Кораха.
И она рассказала ему всю историю: как Зена солгала кочевникам и попыталась свалить вину за смерть Кораха на римлян, порабощавших местных жителей; как она, несмотря на мольбы Зены, созналась в убийстве и была приговорена к смертной казни после того, как кочевники едва не казнили пленного римского солдата; как Зена ради ее спасения натравила римские войска на кочевников. Хотя потом Зена помогла кочевникам, и они выиграли сражение, частично благодаря удаче, они переступили через все, во что верили.
- Габриэлль, - Вирджил нежно взял ее за руку. – Если Зене и пришлось это сделать, то только потому что она очень беспокоится о тебе.
- После этого случая я в буквальном смысле хотела умереть, - Габриэлль опустила взгляд и смотрела, как он гладит ее руку. – Это было лучше, чем жить с мыслью, что я убила несчастного невинного мальчика. А потом я задумалась обо всех людях, погибших от моей руки. Были ли они виновны? Римские солдаты, которые сражались только по долгу службы или потому что их семьи должны были что-то есть, или потому что они думали, что защищают свою страну... Воины, которые сражались за своих богов, как я сражалась за свою веру. Кто дал мне право отнимать их жизни? – Габриэлль подняла голову и посмотрела в добрые карие глаза Вирджила. – Я не знаю, Вирджил. Я больше не знаю. Иногда я горжусь тем, кем я стала. Иногда мне кажется... что я теряю себя.
- Тогда, может, это не для тебя. Я имею в виду, быть воином.
- Может. Но я ничего не могу с этим поделать. Я не могу продолжать путешествовать с Зеной и позволять ей сражаться одной.
Вирджил опустил голову и вздохнул.
- Тогда тебе, возможно, не стоит...
- Нет. Мой путь с Зеной.
- Почему? – странно взглянул Вирджил. Габриэлль подняла на него недоуменный взгляд. – Я не понимаю, - сказал он. – Я восхищаюсь Зеной. Она великая женщина. Но ты – это ты. У тебя свой путь. Ты умная, одаренная, храбрая.
- Это трудно объяснить. Вирджил... мы связаны глубоко внутри... Иногда я и сама этого не понимаю. Просто... наши души поддерживают друг друга. Как солнце и вода поддерживают живые существа. Словно у нее частичка моей души, а у меня частичка ее.
Но значит ли это, что у нее нет своего пути?
- Это здорово, - с сомнением сказал Вирджил. – Я просто не могу видеть тебя такой несчастной.
- Я не несчастна, - быстро ответила она.
- Габриэлль, - он сжал ее руку. В его глазах появилось беспокойство. – Я знаю, вы с Зеной замечательные друзья, но неужели в твоей жизни нет места... для отношений другого вида?
Ее сердце бешено забилось.
- Вирджил... я... я...
- Тебе не нужно отвечать сейчас. Я все понял. Я лишь хотел сказать тебе... Просто подумай об этом.
Габриэлль вытерла следы слез и выдала свою лучшую улыбку.
- Мы должны вернуться. Выступление уже началось. Я наверное ужасно выгляжу.
- Ты прекрасна, - он коснулся ее щеки. – Ты в порядке?
- Да.
Они обнялись и не двигались некоторое время. Он успокаивающе поглаживал ее по спине. Она немного отстранилась. Их взгляды встретились. Их лица были так близки, что она чувствовала его теплое дыхание. Он наклонился ближе, и их губы соприкоснулись.
Габриэлль закрыла глаза. Может, это правильно. Может, с Вирджилом она обретет ту жизнь, которую хочет.
Она приоткрыла рот и, услышав его тихий вздох, проникла языком между его губ.
* ~ * ~ *
Этот мир существовал только для них двоих. Это был их танец и их музыка. Прыжки, пинки, толчки, блокировки, хриплые крики и прерывистое дыхание. Песня скрестившихся мечей. Зена подпрыгнула и приземлилась позади Ареса, но он успел повернуться и отразить ее удар.
- О, ты хорош, - задыхаясь, сказала она.
- Годы тренировок...
Он замахнулся на нее мечом только чтобы отвлечь. Его настоящим намерением было ударить ее по ногам и повалить на землю. Но она увернулась.
- ...не как смертного.
На этот раз Зене удалось ударить его ногой в живот и почти оттолкнуть назад, но он схватил ее за лодыжку и с силой дернул. Зена потеряла равновесие и упала на спину. Прежде чем Арес успел замахнуться мечом, Зена откатилась и одним прыжком была на ногах.
На тренировочной площадке и во внутреннем дворике школы боевых искусств никого не было, за исключением полдюжины подростков и их учителя, которые прекратили свои занятия и наблюдали со стороны. Единственная девочка в группе не отрывала от сражения взгляд.
- Это больше чем... - их мечи скрестились, и ему пришлось повысить голос, чтобы она смогла услышать его сквозь лязг металла, - ...божество.
По правде говоря, Арес сражался лучше, чем ожидала Зена. Его смертные рефлексы обострились, и теперь ему не нужна была его божественная сила, чтобы использовать свои боевые навыки, а они у него определенно были. Зена не была уверена, что находится в лучшей форме и владеет ситуацией, полностью сконцентрировавшись на битве – одно из важнейших правил хорошего воина, которому Арес сам когда-то учил ее. Крошечная частичка ее сознания была где-то далеко и беспокоилась о Габриэлль. Габриэлль и Вирджил... они были хорошими друзьями. В Риме на вакханалии Габриэлль была так взволнована и так нервно поглядывала на Вирджила. Следующие несколько дней между ними явно было напряжение... Она едва смогла отразить удар Ареса. Сверкнув дразнящей ухмылкой, Зена оттолкнула его меч. Арес нахмурился и, усмехнувшись в ответ, продолжил сражение.
Поединок продолжился, и Зена заметила, что Арес устает. Скорее всего, он так и не привык к слабости смертного тела. Ручьи пота бежали по его лицу и шее, он дышал хрипло и прерывисто. Наконец собравшись, Зена усилила атаку, заставляя его вкладывать всю силу в оборону. Она не собиралась щадить его чувства. Она была ему должна и обязана была отдать ему все, что у нее есть. Улучив момент, когда Арес ослабил хватку на рукоятке меча, Зена смогла выбить оружие у него из рук. Оно приземлилось всего в нескольких шагах от Ареса, но было вне его досягаемости. Задыхаясь, Арес поднялся на ноги. Острие ее меча прижалось к его горлу. В его взгляде смешалось восхищение и задетое самолюбие.
- Сдаешься? – промурлыкала она.
Все еще ловя ртом воздух, Арес ухмыльнулся.
- Какие у тебя... условия?
- Дай-ка подумать... абсолютное поражение?
- О... это по мне.
Не отрывая от нее глаз, он расставил руки в сторону и медленно опустился на колени. Как театрально... или он что-то задумал? Зена опустила меч, держа его в сантиметрах от груди Ареса.
- Абсолютное поражение, - хрипло повторил он и наклонился вперед. Все еще настороже, Зена немного убрала меч в сторону.
- Итак?
Наклонившись ниже, он поцеловал носок ее сапога. Окончательно расслабившись, Зена засмеялась. По ее телу разливалась приятная истома.
- Я не просила тебя унижаться.
- Ты меня знаешь. Я ничего не бросаю на полпути.
Его губы коснулись кожи над ее коленом. Зена заволновалась. Она заметила детей во дворе, не сводящих с них глаз.
- Арес! – шикнула она на него сквозь смех. – Прекрати!
В следующую секунду она ощутила, что ее лодыжки сильно сжали и резко дернули вперед. Серая каменная стена школы пошатнулась, и перед ее глазами оказалось бледно голубое небо. Зена растянулась на земле, сильно ударившись спиной и почувствовав неприятное прикосновение колющего песка к обнаженной коже. Она давно опустила меч, и поэтому подмявший ее под себя Арес смог без труда отбросить его в сторону.
- Я ведь так и не сказал, что сдаюсь, правда? – ухмыльнулся он. Не то, чтобы ему было противно проигрывать ей, но все-таки... Он хотел было спросить ее, не желает ли она пересмотреть условия его поражения, но тут он услышал ее тихий стон и увидел ее закрывающиеся веки. Не может быть, что он смог ее поранить, она падала на спину и раньше и гораздо сильнее...
- Зена?
Ее голова упала в сторону, и Арес не на шутку испугался. Он приподнялся и похлопал ее ладонью по щеке.
- Зена? – повторил он.
В следующую секунду он оказался опрокинутым на спину, и колено Зены прочно прижимало его к земле. Он должен был это предвидеть. Она дотянулась до своего меча.
- В эту игру могут играть двое, - сказала она, самодовольно улыбаясь.
Она была великолепна с этой улыбкой, сияющими глазами, пылающими щеками и пропитанными потом волосами.
- Ты... так хороша!
Ослепленному желанием Аресу захотелось сжать ее бедра, притянуть к себе и зубами сорвать с нее белье. Физически ощутив острую потерю, он с сожалением наблюдал, как она поднялась резко, но грациозно. Он представил, как в сиянии синего свечения переносит ее в Зал Войны. Они сбросят свои одежды и закончат свой поединок так, как обычно заканчиваются такого рода поединки – финальным сражением, в котором поражение и победа равны. Зена протянула ему руку и помогла встать. Раздался взрыв аплодисментов от группы восторженных (черт бы их побрал!) зрителей.
- Пойдем, - сказала Зена. – Нужно помыться.
- Подожди, - Арес вложил меч в ножны. – Давай покажем им, как это делается.
У нее не было и шанса ответить, так как он заткнул ей рот долгим медленным поцелуем. Через несколько секунд колебаний она поцеловала в ответ. Дети захлопали еще сильнее, свистя и выкрикивая одобрительные возгласы. Зена напряглась в его объятиях и слишком скоро прервала поцелуй.
- Пойдем, - повторила она, лукаво улыбнувшись.
* ~ * ~ *
Когда Габриэлль и Вирджил вышли из читального зала, одетая в белое женщина-библиотекарь средних лет кинула на них такой строгий взгляд, что Габриэлль покраснела так густо, что, несомненно, подтвердила худшие подозрения женщины, если они у нее, конечно, были... хотя вообще-то ничего и не произошло, за исключением поцелуя.
Из открытых дверей главного зала раздавался чистый мелодичный приятный голос. Чтение уже началось. Когда они вошли внутрь, свободных мест уже не осталось. Они тихо прокрались в конец комнаты и встали у стены.
Стоявшая на сцене женщина была невысокая и худощавая. На ней было темно-синее платье, отделанное золотом. Тонкие черты ее вдохновленного лица обрамляли густые темные кудри. Габриэлль читала и восхищалась стихами Сапфо и раньше, но она никогда не могла подумать, насколько прекраснее они будут звучать их уст женщины, которую люди называют Десятой Музой. Она пела о чувственных удовольствиях, о залитых солнцем садах, об украшенных розами девах, танцующих в лунном сиянии, о диких цветах и тонущих в сумерках лугах, о дружбе и любви. Она пела об одиноком ложе, опустевшем на рассвете, когда луна и звезды уже исчезли с небосклона.
Габриэлль почувствовала на своей руке теплые сильные пальцы Вирджила, и вспомнила поцелуй. Ее сердце затрепетало. Могла ли она любить Вирджила? Ей было странно представлять себя с кем-то кроме Зены, думать, как лежишь в других объятиях, засыпаешь рядом с другим... или живешь рядом с другим. Но это возможно. Ей нравился Вирджил, она заботилась о нем, наслаждалась его компанией. Возможно, она научится любить и его. А почему бы нет? Самое шокирующее было то, что она никогда не думала об этом всерьез раньше, когда это было так очевидно. (Неужели той ночью Зена действительно пошла к Аресу после нее?) К тому же, разве Зена все еще в ней нуждается? Годами Габриэлль думала о себе, как о человеке, который поддерживает духовное состояние Зены, помогает ей бороться с темнотой, гневом, насилием внутри и вокруг нее. Но, может, теперь Зена способна сражаться с темнотой своей души сама. И может... С дрожью Габриэлль вспомнила свою ссору с Аресом и последующим за ней кошмарным видением. Возможно, Арес прав: если она идет по пути, по которому идет сейчас, она не имеет право говорить, что поддерживает свет в чьей-то душе. А что до любви... хоть Арес и был самым настоящим сукиным сыном, но он обожал Зену и был счастлив жить и умереть за нее. Этого нельзя отрицать.
Сапфо пела о свадьбе троянского героя Гектора и благородной Андромахи, но мыслями Габриэлль была далеко. Она думала о том, что было бы, если бы она встретила Вирджила, не зная Зену. Честно говоря, у нее с Вирджилом было гораздо больше общего, чем с Зеной. Они делили страсть к литературе, искусству и духовности. Они оба были бардами, вступившими на тропу войны, и могли поддерживать друг друга. С Вирджилом она не чувствовала бы то, что иногда ощущает с Зеной: что воин внутри нее побеждает барда, презираемого и напрасно тратящего свои силы. С Вирджилом... она могла обрести то, в чем едва могла признаться даже себе: с Вирджилом она могла иметь детей. Была еще одна мысль, еще более запрещенная и спрятанная в укромном уголке ее сознания: Вирджил не стал бы ей изменять.
Габриэлль повернула голову и снова постаралась сконцентрироваться на Сапфо. Последнее, что она услышала, была поэма о Клеиде, ее золотоволосой дочери. Сапфо остановилась. Взгляд ее янтарных глаз пробежался по слушателям и на секунду остановился на Габриэлль. Поэтесса начала читать снова:
«Наравне с богами находится он.
Когда он сидит рядом с тобой,
Его голос и бархатный смех
Заставляют мое сердце трепетать так дико.
Смотрю я на тебя и слов не нахожу.
Огнем пылает моя кожа
И словно гром гремит в ушах
Холодный пот по мне струится
Глаза не видят ничего
И я бледнее, чем тростник.
И вот теряюсь я совсем
И кажется тогда, что смерть сама
Стоит передо мной».
Ее последние слова задрожали и повисли в мертвой тишине зала. В эту секунду Габриэлль поняла, почему она задрожала. Она почувствовала все это: жар под кожей, гром в ушах, холодный пот, неожиданную темноту в затуманенных слезами глазах. Вирджил тихо говорил ей что-то, и Габриэлль потребовалось немало усилий, чтобы прорваться сквозь туман и услышать его.
- Габриэлль, ты в порядке?
Габриэлль кивнула и сжала его руку.
- Эта поэма... она... она...
Она обо мне.
Она едва дышала.
Она о Зене.
Габриэлль поняла, что Вирджил все еще держит ее за руку. Но теперь его рука была холодной и твердой, словно мертвая, и Габриэлль мягко убрала ее со своей.
* ~ * ~ *
Когда Габриэлль и Вирджил вышли на крыльцо библиотеки, уже совсем стемнело. Они были в числе последних посетителей. После выступления Габриэлль захотела поговорить с Сапфо. Оказалось, что она слышала о барде из Потейдии и читала некоторые из ее свитков. Эта новость немного приподняла настроение Габриэлль, хотя это и не потрясло ее до глубины души. А теперь она сжимала в руках ценный подарок от Десятой Музы: свиток с поэмой «Наравне с богами». Она хотела попросить Сапфо написать на свитки «Для Габриэлль и Зены», но не осмелилась.
Мягкое дыхание вечера ласкало ее обнаженную кожу, по телу пробегала дрожь. Габриэлль положила свиток в сумку и посмотрела на Вирджила. Прикрепленный к колоне факел позади него разгонял темноту, скрывающую его лицо.
- Прости, - сказала она.
В его глазах появился мерцающий огонек.
- Ты не обязана извиняться.
- Вирджил... - Габриэлль положила руку ему на плечо и глубоко вздохнула. – Я просто хочу объяснить... Я люблю другого человека.
Он пристально посмотрел на нее и наклонился ближе.
- Это ведь Зена, правда? – спросил он.
В ее горле пересохло. Она кивнула. На этом свете много людей, с которыми у нее гораздо больше общего, чем с Зеной, с которыми у нее могла быть лучшая жизнь. Но... Почему мы любим тех, кого любим? Просто так. То же самое она однажды сказала и Джоксеру...
- Прошу, поверь мне, - умоляюще сказала она. – Если бы все было по-другому... если бы я могла... ты был бы тем, с кем я провела бы остаток жизни.
Она убрала руку. Вирджил потупил взгляд и переступал с ноги на ноги, словно собираясь с духом сказать что-то. Наконец он поднял голову.
- Надеюсь... - он неожиданно замолчал, словно его лишили воздуха. – Надеюсь, ты счастлива, Габриэлль.
Она жалела, что свет от факела падает ей на лицо. Она не хотела, чтобы он видел, как она пытается сдержать слезы.
- Мы всегда будем друзьями, правда? – улыбнулась она.
- Конечно.
Вирджил слегка наклонился и обнял ее. Некоторое время они не двигались. Она прижалась щекой к его плечу, а он положил свою теплую ладонь ей на спину.
* ~ * ~ *
Вирджил задумчиво смотрел вслед Габриэлль. Она мило отказалась от его предложения проводить ее до таверны, обосновывая это тем, что его дом находится на другом конце города. Сейчас Габриэлль казалась лишь сероватой точкой, которая становилась все меньше и меньше, пока совсем не растворилась в ночи.
Вдоль тесной почти безлюдной улицы тянулись аллеи лимонных деревьев, шелест листьев которых наполнил воздух, а их острый аромат смешался с дымом из труб и с милостиво слабым запахом лошадей. Вирджил медленно шел по улице. Все его мысли были лишь о Габриэлль. Вновь и вновь он прокручивал в голове их поцелуй, испуг и робость в ее глазах, нежное неуверенное прикосновение ее губ и языка и бешеный стук своего сердца. Он все еще ощущал, как ее рука сжимает его ладонь... Она не собиралась играть с ним, в этом он не сомневался. Вирджил вспомнил разговор с торговкой вина, которая видела Зену и Габриэлль в Элае. Женщина была абсолютно уверена, что Зена и путешествующий с ними мужчина (чью внешность торговка описывала в очень восторженном тоне) были любовниками. Ко всему этому прибавлялся тот факт, что Габриэлль очень странно отреагировала на поэму. На ее лице была написана беспомощная ревность... Может, ее страсть к Зене была безответной или тайной? Конечно, нельзя отрицать, что две женщины могут быть любовницами, но Арес привлекал Зену, и Габриэлль это задевало... хотя Зена, безусловно, была слишком благородна, чтобы изменять.
Арес был загадкой. При мысли о нем по телу Вирджила бежала дрожь. Истории Габриэлль не сформировали у него лестное представление о Боге войны. Он знал, что Арес убил Элая и что он был любовником Ливии, когда она убила его отца. Также Арес пожертвовал свое бессмертие, чтобы спасти Габриэлль и Еву, очевидно из-за любви к Зене. На свете были вещи, которые Вирджилу никогда не суждено понять. Он лишь надеялся, что Габриэлль не пострадает.
Стоя у крыльца библиотеки, Вирджил едва не спросил Габриэлль, что происходит между ней и Зеной. Но он был рад, что не сделал этого. Возможно, если их отношения разладятся... нет, что бы не было между женщинами, он не имеет права вставать между ними. Габриэлль сама должна решать, и если есть на этом свете справедливость, она придет к нему. Но сейчас, судя по всему, ее сердце принадлежит Зене.
Сердце и горло Вирджила сжались от острой невыносимой боли. После смерти отца осознание того, что Джоксер был глубоко безнадежно влюблен в Габриэлль, поразило его. Может, это семейное проклятье, с горькой ухмылкой подумал Вирджил.
Лишь небеса знают, когда он снова увидит ее. Завтра от покинет Мегару и отправится в Коринф, чтобы выставить на продажу свою поэму. Он почти забыл, что с утра ему опять нужно идти в библиотеку и оставить в ней один из своих свитков. Глава городской библиотеки заинтересовался его творчеством, а это была безусловная честь.
Он надеялся, что Габриэлль понравится его поэма и что однажды ему представится шанс обсудить ее с ней. Какой замечательной была бы жизнь, если бы в конце каждого дня он мог показывать ей свои поэмы и быть первым, кто читал бы ее новые свитки. Может, у него еще есть шанс... Но лучше было признать, что этого никогда не случится. Так было лучше для их дружбы и для них обоих.
Собирая в хижине свою скромную поклажу для завтрашнего путешествия, Вирджил вновь вспомнил об отце. Да, Джоксер всю жизнь любил Габриэлль, хотя женился на Мег, и в целом они были счастливы, несмотря на их бесконечные препирательства, несмотря на безмолвную тоску, которую Вирджил видел на лице отца каждый раз, когда тот пересматривал свитки Габриэлль и другие памятные вещи в таверне. Габриэлль не была одной из тех женщин, которые к кому-то принадлежали. Но жизнь продолжается.
Когда он вскарабкался на свою слишком узкую кровать и опустил голову на подушку, по его щекам неожиданно потекли слезы. Он не знал, оплакивал он отца... Боги, я так скучаю по тебе, папа... или Габриэлль. Он вытер лицо и сделал несколько глубоких вздохов. Он будет в порядке. Он надеялся, что Габриэлль тоже.
* ~ * ~ *
Небольшая медная статуя у входа, освещенная двумя шипящими факелами, оповещала о названии таверны: «Охотница и Гончая». И охотница, и гончая злобно ухмыльнулись Габриэлль. По крайней мере, пляшущие тени и отраженный от меди свет факелов заставляли так думать. Габриэлль содрогнулась, жалея, что не может посмеяться над собой. Было странно, что она, погруженная в свои грустные мысли, в темноте вообще умудрилась добраться до таверны. Когда она толкнула скрипящую дверь, дремлющая у порога собака из плоти и крови подозрительно подняла на нее желтый глаз.
Позади нее хлопнула дверь, и Габриэлль зашла в затхлый воздух таверны. Она чувствовала себя усталой и разбитой. Запах еды поманил ее к все еще работающей кухне. Возможно, она почувствовала бы себя лучше, если бы что-нибудь съела. К тому же она еще не готова к встрече с Зеной.
Некоторое время Габриэлль просто сидела за столом, рассеяно тыча вилкой в тушеные овощи. Весь путь от библиотеки до таверны, почти час пешком, она ужасно себя чувствовала от навалившихся на нее страданий. Она поступила как последняя свинья по отношению к доброму, внимательному, заботливому другу... только для того, чтобы с ужасающей безысходностью осознать, что в этой жизни она принадлежит только Зене и никому другому. И как она могла в этом усомниться? Она пыталась прийти к какому-то решению, но ответ был все тот же: из этой ситуации нет выхода... пока Зена не бросит Ареса, пока она сама не примет решения... и даже если Зена сделает такой выбор, то это будет жертвой ради Габриэлль, тогда о каком выходе может идти речь?
Габриэлль вспоминала день, когда ее жизнь изменилась. День на ферме, когда она пыталась вернуть пса Ареса. Когда ее не было, что-то случилось, и Арес отправился топить свое горе в вине. Топить горе в вине... Впервые Габриэлль осознала, почему иногда люди так хотят забыться и идут на это.
Официантка остановилась рядом с ее столиком и раздраженно спросила:
- Что будете пить?
А почему бы и нет?
- Я буду вино.
Девушка принесла ей кубок вина и, вдыхая тяжелый пряный запах напитка, Габриэлль принялась потягивать темно красную жидкость. Тепло разлилось по всему ее телу, и Габриэлль стало немного уютнее.
Может, это было безумием остаться, но на это были причины. Смотрю я на тебя и слов не нахожу... Никто другой на свете никогда не заставит ее почувствовать это. Только теперь она не знала, было ли это чувство благословением или...
Остаток вина Габриэлль выпила залпом так быстро, что закашлялась. Жестом она попросила официантку принести еще вина.
- Налейте в кувшин, - сказала она хриплым голосом.
Она вытащила из сумки свиток и развернула его у себя на коленях.
* ~ * ~ *
«Уже давно за полночь» - подумала Зена, глядя на синеватое ночное небо. Она отошла от окна и села на кровать Габриэлль.
Габриэлль все не показывалась. Конечно, она и Вирджил могут ночи напролет разговаривать об эпических поэмах, театре и восточной религии. Но... Зена представила, как Габриэлль смотрит на Вирджила. Ее серо-зеленые глаза большие и сияющие, ее губы приоткрыты, ее прекрасное лицо такое невинное, такое доверчивое и милое. Зена представила, как Габриэлль стоит перед Вирджилом. Жестом, в котором нет ни капли похоти, а лишь чистая невинность и скованность, он скидывает с нее платье, и оно мягко падает к ее ногам. Габриэлль полностью обнажена, душой и телом. Зена прикусила губу.
Конечно, она с трудом рассматривала возможность того, что Габриэлль могла завести любовника на стороне... даже когда сегодня утром она сама оставила ее и ушла с Аресом. Она не могла иначе. Зена думала лишь о том, что почти потеряла его, что он ждал ее, был ранен, испуган и озлоблен; что в один из этих дней она потеряет его. Она знала это, и не могла отказать ему в паре часов общения... не могла отказать себе. Поэтому вместо того, чтобы идти в свою комнату, она пришла к нему. И когда он вошел в нее, покрывая ее лицо и шею дикими поцелуями, единственное, чего ей хотелось: полностью раствориться в нем и никогда не отпускать.
Разумеется, она не была скупой и всегда могла поразвлечься с Габриэлль темной ночкой. Но Габриэлль не нужно было развлечение. Если она ляжет в постель с Вирджилом, она уйдет к нему. Это было ясно как божий день. Зена резко поднялась с кровати и принялась расхаживать по комнате, словно это могло подавить усиливающийся удушающий приступ паники.
Она нуждалась в любви Габриэлль, но этого было мало. Ей нужно было, чтобы Габриэлль верила в нее. Ей нужно было видеть себя такой, какой видит ее Габриэлль: хорошим человеком, который всегда будет стремиться к лучшему. Как сейчас она выглядит в глазах Габриэлль? Зена предпочла бы не знать этого.
Шум в коридоре привлек внимание Зены. Послышалось чье-то неуверенное шарканье и тяжелый стук других шагов.
- Сюда, мисс.
Зена узнала голос владельца таверны. Дверь отворилась. За ней оказался коренастый лысеющий хозяин таверны, поддерживающий под руку растрепанную сонную Габриэлль.
- Что происходит?
- Прошу прощения, мэм, - тревожно кивнул мужчина в сторону Габриэлль. – Ваша подруга... эээ...
Габриэлль подняла голову и мрачно посмотрела на Зену.
- Привет, Зена, - хриплым голосом сказала она. Ее лицо припухло. Габриэлль оттолкнула руку хозяина и встала, пошатываясь.
- ...она... эээ... заснула в таверне.
- Понятно, - холодно ответила Зена, выжидая пока мужчина уйдет. Первоначальный шок сменился знакомой болью, такой невыносимый, что она едва могла дышать. Я убиваю тебя, Габриэлль. Это было больше уверенность, чем опасение.
Габриэлль швырнула сумку в угол и скинула с себя ботинок. От такого резкого движения она пошатнулась и упала бы, если бы Зена не поймала ее. Дыхание Габриэлль выдавало выпитое ею вино.
- Давай-ка, - Зена усадила ее на кровать, опустилась рядом с ней на колени и сняла с нее второй ботинок.
- Я сама, - сказала Габриэлль, вырвав его из рук Зены и отшвырнув в сторону. С глухим ударом ботинок ударился об стену.
Все еще стоя на коленях, Зена опустила голову.
- Я так беспокоилась о тебе, - тихо сказала она.
- Беспокоилась... о... чем? – медленно спросила Габриэлль, тщательно выговаривая слова. Внезапно ее голос сорвался на истерику. – Что я врежусь в лошадь? Или что я пересплю с Вирджилом?
Переспала? В наступившей тишине Зена вновь и вновь задавала себе этот вопрос и, наконец, не выдержала.
- Так как? – спросила она. – Ты врезалась в лошадь?
Габриэлль не то засмеялась, не то всхлипнула.
- Да, врезалась. В большую.
На сей раз она зарыдала.
- Прости, - прошептала Зена. – Мне так жаль. – Она нежно поцеловала колено Габриэлль и подняла голову. – Прости, - повторила она. В ее глазах застыла боль.
Вздохнув, Габриэлль наклонилась вперед и оказалась в объятиях Зены. Все еще сдерживая слезы, Зена зарылась лицом в шею Габриэлль, покрывая поцелуями ее нежную теплую кожу, гладя ее волосы. Она чувствовала лихорадочное дыхание Габриэлль и ощущала влажное прикосновение ее губ... и резкую боль в плече, когда зубы Габриэлль вонзились в ее тело так неожиданно, что она едва не вскрикнула.
Зена отпрянула.
- Что ты делаешь?
- Разве ты не этого хотела? – на лице Габриэлль расплылась мрачная, почти зловещая улыбка. Она с силой сжала груди Зены через кожаную тунику. – Разве не это...
Губы Зены накрыли ее и не дали закончить фразу. Не надо, Габриэлль, не делай этого... Ты не такая... Габриэлль снова укусила ее до крови. Зена не сопротивлялась, лишь еще крепче сжала Габриэлль в объятиях, нежно, очень нежно лаская ее губы языком. Крепкий запах вина в дыхании Габриэлль напомнил ей день, когда Арес напился в таверне, узнав об их отношениях с Габриэлль... как она поцеловала его и весь его гнев испарился. Она не знала, болело ли ее сердце за Ареса или за Габриэлль, а может за обоих.
Руки Габриэлль соскользнули на талию Зены.
- Ложись, - сказала Зена. – Ложись.
Уложив Габриэлль на кровать, она сняла с нее платье, скинула с себя одежду и потушила лампу. Внезапно она смутно осознала, что занятие любовью нечего не изменит. Это все равно, что дать раненому болеутоляющее, но при этом не вылечить саму рану. Это единственное, что она могла сделать сейчас для Габриэлль и для себя самой. И лучше не думать, что буквально несколько часов назад она занималась любовью с Аресом и может заняться снова. Габриэлль судорожно билась в руках Зены, пытаясь перевернуть ее на спину, яростно целуя ее губы. Но теперь в ее жестокости сквозила какая-то нежность.
- Шшш, - отстранилась от нее Зена и прижала палец к губам Габриэлль, поглаживая ее волосы и лицо. – Ты не обязана делать это. Все хорошо, все в порядке.
Она гладила плечи Габриэлль, целовала ее шею и грудь, водя языком по каждому соску. Тело Габриэлль изгибалось, учащенное дыхание перешло в тихие стоны, и Зена почувствовала, как в ней самой пробуждается желание и охватывает все ее тело. По крайней мере, ее боль, сомнения и растерянность потонули в этой теплой истоме.
Зена вновь припала к губам Габриэлль и судорожно вздохнула, почувствовав ее ладонь у себя между бедер.
- Габриэлль... пожалуйста...
- Хм?
Она пожалела, что потушила свет. Ей хотелось увидеть лицо Габриэлль, охваченное нежностью и страстью.
- Никогда не оставляй меня, - прошептала она, покрывая лицо Габриэлль поцелуями, понимая, что не имеет права говорить такие слова. – Никогда...
* ~ * ~ *
Ему было плевать, по каким причинам они вчера легли спать так поздно. Он не собирался умирать от голода и ждать, когда они соизволят спуститься к завтраку.
Одевшись в кожу и оставив в комнате оружие и доспехи (единственная уступка, на которую он согласился пойти в этой таверне), Арес снова вгляделся в толпу и опять не увидел никаких признаков Зены и Габриэлль. Он сел за один из столиков, к которому тут же подскочила распутного вида официантка с необычайно дружелюбной улыбкой на курносом беззаботном лице.
- Доброе утро, - пропела она. – Ваши... друзья еще не спустились?
- Спят до полудня, - улыбнулся он ей. – Что если мы начнем без них?
- Хорошо, - хихикнула девушка. – У нас есть овсянка с медом, блинчики и печеные яблоки.
- Хм... далеко не пища богов.
- Боги редко к нам заходят, - снова захихикала официантка.
Девушка принесла ему завтрак – овсянку, блинчики и молоко – и поставила на стол.
- Кстати, чуть не забыла, - сказала она. – Одна из ваших подруг – блондинка – вчера здесь кое-что потеряла.
- Что?
Официантка показала ему на вещь, зажатую ее под локтем. Свиток. Это было интересно. Что-то из творчества Блондинки? Возможность подкольнуть барда? Он все еще был ей должен и за поэму Пиндара, и за предложение продать кое-что из его вещей.
- Между нами, - заговорщицки улыбнулась девчонка, - вчера она явно перебрала. Почти целый кувшин вина. Вырубилась прямо за столиком. Наверное, она уронила свиток на пол.
- Что там написано?
- Похоже, что я умею читать?
- Хорошо, - задумчиво сказал Арес. По какой-то причине образ Габриэлль, напивающийся до беспамятства, не показался ему забавным. – Дай его мне.
Проглотив ложку немного несвежей овсянки (то, что она была медовой, было явное преувеличение), Арес развернул свиток и принялся читать.
«Наравне с богами находится он...
Закончив читать, он медленно опустил свиток и только сейчас понял, что все еще сжимает в руке ложку, погруженную в овсянку. Неужели это написала Блондинка? Арес попытался вспомнить, как выглядит ее почерк. Ему явно следовало почитать кое-что из ее свитков.
Она написала это или нет, но она не обрадуется, когда поймет, что потеряла этот свиток. И если она узнает, что он попал ему в руки... О... Он может поиздеваться над ней в один из тихих вечерков около костра. Сделает небрежное замечание, что нашел какой-то свиток, расскажет поэму и будет наблюдать за ее реакцией. Но что-то внутри него не позволяло ему думать, что он может использовать эту короткую поэму в своих играх. К тому же, если он расскажет ее вслух, чувства, нахлынувшие на него при первом прочтении, могут вновь одолеть его, и это отразится в его голосе. Лучше дать ей зацепку. Каждый день вставлять по строчке из поэмы в обыденный разговор и бросать на Габриэлль многозначительный взгляд, чтобы она поняла, что все это не случайно. О, ей будет больно.
Арес снова взглянул на свой трофей. Слова смотрели на него в ответ – прямые и черные на желтоватом папирусе.
И вот теряюсь я совсем
И кажется тогда, что смерть сама...
Он свернул свиток и отодвинул в сторону полу съеденный завтрак.
Через несколько минут, сам не зная, зачем он это делает, он стучался в дверь Габриэлль.
- Зена?
Даже через разделяющую их дверь он заметил в ее голосе нервные нотки.
- Нет. Это я.
Повисла короткая недоумевающая пауза, за которой последовало бесцеремонное:
- Чего тебе?
- Открой, - сказал он.
Еще одна пауза и наконец...
- Входи.
Арес толкнул дверь. Габриэлль, встревоженная и измученная, сидела на полу с открытой сумкой перед собой. Она выглядела ужасно. И трудно было сказать, последствия ли это похмелья или результат серых теней в комнате.
- Ничего не теряла? – поднял он свиток.
Габриэлль вскочила на ноги. У нее перехватило дыхание.
- Как ты... - она прижала пальцы к вискам и закрыла глаза. – Ты вытащил...
С животным криком Габриэлль бросилась на Ареса так быстро, что он не успел ни отразить удар, ни сказать хоть слово. Она, должно быть, целилась ему в лицо, но удар пришелся в шею. Боль была невероятная. Он пытался дышать, но воздух куда-то исчез. Схватившись за горло, едва осознавая, что свиток выпал у него из рук и мягко упал на пол, Арес смутно догадался, что Зена, возможно, научила Габриэлль своему зажиму и теперь ему конец.
- Я ненавижу тебя, - ее голос был низкий, дрожащий от яда и сорвавшийся на крик. – Я ненавижу тебя!
Он умудрился сделать небольшой вздох и схватить ее за запястье. Они молча боролись, кряхтя и дыша, как борцы на ринге. Она пнула его по ноге, и он потерял равновесие. Он навалился на нее и они оба тяжело упали на пол. Габриэлль хрипло вскрикнула, оказавшись подмятой под Ареса.
- Слезь с меня, - прошипела она, извиваясь под ним с красным от гнева лицом.
- Ты, - закашлялся он, - сумасшедшая. Ему все еще было трудно дышать, не говоря уже о том, чтобы говорить. Держать ее под собой тоже стоило ему немало усилий.
- Я ненавижу тебя, - повторила Габриэлль. В ее дыхание он уловил запах вина.
- Большое дело. Я тоже ненавижу тебя.
- Я убью тебя за это. - Он знал, что она не шутит. – Это мое... а ты забрал...
- Проклятье. Ты вчера забыла его в таверне.
Нахмурившись, она прекратила сражаться и уставилась на него отрешенным взглядом больших глаз.
- Что?
- Ты уронила свиток на пол в таверне. Я вернул его тебе.
- О, - тихо сказала она. Ее губы задрожали, и он испугался, что она сейчас заплачет. – О.
Арес наконец смог восстановить свое дыхание. Неожиданно он понял, что его жилет расстегнут, а ее груди прижимаются к его телу. В следующую секунду он осознал, что это его возбуждает. Габриэлль все еще смотрела на него, но теперь в ее взгляде были шок и смущение, и Арес был готов поклясться, что она подумала о том же, что и он.
Содрогнувшись, он скатился с нее и сел на пол. Габриэлль осталась лежать распластанной на полу. Топ немного сполз с нее, обнажив бледно розовый участок кожи вокруг ее левого соска. Он отвернулся, с трудом поднялся на ноги и прижался лбом к стене.
- Ты написала это? – спросил он через какое-то время.
- Если бы, - усмехнулась Габриэлль. – Я не настолько хороша. – Помолчав, она добавила. – Это Сапфо. Знаешь... чтение, вчера вечером.
- Да.
Он услышал, как она встала и тяжело опустилась на кровать.
- Я лучше пойду, - сказал Арес.
- Поэма... тебе понравилась?
Он обернулся. Ее удивленный почти теплый взгляд взбесил его больше, чем ее неожиданная вспышка гнева.
- Если ты думаешь, что сейчас у нас будет слезливый разговор по душам об этой... вещи, - усмехнулся он, - то ты действительно сумасшедшая.
Она опустила голову.
- Уходи, пожалуйста.
Положив ладонь на дверную ручку, он услышал ее едва уловимое «спасибо».
Он открыл дверь и едва не столкнулся с Зеной.
Вот дерьмо.
Они стояли, молча глядя друг на друга. Он надеялся, что не выглядел слишком виноватым.
Глаза Зены медленно сузились.
- Что ты здесь делаешь?
- Я... Габриэлль вчера кое-что потеряла в таверне, а я ей это вернул.
- Она... что-то потеряла?
- Просто свиток, который я читала, - торопливо вставила Габриэлль. – Ничего особенного.
Зена отступила в сторону, переводя взгляд с Ареса на Габриэлль. Наконец, она опустила голову и вздохнула. Беспокойство на ее лице заставило их забеспокоиться. Только сейчас Арес заметил у нее в руке свиток.
- Плохие новости, - сказала она. – Это от Варии. Амазонки схватили Еву и хотят судить ее.
Глава 7
Ситуация была проста. Ева, под страхом смерти изгнанная с земли амазонок за преступления, совершенные ею, когда она была Ливией, Чемпионкой Рима, вернулась к амазонкам с некой миссией от своего нового римского императора и была схвачена по приказу королевы Варии. Согласно краткому посланию Варии, адресованному Зене и Габриэлль, суд Евы откладывался до их приезда, чтобы у Габриэлль была возможность участвовать в совете и отдать свой голос, а у Зены, учитывая ее заслуги перед амазонками, присутствовать на заседании.
- Это еще не все, - сказала Зена, глядя на Ареса, прислонившегося к стене. – Вария сказала, что если мы знаем, где ты, привести тебя на суд Евы, чтобы ты мог участвовать как свидетель.
- Хорошо, - медленно ответил Арес, не сводя с Зены взгляда.
Габриэлль покачала головой и провела рукой по волосам. Ее все еще трясло от утренних событий, а воспоминания о вчерашней ночи не давали собраться с мыслями. А теперь еще и это.
- О чем Ева только думала? - спросила она, главным образом потому что должна была сказать хоть что-то.
- Может, она думала, что если, рискуя своей жизнью, она сможет привести амазонок к миру, то ей удастся исправить свои прошлые преступления. – Губы Зены задрожали. – Может, она думала, что заслуживает смерти, - шепотом добавила она.
Она замолчала. Казалось, что комнату, достаточно людную, учитывая троих находившихся в ней человек, заполнили призраки.
Зена свернула свиток и посмотрела на Ареса.
- Что тебе известно об этом?
- О чем?
- О походе Евы... Ливии на амазонок.
Арес потупил глаза и пробормотал что-то невнятное.
- Что это значит?
- Это была моя идея, - взглянул он на Зену. – Ты ведь знала это, правда? Ты просто хотела, чтобы я это произнес.
Зена не выглядела слишком шокированной, однако ее голос немного дрожал.
- Почему? - спросила она.
- Я думал, будет весело, если Ливия нападет на амазонок, - пожал он плечами.
- Весело, - мрачно повторила Зена.
- Я хотел хорошей битвы.
От мысли, что она смотрит на Бога Войны, Габриэлль содрогнулась и с ненавистью посмотрела на Ареса.
- Ты имеешь в виду, резни, - сказала она.
Арес посмотрел на нее как на злейшего врага.
- Я рассчитывал, что это будет резня, - медленно уверенно ответил он. – Я, должно быть, переоценил ваших амазонок. Я не ожидал, что они будут вести себя, как кучка школьниц.
Зена помрачнела еще больше. Внезапно Габриэлль почувствовала странное ликование. Она и Зена, объединенные против Ареса. Это было правильно. Это было... хорошо.
Арес повернулся к Зене.
- Слушай, если думаешь, что я стану извиняться за то, кто я... - он запнулся, в его голосе больше не осталось ни капли дерзости. - ...кем я был... Что, по-вашему, я должен был делать после вашей смерти? Разводить цыплят на ферме?
- Как насчет того, чтобы держаться подальше от моей дочери?
Арес потупил голову, его плечи поникли. Габриэлль почувствовала отвращение к самой себе. Дочери Зены, их дочери, угрожала смертельная опасность, а она злорадствовала, потому что Зена разгневана на Ареса.
- Я говорил тебе, - ответил он, - я не знал...
- Слушайте, - сказала Габриэлль немного громче обычного. – Нам нужно решить, как вытащить Еву...
- А если бы знал? – перебила ее Зена.
Арес снова вперил в Зену взгляд, полный отчаянного вызова.
- И что, ты собираешься обвинить меня за то, что я развратил твою малютку? Не я сделал ее такой, Зена. Как, ты думаешь, она привлекла мое внимание? Впервые я заметил ее, когда она вела римские отряды к Галлии. В тот день она получила тот шрам на спине. И знаешь что, - едко добавил он, - она неплохо развлеклась тогда в Галлии... За один день она уничтожила три деревни. А ей было всего двадцать лет.
На Зену было больно смотреть.
- И тебе это понравилось, да? – горько спросила она.
- Я был Богом войны. Когда-то ты сказала мне, что я идеален для этой работы, помнишь?
- Полагаю, это ты сказал моей дочери продать амазонок в рабство. Всего день работы, так?
- Я сказал ей, что из амазонок получатся прекрасные гладиаторы... Что если она вернется в Рим с такими воинами и продаст их в школы гладиаторов, эту будет выгодно для ее репутации. Но не вини меня одного, Зена. Не я подсказал твоей малышке, как избавиться от порченых товаров. Это все она.
- Порченых товаров... - слабым эхом повторила Зена.
- Да. От раненых амазонок, от которых не было бы толку на арене.
Прекрати, хотелось закричать Габриэлль. Неужели ты не видишь, что разрываешь ее на части? Но у нее было странное чувство, что они не услышат ее, словно она находится за невидимой каменной стеной.
- Она кинула их за борт, - сказал, словно выплюнув, Арес. – Она везла их в Рим на корабле и дала такой приказ. Они так и остались в своих кандалах...
- Понятно, - прервала его Зена голосом, уставшим от гнева, уставшим от жизни. Она опустилась на кровать рядом с Габриэлль, и та обняла ее за плечи. Зена прижалась к подруге.
- Зена... - сконфуженно начал Арес и замолчал.
- Вария знает об этом? – наконец спросила Зена, выпрямившись. Теперь ее голос звучал деловито и почти безразлично.
- Откуда мне знать? – пожал Арес плечами.
- Мы отправляемся сегодня, - задумчиво кивнув, сказала Зена. – Если поторопимся, будем там меньше, чем через неделю. Тебе лучше остаться, - добавила она, взглянув на Ареса.
- Остаться? С какой стати?
- Ради твоей же безопасности. Я знаю Варию. Она честолюбива. Она захочет подтвердить свою репутацию, убив Бога Войны. – Усмехнувшись, Зена покачала головой. – Даже бывшего Бога Войны.
- И ты думаешь, что я подожму хвост и брошусь наутек?
- Арес, речь сейчас идет не о твоей гордости.
- Вероятно, ты считаешь, что ее у меня вообще нет, - отрезал Арес. – Ты не сможешь меня удержать.
- Я прошу тебя остаться.
- А я сказал, что пойду.
Зена мрачно посмотрела на него.
- Хочешь, чтобы я дала обещание, что я... мы вернемся за тобой?
Вернемся... Тяжелым камнем упали эти слова на Габриэлль.
- Думаешь, я хочу пойти только из-за этого? Из-за страха, что ты меня бросишь? Повторяю, я не стану прятаться от Варии.
- Можем, прекратим спорить? – встряла Габриэлль. Ей было тяжело слушать это, а здесь, в этой тесной душной комнате, это было почти невыносимо.
- Прекрасно, - выдавила Зена сквозь стиснутые зубы. – Делай, что хочешь. Мы отправляемся сразу после завтрака.
* ~ * ~ *
В течение следующих несколько дней они долго ехали, мало спали и ели, а разговаривали еще меньше.
Несколько раз за время их путешествия Арес думал, что сойдет с ума от охвативших его противоречивых эмоций: горячий ошпаривающий гнев, холодная отдаленность от Зены и лихорадочный страх, что он может потерять ее.
Сначала он злился только на Зену. Что еще ей от него надо? Может, она ожидала, что он откажется от своей натуры, только чтобы вымолить прощение за свое прошлое? Он устал повторять, что не знал, что Ливия была Евой, но этого было недостаточно. В конце концов, что такого ужасного он сделал? Он превратил молодую женщину в храброго опытного воина, достаточно жестокого, чтобы зваться его первой ученицей; взял ее под свое крыло и затащил в свою постель. Он проделывал подобное не раз.
Но когда он думал об этом, внутри него кипел не только гнев. Он помнил отрешенный взгляд Зены, когда он рассказывал ей о преступлениях Ливии. Она выглядела так, словно ее ударили кнутом. Он уже видел ее такой... словно это было в другой жизни. Она неподвижно стояла, глядя на усеянную трупами землю – кровавый урожай своей дочери – а он стоял рядом и насмехался над ней, желая причинить ей такую же боль, какую она причинила ему. И тогда он нажал на самую болезненную точку: на страх, что зло внутри нее передалось ее ребенку. Она моя дочь, бездушный мерзавец. Как ты думаешь, почему она стала такой?
Но и другие мысли не давали ему покоя, когда он ехал рядом с ней на лошади или устраивался спать на жесткой земле: воспоминания о ее теплой улыбке и нежном взгляде, ласковом прикосновении ее рук, о наслаждение, котором они дарили друг другу. Мысли об этом причиняли лишь боль. После всего зла, что он ей причинил, она дала ему еще один шанс, а он в благодарность за это совершенно беспричинно сделал ей больно, чудовищно больно, только потому что ее гнев испугал его и он стал защищаться.
Он знал, что ему придется поговорить с ней, но они никогда не оставались наедине. Габриэлль постоянно была рядом, но он к этому привык. Несколько раз он ловил на себе ее взгляд и слишком быстро отводил глаза. Сейчас это нужно было ему меньше всего – позволить ей достать его.
Наконец, проснувшись однажды рано утром, Арес увидел, что Зены нет рядом на одеяле. Оглядевшись, он увидел ее, бродящей в одной тунике по берегу небольшой речушке в синевато-сером тумане рассвета. Он поднялся. Все тело ныло и ломало. Накануне он, изможденный после целого дня пути, заснул прямо не снимая доспехов. Когда он доковылял до нее, она окинула его холодным взглядом.
Арес опустился на корточки, умыл лицо и шею и глотнул немного воды. Она была беспощадно холодной, но по крайней мере Арес окончательно проснулся. Поднявшись, он заставил себя посмотреть ей в глаза. Он не знал, дрожал ли он от холода или от того, что находился рядом с Зеной.
Она отвернулась и пошла обратно в лагерь.
- Подожди, - хрипло позвал он.
- Что?
- Я... - он закашлялся. Его голова гудела, и он едва мог слышать себя. – Кажется, я облажался, да?
Зена задумчиво посмотрела на него, и уголки ее губ изогнулись в подобие улыбки.
- Это ты так просишь прощения?
- Хм... - он взволнованно затеребил свой жилет. – То, что я тебе сказал...
- Это было... правдой? – вздохнула она.
- Да.
- Тогда зачем тебе просить прощения? – отрезала она. В ее голосе не было гнева, лишь унылая боль.
- Зена. Это не твоя вина. Это... черт...
Пока Арес пытался подобрать слова, ее взгляд, обращенный на него, становился теплее.
- Я... прости меня... за все, ясно? Прости, что я был таким...
- ...ублюдком?
Он поднял на нее взгляд – неужели она снова разозлилась – и увидел прежнюю улыбку.
- Да... Слушай, я сделаю, что смогу, хорошо?
Зена покачала головой с видом «ну что мне с тобой сделать» и протянув руку, она погладила его по щеке. Он все еще дрожал от холодной воды, но от ее прикосновений он согрелся, и дышать стало легче. Он положил ладонь на ее руку и, закрыв глаза, прижался лицом к ее влажной ладони.
- Хорошо, - прошептала она.
Некоторое время они стояли так, не двигаясь. Наконец она осторожно убрала свою руку и дотронулась до его волос.
- Ну ладно... - сказала она.
Его сердце бешено стучало, во рту пересохло. Они улыбнулись друг другу. По крайней мере, эта улыбка была похожа на ту, что он видел на ее лице до того, как она получила сообщение от Варии. Она сжала его руку.
- Пойдем, соберем хворост, - сказала она.
* ~ * ~ *
Как всегда патруль амазонок появился из ниоткуда. Казалось, что женщины, выскочившие на узкую лесную тропу, родились прямо на деревьях, словно их стройные сильные тела были сотканы из густой темной листвы.
После неловкой паузы смутно знакомая амазонка с темными волосами и оливковым цветом кожи склонила голову.
- Королева Габриэлль, - сказала она. Женщины опустили копья.
Едва они вошли в лес амазонок, Габриэлль ехала впереди двоих своих спутников. Несколько часов они ехали по этому лесу, где даже днем было сумрачно, а в воздухе висел кисловатый запах грибов. Заросшая травой тропа была мала даже для одного наездника.
- Зена, - кивнула амазонка. Переводя взгляд на Ареса, она замолчала. Потом вновь повернулась к Габриэлль. – Мы приветствуем тебя, Королева Габриэлль. Мы отведем тебя к Варии.
Пока они медленно ехали в окружении охраны, Габриэлль заметила, что одна из амазонок, кудрявая блондинка, была одета согласно традиции племени Сайен: в коричневой тунике с длинными рукавами, полосатым узором и бахромой. В тоже время другая смуглая женщина с разноцветными бусинками в многочисленных косичках, не была похожа ни на одну амазонку, встречавшуюся Габриэлль раньше. Зена, возможно, подумала о том же, потому что она спросила:
- Ведь ты из северного племени, правда? Что ты делаешь на Юге?
- Племена объединились, - ответила амазонка и, помолчав, добавила. – Под предводительством Варии.
Габриэлль была шокирована и, в какой-то степени, уязвлена этой новостью. Кто бы мог подумать, что Вария решится на такое? И почему она не потрудилась сообщить ей об этом? А может это вина Габриэлль, которая забыла об амазонках, пытаясь разобраться в хаосе личной жизни.
Наконец тропа стала шире и лес поредел. Показалось серое небо и тусклый солнечный свет. Они выехали из леса к холму, у подножия которого расположилась деревня амазонок. Соломенные хижины окружали многочисленные палатки, от костров струился синеватый дым.
Когда они подъезжали к холму, у Габриэлль возникло быстрое утомленное желание побыстрее уехать отсюда.
Она посмотрела на Зену, чье напряженное лицо выдавало ее внутреннее беспокойство. Представив, через что сейчас проходит Зена, Габриэлль ощутила знакомую боль. Не удержавшись, она посмотрела на Ареса и заметила, что его пальцы нервно постукивают по рукоятке меча. Приветствующая их темноволосая женщина бросила на него недружелюбный слегка испуганный взгляд. Возможно, она была среди амазонок, когда обезумевший Арес напал на их деревню, пытаясь найти амброзию. Неужели подозрения Зены оправдаются, и Вария готовит ему расправу? Не то, чтобы он ее не заслужил, только Ева искренне раскаивается в своих преступлениях, а Арес... Скажем так, Арес остался Аресом.
Беспорядочные воспоминания о сегодняшнем утре снова одолели Габриэлль. Она помнила его странный взгляд, когда он вернул ей свиток. В нем была если не симпатия, то по крайней мере понимание. Черт. Ей не нужна была его симпатия или понимание, из-за которых ей станет труднее не любить его. Наверное, поэтому он первым делом принес ей свиток, чтобы добиться ее одобрения. Это было очень похоже на того ублюдка, который любит манипулировать людьми. Арес был им и всегда будет. Каждый раз, когда Габриэлль думала, что он прочел ее поэму и понял, что она значит для нее, внутри нее вспыхивал гнев. Это было все равно, как если бы Арес увидел ее голой. Нет. На эту тропу она не ступит.
Под прицелом любопытных тревожных взглядов сотен женщин они проехали через весь лагерь, свернули на главную улицу деревни и подъехали к площади. Вария ждала их на невысокой платформе рядом с деревянной окрашенной статуей Артемиды. На Варии был церемониальный головной убор, украшенный перьями, отчего ее лицо казалось маленьким и узким. Рядом с ней находились еще несколько королев. Позади них возвышалось несколько молодых сосен, вершины которых казались золотыми в лучах солнца. Знамя племен амазонок, прикрепленные к деревянным столбам на платформе, колыхались на ветру.
- Габриэлль, - Вария уважительно холодно кивнула головой.
Поколебавшись секунду, Габриэлль слезла с лошади и встала перед платформой. Зена и Арес последовали ее примеру.
- Вария.
- И Зена. Рада вас видеть.
- Жаль я не могу сказать тоже самое, - ответила Зена резким как бритва голосом. – Я хочу видеть свою дочь.
- Все в свое время.
- Лучше этому времени настать быстрее, потому что я не уйду отсюда без нее.
Габриэлль охватила головокружительная паника.
- Зена, - прошептала она, осторожно касаясь ее руки. – Я знаю, ты хочешь спасти Еву, но мы их друзья... и лучше нам ими и оставаться, ладно?
Габриэлль показалось, что Зена даже не услышала ее слов. Но Зена, не поворачивая головы, кивнула.
- Ливия была изгнана с земель амазонок под страхом смерти, - повысила голос Вария. Маска самообладания исчезла с ее лица.
- Ева, - сказала Габриэлль. – Ее зовут Ева.
- Изменив свое имя, она не искупила свои преступления.
- Королева Марга уже вынесла за них приговор, - заявила Зена.
- И он гласил, что она будет казнена, если вернется на земли амазонок. И она вернулась. И не одна, а с римской армией.
Зена хотела что-то ответить, но ей помешала одна из королев, стоящих рядом с Варией – темнокожая женщина с карими глазами и широким носом.
- Это совет амазонок, Зена. У тебя нет права присутствовать на нем.
- Нет, подождите... - вмешалась Габриэлль.
- Мы признаем твое право говорить, Королева Габриэлль, - сказала другая королева, статная рыжая амазонка в клетчатой юбке.
- Зена здесь с моего разрешения. У нее есть право защищать свою дочь перед советом.
- Хорошо, - сказала Вария. – Мы готовы к суду. Мы начнем, - взглянула она на оранжевый диск солнца, опускающийся к холмам, - после заката. У вас будет время отдохнуть и приготовиться к защите. Фаниас, - кивнула Вария на темноволосую амазонку, которую они встретили в лесу, - отведет вас в ваши комнаты.
- Сначала я хочу увидеть свою дочь.
- Ты увидишь ее на суде. Здесь не ты отдаешь приказы, Зена.
- Я хочу увидеть ее сейчас.
Рука Зены потянулась к шакраму. Послышались возмущенные возгласы, несколько амазонок, стоящих рядом с платформой, обнажили свои мечи и вскинули копья. Габриэлль казалось, что мир вокруг нее рушится, а она беспомощна что либо сделать.
- Зена, - умоляюще схватила она Зену за локоть. – Пожалуйста, пожалуйста...
Зена сделала глубокий вздох и, сжав кулаки, оглянулась вокруг.
- Хорошо, - сказала она наконец.
Толпа заметно расслабилась, словно все амазонки глубоко неслышно вздохнули от облегчения.
- Следуйте за мной, - невозмутимо сказала Фаниас.
Габриэлль уже хотела было повернуться и идти за ней, как вдруг раздался голос Варии.
- Взять его.
Габриэлль не сразу поняла, что этот приказ касался Ареса. Бывший Бог Войны недоуменно взглянул на несколько копей и мечей, приставленных к его груди.
- Ты, должно быть, шутишь, - сказал он.
Зена кинула на Варию испепеляющий взгляд.
- Что это значит? – едва сдерживаясь, спросила она.
- Арес будет судим вместе с Ливией за преступления против амазонок.
- Ты сказала, что хочешь, чтобы он выступал как свидетель.
- О, он сможет выступить заодно и как свидетель, - ответила Вария.
- Вария, - сказала Зена. – Так нельзя.
- Наши сестры были убиты, остальные были проданы в рабство. Так тоже нельзя. - Голос Варии задрожал на слове «сестры», а потом повысился и зазвенел над площадью. Из толпы донесся одобряющий шепот. – Уверена, что с твоими талантами, Зена, ты сможешь защитить двоих убийц так же хорошо, как и одного.
Арес, чья рука была готова схватиться за меч, вопросительно посмотрел на Зену. Она неподвижно стояла, огромным усилием воли заставляя себя не браться за оружие. Габриэлль хотела сказать что-то, сделать что-то, но казалось, что малейшее движение или слово взорвет дрожащую от напряжения тишину, и начнется катастрофа. Вздохнув, Зена почти незаметно покачала головой. Губы Ареса слегка дернулись, и он опустил руку.
По лицу Варии расползлась самодовольная улыбка. Ее тихий голос нарушил тишину.
- Увести его.
* ~ * ~ *
Арес едва смог подавить дрожь во всем теле, когда его запястья скрутили цепью. Этот звук, это тяжелый холод металла на руках изощренно мерзким способом напоминали человеку о его смертности.
Когда в окружении пяти амазонок его уводили с площади, он убеждал себя, что должен доверять Зене. Оскорбительно было сдаться без боя, а особенно позволить этим сукам забрать у него меч, кинжал и доспехи. Но, учитывая обстоятельства, это было самым умным, что он мог сейчас сделать. Зена что-нибудь придумает. Все будет хорошо.
Амазонка слева схватила его за руку, отчего Арес вздрогнул.
- Отпусти меня, - рявкнул он.
В ответ женщина сжала его руку лишь сильнее, в ее глазах отразилось недоброе предчувствие. От этого Аресу стало немного лучше.
Они подошли к хижине на краю деревне, служившей тюрьмой. На двери стояли две покрытые грязью задвижки. Ставни на окне были только для вида, так как оно было настолько крошечным, что только необычный пленник – ребенок или карлик – мог попытаться сбежать через него. Две амазонки, сидевшие у двери рядом с прислоненными к стене копьями, оторвались от своей настольной игры и взглянули на Ареса с глубоким безразличием.
- Что, мы посадим его к ней?
- Только до заката, - сказала одна из женщин, сопровождающая Ареса. – Они оба будут на суде.
Девушка кивнула, встала и с громким скрипом отодвинула засов. Перешагнув через порог, Арес внезапно с тошнотворным беспокойством осознал, что под ней амазонки подразумевали Еву. Он резко остановился.
- Тебе нужно особое приглашение? – ехидно спросила одна из девушек. Остальные невесело засмеялись. Зная, что амазонки все равно толкнут его в камеру, Арес зашел внутрь. Дверь тяжело захлопнулась.
Запах еды, защекотавший ноздри Ареса, напомнил ему, что последний раз он ел очень давно. В его животе заурчало, несмотря на то, что еда пахла далеко не аппетитно. Вдобавок ко всему в спертом воздухе камеры явно чувствовался запах туалета. Комната была голой. У стены лежала соломенная подстилка, рядом стоял кувшин и пара тарелок.
В следующую секунду Арес увидел стоящую у окна девушку в коричнево-зеленом топике и длинной юбке. Казалось, она похудела с их последней встречи. Волосы девушки неопрятно спутались. Когда она повернулась к нему, ее лицо, скрытое в тенях, было почти пепельно-бледным.
Отвести взгляд было слишком трусливо.
Он ожидал, что она будет в шоке, но глаза Евы оставались безразличными.
- Что ты здесь делаешь?
Он не знал, почему этот вопрос вызвал у него такую сильную волну гнева. Или виной тому был этот вялый едва слышимый голос, которым он был задан.
- Знаешь, я могу задать тебе тот же вопрос.
Вздохнув, она убрала прядь волос с лица и опустилась на подстилку, обняв колени.
- Мама здесь?
- Да, - ответил Арес, прислонившись к стене.
- Значит, они будут судить нас обоих. Сегодня, - снова вздохнула Ева.
- Ты сошла с ума, раз вернулась сюда?
- Император Клавдий искал кого-то, кто мог бы принести амазонкам послание мира, - ответила Ева скучающим голосом, словно рассказывая урок истории. – Калигула угрожал им. Клавдий хотел, чтобы амазонки знали, что Рим больше не причинит им вреда.
- А Клавдий не мог найти посла, которого не выгоняли с земли амазонок под страхом смерти?
- Я сама вызвалась.
- Какую часть «возвратишься – и ты труп» ты не поняла? – закатил глаза Арес.
- Я готова умереть за свои преступления.
- Ну, извини меня, если я скажу обратное.
Внезапно черты лица девушки оживились.
- Ты сможешь помириться с ними, - сказала она. – Если примешь любовь Элая в свое сердце.
Она ведь не собирается опять говорить об этом дерьме? Он бы предпочел, чтобы его бывшая первая ученица вернулась к своему образу. Он ярко представил Ливию в ее сверкающих доспехах и забрызганном кровью плаще, с улыбкой выдергивающую свой меч из идиота, посмевшего встать на ее пути. По крайней мере тогда он не слышал ее слезливых упреков.
- Эй. Они что очень долго били тебя по голове, когда поймали? Это я, Арес... Слова «Бог Войны» навевают какие-нибудь воспоминания? Так что не думаю, что со мной можно говорить о твоем боге.
- У любви есть место для всех. Даже для тебя.
Ему очень хотелось схватить ее за худенькие плечики и трясти, пока мозги не вывалятся наружу.
- Знаешь, в этой ситуации есть некоторый смысл, - сказал он в ответ на ее осторожный взгляд. – Если ты продолжишь в том же духе, то смерть покажется мне сладким сном. Возможно, я буду даже умолять их прекратить мои страдания.
Опустив плечи, она отвернулась с драматичным вздохом. Может, хоть теперь она заткнется и дать ему отдохнуть перед этим чертовым судом.
Сидеть было негде, кроме как на деревянном полу. Он был влажным и пах землей, так же как и покрытая пятнами стена, к которой прислонился Арес. Но у него не было выбора. Он уставился в пол, стараясь не думать ни о Еве, ни о еде... ни о суде.
- Можешь сидеть здесь.
От ее голоса он вздрогнул.
- Хм?
- Можешь сесть на подстилку. Или лечь, если хочешь.
Несколько секунд Арес рассматривал это предложение, выбирая, что лучше: сидеть на холодном твердом полу или сидеть рядом с Евой. Наконец он встал, подошел к ней и сел рядом. Его взгляд упал на тарелку с чем-то мясным и тонким куском хлеба.
- Я не буду доедать, - сказала Ева. – Так что ешь, если голоден.
Возможно, она просто пытается впечатлить его своим недавно обретенным духом любви и прощения... а может, она просто заметила, как жадно он смотрит на остатки еды. Это его разозлило, но он, черт возьми, хотел есть.
Через несколько минут он прикончил хлеб и остатки жаркого. Эта еда больше походила на помои, но, по крайней мере, она заполнила пустоту в его животе. Цепь на его запястьях оставляла ему некоторую свободу в движениях, и все же ему приходилось, держа тарелку на коленях, сгибаться почти вдвое, чтобы поднести ложку ко рту. Он взглянул на худое лицо Евы, резко выделяющееся на фоне темного окна. Ему пришло в голову, что ему, наверное, следует поблагодарить ее.
- Ты спишь с моей матерью?
От этого вопроса он едва не подавился. С большим трудом он проглотил кусок мяса, прилипший к его горлу, и схватил кувшин с водой, чтобы запить. От резкого движения цепь задела пустую глиняную тарелку. Та упала на пол и разбилась. Ева не повела даже бровью.
- Что это еще за вопрос, черт возьми? – выпалил Арес.
Ева повернулась к нему, и он заметил странный блеск в ее глазах, словно частичка Ливии на мгновение вернулась.
- По-моему, это очень простой вопрос. Ты...
- Да, да, я слышал. Я просто не понимаю, почему должен обсуждать это с тобой.
- Значит, спишь, - тихо сказала она.
Он сделал еще один глоток.
- Знаешь, это неважно, - сказала Ева. – Габриэлль для нее всегда будет на первом месте.
Черт... а ее прозвали Римской Шлюхой не просто так. Снова посмотрев на Еву, он ожидал увидеть на ее лице злорадство, но она даже не улыбалась. Ева отрешенно смотрела в пустоту, ее взгляд был полон печали и тоски. Было бесполезно пытаться ее понять. Девочка сходила с ума.
Она задрожала и посмотрела на него.
- Ты когда-нибудь любил меня?
Черт, только не это... Любовь? Какая любовь? Между ними никогда не было любви. Только соглашение. Соглашение и удовольствие. Он любил ее в некотором смысле, гордился как своей лучшей ученицей... но...
- Знаешь что? – сказал Арес. – Давай лучше поговорим о твоем боге.
- Брось нести чушь, Арес, - фыркнула Ева. – Я все равно знаю ответ. Я всегда вторая.
Она снова обняла колени и спрятала лицо в грязной изодранной юбке.
Тогда его осенило. Речь шла вовсе не о нем, а о Зене. Все в конечном счете сводится к Зене.
- Да, - пробормотал он. – Мне знакомо это чувство.
Арес не знал, услышала ли она его и хотел ли он этого. Облокотившись на стену, он закрыл глаза.
- Она нас вытащит, - сказал он через некоторое время.
Ева промолчала. Когда Арес открыл глаза, она все еще сидела в той же позиции, обняв колени и зарывшись лицом в юбку.
* ~ * ~ *
Габриэлль было интересно, почему Вария решила проводить суд вечером. Может, потому что это придаст слушанию торжественное настроение, словно в священной церемонии, в свете многочисленных факелов на главной площади. Она сидела на возвышении рядом с Варией и тремя другими королевами: Гвин-Тейр с рыжими волосами, Сайен – преемница своей тезки – с добрым круглым лицом и блестящими светлыми локонами, и Канае, темноволосая смуглая женщина, предупредившая Зену о праве присутствия на совете амазонок.
- ...и более двухсот амазонок были взяты в рабство, - сказала Вария, закончив читать список преступлений Ливии. Ева, которую привели из тюрьмы вместе с Аресом, стояла рядом с платформой. С кандалами на своих худых руках она выглядела слабой и потерянной, словно бездомный ребенок... слишком хрупкой, чтобы выдержать вес этих цепей, вес этих преступлений. По ее измученному лицу нельзя было понять, готова ли она стойко перенести предстоящие ей испытания или она обреченно смирилась со своей участью. По лицу Аресу было видно, что обвинительная речь Варии его мало интересует. Его взгляд блуждал по площади, время от времени останавливаясь на Зене. При этом Арес машинально теребил цепь от своих наручников и тыкал пыльную землю носком сапога. Зена стояла рядом с Аресом и Евой. Было невыносимо быть оторванным от нее таким образом, быть близко к ней и одновременно так далеко. Но Зена не смотрела ни на него, ни на Варию. Ее глаза были закрыты, руки сложены на груди. Пламя факелом отражалось на ее волосах и кожаных доспехах зловещим оранжевым цветом, а на лезвие шакрама играли алые блики.
Габриэлль опустила голову и вздыхала. Она не могла забыть пораженный взгляд Зены при виде Евы. По крайней мере, приносило облегчение лишь то, что Вария не упомянула о плененных амазонок, которые были сброшены за борт во время плавания. Возможно, она не знала об этом, а может Арес это просто придумал. Наверное, он просто хотел выглядеть лучше, и, сочинив преступление, которое она совершила без его подстрекательства, пытался преуменьшить свою роль в подталкивании Ливии на злодеяние. Это было бы очень похоже на Ареса.
- В моем племени нет ни одной женщины, - продолжала Вария, - которая не потеряла любимого человека из-за набега Ливии. Мы потеряли наших матерей, дочерей, друзей, сестер. – Она остановилась и собралась с духом. – Моя родная сестра, Тура, была убита Ливией на моих глазах.
Значит, здесь было не только оскорбление, нанесенное племени, здесь была личная месть. С увеличивающимся отчаянием Габриэлль посмотрела на Еву, чье лицо исказилось от боли. По толпе пробежал возмущенный ропот.
- Эта женщина признавала свои преступления и раньше, когда была изгнана покойной королевой Маргой. Она признала их снова, когда вернулась на земли амазонок и тем самым нарушила запрет Марги. Она подтвердила, что хотела поработить амазонок, привести их в Рим в качестве гладиаторов и получить выгоду от их крови. – Вария окинула взглядом притихшую толпу и продолжила. – Но Ливия действовала не одна. Она пользовалась помощью своего бога, - голос Варии повысился до торжественного тона, - Ареса, бога Войны.
Вария сделала паузу, длиннее чем того требовал драматический эффект, и повернулась к Аресу, который в этот момент, усталый, с растрепанными волосами и темными кругами под глазами, меньше всего походил на бога.
- Арес. Ты приказал Ливии напасть на амазонок?
- Я подкинул ей идею, - пожал он плечами.
- Ты подкинул ей идею, - громко повторила Вария, чтобы все услышали. В толпе вновь раздался ропот. – И как отреагировала Ливия? Она была против? Она отказалась?
Уголок рта Ареса с усмешкой приподнялся. (Ливия? Против? Ну, конечно). Габриэлль только сейчас пришло в голову, что для Ареса лучшим способом скрыть свои преступления было свалить все вину на Еву. А Зена, чтобы спасти Еву, должна была представить виноватым Ареса. Бедная Зена, ей приходится выбирать между своей дочерью и... Лучше бы Арес оставался богом. Тогда месть амазонок была бы ему не страшна. Зена легко могла бы поспорить, что во всем виноват Арес. И солгать, чтобы спасти Еву?
Голос Евы оторвал ее от мыслей.
- Нет, я не отказалась.
Вновь сосредоточившись на суде, Габриэлль заметила беспомощный взгляд Зены на Еву и Ареса.
- Она не отказалась, - тихо подтвердил Арес.
- Когда-то ты был богом амазонок. Наши предки приносили тебе жертвы. Некоторые из величайших королев амазонок были твоими родными дочерьми. И ты предал нас. Ты послал свою... шлюху, чтобы убить и поработить наших людей!
- Минутку... - прорычала Зена.
- Мама, не надо, - неожиданно властным голосом сказала Ева. – Она не сказала ничего, чего бы я не заслужила.
- Зачем ты сделал это? – продолжала допрашивать Вария Ареса. Габриэлль надеялась, что он не скажет слово «весело».
- Амазонки принадлежат нации воинов. Долгое время у них не было настоящей войны. Я думал, это пойдет им на пользу.
Толпа наполнилась негодующими возгласами.
- Значит, когда ты атаковал нас армией, в три раза превышающей нашу численность, ты сделал нам одолжение, - голос Варии был слишком возбужденным, чтобы быть саркастичным.
Зена бросила на Ареса предупреждающий взгляд.
- Я был уверен, что амазонки достаточно сильны, чтобы отразить удар Ливии.
- Правда, - впилась в него взглядом Вария. – Но это еще не все. Год назад, когда ты был уже смертным, ты пришел к нам с армией... чтобы уничтожить наши леса, убить наших сестер без всяких на то причин. Это тоже было ради нашей пользы?
Арес мрачно уставился на Варию. Габриэлль не знала, что для него хуже: быть судимым за свои преступления или признать, что он, бог Войны, находился в безумной власти фурий.
- Вы не хуже меня знаете, что Арес здесь не виноват, - сказала Зена. – Фурии свели его с ума.
- Это вы так говорите. – Вария повысила голос. – Амазонки! И Ливия, и Арес признали свои преступления. Нам остается лишь вынести им заслуженное наказание. Совет должен проголосовать... даже если и не сомневается в своем решении.
Вария заняла свое место в центре сидящих полукругом королев и обвела взглядом остальных членов совета.
- Каким будет ваш голос?
Габриэлль вновь показалось, что мир вокруг нее рушится и разлетается на части. Был ли у нее хоть один шанс проголосовать за невиновность Евы?
- Прежде чем мы начнем, - тихо сказала Сайен, - королева Габриэлль, тебе известны правила, верно?
Язык Габриэлль отказывался шевелиться.
- Правила?
- Если обвиняемая будет признана виновной, то только те члены совета, которые голосовали за ее вину, имеют право решать, каким будет наказание.
- Нет, - сказала Габриэлль. – Я этого не знала.
Значит, у нее нет выбора. От этого немного легче.
- Каков ваш голос? – повторила Вария.
- Виновна, - ответила Гвин-Тейр.
Канае и Сайен также отдали голос за виновность Евы. Теперь все взгляды были устремлены на Габриэлль. Она чувствовала на себя взгляд Зены и поняла, что Зена не сразу сможет понять, почему она так проголосовала. К своему ужасу, Габриэлль не смогла отвернуться и отвести от Зены взгляд. Поэтому они с Зеной смотрели прямо друг на друга, когда Габриэлль заставила себя произнести:
- Виновна.
Глаза Зены расширились. Сначала от гнева, потом от боли.
Последним был голос Варии.
- Виновна, - сказала она, встала и подошла к краю платформы. – Приговор вынесен. По единодушному решению совета Арес и Ливия оба признаны виновными.
Зена вздрогнула, словно выйдя из оцепенения, и отвернулась. Габриэлль заставила себя посмотреть на Еву. На ее лице было написано, что единственное ее желание – чтобы все поскорее закончилось. Арес стоял рядом и бросал на Зену тревожные взгляды.
- Зена, ты можешь выступить в их защиту, - сказала Вария. – Ты можешь назвать нам причину, по которой эти двое не должны быть приговорены к смертной казни?
- Да, - ответила Зена, сжав руки. – Да, могу. Вария, королева амазонок, ты знаешь, что моя дочь уже не та, что совершала против тебя преступления. Ты хочешь приговорить Ливию к смерти? Ливия уже мертва. Это Ева. Последний год она посвятила тому, что несла людям послания мира и любви... и рисковала своей жизнью ради этого. Она пришла сюда, зная, что ставит свою жизнь под угрозу, чтобы принести вам послание мира. А Арес... Вария, тот Арес, что послал Ливию атаковать амазонок, был богом Войны. А этот Арес – просто человек. Убить его будет местью, а не правосудием.
- И эта твоя защита? – хрипло засмеялась Вария. – Они оба уже мертвы. Хотела бы я, чтобы наши мертвые сестры были мертвы как они.
- Убить их! – выкрикнул чей-то голос. Вся толпа поддержала этот возглас. С довольной улыбкой Вария выждала, когда крики затихнут, и продолжила.
- Зена, ты можешь повторять нам сколько угодно, что они теперь не те, кем были раньше. Но они еще не заплатили за то зло, что причинили людям.
- Ты так думаешь? Вария, моя дочь каждый день живет с сознанием того, что сделала. И это довольно жестокое наказание.
- А Арес? Только не говори мне, что и он раскаивается.
Зена опустила глаза.
- Арес будет жить всю оставшуюся жизнь как смертный. Подумай об этом, Вария. Представь, какого это... быть смертным после того, как ты был богом; чувствовать боль, голод и болезни.
Арес дернул плечом, словно хотел заставить ее замолчать.
- ...каждый день сражаться за свою жизнь.
- Мы все так живем, - сказала Гвин-Тейр.
- То, что он потерял свои силы, - продолжила Вария, - не искупает того, что он сделал.
После недолгой паузы Зена произнесла с очевидным усилием:
- Арес не просто потерял свои силы. Он пожертвовал их... ради доброго дела.
По Аресу было видно, что он на грани паники. Габриэлль показалось, что он скорее предпочтет умереть, чем услышать историю о потере своего бессмертия, рассказанную на публике.
- Какого доброго дела?
Зена встретила полный ужаса, почти умоляющий, взгляд Ареса. Вздохнув, она повернулась к Варии.
- Он... сделал это, чтобы исправить свои злодеяния. Больше я ничего не могу сказать.
Габриэлль заметила, что королевы обменялись скептическими взглядами, и поняла, что теперь ее черед говорить.
- Это правда, - сказала она. – Зена говорит правду.
- Даже если так, - сказала Вария, - это не исправляет его преступления против амазонок. И возможно он совершил что-то хорошее, как и Ливия, или как там она себя сейчас называет. Но это не вернет к жизни людей, что мы потеряли.
- Их смерть также не вернет ваших людей, - сказала Зена.
- Да, не вернет... но это будет возмездием за их смерти. Если верить тебе, Зена, что если позволить этим двоим жить, то это будет для них самым жестоким наказанием. Если бы это было правдой, стала бы ты так отчаянно пытаться сохранить им жизнь?
Зена сделала глубокий вздох и отвела взгляд. На ее лице отразилась тихая мука.
- Вария, - вновь повернулась Зена к королеве, - позволь мне спросить тебя кое-что. Принесет ли смерть Ареса и Евы хоть какую-то пользу нации амазонок?
- Конечно, - торжественно ответила Вария, словно только и ждала этого вопроса, – если мы покараем их по всем нашим законам, то все, кто осмелится поднять меч на амазонок: за кровь амазонок вы ответите своей кровью! – Новая волна одобрительных возгласов наполнила площадь. Вария продолжила. – Многие поколения нашу нацию унижали, нас не боялись и не уважали. Но это изменится... когда весь мир узнает, что амазонки покарали Римскую Шлюху и Бога Войны!
Возгласы переросли в восторженный рев. Зена попыталась что-то сказать, но даже городской оратор не смог бы услышать свой собственный голос в таком шуме.
Когда восстановилось некое подобие тишины, Вария сказала:
- Мы проголосуем еще раз.
Габриэлль казалось, что она попала в ночной кошмар. Мерцающее пламя факелов представилось ей густым туманом, сковывающим каждое движение. Она закрыла глаза... и неожиданно увидела, словно во вспышке света, то, что находилось перед ней все это время.
- Подождите, - неожиданно резко сказала она.
Открыв глаза, Габриэлль увидела, что все четыре королевы смотрят на нее.
- Что? – спросила Вария.
- Вы должны кое-что знать. Мы судим Еву по законам, которые применяются к чужакам, совершившим преступления против амазонок, так?
- Конечно, - ответила Сайен. – А как еще мы должны судить ее?
- Как амазонку, - сказала Габриэлль. – Потому что она и есть амазонка.
Как и ожидалось, за этими словами последовал взрыв воплей и криков, становившихся все громче и охвативших всю площадь. Глаза Зены загорелись надеждой, в то время как обреченное равнодушие на лице Евы сменилось неподдельным ужасом.
Вария заговорила первой.
- Что это значит?
- Двадцать шесть лет назад, когда Ева была ребенком, мы с Зеной останавливались в племени Северных амазонок, - сказала Габриэлль. – Сайен, это было во время правления твоей матери.
- Да, мать рассказывала мне.
- Когда мы были там, Еву крестили как амазонку согласно обычаям вашего племени. Вдобавок ко всему я передала ей свой титул принцессы амазонки.
- Значит, она принцесса амазонок? – презрительно усмехнулась Вария. – Кто-нибудь может доказать вашу историю?
К лицу Габриэлль прилила кровь.
- Думаешь, я лгу?
Канае покачала головой.
- Мне жаль, королева Габриэлль, но мы не можем поверить тебе на слово. Всем известно, что ты хочешь спасти дочь своей подруги. Кто-то кроме тебя и Зены может это подтвердить?
- Я могу.
Все повернулись к коренастой женщине в одежде племени Сайен, которая стояла в первых рядах толпы.
- Я была там, - сказала она. – Я была совсем ребенком, мне было десять лет, но я помню.
Когда шум утих, Вария гневно спросила:
- И что? Что это меняет? Это даже отягчает ее преступления... она убивала своих собственных сестер.
Ева покачнулась и упала бы, если бы Зена не бросилась к ней и не подхватила. Уткнувшись в плечо матери, Ева тихо зарыдала. Зена погладила дочь по спутанным волосам.
- Но это другой закон, Вария, - нерешительно сказала Гвин-Тейр. – Амазонки и раньше убивали других амазонок. Наш закон гласит, что обвиняемой должен быть дан шанс исправиться и загладить свою вину перед племенем. Только в случае неповиновения она может быть наказана изгнанием или смертью.
- Загладить вину? Она и ее армия убили сотни амазонок!
- Я знаю выход, - сказала Зена. Ее рука еще лежала на голове Евы. – Она может вернуть амазонок, которых поработила. Ева, - Зена отстранилась и ласково дотронулась до щеки дочери. Заплаканное лицо девушки осветилось пламенем огней. – Сколько амазонок ты продала в гладиаторы?
Ева покачала головой.
- Не знаю, - всхлипнула она. – Около двух сотен.
Зена повернулась к Варии.
- Большинство из них должны быть еще живы, - сказала она. – Не так много гладиаторов в Риме могут победить амазонок. Если вы позволите Еве жить и дадите ей место среди вас, она сможет отправиться с посланием в Рим... и вернуть их.
Повисла длинная пауза, нарушаемая лишь шипением факелов и шепотом толпы.
- Я согласна, - сказала наконец Гвин-Тейр.
- Я тоже, - поддержала Сайен.
- Не знаю, можно ли простить то, что она сделала, - задумчиво сказала Канае, - но если мы освободим наших сестер...
Вария вскинула голову.
- Мы и сами сможем освободить их!
- Вария, - сказала Габриэлль. – Идти против Рима самоубийство.
Вария посмотрела на нее взглядом, полным ненависти.
- Значит, вы все готовы сохранить ей жизнь?
Молчание королев и амазонок на площади, по-видимому, означало согласие.
- Очень хорошо. Но есть еще кое-что, о чем вы должны узнать. Я не хотела говорить об этом, потому что это слишком ужасно, но раз уж я вынуждена... - Прежде чем Вария успела продолжить, Габриэлль беспомощно поняла, о чем сейчас будет речь. – Одна из наших сестер, которая попала в плен к Ливии, смогла вернуться к нам. Тэрпи! Подойди!
Толпа расступилась. Габриэлль заставила себя посмотреть на Зену. На ее лице снова было холодное равнодушие, губы плотно сжаты, руки все еще сжимали поникшие плечики Евы. Вышедшая из толпы высокая рыжеволосая женщина с нескрываемой ненавистью посмотрела на них. Ее правая рука безвольно висела.
- Расскажи, что тебе известно, - сказала Вария, когда Тэрпи поднялась на платформу и встала перед королевами.
- Некоторые из амазонок, которых захватила Ливия, - начала Тэрпи, - были ранены во время боя. Я была одна из них. Римское копье поранило мне руку выше локтя. На корабле нас обследовал врач, чтобы определить непригодных для боя амазонок.
Она замолчала, опустив голову.
- Продолжай.
- Пришли генерал и несколько солдат. Они взяли тех, кто явно не был способен к бою... около дюжины амазонок. Нас подняли на палубу и...
- Что они сделали, Тэрпи? – Вария очень старалась говорить мягко, но тон ее голоса выдавал ее гнев и нетерпение.
- Они... - у Тэрпи вырвалось хриплое рыдание. – Они начали бросать женщин за борт!
Последовала полная молчаливого ужаса пауза, сменившаяся стоном собравшихся амазонок.
- Ты видела это собственными глазами? – спросила Гвин-Тейр.
- Да. Я слышала их крики в воде... они были еще в цепях...
- Но ты выжила, - недоверчиво сказала Гвин-Тейр.
- Выжила, - внезапно ожесточившись, с вызовом произнесла Тэрпи. – Я не буду ничего утаивать. Я выжила потому, что генерал решил, что я достаточно хороша, чтобы стать его шлюхой, пока мы не вернемся в Италию. «Жалко выбрасывать акулам такой аппетитный кусок мяса», - с гневом выплюнула Тэрпи эти слова. – Это он так сказал. Когда мы причалили, мне удалось сбежать.
- Ливия была там? – спросила Гвин-Тейр. – Ты уверена, что это был ее приказ?
- Я не видела ее на палубе, - пожала плечами Тэрпи. – Но один из солдат сказал: «Нам дали приказ». Кто еще, кроме нее, мог дать приказ?
Лицо Зены осталось неподвижным, ее глаза блестели от слез. Ева стояла ровно и твердо, словно осознание того, что для нее уже все решено, придавало ей сил.
- Амазонка или нет... такое простить нельзя, - заговорила Вария. – Это не была смерть в бою. Это было хладнокровное зверское убийство. Единственное заслуженное наказание за это – смерть.
Королевы кивнули.
- Вы готовы проголосовать? – спросила Вария.
- Подождите.
Услышав голос Ареса, Габриэлль вздрогнула.
- Она не давала того приказа, - сказал Арес. – Это сделал я.
Словно во сне туман снова окутал Габриэлль. Сквозь этот туман она слышала крики амазонок, видела ошеломленное лицо Зены, полный недоумения взгляд Евы и странную улыбку на губах Ареса; увидела, как Тэрпи спускается с платформы, плюет в лицо Ареса и исчезает в толпе... и услышала, как пять голосов, включая ее собственный, проголосовали за то, чтобы позволить Еве остаться с амазонками и вернуть плененных женщин из Рима. Даже Вария проголосовала «за», хотя в ее голосе слышалось явное разочарование.
- Что насчет Ареса, - сказала Вария. Зена, крепко сжимающая Еву в объятиях, резко вскинула голову, - тут есть два решения. Смерть или изгнание.
- Смерть, - сказала Сайен.
- Смерть, - повторила Гвин-Тейр.
- Смерть, - поддержала Канае.
При каждом слове глаза Зены становились все шире.
Габриэлль покачала головой.
- Я... воздержусь, - невнятно пробормотала она.
Вария кинула на нее презрительный взгляд.
- Смерть, - сказала она и подошла к краю платформы. – Арес, бывший бог Войны. Ты приговорен к смерти за преступления против амазонок...
- Вария, - снова подала голос Габриэлль, - он признался по собственной воле... разве он не заслуживает снисхождения?
- Снисхождения? – раздраженно переспросила Вария. – Хорошо. Арес, твоя смерть будет быстрой, безболезненной и... благородной. Завтра в полдень ты будешь обезглавлен.
Арес тряхнул головой, словно пытаясь пробудиться от ночного кошмара.
- Увести его.
Две амазонки подошли к Аресу. Стояла такая тишина, что каждый их шаг и звон цепей эхом отдавались по площади. Обернувшись, Арес успел взглянуть на Зену.
- Вот и все, - сказала Вария.
- Еще нет, - ответила Зена. – Я знаю закон амазонок, Вария. Жизнь Ареса можно отстоять в сражении с королевой амазонок.
Толпа снова напряглась.
- И кто же собирается бросить мне вызов? – спросила Вария.
Габриэлль вяло поднялась. Она знала, к чему ведет Зена и понимала, что у нее нет выбора.
- Я, - сказала она и, помолчав, добавила, - Зена будет сражаться как мой воин.
- Не будет. Она не амазонка.
- О чем ты? – недоуменно спросила Зена. – Когда мы с Габриэлль впервые встретили ваше племя, я сражалась с королевой Милосой от имени Габриэлль за жизнь кентавра Фантоса...
- Это было много лет назад, - прервала ее Вария. – С тех пор многое изменилось. Теперь согласно закону, Габриэлль, ты должна сражаться сама или попросить другую амазонку быть твоим воином. Не думаю, что ты найдешь добровольцев, - фыркнула она. – Так что можно забыть о вызове.
Зена не двигалась, обдумывая следующий шаг. Ветер носился по площади, развевая знамя амазонок и играя языками огней.
Габриэлль взглянула на Зену. Туман рассеялся, и она поняла, что должна делать. Она не знала почему, но это она поймет позже.
- Вария, - сказала она. – Я использую мое право вызова.
Глава 8
- Он солгал, чтобы спасти меня.
Это были первые слова Евы после суда.
Зена прекратила расчесывать все еще влажные после ванны волосы дочери и обменялась беспокойным взглядом с Габриэлль. Затем ее рука задвигалась вновь, механически водя деревянной расческой по длинным темным локонам Евы. Она подозревала это. Что-то подсказывало ей, что Арес не лгал ей этим утром у ручья, когда она спросила, правдивы ли его слова о Еве. Она старалась не думать, что значит для нее эта правда. Моя дочь сделала это.
Ева закатала длинные рукава своей рубашки и издала короткий почти истеричный смешок.
- Должно быть, он и вправду хотел произвести на тебя впечатление.
В ее голосе послышались болезненные нотки. Зена не могла понять, почему ей раньше не пришло в голову, что Ева могла ревновать. Зена слишком быстро решила для себя, что чувства Евы к Аресу умерли вместе с Ливией. Но это все еще была Ева, которая жила с сознанием того, что ее мужчину в мгновение ока отняла ее собственная мать. Это еще одна причина, по которой между Зеной и Аресом ничего не должно было быть. Но сейчас слишком поздно думать об этом.
Единственное, что Зена могла произнести, это тихое умоляющее:
- Ева...
Когда Ева подняла голову и с серьезным выражением лица посмотрела на мать, все беспокойство Зены о чувствах дочери ушло на второй план. Сейчас нужно было думать о том, что жизни Евы все еще грозила опасность.
- Я должна сказать правду.
- Нет. – Зена уронила расческу и, обойдя дочь, встала перед ней. – Ты не сделаешь этого.
- Сделаю.
Ева попыталась встать, но Зена резко схватила ее за плечи и опустила обратно на стул.
- Я сказала, нет.
Глаза Евы засверкали гневом. Зена могла поклясться, что видит в глазах дочери своей собственный огонь. Ее ярость, ее вина по странной наследственной связи передались ее дочери.
- Ты забыла, мама, что это моя жизнь. Моя смерть. Мой выбор.
- Нет, это ты забыла. – Ты забыла, что я уже потеряла одного ребенка, и ни за что не потеряю второго. – Я твоя мать... и я умру прежде, чем позволю им тронуть хотя бы волос на твоей голове.
- Ты не можешь защищать меня всю жизнь, мама. Я не ребенок.
- Ты мой ребенок. – И я не смогла защитить тебя, когда ты была маленькой. – И я буду защищать тебя, пока жива.
- И позволить... кому-то другому умереть за мои преступления?
- Он не умрет, - с жаром ответила Зена. Она опустилась на колени перед дочерью и почти со злостью сжала ее руки. – Ева, послушай меня. Чтобы ты ни сказала и ни сделала, не поможет Аресу. Если ты пойдешь и признаешься сейчас, Вария убьет вас обоих. Она хочет войти в историю, как королева амазонок, казнившая Ареса, бога войны... думаешь, она остановится, если ты скажешь, что Арес не бросал амазонок за борт? Даже без этого у них достаточно причин приговорить его к смерти. Если ты пойдешь и отдашься в руки Варии, мне... Габриэлль и мне придется спасать двоих, а не одного человека.
- Он не умрет, Ева, - подала голос Габриэлль, готовившая ужин. Ева не видела нормальной еды уже несколько недель, а Габриэлль хотелось чем-то отвлечься. – Я буду сражаться с Варией.
Зена почувствовала укол вины. Беспокоясь о Еве, она совсем забыла о битве, на которую сама толкнула Габриэлль.
- Ты не обязана делать этого, - сказала Зена, пытаясь звучать искренне.
- Нет, обязана.
- Габриэлль... я могу найти другой выход. После всего, что случилось...
- Давай больше не будем говорить об этом, хорошо? – попросила Габриэлль, вынимая из печи горячий противень. – Я сделаю это.
Ева опустила голову и вздохнула, не в силах больше спорить.
- Значит, ты собираешься покрывать ложь, чтобы спасти меня? – спросила тихим усталым голосом.
Габриэлль с грохотом швырнула поднос на стол. Ева вздрогнула и вскинула голову. Зена бросила на Габриэлль суровый взгляд. Габриэлль закусила губу и отвернулась.
- Ева, - на этот раз Зена ласково взяла Еву за руку. Она жалела, что не могла сделать это много лет назад. – То, что они делают, далеко не правосудие.
- Почему я не могу заплатить за свои преступления?
- Как ты сможешь за что-то заплатить, если погибнешь? Если ты будешь жить, ты принесешь гораздо больше добра... Если ты пойдешь в Рим и вернешь порабощенных амазонок, ты сможешь искупить свои деяния, - едва сдерживая слезы, сказала Зена. – Послушай, Ева... я всегда верила, что неважно, что сделал человек, он заслуживает шанс изменить свою жизнь. Думаешь, я сделаю исключение для собственной дочери? – Зена дотронулась до щеки Евы. – Доверься мне, ладно?
Снова вздохнув, Ева кивнула. Ее веки задрожали, и неожиданно она бросилась в объятия Зены и расплакалась, уткнувшись лицом в плечо матери.
- Я люблю тебя... мама, - сказала она, захлебываясь слезами, словно ребенок.
- Шшш... и я люблю тебя, - Зена погладила мягкие локоны дочери и поцеловала в голову. – Я люблю тебя. Все будет хорошо.
* ~ * ~ *
Устав искать более-менее удобное положение для сна, Арес прислонился спиной к стене и укутался в тонкое изношенное одеяло. В темноте, которую рассеивал лишь мутный квадрат лунного света на полу, он неловко нашарил кувшин и выпил оставшуюся воду. Ему снова хотелось есть, но легче было перетерпеть голод и жажду, чем попросить о чем-то у охраны. Хватало того, что он, безоружный и скованный цепью, сидит в вонючей тюрьме и ждет, когда его подруга спасет его. Еще хуже было думать, что, возможно, она и не сможет спасти его и тогда... Арес задрожал от холода и сильнее закутался в одеяло, остро ощущая все муки человеческой плоти: гложущую пустоту в животе; закаменевшие ноги; неровный пол, на котором он сидел; затхлый резкий запах камеры; холод ночи. Запястья ныли от цепей, и руки постепенно затекали.
За свою долгую жизнь он видел сотни казней. Ему приходилось с некоторым разочарованием наблюдать, как храбрейшие из воинов теряли самообладание, глядя в лицо смерти. Когда им угрожали топор палача или веревка виселицы, они вели себя глупо и безрассудно, позоря свои последние минуты: начинали бессмысленную борьбу, рыдали словно дети, не держались на ногах или, хуже всего, мочились в штаны. Арес в отвращении скривился. Он снова взял кувшин и заметил, что у него дрожат руки.
Только не так... умоляю, только не так. Дай мне умереть в битве, с мечом в руках... рядом с ней. Она положит его к себе на колени, по ее щеке скатится слеза. Она вытрет струйку крови, вытекающую у него изо рта. Последний вздох, долгий сладкий поцелуй... И словно в насмешку в его голове нарисовались гораздо менее величественные смерти в боях. Он лучше всех смертных знал, насколько они могут быть отвратительными... С его удачей он, скорее всего, погибнет с выпущенными наружу кишками или с размозженной головой. Отбросив одеяло, Арес резко встал. Пол под его ногами тревожно заскрипел. Он подошел к окошку вдохнуть немного свежего воздуха, словно желая убедить себя, что еще жив. Над ним сверкали звезды, такие же холодные и далекие, как его бывшая семья богов.
Боги... Ему пришло в голову, что он может позвать Афродиту. Возможно, она услышит... Но нет, сейчас он не готов опуститься так низко. Пусть лучше блондиночка спасет его, это не так унизительно.
Если бы он одумался раньше, не так давно, сейчас ему не пришлось бы даже беспокоиться о таких вещах. Но он знал, что не отказался бы от своей настоящей жизни, потому что... потому что мысль о жизни без Зены была невыносима. Если бы у него было время подумать о последствиях? Прошел бы он через это вновь? Арес поднял руку, чтобы вытереть проступивший на лбу пот. На какое-то время он забыл об оковах и, когда цепь ударила его по лицу, он вздрогнул. Устало опустившись обратно на подстилку, он стал вспоминать о проведенной с ней ночи в Мегаре: вкус ее поцелуев, теплоту ее стройного тела, прикосновение ее рук... все эти мысли сменились картиной того, как Зена держит в руках его отрубленную голову. В его пересохшем горле больно запершило, и он подумал, что, в конце концов, нужно попросить у охраны немного воды.
Проклятье... прекрати! Он не умрет. По закону амазонок защитник может сражаться за жизнь осужденного. Зена успеет надрать Варии задницу еще до завтрака. Его мысли прорезали едкие слова Гаскара, от которых он вздрогнул. Даже если ты выживешь, ты навсегда останешься лишь жалким неудачником, вечно ждущим помощи Зены... Ему снова придется рассчитывать на Зену, и когда она его вытащит, он сможет забыть об этом отвратительном чувстве беспомощности.
Глубоко вздохнув, Арес снова лег и натянул на себя одеяло. Ему показалось, что прошла вечность, пока до него не донесся голос. Ее голос.
Он сел. О, спасибо... кем бы ты ни был.
Засов тяжело заскрипел, и дверь с громким стоном отворилась. Это была она. Держа лампу, она подошла к нему. От падающего на нее света ее волосы приобрели мягкое золотое сияние, а глаза блестели.
- Привет, - присев на корточки, сказала она, и он понял, что прошел бы через все это, снова и снова.
Зена опустила на пол лампу и корзину, которую она держала в другой руке, и дотронулась до его лица. Он прижался губами к ее ладони. Сквозь полуоткрытые веки он увидел, как она наклонилась к нему, и приготовился раствориться в ее поцелуе, но вместо этого она прижалась щекой к его щеке и застыла так на некоторое время, сжав его руки. Только потом она наклонила голову и поцеловала его.
- Я принесла тебе немного хлеба, сыра и вина... - отстранившись, почти обыденным тоном сказала она.
Она присела рядом с ним на край подстилки. Пока он ел, Зена не отрывала от него взгляд. Арес задумался, насколько жалким он выглядит. Его руки закованы в цепи, его волосы грязные и спутанные, солома из подстилки прилипла к его жилету, волосам и бороде. Но когда он осторожно посмотрел на Зену, то увидел ее взгляд... не сочувственный, а задумчивый и почти озадаченный.
- Что?
- Зачем ты это сделал? – тихо спросила она.
Он откусил еще один кусок хлеба и отпил из винной фляги.
- Что сделал?
- Взял на себя вину Евы?
Он с любопытством взглянул на нее.
- С чего ты взяла, что я не давал того приказа?
- Ева сказала мне, - отвернувшись, едва слышно ответила Зена. – Кроме того... это не в твоем стиле.
Почему он сделал это?... Он об этом даже не задумывался. На тот момент это казалось единственным правильным решением. Возможно, он просто хотел прекратить эту мучительную боль, которую он увидел в глазах Зены. Эта же боль была на ее лице, когда она глядела на распятия в деревне последователей Элая. Может, часть его чувствовала ответственность за то, что он подтолкнул Ливию на атаку амазонок. И что, черт возьми... он теперь должен страдать из-за чувства вины Зены?
Арес наклонился и поцеловал ее плечо.
- Может, я просто хотел удивить свою девочку, - усмехнулся он.
Улыбнувшись, Зена покачала головой. Ее глаза засияли.
- К тому же, все не так плохо. Я с радостью посмотрю, как ты надерешь Варии задницу.
Улыбка Зены угасла, лицо помрачнело.
- Что такое?
- Не я, - сказала она. – Габриэлль.
Арес уставился на нее, словно не веря ее словам.
- Умоляю, скажи, что ты пошутила.
Зена медленно покачала головой, не отрывая от него глаз.
- По закону амазонок только амазонка может оспаривать смертный приговор, сражаясь с королевой. Такого раньше не было... но теперь закон такой. Арес, - она положила ладонь ему на руку, - я хотела бы сражаться с Варией как воин Габриэлль, но они мне не позволят. Вместо меня сражаться будет Габриэлль.
Должно быть, на его лице отразилось все его отчаяние и тревога, потому что Зена ободряюще сжала его плечо.
- Не волнуйся. Ты видел Габриэлль в бою. Она хороший воин.
Да, хороший... Но когда он услышал эту новость, ему показалось, что ему вновь зачитали смертный приговор. Их с Зеной тени колебались на стене, огромные и черные, пара мрачных призраков. Аресу казалось, что темнота камеры просочилась ему под кожу. Он схватил винную флягу и поднес ее ко рту. Но, удерживаемые цепями, его руки резко дернулись, и он пролил темно-красное вино на грудь.
- Проклятье, - пробормотал он, стараясь сделать так, чтобы его зубы перестали стучать от холода.
- Все хорошо, - Зена взяла его руки в свои. – Все будет хорошо.
- Зена... проклятье, - он опустил голову, пытаясь успокоить сбившееся дыхание. Что-то мокрое упало ему на руку, и на секунду он с ужасом подумал, что плачет. Но, к счастью, это был просто пот. – Зена, - Арес хотел сказать что-то еще, но ее имя было единственным словом, которое он мог произнести. И это начинало раздражать его, как раздражала бесконечная болтовня Габриэлль. Зена, я столько еще не сказал тебе... Только с тобой я чувствовал себя по-настоящему живым.
Он взял винную флягу и на этот раз смог унять дрожь в руках и сделать несколько глотков... и, повернувшись к Зене, растянуть губы в подобие улыбки.
- Ну что ж... нам с тобой было весело.
- Не смей, - ее взгляд неожиданно ожесточился, а пальцы до боли сжали его руку. – Не смей сдаваться. Я никому не позволю убить тебя. Клянусь. Никому.
Жесткость в голосе Зены немного вытащила Ареса из его отчаянного состояния. И не потому что его заверили в безусловном спасение, а потому что в ее словах он уловил смысл, который она предпочла не озвучивать: ты мой. Арес кивнул и увидел, что ее взгляд снова потеплел.
- Обещаю, - мягко сказала она. – Все будет хорошо.
Она опустилась на колени позади него и обняла, обвив руками его шею. Арес откинулся назад и, опустив голову ей на плечо, вдохнул ее запах. Она вытерла с его груди капли пролитого вина, и его тело пронзила горячая стрела желания, настолько острая и болезненная, что у него вырвался стон. Неловко развернувшись, он уткнулся лицом в ее шею... боги, как мучительно не иметь возможности заключить ее в объятия... и, закрыв глаза, покрыл голодными поцелуями ее шею и губы. Она склонилась к нему, принимая его ласки. Но когда его язык углубил поцелуй, а его руки скользнули по ее бедрам, Арес почувствовал, как Зена напряглась, и понял, что они не будут заниматься любовью здесь; только не в этой грязной тюрьме с охраной за дверью... и это не будет похоже на последнее беспомощное «прощай».
Задыхаясь, он отстранился. Зена улыбалась, но в тоже время ее губы дрожали, словно она была готова разрыдаться. Она погладила его по щеке и, положив руки ему на плечи, ласково, но твердо уложила на подстилку, развернувшись, чтобы он смог положить голову ей на колени.
- Засыпай, - прошептала она.
Он закрыл глаза и почувствовал ее поцелуи сначала на одном веке, потом на другом. Он был уверен, что не сможет заснуть, только не когда его тело все еще желает ее, только не когда его разум одолевают мысли о возможной смерти. Но когда на его лоб опустилась ее теплая рука, он успокоился, и его беспокойные мысли растворились в почти спокойной дреме.
Зена смотрела, как черты его лица постепенно расслабляются, ресницы тихонько подрагивают во сне, а дыхание успокаивается.
- Арес, - прошептала она. Он вздохнул, но не пошевелился. Некоторое время Зена не двигалась, но неожиданно ощутила солоноватый вкус на губах. Удивленно дотронувшись до своей щеки, она поняла, что она влажная. Она со злостью отдернула пальцы. Соберись. Не для того ты приказывала ему быть сильным, чтобы сейчас сидеть здесь и рыдать. На слезы нет времени. Вместо этого она стала обдумывать запасной план на случай, если Вария победит Габриэлль.
Зена осторожно положила голову Ареса на подстилку и накрыла его одеялом. Оставив лампу рядом с Аресом, она на цыпочках подошла к двери.
Выпустившая ее из камеры амазонка хотела громко хлопнуть дверью, но Зена схватила ее за руку.
- Не буди его.
Амазонка усмехнулась, но, не выдержав холодного взгляда Зены, зло пожала плечами и закрыла дверь как можно тише. Когда Зена посмотрела в камеру через маленькое окошко, Арес еще спал.
* ~ * ~ *
- Почему ты так поступаешь?
Габриэлль закусила губу. Когда она шла к Варии, она ожидала этого вопроса, но до сих пор не знала, как ответить на него.
Она нервно заерзала на своем кресле, покрытом медвежьей шкурой, и тревожно оглядела королевские покои. Это была строго обставленная хижина, практически без мебели. Единственным украшением были увенчанные перьями маски амазонок на стене и трофейное оружие. Занавески, сделанные из разноцветных бусинок, делили хижину на несколько небольших отделений. За окном ярко светило солнце. Серебристый луч просочился через крышу и белым туманным пятном упал на коричневый коврик. Снаружи доносились обычные утренний шум в деревне амазонок: визг детей, смех и болтовня девочек-подростков, плеск воды, лязг цепей и ковшей. А также приглушенные крики воинов, тренирующихся перед битвой.
Переведя взгляд на Варию, Габриэлль снова спросила себя, зачем она здесь. Попытаться отговорить Варию от сражения и казни, разумеется... хотя это было безнадежно.
Она нервничала перед предстоящей битвой, и не потому что сомневалась в своих боевых навыках. Несколько раз за ночь она просыпалась от лихорадочной дремоты. Когда Ева заснула, Зена взяла корзину с едой и вино и ушла, бросив лишь короткое: «Я скоро вернусь». Не было нужды спрашивать, куда она направлялась. Лежа в темноте под тяжелыми меховыми одеялами и глядя, как тлеющие угольки в камине медленно превращались в черный пепел, Габриэлль уже не терзала себя мыслью, что делает Зена в камере с Аресом. Было кое-что важнее этого, гораздо важнее... Она солгала. Или, по крайней мере, покрывает ложь... чтобы спасти Еву. Нет, именно солгала. Своим же сестрам. Вдобавок ко всему, она собирается сражаться с Варией, своей королевой, за жизнь любовника Зены, за жизнь человека, который разрушил ее жизнь. Хуже быть просто не может.
Но Габриэлль поняла, что это не так. Когда вернулась Зена, все стало гораздо хуже. Она молча разделась и легла на кожаные покрывала, служившие им кроватью. Они лежали рядом. Зена на спине, а Габриэлль на боку, спиной к Зене. Безмолвие между ними превратилось в почти физически ощущаемую преграду, непреодолимую стену, отделяющую их друг от друга. Через несколько секунд Зена повернулась, и Габриэлль показалось, что она собирается дотронуться до нее рукой. Липкий, залезающий под кожу ужас охватил ее при мысли, что если Зена обнимет ее или просто прикоснется, то она испуганно вздрогнет. Но послышался тихий шорох одеял и, устроившись на своей стороне кровати, Зена повернулась к Габриэлль спиной.
После суда они перекинулись лишь парой слов и едва смотрели друг на друга. Только когда Ева ушла принимать ванну, Габриэлль принялась с жаром объяснять, почему она проголосовала за виновность Евы, а Зена молча кивала, усиленно разглядывая свои ботинки.
А теперь она сидела перед Варией под прицелом ее выжидающего раздраженного взгляда.
Она не могла объяснить, почему она должна сражаться за Ареса. Она не могла выдать Еву. Она не могла сказать, что своей смертью Арес отдалит ее от Зены гораздо дальше, чем делает это при жизни. Также она не могла признаться в мучившем ее страхе: она понятия не имела, как далеко Зена может зайти ради спасения Ареса. И она заставила себя сказать то единственное, что была способна из себя выдавить.
- Вария, он спас мне жизнь. – Она замолчала, понимая, что не может остановиться на этом. – Он пожертвовал своим бессмертием, чтобы спасти меня... и Зену. – Лучше не упоминать о Еве.
Вария недоверчиво прищурилась.
- Почему?
- Какая разница? – Габриэлль сама испугалась своего напористого тона. – Мы обязаны ему жизнью. Я не дам ему умереть.
- Полагаю, это потому что между ним и Зеной что-то есть, так? – усмехнулась Вария. – И поэтому ты хочешь закрыть глаза на его преступления против амазонок?
- Вария... Боги... боги совсем другие. Для них смертные жизни словно игрушки. Ты не можешь судить его за это. Только не когда он стал смертным.
Она и сама почти поверила этим словам.
- Вы с Зеной придумали для всего потрясающее оправдание, - сказала Вария. – Ливия теперь другая, Арес теперь другой. Я должна наблюдать, как расправляются с половиной моего племени, а когда у меня появляется шанс отомстить, ты мне заявляешь... что тех, кто это сделал, больше не существует. Нет, они не умерли... просто изменились. Хотела бы я, чтобы они изменились до того, что совершили.
- Но разве ты не видишь, что месть ничего не изменит?
- Для меня изменит. Воин не может оставить все, как есть, Габриэлль. – Вария замолчала и отвела взгляд. – Я могла бы все исправить, - тихо добавила она.
- Что ты имеешь ввиду?
- Когда... - Вария замолчала и некоторое время не говорила ни слова. – Когда на мою деревню напали войска Ливии, мы с сестрой были в разведке. – Она повернулась к Габриэлль и устремила на нее внезапно робкий взгляд. – Когда мы вернулись, сражение было в разгаре, и римляне нас не заметили. Я смогла подкрасться к Ливии сзади, с мечом в руках. У меня был прекрасный шанс. – Ее голос стал жестче. – Я могла избавить мир от Ливии. Но это была моя первая битва... я не убивала до этого. И я замешкалась. Но этого времени хватило Ливии, чтобы обернуться. Я никогда не забуду ее взгляд.
Габриэлль вздрогнула. Избавить мир от Ливии... Ева... Ева была бы мертва. Она не хотела думать, чтобы она тогда почувствовала.
- Я думала, она убьет меня, - продолжила Вария. – Но вдруг Тура закричала и бросилась ко мне, и Ливия... Ливия зарезала ее.
Она снова замолчала. В ее глазах застыла печаль, пальцы бессознательно перебирали плетеный браслет на левой руке.
Едва дыша, Габриэлль заставила себя не отводить от Варии взгляд.
- А ты? – тихо спросила она.
- Меня вырубили. Потом они бросили меня и ушли. Может, она оставила меня умирать. Может, она подумала, что я не смогу жить после увиденного. Жить, понимая, что если бы я убила Ливию, мое племя и моя сестра были бы живы.
Вария поднялась с кресла, подошла к окну и, уставившись на улицу, некоторое время не произносила ни слова.
- Я не могу изменить прошлое. Но мы можем искупить его, совершив правосудие.
Габриэлль тоже встала. Спорить с Варией о правосудии не было смысла. Она поняла, что Вария винит себя не меньше, чем Еву и Ареса.
- Вария, - мягко сказала она. – Ты не виновата.
- Ты права, я не виновата, - повернулась к ней Вария. – Виновата она. И он.
- Тогда прекрати винить себя...
Габриэлль показалось, что взгляд темных глаз королевы немного смягчился. Но в следующую секунду Вария подняла руку, прерывая ее.
- Нет, ты прекрати тратить мое время. Почему бы тебе не пойти и не подготовиться к бою, - губы Варии скривились в усмешке. – Увидимся в полдень.
Кивнув, она подошла к занавеске, всем видом показывая, что разговор окончен.
- Вария! – окликнула ее Габриэлль.
Вария остановилась и раздраженно вздохнула.
- Что еще?
- Я хочу, чтобы ты знала: я сражаюсь не за твой престол, только... за его жизнь.
Вария бросила на нее сочувственный взгляд и исчезла за занавесками.
Габриэлль вышла на улицу и прикрыла ладонью глаза от слепящего ее солнца. Мимо нее проходили две веселые подружки, две девушки с совсем еще детскими лицами. Они несли воду из колодца, и льющаяся из их ведер вода оставляла на дороге темный след. Девочки остановились и уставились на Габриэлль. Одна что-то прошептала другой, скорее всего о предстоящем сражении Габриэлль с королевой амазонок. Взгляд Габриэлль безразлично скользил по девушкам. Она не испытывала разочарования – она не могла рассчитывать на другую реакцию – только ожидаемую унылую грусть.
До полудня оставалось меньше двух часов.
Приготовившись к следующей беседе, Габриэлль направилась в тюрьму.
Когда она вошла в камеру, Арес, лежащий на подстилке у стены, резко сел. Дневной свет, проникший через открытую дверь тюрьмы, ударил ему в глаза, и он поморщился. После ночи в тюрьме Арес выглядел таким же потертым, как и окружающая его обстановка в камере.
- А, это ты, - произнес он хриплым голосом. Он понял это, только когда закрыли дверь. Сначала ему показалось, что это пришли за ним.
- Да.
Она подошла к нему, морщась от неприятного запаха, и села на пол. Она не знала с чего начать, и, наконец, спросила:
- Ну и... как ты?
- Спроси меня об этом через пару часов, - фыркнул он.
Поняв, насколько глуп ее вопрос, Габриэлль покраснела. Опустив взгляд на грязный пол, она вздохнула.
- Арес, то, что ты сделал... ты поступил очень храбро и бескорыстно.
- Да, мне очень важно это слышать. – Внезапно его обычно саркастический тон превратился в почти робкий. – Слушай, я очень... ценю, то, что ты... ну, сама знаешь, - выдавил он.
Неожиданно для себя Габриэлль улыбнулась.
- С чего это ты благодаришь меня?
- Ну, просто решил вернуть комплимент.
Следующая часть разговора обещала быть тяжелой.
- Арес, если я выиграю... я хочу, чтобы ты пообещал сделать кое-что... для меня.
- Что? – осторожно спросил Арес после небольшой паузы.
- Пообещай, что когда все закончится, ты... уйдешь.
Она заставила себя посмотреть на него. Его обескураженный взгляд становился все мрачнее.
- Уходи, - бросил он.
- Оставь нас, - повторила Габриэлль. – Я не могу так больше. – Ей хотелось врезать себе. С какой стати она вообще должна перед ним объясняться. – Слушай, - она снова отвела взгляд, ее голос стал почти умоляющим. – Если ты хочешь видеться с ней иногда, я...
Неожиданно раздался странный звук, от которого Габриэлль вздрогнула: чьи-то хлопки, сопровождаемые лязгом металла. Повернув голову, она увидела, что Арес медленно аплодирует ей. От звона его цепей по ее телу бежала дрожь.
- Поздравляю.
- Что?..
- Ты научилась играть по жесткому. Знаешь, - добавил он с усмешкой, - если бы ты была моей ученицей, я бы очень гордился тобой.
Она чувствовала, как жар ударяет ей в лицо, охватывает все тело.
- О чем ты?
- О маленьком предложении, которое ты мне сделала. Чтобы я убрался, если ты позаботишься, чтобы моя голова осталась у меня на плечах.
- Все не так! Я уже бросила вызов Варии... Арес, проклятье, я просто прошу тебя!
- А если я скажу «нет»? Ты ведь всегда можешь проиграть, правда? Слушай, милая, мне не надо объяснять правила игры.
Габриэлль молчала, отчаянно обдумывая его слова. Она вовсе не это имела в виду, и все же нельзя было отрицать, что она пользовалась преимуществом его затруднительного положения.
- Как бы то ни было, ответ «нет». Ты не избавишься от меня так просто.
Ублюдок... и ради него она пошла против собственного народа.
- Я всегда могу проиграть, - выпалила она. Когда она пожалела о своих словах, было слишком поздно.
- Конечно, можешь. Тогда Зена совсем расстроится и прикончит дюжину -другую твоих любимых амазонок. Или ты можешь просто стоять и смотреть, как мне сносят голову, зная, что я погиб лишь потому что ты хотела, чтобы твоя подружка была только твоей... и чтобы спасти малютку Еву, разумеется. – На его лице появилась отвратительная ухмылка. – Ты готова с этим жить? Могу дать бесплатный совет. Если берешься шантажировать кого-то, будь готова идти до конца в своей угрозе. Потому что, видишь ли, я не верю тебе. Даже если бы верил... - Он пожал плечами. – Забудь, Габриэлль, я никуда не уйду.
Габриэлль почувствовала неподавляемую волну отвращения. Она не была уверена не в себе, не в нем. Она вскочила на ноги.
- Знаешь, - произнесла она почти шепотом, - я не хотела, чтобы все так получилось.
- Думаешь, я хотел? – горько спросил он.
Она быстро подошла к двери и постучала, чтобы охрана выпустила ее. Когда дверь с громким скрипом отворилась, Габриэлль обернулась на Ареса. Он потянулся к винной фляге рядом с подстилкой. Их глаза снова встретились, и в этот неприкрытый сарказмом момент она увидела, как сильно он напуган. И она пожалела его, как последняя дура.
Она не должна была приходить сюда, подумала она. Это было также бесполезно, как и разговор с Варией.
Позади нее хлопнула дверь. Не двигаясь, Габриэлль смотрела на яркое голубое небо, игнорируя любопытные взгляды стражи. Позади нее была тюрьма, в которой сидел Арес, закованный в цепи и приговоренный к смерти, а она единственная, кто чувствовал себя в неволи.
* ~ * ~ *
Они провели его мимо безмолвной толпы под прицелами сотен любопытных взглядов. К его удивлению пришедшие в камеру амазонки избавили его от оков, но только для того, осознал Арес с дрожью, чтобы снять с него жилет и обнажить его шею. Амазонки связали ему руки за спиной и вывели наружу.
Когда они подошли к платформе, рядом с которой ждала Вария с длинным мечом наготове, Арес увидел стоящую впереди толпы Зену. Ева тоже была там. При виде него она задрожала и с видимым усилием заставила себя выдержать его взгляд. Как и ожидал Арес, лицо Зены было безразличным и холодным. Он хотел ей улыбнуться, но подумал, что вряд ли сможет выдавить из себя что-нибудь больше гримасы. Затем он увидел Габриэлль, стоящую перед платформой рядом с желто-синей площадкой для боя. Она выглядела так, как будто ей только что надрали задницу. Черт... ему надо было потренировать эту девчонку, когда у него был шанс.
Арес снова перевел взгляд на серый камень платформы, на меч, ярко сверкающий на солнце. Суровая неизбежная реальность этих предметов напомнила ему о горячих словах Зены, сказанных накануне. Я никому не позволю убить тебя. Теперь эти слова были просто словами. Возможно это последнее, что он видит в жизни: толпа женщин, жаждущая его крови; соломенные верхушки хижин позади них, почти белые от солнца; идиотская статуя мертвой богини, окрашенная в безвкусный розовый цвет с ярко медными волосами. От одной этой мысли он почувствовал слабость в коленях и сухость во рту. Когда он попытался сглотнуть, его горло болезненно сжалось. Спокойно. Спокойно. Он умудрился идти, не спотыкаясь, пока его толкали к платформе.
- На колени, - спокойно приказала Вария. Две амазонки толкнули его, и Арес не смог сдержать стон, когда его колени больно ударились о доски. Он взглянул на Зену и увидел, как та задрожала.
- Амазонки! – раздался чистый голос Варии над заполненной толпой площадью. – Этот человек... Арес, бывший бог войны... обманул наше доверие и преступил наши законы. Он виноват в смерти сотен наших сестер. Сегодня справедливость восторжествует. – После короткой паузы она добавила. – За сильную нацию амазонок!
За сильную нацию амазонок. Губы Габриэлль беззвучно повторили эти слова вслед за многочисленной толпой.
Она не осмеливалась взглянуть ни на Зену, ни на Ареса. Она была уверена, что у Зены есть запасной план на случай ее проигрыша. Она не знала, лучше ей от этого или хуже.
Ранее, когда Габриэлль вернулась после неудачного (как и ожидалось) разговора с Варией, Зена положила руки ей на плечи и посмотрела на нее с знакомой мучительной робкой нежностью.
- Удачи, Габриэлль, - сказала она и тихо добавила. – Спасибо.
Слова «я люблю тебя» застряли у Габриэлль в горле. Она кивнула и изо всех сил попыталась изобразить улыбку.
- Все будет хорошо, - выдавила она.
- Если ты проиграешь, - продолжила Зена с деловым видом, - будь готова действовать быстро. Я приготовлю лошадей.
Габриэлль с ужасом уставилась на нее и с трудом спросила, что она собирается делать.
- Вытащу его отсюда, - как само собой разумеется, ответила Зена. – Я же обещала, что никому не позволю тронуть его.
Значит, план все-таки был. Габриэлль хотела расспросить, в чем он заключается, но засомневалась, и в этот момент в комнату вошла Ева.
- Удачи, - повторила Зена, бросив на Габриэлль многочисленный взгляд.
Ева вряд ли одобрит этот план. Впрочем, в ее положение Ева не одобрит ничего, что нарушает закон амазонок.
- Согласно нашим законам, - продолжила Вария с саркастическими нотками в голосе, - защитник будет сражаться за жизнь этого мужчины. Одна из наших же королев, Габриэлль. – Под роптанье толпы она указала на Габриэлль, которая сейчас с большей бы радостью находилась в самом центре ада. – Если она выиграет, Арес получит мое прощение и свободу. Если выиграю я, - она подняла меч, - я исполню приговор.
Она спустилась с платформы и подошла к площадке, где ждала Габриэлль. Повернувшись к двум амазонкам рядом с Аресом, она приказала:
- Завяжите ему глаза.
Аресу показалось, что его лишили дыхания... или, по крайней мере, надежды. Вот оно. Теперь он ясно чувствовал конец. Промелькнула мысль, что он потеряет последнюю возможность увидеть хорошую битву. Зена... с каменным лицом, словно она сейчас заплачет. Его сердце бешено колотилось. Небо... небо такое голубое... и такие нежно-зеленые сосны... наверное, он теряет рассудок. Его глаза закрыла черная полоска ткани. Он завертел головой, пытаясь хоть мельком в последний раз увидеть Зену, и закусил губу, чтобы не позвать ее. Но вдруг его голову зажали, словно в тисках, и перед глазами осталась лишь тьма.
- Начинаем! – словно издалека донесся до него голос Варии.
Послышалось громкое «Да!», раздался звук двух столкнувшихся тел и затем глухой стук, словно кто-то упал на землю. Толпа радостно скандировала «Вария!». Это было плохо.
Пожалуйста, Габриэлль... пожалуйста. Зена с дрожью смотрела, как Габриэлль поднимается с земли и нападает на Варию, как легко та уклоняется от ее удара и пинает Габриэлль в живот, отчего она сгибается пополам и почти падает.
- Давай, Вария! Врежь ей! – с жаром кричали амазонки.
Следующий удар был за Габриэлль, но она дралась растерянно и неуверенно. Удар Варии пришелся ей по лицу и разбил ей нос. Габриэлль. Зена закрыла на секунду глаза. Прости... Взглянув на Ареса, она увидела, как он вертит головой и пытается освободить руки, явно стараясь понять, что происходит. Потом она в красках опишет ему битву. Но сейчас у нее не было времени представлять, как страшно Аресу и как больно Габриэлль. Она должна сосредоточиться на том, что делать дальше. План должен сработать. Если бы только она могла рассказать о нем Аресу...
Стоящая рядом с ней Ева вздрагивала каждый раз, когда Габриэлль наносили удар. Зена посмотрела на дочь и слегка сжала ее руку. Если Габриэлль проиграет, и они вынуждены будут бежать, Еву придется взять с собой. После этого ей будет небезопасно оставаться с амазонками. Ева возненавидит то, что они сделают... возможно, она должна возненавидить ее. Но другого выхода не было. Зена молилась всем богам, которые ее слышат, чтобы Ева не вздумала спасать Ареса, сделав чистосердечное признание. Она добьется только того, что их обоих убьют.
Хотя может ей и не придется осуществлять этот план... Давай, Габриэлль, ты сможешь.
Габриэлль поднялась с земли и вытерла кровь со щеки. Ее лицо горело, каждый мускул тела болел, и она проигрывала. Решит ли Зена, что она проиграла намеренно. Что если Арес, если ему удастся выжить, расскажет об их разговоре. Нет, он не будет делать этого... он не побежит к Зене жаловаться. Но все же... Черт, вот бы она знала, что у Зены за план. Никто не пострадает. Но Арес может пострадать или даже погибнуть во время побега... или Ева... или Зена. И все потому что она позволит Варии победить. Так или иначе, она потеряет... все.
С хриплым возгласом она отразила удар Варии. Что-то темное и сильное поднималось внутри нее, заполняя грудь и подкатывая к горлу. Она вспомнила тюрьму на горе Амаро, лежащую на земле Зену, раненую и беспомощную... Она помнила, как подняла меч и отбросила столь любимую веру о любви и мире ко всем чертям. Она помнила, как бросалась на римских солдат, валила их на землю, разрубая плоть и кости... ради Зены.
Габриэлль нанесла удар и увидела, как Вария пошатнулась. После того ужасного дня она столько сражалась на стороне Зены, пролила столько крови... свернула с собственного пути ради ее любви... позволила жестокости медленно уничтожать ее изнутри... и ради чего? Чтобы Зена изменила ей с Аресом у нее под носом.... Чтобы с ней обращались, как с безмозглой глупышкой, которая вынесет все ради несколько сладких слов и нежных поцелуев... она и была безмозглой глупышкой. Ее кулак снова заехал Варии по лицу. Проклятье. Еще один удар, и Вария упала на спину. Шок отразился на ее окровавленном лице. Больше крови... Вария поднялась, набросилась на Габриэлль и получила еще один удар. Будь проклят Арес за то, что пришел сюда... за то, что вошел в их жизни... за то, что заставил Зену влюбиться в него... Будь проклята она за то, что была такой дурой. Будь проклята Вария, которая стоит у нее на пути, когда ее жизнь катится ко всем чертям, словно колесница с отрывающимися колесами. Больше она не чувствовала боли. Ее тело превратилось в чистую энергию, темная сила внутри нее взяла вверх, и она продолжала бить, пинать, ударять снова, и снова, и снова...
- Габриэлль!
Крик Зены разрезал воздух, и все замерло. Габриэлль остановилась и, тяжело дыша, осознала, что каждый вдох режет ей горло, ее руки и ноги изнывают от боли, и повсюду кровь, много крови на ее шее, груди и руках... Затем она заметила, что притихшая толпа не сводит с нее тревожных взглядов, а Вария распласталась на желто-синей площадке, покрытой кровью; спутанные волосы закрывали ее лицо... и лицо Зены, искаженное от ужаса и сочувствия.
- Все кончено, - сказала Зена.
Вария пошевелилась и медленно села. Когда она трясущимися руками убрала с лица слипшиеся от крови волосы, со всех сторон послышались шокированные возгласы. Покрасневшие синяки, грозившие позже превратиться в синие и пурпурно-темные; один глаз почти заплыл, а губы приобрели вид расплывшегося кровавого пятна, словно они были накрашены вульгарно ярко.
Габриэлль сделала к ней несколько шагов к ней, но ее ноги тряслись и не повиновались. Ее руки безвольно висели, и, нахмурившись, она оглядывалась по сторонам, словно пытаясь понять, что произошло. Она выглядела такой маленькой и потерянной.
- О, Габриэлль...
Она бросилась к Габриэлль, притянула ее к себе, крепко обнимая, поглаживая ее горячую потную кожу, прижимая ее голову к своей груди. Отстранившись, Зена провела пальцами по лицу Габриэлль, стирая с ее щеки кровь и грязь. Габриэлль подняла голову и устремила на Зену непонимающий взгляд. Глаза Зены заблестели от слез. Перед собой она видела другое лицо. Яркие глаза веселой деревенской девочки в голубом платье, которая с отчаянием говорила:
- Ты должна взять меня с собой. Зена, я не предназначена для этой деревенской жизни. Я рождена для чего-то большего.
И тут же всплыло другое воспоминание. Они сражались с Хордами, и Габриэлль настаивала на том, чтобы давать воду раненым врагам. Ты понимаешь ненависть, но никогда не позволяешь ей завладеть тобой, сказала ей тогда Зена. Возможно, именно в тот момент она по-настоящему влюбилась в Габриэлль. И теперь видеть ее такой... девушку, которая изо всех сил старалась сохранить свой свет, отчаянно избивающей человека, повинуясь бушующему в ней гневу... это было невыносимо. Еще хуже, что она делала это со своей сестрой-амазонкой, сражаясь за жизнь Ареса...
Арес.
О, нет...
Он все еще стоял на коленях, связанный, ничего не видящий, наверно даже не знающий, кто победил.
Зена видела, как напряженно его тело и как тяжело вздымается его грудь. Наклонив голову, он старался среди сотен приглушенных голосов понять, что происходит.
Габриэлль перехватила ее взгляд и вздохнула.
- Я должна поговорить с Варией, - сказала она, кивнув на королеву, которую пытались поднять на ноги Гвин-Тейр и Сайен. – Я в порядке.
- Габриэлль...
- Иди. Я в порядке.
Арес напряжено вслушивался. Ему показалось, что он слышал голос Габриэлль, но он не был уверен. Когда Зена выкрикнула ее имя, он подумал, что Вария, скорее всего, убила девчонку или, по крайней мере, хорошо ее отделала. И тогда овладевший им липкий страх превратился в удушающий ужас. Возгласы в честь Варии замолкли некоторое время назад, но было трудно сказать, что это значит. Все, что слышал, это удары, которые больше подходили для драки, чем для сражения, а также вздохи и хриплые крики. Эта чертова повязка. Он пытался двигаться. Его колени ныли, а руки онемели. Веревка врезалась ему в кожу, но эта физическая боль, по крайней мере, подтверждала, что он еще жив. Бой явно закончился, но Вария не торопилась объявить победу. Это было хорошим знаком. Где во имя Тартара была Зена?
Он услышал приближающиеся к нему шаги по платформе, все ближе и ближе. Они звучали как... Пусть это будет Зена, пожалуйста, пусть это будет она.
Что-то дотронулось до его лица. Ее рука, это точно ее руки. Казалось, его сердце хотело убиться о грудную клетку. Ее пальцы стянули с него повязку, но когда он открыл глаза, солнце почти ослепило его. Она опустилась рядом с ним на колени, его любимая, которую он видел словно в тумане, но она была прекрасна, прекрасна...
- Все позади, - сказала она.
Он вздрогнул, все еще щурясь от света и пытаясь восстановить дыхание.
- Габриэлль выиграла?
Ее «да» прозвучало по странному мрачно, но он не собирался ломать над этим голову. Силы покинули его тело, и он, дрожа, упал на плечо Зены. Она обвила его руками и прижалась губами к его шее.
- Ты в порядке, - в его голосе появилась искорка, - ты в порядке.
Во взгляде Ареса сквозило недоверие. Развязав веревку, он освободил наконец руки и сгреб Зену в судорожное объятие, закрыв глаза и не сумев сдержать стон. Ее волосы упали ему на лицо, ее дыхание грело его, и вокруг них не существовало никого: ни амазонок, ни Габриэлль, ни Евы, никого.
Наконец, она отстранилась и мягко высвободилась из его рук.
- Пойдем.
Она встала и протянула ему руку, но он хотел подняться сам. Это стоило ему видимых усилий. Ноги подкашивались, но он все-таки сумел встать. Она положила руку на его плечо и ободряюще ему улыбнулась.
Они подошли к площадке, возле которой было уже не так много народа, но были остановлены Варией. Арес взглянул на ее лицо... ничего себе! Неужели блондиночка сотворила с ней такое?.. Затем он заметил Габриэлль, стоящую позади королевы. Она выглядела такой несчастной, словно это она проиграла.
- Зена, - губы Варии сильно раздулись, и из-за этого ее речь была неразборчива, - кто дал тебе право освободить его?
Зена нахмурилась.
- Ты сказала, что если Габриэлль выиграет, он свободен.
- Получив мое прощение, - ответила Вария, вытерев струившуюся изо рта кровь. В этот момент она больше походила на капризного ребенка, чем на королеву. Трудно сохранять свое величие, когда едва можешь говорить.
С губ Зены чуть было не слетело резкое возражение. Но, посмотрев на Габриэлль, она сказала лишь:
- Прости.
Заплывшим взглядом Вария с ненавистью посмотрела на Ареса.
- Пусть убирается отсюда. Сейчас же. Я не желаю, чтобы он оставался на наших землях. И ты тоже. У вас час, чтобы уйти.
- Хорошо, - ответила Зена и, помолчав, добавила. – Вария... я не хотела, чтобы все так закончилось.
Опухшие губы Варии задрожали.
- Зена, я думала ты наш друг, - сказала она уже мягче.
- Я и есть ваш друг. Вария... то, что ты делаешь, неправильно. Ты позволяешь своей вине и ненависти ослепить себя. Однажды ты поймешь...
Снова повисла пауза, на этот раз долгая и неловкая. Вария держалась за нос, вздрагивая от боли.
- Прибереги это для другого раза, - сказала она уже не с таким осуждением.
- Да, - вздохнула Зена. Посмотрев на Ареса, она неуверенно обратилась к Варии, - Ему нужно вернуть его вещи.
- Она принесет их в вашу хижину, - кивнула Вария на одну из амазонок, приведшую Ареса из тюрьмы.
- Пойдем, Габриэлль, - сказала Зена, когда девушка ушла.
- Королева Габриэлль, - произнесла Сайен, стоявшая рядом с другими королевами. – Прошу, не уходи. Ты должна остаться на посвящение Евы. В конце концов, это от тебя она получила право касты. Было бы хорошо, если бы ты присутствовала на церемонии.
Здоровый глаз Варии злобно заблестел – посвящение Евы было ее больным местом - но она промолчала.
- А Зена? – спросила Габриэлль. – Ведь она мать Евы...
- Нет, - отрезала Вария, - Зена не амазонка.
Габриэлль посмотрела на Зену. Та опустила глаза и пробормотала:
- Сама решай.
Быть вдали от Зены... или быть рядом с Зеной после всего случившегося. Габриэлль не знала, что лучше. Ева... она нужна Еве. Она может уцепиться за это.
- Я остаюсь, - сказала Габриэлль, повернувшись к королевам.
Вария развернулась и медленно пересекла площадь, опираясь на руку одной из амазонок. Вслед за ней ушли и другие королевы. Две амазонки убирали мат.
Не осталось никого, кроме Габриэлль, Зены, Ареса и Евы, которая стояла в стороне, обхватив себя руками, пытаясь согреться. Несколько любопытных амазонок наблюдали издалека. Без всей этой толпы площадь казалась меньше. Птицы щебетали, сидя на мягких ветках сосен. Где-то лаяла собака, кричал младенец. Габриэлль спрашивала себя, существовали ли эти обыденные звуки в течение последнего часа.
Зена заключила ее в крепкое объятие. Закрыв глаза, Габриэлль почувствовала, как щека Зены прижалась к ее голове и позволила себе расслабиться в теплоте ее рук. На секунду она пожалела, что согласилась остаться. Но когда она вернулась в реальность, тяжелый груз в ее сердце причинил ей большую боль, чем синяки на ее теле. Она отстранилась.
- Э, Габриэлль... - остановил ее голос Ареса, когда она собралась было вернуться в хижину.
Она обернулась. Он переминался с ноги на ноги, неловко озираясь по сторонам.
- Спасибо, - пробормотал он.
Габриэлль не думала, что эти слова будут иметь для нее какое-либо значение. Однако услышав их, она что-то испытала. Но что именно, раздражение или удовлетворение, она не знала.
- Пожалуйста.
Арес усмехнулся.
- Похоже, я пропустил неплохое представление, - добавил он, покачав головой.
К горлу Габриэлль подкатил комок тошноты, словно она снова переживала эту битву. Будто в тумане она увидела, как Зена бросила на Ареса сердитый взгляд.
- Пойдем, - сказала она.
* ~ * ~ *
У меня есть отличная мазь...
- Я же сказала... я в порядке, - сказала Габриэлль, уклонившись от Зены, чтобы она не смогла дотронуться до ее припухшей губы. Рядом в бадье подрагивала вода, слегка розовая от ее крови. – Я все равно закончила.
Она встала. Капельки воды бежали по всему ее телу, по ее израненной покрытой синяками коже. Израненной... Сжав губы, Зена взяла покрывало и протянула его Габриэлль. Израненная внутри и снаружи, но чтобы она не сделала и не сказала, она сделает только хуже.
- Скажи, где мы встретимся, - сказала Габриэлль, закутавшись в одеяло.
- Помнишь озеро, где мы останавливались прошлой ночью? Мы будем ждать тебя там.
Мы. Не надо было этого говорить.
Габриэлль отошла от бадьи. Ее движения были медленными и неторопливыми.
- Думаю, я останусь здесь еще на пару дней, - сказала она. – Помогу Еве привыкнуть...
Зена молча кивнула.
- Зена, я вернусь, - добавила Габриэлль, и из ее взгляда исчезло оцепенение.
Зена крепко прижала ее к себе. Тело Габриэлль было прохладным от воды, но все еще в ее объятиях. Руки Габриэлль неуверенно помедлили, прежде чем опуститься на спину Зены.
- Я люблю тебя, - собравшись с духом, прошептала Зена.
Казалось, прошла вечность, невыносимая вечность, прежде чем Габриэлль пробормотала в ответ:
- Я тоже люблю тебя.
Некоторое время они не двигались. Наконец, Габриэлль отстранилась.
- Мне нужно идти...
- Да, - сказала Зена. Все было готово к их отъезду. Арес ждал снаружи вместе с Арго и Драконом. – Мне нужно попрощаться с Евой.
Ева расхаживала кругами по главной комнате в хижине, все еще обнимая себя за плечи. На ней была ее оливково-зеленая одежда, в которой она провела свое заточение и которая немного потускнела после стирки. После посвящения она облачится в одежду амазонок.
- Ева, - тихо позвала Зена.
Ева остановилась и уставилась на мать отсутствующим задумчивым взглядом.
- Ты уходишь?
- Посиди со мной минутку.
Зена села на кровать, глядя на Еву и пытаясь придумать, что сказать. Почему она не может поговорить с собственной дочерью? Ева подошла к ней и села рядом.
- Надеюсь, ты обретешь здесь новую жизнь, - сказала Зена.
- Среди людей, чьих сестер и друзей я убила.
Зена положила ладонь на худую руку дочери.
- Ты же знаешь, что сейчас ты совсем другая. Ливии больше нет.
- Я не была бы так в этом уверена, - горько усмехнулась Ева.
- О чем ты?
- Она все еще внутри меня, мама, - тихо ответила Ева, отведя взгляд. И тогда Зена поняла. Когда Ева наблюдала за сражением Габриэлль и Варии, часть нее была очарована зрелищем, в то время как другая часть была растеряна и испугана.
- Ева, посмотри на меня, - твердо сказала Зена. – Это не то, что у тебя в душе... это то, что ты делаешь. А я знаю, что ты будешь творить только добро. Ты вернешь амазонок из плена. Однажды они простят тебя. Может, тебе стоит простить себя.
Ева уставилась на мать пронзительным взглядом.
- А ты? Простила себя, мама?
- А... хороший вопрос. Если бы все, что невозможно простить, осталось в ее прошлом.
- Спасибо... за все, - робко промолвила девушка. - Знаю, я разочаровала тебя...
- Разочаровала?
Зену охватило отчаяние. Чтобы она не делала, она не могла сломать стену, отделявшую ее от дочери.
- Ты хотела, чтобы я жила другой жизнью, в которой нет места жестокости. И вот как все закончилось... - вздохнула Ева. – Когда-то ты страдала от того, что на твоей совести столько смертей... А теперь и я пошла по этому пути...
- Ева, Ева... - Как ее дочь должна понимать то, чего она сама не понимает? – Ты найдешь свой путь. Прошу, поверь мне... ты никогда меня не разочаруешь. – Зена обвила рукой плечи дочери и притянула ее к себе. – Я люблю тебя.
Они сидели вместе: Ева, опустившая голову на плечо Зены, и Зена, перебирающая волосы Евы. Так могли сидеть любые мать и дитя, расстающиеся на некоторое время.
- И куда ты направишься?
- Туда, где неприятности, - улыбнулась Зена. – Обычно там мне есть чем заняться.
Ева выпрямилась.
- Он... небезразличен тебе, правда? – выдавила она, внимательно рассматривая свои ладони.
Внутри Зены все съежилось. От этого разговора нельзя было уйти. Она не знала, что Еве было известно о ней и Аресе, или о ней и Габриэлль. Раньше мысль, что Ева осведомлена о том, что ее мать вытворяет в постели с кем бы то ни было, насторожила бы. Теперь эта мысль наводила на Зену ужас.
- Ева...
- Все хорошо, - подняла на нее взгляд Ева. – Я пережила... все это. Просто это трудно... трудно понять.
- Как и многое другое.
На лице Евы появилась слабая улыбка.
- Я рада, что ты с людьми, которых любишь. Ты заслужила быть счастливой.
Зене было странно слышать такие слова от дочери. Она сомневалась, что сможет когда-либо заставить себя поверить в них.
- Ева... милая...
Зена покачала головой. Между ними все еще была стена, и Зена чувствовала, что может биться об нее сколько угодно, но ничего не измениться.
Неожиданно в дверь громко постучали. Зена узнала голос Танаис.
- Зена! Вария сказала, что ты и Арес должны сейчас же уходить!
- Минуту! – ответила Зена и в отчаянье повернулась к дочери. – Я люблю тебя, - сказала она, дотронувшись ладонью до ее щеки. – Ты мой самый ценный дар.
Ева сжала запястье матери.
На этот раз стук в дверь был громче и требовательней. Послышался шелест плетеных занавесок, и из дальней комнаты вышла Габриэлль. Пока ее юбка и топ сушились, она надела простую коричневую тунику. Ее влажные волосы были зачесаны назад. На бледном лице Габриэлль застыло такое горе, словно ей только что разбили сердце. Зена вздохнула, беспомощно погладила Еву по руке и встала.
- Я готова, - объявила она.
* ~ * ~ *
Церемония посвящения должна была начаться сразу после заката. Сумерки уже опустились на землю, и лишь слабый дневной свет проникал сквозь маленькие окна церемониальной хижины, в которой королевы (за исключением Варии, отдыхавшей в своих покоях) и несколько приближенных к ним амазонок готовились к ритуалу. На столе рядом с оружием лежали маски птиц и животных, ожерелья и кувшины с краской для тела, мрачно сверкающей в мерцающем свете двух масляных ламп.
Сайен только что закончила объяснять Габриэлль ее роль в ритуале. Некоторые мелочи изменились; к счастью, больше не было никакого воя на луну. Габриэлль не была уверена, что Ева пошла бы на это.
- Еще кое-что, - почти смущенно произнесла Сайен. – Если Ева унаследует твое право касты, мы должны заключить соглашение, что в будущем ты не будешь предъявлять права на королевский престол. Это обычное соглашение, но мы надеемся, что ты...
- Конечно, - быстро ответила Габриэлль.
- И после посвящения Ева должна будет пройти обряд очищения, чтобы смыть с себя все преступления против амазонок.
Габриэлль кивнула, во рту у нее пересохло. Обряд очищения. Она слишком хорошо помнила, как сама проходила такой обряд. Ее дитя-дьявол, которого она так защищала, убил сына Зены, и их с Зеной любовь почти погубили ложь, предательство и гнев.
- Тогда все, - сказала Сайен. – Иди и подготовь Еву к церемонии.
Бедняжка Ева, подумала Габриэлль, поднимаясь со скамьи. Как подавленно она должна себя чувствовать, становясь частью племени, которое еще вчера хотело лишить ее жизни и глядело как на злейшего врага. Габриэлль вспомнила, как они с Евой стояли на окраине деревни и смотрели вслед удаляющимся Зене и Аресу.
- А они неплохо смотрятся вместе, - задумчиво сказала Ева.
Она в шоке повернулась к Еве, которая лишь озвучила мысль, таившуюся где-то далеко в разуме Габриэлль.
Габриэлль было любопытно, сколько времени ей придется остаться с Евой.
- Подожди, королева Габриэлль, - добавила Сайен. – Еще кое-что. Когда ты введешь Еву в наше племя, ты должна будешь смешать священное снадобье с краской.
- Священное снадобье? – удивленно спросили Габриэлль.
- В старые времена его у нас не было, - ответила седая женщина по имени Мероэ, старейшая амазонка в племени Варии. – Это дар, который богиня Артемида преподнесла амазонкам двадцать пять лет назад, правильно? – она вопросительно повернулась к другой старшей амазонке. – Она подарила его трем племенам.
Артемида? Странно... Насколько знала Габриэлль, Артемида долгое время не вспоминала об амазонках.
- Что это за снадобье?
- В нем благословление богов, - ответила Сайен. – Мы используем его только в самых важных ритуалах.
- Богиня сказала, что пока у нас есть это снадобье, нация амазонок будет жить и процветать, - почтительно сказала Мероэ.
Габриэлль хотела добавить, что Артемида уже год как мертва, и что это снадобье мало помогло амазонкам, когда их атаковала Ливия, но решила, что сейчас лучше эту тему не затрагивать. Как бы то ни было, амазонки верили в то, что придает им силы, и лучше не разрушать эту веру.
Сайен подошла к украшенному резьбой сундуку в углу и вытащила маленький сверкающий серебряный кувшин.
- Все, что тебе нужно сделать, - сказала она, - это взять эта снадобье кончиком пальцем и смешать с краской, которую позже ты нанесешь на лицо Евы и скажешь: «Этим священным снадобьем я дарую тебе благословление Артемиды».
Габриэлль не была уверена, что Ева со своей верой в Элая позволит благословить себя языческим снадобьем. Но это был всего лишь ритуал. Ничего не значащий ритуал, призывающий богиню, которая больше не существовала. В этом нет никакого вреда. Ева могла бы принять этот ритуал, чтобы возместить амазонкам причиненный ущерб.
Сайен подняла крышку. Темно-красное вещество излучало слабоватый свет в полутемной хижине.
В этот момент все изменилось.
Габриэлль не смогла подавить короткий смешок, но под непонимающими взглядами амазонок тут же притворилась, что закашлялась.
Значит, Арес был не так уж безумен, когда, одержимый фуриями, он напал на племя амазонок.
У амазонок была амброзия.
Глава 9
Пробуждение было приятным.
В воздухе витал запах свежей травы, отовсюду доносились птичьи голоса и шелест листьев. Озеро порозовело в лучах туманного рассвета, а Зена спала рядом с ним так, как он всегда мечтал: пряди ее волос растрепались на его груди, он ощущал тепло ее обнаженного тела, ее пряный запах, ее. Арес закрыл глаза и позволил себе забыться в ее объятиях. После всего пережитого ему было достаточно просто лежать рядом с ней. Ее бедра прижимались к его телу, ее рука покоилась у него на животе. В этом мире были только они... не было никаких воинов, с которыми надо сражаться; никаких деревень, которых надо спасать; никаких амазонок, жаждущих мести; никаких скулящих последователей Элая, умирающих без мамочкиной заботы; никаких светловолосых бардов.
От порыва ветра Зена задрожала. Арес натянул одеяло на ее обнаженные плечи и крепче прижал к себе. Под его рукой она дышала тихо и спокойно. Какое хорошее начало дня, особенного дня, который он планировал провести на том свете.
Почти весь вчерашний день они ехали в полутьме сквозь пахнущий болотом лес. Лучи солнца пробивались сквозь листву и падали на тернистые кустарники, опутанные лозами стволы деревьев, лежавшие поломанные бревна. Почти все дорогу они молчали. Когда они покинули деревню амазонок, Зена была мыслями где-то далеко, возможно думая о Еве, Габриэлль и обо всем, что случилось; о том, что она не будет обсуждать, по крайней мере, с ним. Как бы то ни было, тропа была слишком узкой для двоих, поэтому Арес был вынужден всю дорогу пялиться на ее спину. Оставленный наедине с собственными мыслями, Арес неизбежно возвращался к событиям прошедшего дня. Он знал, что если бы удача ему не улыбнулась, один из его многочисленных врагов покончил бы с ним. Желание узнать, что случилось бы, если бы Габриэлль проиграла, становилось все больше и больше, и наконец, Арес не выдержал.
- Зена, - окликнул он. Вздрогнув, она обернулась с легкой улыбкой. – Что если бы... если бы она не выиграла?
- У меня был план, - лукаво ответила она.
- Надеюсь, мои похороны в него не входили, - как можно равнодушнее ответил он.
Когда они сделали привал, Зена рассказала ему о плане. Она вычислила, что если кинуть шакрам в столб, к которому прикреплено знамя амазонок, он упадет прямо на Варию, идущую по ступеням платформы. Пользуясь суматохой, Зена разрушает платформу (прошлой ночью она ослабила несколько креплений), устраивает пожар благодаря трем пучкам влажной соломы, которые она подложила под доски и которые создадут много дыма. Этого будет достаточно для побега.
В шоке Арес уставился на нее.
- Ты... ты что-то, знаешь?
Ее губ коснулась улыбка.
- Мне почти жаль, что не довелось этого увидеть, - продолжил он и добавил, - хотя, если подумать, не жаль.
Зена взяла его за руку. В эту секунду он так сильно хотел ее, что, окинув взглядом траву и ближайшие кусты, чуть было не предложил остановиться в этом месте. Но в следующую секунду Зена повернулась и взяла поводья Арго.
- Пойдем, - сказала она.
Когда они добрались до озера, уже стемнело. Увидев мерцающую воду среди длинных тростников, Арес неожиданно осознал, как ему хочется искупаться. Словно спертый запах тюремной камеры, запах страдания, страха и беспомощности, все еще оставался на его коже. Он почувствовал на себе игривый взгляд Зены, когда принялся снимать одежду. Ему даже не хотелось дотрагиваться до нее сейчас. Даже когда ее доспехи упали на траву, а ее руки дотянулись до спины, чтобы расшнуровать тунику (от этого движения одежда еще плотнее обтянула ее груди)... только не сейчас, пока он вновь не почувствует себя чистым. Он зашел в холодную воду, ступая по камешкам на дне озера и путаясь в водорослях, пока вода не закрыла ему плечи. Обернувшись, он увидел, как Зены выныривает из воды. Капли стекали по ее телу, словно блестящая тонкая ткань. Она подошла ближе, и на этот раз между ними не было преграды. Ее лицо и губы на вкус были как освежающая вода, ее мокрые волосы, шелковистые и прохладные, струились сквозь его пальцы. Арес отступил назад. Зена провела ладонями по его рукам и сжала его ладони. Последний отблеск заката придавал ее коже золотое сияние. Он вспомнил, что точно также смотрел на нее в их первую ночь в дрожащем свете масляной лампы.
Едва дотронувшись друг до друга, они больше не смогли остановиться. Немного позже, когда они выходили на берег, Арес опустился на колени в воде, доходившей ему до бедер, и повернулся к Зене. Обняв ее ноги, он поднялся выше, покрывая поцелуями ее тело, смакуя его с таким наслаждением, будто делает это впервые. Когда ее тело выгнулось и задрожало, она, вскрикнув, упала в его объятия. Несколько уток вылетело из тростника, нарушив тишину.
- Мы пугаем диких животных, - прошептала Зена с улыбкой.
Арес поднялся и сгреб ее в объятиях.
- Мы и есть дикие животные, - ответил он.
Он взял ее на руки и вынес на берег. Она выскользнула из его рук, чтобы вынуть из сумки покрывало и расстелить на траве. Вместе они легли на покрывало. Вечерний бриз обдувал все еще мокрую кожу, и по телу пробежала дрожь, но даже это было приятным. Прервав поцелуй, чтобы вдохнуть хоть немного воздуха, Арес провел пальцами по ее округлой груди, коснувшись едва заметного шрама чуть пониже съежившегося от холода соска. Пальцы Ареса заскользили по шее Зены и добрались до ее лица, медленно обводя каждую его линию, каждый изгиб, словно Арес хотел запомнить ее черты, желая, чтобы ее образ всегда стоял перед глазами. Она дотронулась рукой до его губ, и он с наслаждением задел языком кончик ее пальца. Терпеть больше ни у кого не было сил. Она толкнула его на спину и забралась на него сверху. Он хотел запомнить каждую мелочь: изгиб ее губ, затуманенный желанием взгляд, мягкое прикосновение ее груди к его телу, ее влажные волосы. Выгнувшись, Арес попытался приноровиться к ее ритму, и, схватив ее за бедра, притянул ближе к себе, желая проникнуть как можно глубже в ее тело, желая большего.
Некоторое время спустя они лежали вместе. На их телах блестели высыхающие струйки воды, смешиваясь с каплями пота. Зена провела пальцем по его шее и плечу, ее горячее дыхание коснулось его груди. Арес поднял глаза к небу на оранжевый диск солнца, прятавшийся за облаками. Ему было странно осознавать, что он мог никогда не увидеть этот закат, и что шанс увидеть его имеет для него такое значение. Едва не настигшая его гибель сделала их занятия любовью более жадными и ненасытными. Они любили друг друга так, словно готовились расстаться навеки или над ними нависла угроза смерти. Его часто мучили мысли, что все, что они создали за это время, может быть уничтожено в один момент. Но конечно, однажды все и закончится. Через день, через неделю или через тридцать лет он в последний раз будет держать ее в объятиях. Возможно, вся смертная жизнь пропитана угрозой смерти.
Облака походили на заснеженные горы, вершины которых тонули в розовых лучах заката. Это напомнило Аресу об Олимпе. Он до сих пор не мог поверить, что его божество в один момент покинуло его и растворилось в словно сказочном тумане. Но у него было немного времени раздумывать об этом, потому что в этот момент Зена поцеловала его грудь и подняла на него взгляд. В ее зрачках отражался темный лес позади. Перебирая пряди ее влажных волос, он улыбнулся.
- Что? – хитро спросила она.
- Просто подумал, что ближайшую пару дней ты будешь только моей, - ответил он.
Ее лицо омрачилось, и она отвернулась. Он уже было пожалел о своих словах, но тут она с улыбкой повернулась к нему, хотя в ее глазах застыла грусть.
Арес отстоял право самому поймать ужин. Она справилась бы с этим быстрее и лучше, но он хотел доказать, что еще на что-то способен, и сделал это проворнее, чем ожидал. Они легли в одну постель так, словно это было в порядке вещей, словно они делали это уже тысячу лет. Ареса одолевала тяжелая сонливость и усталость, и он едва успел прижаться губами к ее плечу, прежде чем погрузиться в сон.
И утром, когда он лежал рядом с ней, ему казалось, что это самая естественная на свете вещь: просыпаться с ней вот так... каждое утро каждого дня на протяжении всех их смертных жизней.
Прохладный ветерок зашелестел травой и листьями. Зена зашевелилась и раздраженно поморщилась.
- Габриэлль, - недовольно пробормотала она.
Чудесно. Недолго они продержались без надоедливых блондинок.
Тяжело вздохнув, Арес крепче прижал ее к себе, проведя пальцем по ее груди и целуя ее в шею. Сначала нежно, а потом более настойчиво, требовательно водя кончиком языка по ее коже. Дыхание Зены участилось. Неожиданно она вздрогнула и открыла глаза, устремив на Ареса почти недоуменный взгляд. Потянувшись, она улыбнулась и обвила его рукой.
- Доброе утро, - проворковала она и коснулась губами его губ, проведя рукой по его груди.
Он закрыл глаза, и их губы снова встретились.
Утро начиналось довольно неплохо.
* ~ * ~ *
На стены церемониальной хижины падали огромные черные тени в свете масляных ламп. Половицы тревожно скрипели под ногами, словно возмущаясь такому позднему вторжению.
Хижину не запирали и не охраняли. Амазонки и подумать не могли, что кто-то решит украсть их священное снадобье. Никто и не хотел... за исключением одной королевы.
Подавляя чувство вины, Габриэлль подняла лампу. Янтарный круг света упал на чучело хищной птицы, затем побежал по полкам, заполненных множеством деревянных фигурок священных животных и отважных амазонок, и остановился на глиняных урнах с прахом погибших королев и принцесс. Среди них был и прах Терезы, благородной амазонки, от которой Габриэлль унаследовала титул принцессы амазонок. А также Мелоса, Эфини. Эфини... Ее любимая подруга, утешавшая ее в худший период ее жизни, когда она лишилась Солана и Надежды и едва не потеряла Зену... Что бы Эфини подумала о ней сейчас?
Подойдя к стоящему в углу сундуку с амброзией, Габриэлль присела перед ним на корточки и опустила лампу на пол.
У нее не было выбора.
Во время церемонии она хотела было, забыв о совести и обнаглев до крайней степени, стянуть амброзию прямо перед носом у королев и старейших амазонок, пока все смотрели на Еву, принимающую присягу амазонок и получающую от королев амулеты: браслет, ожерелье с когтем медведя, украшенный перьями пояс и стрелу. Но Габриэлль заколебалась, и момент был упущен. Одна из амазонок взяла вазу и поставила ее обратно в сундук.
Поэтому ей пришлось ждать до следующей ночи. И теперь она здесь, с лампой и небольшим сосудом.
Ее кража не принесет амазонкам никакого вреда, уверяла она себя. У них останется еще много амброзии, которая к тому же не была никаким «священным снадобьем» Артемиды и не имела никакого отношения к процветанию нации амазонок. Правда, сами амазонки в это верили.
Если они узнают, они никогда не простят ее.
Что с ней стало? Этот вопрос мучил ее уже два дня. Кем была эта девушка, которая так тщательно планировала кражу у собственных сестер? И теперь под покровом ночи выполняет свой план. Она боялась, что убийство погубит ее душу. А как же воровство и предательство?
Но у нее не было выбора. Если Арес останется смертным, он никогда не уйдет. Ни после того, как он рисковал головой, спасая дочь Зены, ни сейчас. А это также погубит ее душу.
Когда он уйдет, она снова начнет творить добро. Она найдет способ замолить этот грех... как-нибудь.
Габриэлль со вздохом подняла крышку сундука, вздрогнув от скрипа, хотя никто кроме нее его не слышал. Взглянув на вазы, Габриэлль поняла, что у ее плана есть и минусы. Что если Арес, вместо того, чтобы оставить их в покое, соблазнит Зену стать его богиней и уйти с ним?
Нет, Зена никогда не пойдет на это. Конечно, Габриэлль сомневалась, что их связь тут же разорвется. Но если Арес снова станет богом войны, их отношения долго не продлятся. Рано или поздно Арес снова начнет где-нибудь войну, натравит один город на другой или поведет армию на деревни, и Зене придется останавливать его. И тогда она не сможет доверять ему и подпускать близко к себе. И даже если Зена все-таки переспит с ним еще раз - другой, Габриэлль сможет это пережить, лишь бы вернуть их прежнюю жизнь.
Габриэлль взяла одну из трех ваз. Она не знала, какое количество амброзии ей нужно. Она не могла взять книгу правил Олимпа и посмотреть, какая доза необходима, чтобы вернуть бывшему богу его божество. Она попыталась вспомнить, сколько потребовалось Веласке, чтобы стать богиней. Кажется, это был крошечный кусочек. Или бывшему богу этого будет мало?
Габриэлль подняла крышку одной из вазы. От вещества внутри, похожего на желе, исходил мягкий свет. Задержав дыхание, Габриэлль опустила в вазу небольшую плоскую палочку, выковыряла оттуда кусочек амброзии размером с большой палец и поместила его в принесенный с собой сосуд. Спрятав его в топ, она ощутила, что от сосуда исходит странное тепло. По ее телу пробежала дрожь, когда она осознала, что держала в руках вещество, способное превращать смертного в бога. Она закрыла глаза. В ее памяти всплыли туманные воспоминания. В день, когда погиб Элай, Арес пришел к ней в пустыне и попытался переманить на свою сторону. Поднеся к ней руки, он позволил ей почувствовать его мощь. Это чувство трудно назвать наслаждением... по крайней мере, земным наслаждением. Габриэлль показалось, что стоит ей лишь поднять руку, и мир подчинится ее прихотям. Она сможет переступить через жизнь и смерть, огонь и лед. Ее тело превратится в совершенный инструмент, исполняющий все ее желания, выше боли и слабости. Она вспомнила глубокий уверенный чарующий голос Ареса. Это то, что я чувствую каждый день каждую секунду своей жизни...
Габриэлль открыла глаза. Трясущимися руками она с тихим скрипом закрыла вазу. Она не знала, действительно ли сосуд с амброзией обжигает ее кожу или это просто ее воображение.
Она поставила вазу обратно в сундук и закрыла крышку. Она знала, что должна встать и уйти, но ее ноги были безжизненными и вялыми, словно в них не было костей.
Он пожертвовал этим... ради Зены.
Ну, а она вернет это обратно ему, что здесь такого? Она же не хочет принять амброзию, чтобы самой стать богиней и сразиться с Аресом. И Арес, скорее всего, верит, что однажды он вернет свое божество, так или иначе.
Разумеется, Арес никогда не возьмет амброзию из ее рук. Если она подойдет к нему и вручит сосуд, он поймет зачем ей это: чтобы убрать его с дороги и насладиться своей победой. И Арес предпочтет остаться смертным из-за простого упрямства.
Габриэлль подняла голову, потерла глаза и заставила себя встать. От долгого сидения на корточках ее ноги затекли, в бедре неприятно покалывало.
Она устроит так, что он как-нибудь получит амброзию. Как именно она обдумает позже. Самое главное, что она у нее есть.
Подняв лампу, Габриэлль пошла к двери и замерла от ужаса, услышав за дверью чьи-то тихие шаги.
Кажется, прошла вечность, прежде чем дверь открылась.
Лунный свет проникнул в хижину, и наконечник копия заблестел в молочно-белом сиянии. Габриэлль почувствовала, что холод окутал все ее тело, за исключением груди, к которой прикасалась горячая амброзия.
Через открытую дверь медленно и осторожно просунулось копье. Прежде чем Габриэлль разглядела лицо, она увидела светлые волосы и коричневую тунику с бахромой на рукавах.
Сайен.
У Габриэлль закружилась голова, и она поняла, что уже довольно давно не дышит.
- Габриэлль, - Сайен опустила копье. – Что ты здесь делаешь?
Язык не слушался Габриэлль, во рту пересохло. Она надеялась, что в таком тусклом свете Сайен не сможет рассмотреть ее лицо.
Ее взгляд упал на урны, стоящие на полках в беловато-сером свете луны.
- Я... - Габриэлль сделала глубокий вздох. Когда она нашлась, что сказать, ее слова прозвучали почти естественно. – Я думала об Эфини... и пришла сюда, чтобы попрощаться с ее прахом перед уходом.
- О, - голос Сайен прозвучал сочувственно, почти обеспокоено. - Прости, что помешала тебе. Я увидела свет в окне и решила проверить. Я оставлю тебя одну.
- Нет, нет, - поспешно ответила Габриэлль, - я уже закончила. Я ухожу.
Сайен закрыла за ними дверь. Когда они вместе возвращались к хижине Габриэлль, Сайен задавала ей и вопросы об Эфини, и Габриэлль отвечала, понимая лишь половину того, что говорит.
Прости, Эфини, прости. Я знаю, ты не поймешь. Но мне пришлось сделать это.
Сейчас это не я.
Но я снова стану собой... когда все закончится.
* ~ * ~ *
Получившая его одобрение армия, состоящая из воинов несколько заключивших союз городов, осаждала Фивы, огромный город с семью роскошными воротами. Но жители Фив начали преждевременную атаку и убили несколько сотен его воинов. Тогда он посоветовал командирам казнить дюжину плененных солдат Фив, дабы отомстить и запугать врагов. Пленников выволокли к воротам города так, чтобы их можно было видеть со стен Фив. Их заставили встать на колени, а руки заломили за спины. Полуобнаженные и беспомощные, они дрожали от холода или страха, а может и от того, и от другого. Командиры стояли рядом в ослепляющих доспехах, перья на их шлемах колыхались на ветру. А он, Бог Войны, стоял тут же с ними, скрестив руки на груди. Он пренебрежительно посмотрел на обреченных стоящих в пыли людей под серым небом. Его глаза встретились с глазами одного из пленника, темноволосого бородатого мужчины лет тридцати на вид. По его телу пробегала дрожь, мышцы на его шее судорожно сжимались. Снова и снова он что-то беззвучно повторял дрожащими губами.
Заскучавший Арес повернулся к одному из генералов.
- Заканчивайте с ними, - указал он на пленников. – И приготовьтесь вечером штурмовать город.
Не успел он договорить, как все изменилось. Его колени и руки заныли, запястья скрутила веревка, его обнаженные грудь и плечи обдало холодом... и он понял, что это последнее, что он почувствует в этой жизни. Он попытался вспомнить вкус ее губ и тепло ее рук, увидеть ее лицо. Зена, повторял он, словно она могла услышать его, Зена, Зена, Зена, словно он хотел сказать ей все, что не успел сказать; восполнить все дни, которые они никогда не проведут вместе. Арес в отчаянии озирался, пока его взгляд не наткнулся на группу вооруженных солдат, приводящих казнь в исполнение. Рядом с ними, немного сутулясь, стоял высокий черноволосый мужчина, одетый в кожу. Этот человек повернулся и взглянул на него. Арес понял, что смотрит в свое лицо и свои глаза, холодные и безжалостные.
У Ареса перехватило дыхание, и больше он не мог произносить ее имя. На его глаза одели повязку, и все стало черным.
Далее он видел все со стороны. Видел, как дрожит мужчина с завязанными глазами, как судорожно вздымается его грудь; видел, как палач готовится нанести удар. Арес тоже чувствовал боль и слепой ужас, ощущал холод, причиной которому был вовсе не ветер, а разрезающий воздух меч. Он знал, что сейчас меч вонзится в шею этого человека, в его шею, и брызнет кровь...
Арес резко сел, ловя ртом воздух. Они не хотели умирать, с трудом перевел он дыхание.
- Они не хотели умирать.
Он услышал, как произнес эти слова вслух. Что-то коснулось его плеча. Он вздрогнул и испуганно отпрянул, задев что-то рукой. Перед ним мелькнуло бледное лицо Зены и ее черные волосы, и он понял, что замахнулся на нее. Они лежали в ее постели, в их лагере у озера, и скоро собиралось светать.
Зена схватила его за запястья.
- Шшш, - прошептала она, гладя его по руке и обнимая за плечи. Арес весь дрожал, на его лице выступил пот.
Она прижала его к себе и поцеловала его в голову. Часть его хотела полностью раствориться в теплоте ее рук, другая часть его содрогалась от тошнотворного позора, который отравлял это наслаждение.
Но ночной кошмар не оставлял его. Арес все еще видел лицо пленника и его шевелящиеся губы – может, он шептал имя любимого человека? – как и секундой позже его обезглавленное тело упало на окровавленную землю. Он приказал казнить этого человека, как и многих других, и все они хотели жить также отчаянно, как он жаждал хотя бы мельком увидеть лицо Зены, прежде чем ему завязали глаза. Но он лишил их всего, и вид их смерти лишь позабавил его. Арес едва дышал. Знала ли Зена, что сейчас происходит с ним? Теперь он понимал, что чувствовала она, оглядываясь на свое прошлое. Наверное, это и есть искупление своих грехов: всю жизнь скрываться от воспоминаний, от которых тебе становится тошно, пытаясь возвести вокруг себя стену, которая бы их сдержала. Впервые он полностью понимал ее, только теперь ему вовсе не хотелось делиться с ней своими мыслями. Никогда он не сможет поговорить с ней об этом, никогда.
Зена протянула ему флягу с водой. Арес сделал несколько глотков холодной воды, едва не захлебнувшись.
- Все закончилось, - прошептала она, проводя рукой по его влажным волосам. – Все хорошо.
- Нет, - хрипло ответил он.
Помолчав секунду, она притянула его, мягко, но настойчиво, обратно на одеяло.
- Арес, - прошептала она ему на ухо. – Ты хороший человек.
Значит, она догадалась.
Арес ухмыльнулся и хотел было отпустить шутку, что ей вообще-то больше нравятся плохие парни, но побоялся, что голос может его подвести. Не говоря ни слова, они лежали обнявшись. Ее нога обвивала его, ее рука поглаживала его спину, и скоро этот ледяной комок в его груди исчез.
«Хороший человек» - подумал мрачно Арес, прежде чем его веки сонно опустились. Может, теперь ему станет легче.
Слушая, как дыхание Ареса становится равномерным, Зена старалась прогнать навязчивое беспокойство. Сначала она подумала, что ему приснился кошмар, связанный с его почти произошедшей казнью. Но все было гораздо серьезнее. «Они не хотели умирать...» Кто из жертв, чьи жизни оборвались много лет назад, потревожили его сон? Раздражало то, что она понятия не имела, что происходит у Ареса на душе. Но еще хуже было видеть Ареса, сожалеющего о своем прошлом. Арес может сойти с ума, учитывая, какой груз грехов он накопил за всю жизнь. И так как Арес все всегда доводил до конца, ему предстояла долгая дорога, прежде чем он получит, как он сам однажды насмешливо назвал, «искупительный пинок». Но дело было даже не в этом... Зена привыкла, что даже будучи смертным, он оставался дерзким и непримиримым, и ей, черт возьми, нравилось иметь рядом такого человека.
О чем она думает? Она же сама хотела, чтобы он изменился... потому что он был ей не безразличным, и потому что, если она сможет помочь ему стать лучше, это будет обозначать, что в ней самой есть что-то хорошее.
И все же... все же... она не хотела, чтобы он менялся настолько.
Он повернулся во сне, крепче прижав ее к себе, и пробормотал что-то похожее на ее имя.
Другая мысль поразила ее. Они поменялись ролями. Многие годы он пытался сделать ее своей. Теперь она хочет сделать его своим. В каком-то смысле, это даже пугало.
* ~ * ~ *
Сосуд с амброзией был прикреплен к седельной сумке, но Габриэлль все еще чувствовала ее присутствие, пробираясь сквозь ночной лес.
Она должна каким-то образом вручить ее Аресу. Она должна удостовериться, что он никогда не догадается, что амброзия от нее. И что не менее важно, Зена тоже не должна узнать об этом.
Что она должна делать, подмешать амброзию в воду? Габриэлль даже не знала, сработает ли амброзия, смешавшись с водой. (Книга правил Олимпа пришлась бы сейчас кстати). Даже если все получится, и Арес в следующую секунду начнет стрелять огненными шарами из рук, это будет выглядеть подозрительно.
Представив это, Габриэлль улыбнулась, а затем ее охватила дрожь. Неужели она действительно хочет превратить Ареса в бога без его согласия? Почувствовав отвращение к самой себе, Габриэлль захотела на секунду отказаться от своего плана.
Она не могла. На кону стояла ее жизнь.
Выход должен быть.
Тропа перед ней начала сужаться, тяжелые ветви над ее головой походили на крылья гигантской птицы. Габриэлль наклонила голову и дотронулась рукой до седельной сумки, скрывающей ее маленькую преступную тайну, чтобы удостовериться, что амброзия на месте... а может где-то глубоко в душе, в надежде, что ее там нет.
Внезапно ее осенило. Ей нужно передать амброзию тому, кто сможет отдать ее Аресу. Тому, кому Арес доверяет. Кто-то из его последователей, из его прошлой жизни бога. Возможно, священник.
Все, что нужно, это дождаться, когда они доберутся до города, в котором есть храм Ареса.
Просветы света подсказали Габриэлль, что озеро близко. Она знала, что скоро ей предстоит увидеть Зену и обмануть ее.
Внезапно сомнение поразило ее словно удар.
Не делай этого.
Дотянувшись до сумки, Габриэлль нашарила в ней пузырек. Ее пальцы обвились вокруг теплого стекла. Она может вынуть амброзию и закинуть ее в густой кустарник, где она никогда не сможет найти ее, даже если захочет.
Габриэлль слегка дернула за поводья Клио, замедляя шаг лошади. Сквозь черные листья деревьев она уже видела серебряное зеркало озера и нежные краски неба.
Не делай этого. Но тогда она напрасно предала своих сестер. Но она может остановиться сейчас. Она может не лгать Зене. Она может...
На опушке леса она услышала неясные голоса и смех Зены.
Остановив Клио, она аккуратно отвела в сторону ветку перед собой. Арес и Зена сидели рядом. Она полировала свои доспехи, он чистил свой жилет. Зена что-то сказала, Арес ответил, она засмеялась и хлопнула его по плечу.
Габриэлль выпустила пузырек и вытащила руку из сумки.
Она должна сделать это.
Когда она показалась из-за деревьев, Зена оглянулась и увидела ее. На ее лице отразилась такая радость и любовь, что у Габриэлль перехватило дыхание.
Габриэлль слезла с лошади и направилась к ним. Зена поднялась и пошла ей навстречу. Ее губы немного дрожали, но улыбались, а глаза сияли. Несколько мгновений они стояли, не двигаясь, в шаге друг от друга. Наконец, Зена подошла ближе и обняла ее, крепко прижав к себе, поглаживая ее спину и волосы. Габриэлль закрыла глаза. До нее донесся хрипловатый шепот Зены:
- Все устроится... я обещаю.
* ~ * ~ *
Рассвет разлил по серому небу розовые лучи, прогоняя прочь тьму, окутавшую дома, деревья, пустые телеги и холмы. Стоя у окна в своей комнате, Габриэлль прислушивалась к отдаленному рокоту моря и смотрела на выглядывающие мачты кораблей в Маронеанском порту.
Через три дня они сядут на корабль к острову Лемнос, на берегах которого обитала безжалостная банда пиратов. В планы Зены входило выследить, где находится их убежище и уничтожить эту свору. В планах Габриэлль была надежда, что они с Зеной взойдут на борт одни, а Арес останется на берегу.
Последние десять дней были словно в тумане. Словно ничего из произошедшего не было на самом деле. До самого конца их жизни были под угрозой. Сейчас Зена проявляла к ней необычайную нежность и заботу, и они провели вместе две ночи в деревенских гостиницах. Но, занимаясь любовью, Габриэлль поняла, что не может отдавать себя всю, в частности из-за того, что случилось между ними, но также из-за того, что случится в ближайшем будущем. Желая только, чтобы все поскорее закончилось, Габриэлль издала притворный крик удовольствия и изобразила волну наслаждения, разлившуюся по телу. По взгляду Зены Габриэлль поняла, что обмануть ее не удалось. Поэтому когда в следующий раз Зена пришла в ее комнату, они лишь лежали и целовали друг друга, пока Габриэлль не заснула на руках подруги.
День рождения Зены Габриэлль тоже помнила смутно. Она хотела подарить ей свиток с поэмой Сапфо – к ужасу Габриэлль, она чуть было не забыла про подарок – но потом осознала, что не может этого сделать. Только не сейчас, не когда она собирается солгать любимой женщине. Она сохранит свиток и подарит его, когда ее любовь будет принадлежать только ей.
Но один момент она помнила лучше остальных. Что-то разбудило ее посреди ночи в лагере. В полусне Габриэлль услышала шум и осторожно открыла глаза. Арес, тяжело дыша, сидел на своем одеяле, а Зена приблизилась к нему в слабом свете потухающего походного костра. Габриэлль увидела, как Зена обняла его за плечи и сжала его руку.
- В чем дело? – тихо спросила Зена. Арес покачал головой. – Скажи мне, - настаивала она.
Вздохнув, Арес начал сбивчиво полушепотом что-то рассказывать. Габриэлль смогла уловить лишь обрывки слов и фраз. Что-то о Фебесе, пленниках и о приказах, которые он дал, что-то еще, что она не могла понять. Арес замолк и посмотрел на Зену.
- Он ждал смерти, - прошептал он.
- Я знаю, - ответила Зена.
Они обнялись. Сердце Габриэлль сжалось от жалости к Аресу и от стыда за свой план. Закрыв глаза, она в сотый раз повторила себе, что она не совершает по отношению к Аресу ничего плохого. Она вообще оказывает ему услугу. Он ясно дал понять, что не готов смириться со смертной жизнью и всеми ее минусами.
Еще три дня. И все будет хорошо.
Отойдя от окна, Габриэлль подошла к углу, где стояли ее сумки, и вынула пузырек из одной из них. Сегодня днем она пойдет в храм Ареса.
* ~ * ~ *
Она сказала Зене, что пойдет в городскую библиотеку. Ей было тошно, что пришлось снова врать, но что значила еще одна ложь.
К счастью, храм Ареса был неподалеку от их хижины. Габриэлль приблизилась к огромному зданию из мрамора и гранита, вход в который охраняли две статуи драконов. Ее ноги стали ватными, а внутренний голос умолял повернуть назад. Однако она пошла дальше, мимо безликих серых домов по сторонам улицы, ведущей к храму.
Габриэлль долго думала, как объяснить жрецу, почему она отдает амброзию ему, а не Аресу, и почему она не хочет, чтобы Арес знал, от кого она. Наконец, она придумала неплохую историю... такую правдоподобную, что она была достойна Зены. Она скажет, что Арес, будучи богом, предложил ей быть ее наставником (что, как ни странно, было правдой). И что она путешествует с ним и спасает его жизнь сейчас, когда он смертный (и снова правда.) Ложью было то, что она предложила Аресу добыть для него амброзию, а он в свою очередь строго запретил ей это делать, не желая рисковать ее жизнью, и боясь оказаться перед ней еще в большем долгу. Но она все же достала амброзию, и теперь не хочет, чтобы ее бог узнал, что она ослушалась его. Да. Вполне правдоподобно.
Храм был уже близко. Над крыльцом висела большая черная доска с серебряной надписью. Габриэлль подошла ближе.
Надпись гласила:
ГРАНДИОЗНЫЙ ПРАЗДНИК!
СЕГОДНЯ ОТ ЗАКАТА ДО РАССВЕТА
ВЕЧЕРИНКА В НОВОМ ЗАЛЕ
ХРАМА АРЕСА!
И небольшая подпись снизу:
«Вход с оружием запрещен».
Габриэлль закрыла глаза и снова открыла. Вывеска была на месте.
Габриэлль взошла на ступеньки и остановилась рядом с высокой дверью, украшенной черепами, костями и мечами. В стиле Ареса.
Ее взгляд упал на желтый листок папируса, лежащий на камне у ее ног. Подняв его, она увидела, что это объявление о сегодняшней вечеринке с тем же текстом, что и вывеска на стене. В углу листа была эмблема в виде черепа и меча. Габриэлль задумчиво сложила лист пополам и засунула его в сумку. Схватив за тяжелое чугунное кольцо на двери, она постучала.
Некоторое время никто не отвечал, хотя ей показалось, что изнутри доносятся шаги, голоса и... музыка? Ей пришла в голову мысль, что, возможно, ей стоило придумать новый план. У Зены, мрачно подумала она, он уже был бы. Она снова постучала и услышала, как утихает глухое эхо.
Наконец послышались шаги, маленькое окошко в двери открылось и оттуда показалось изможденное лицо женщины.
- Подношения в другую дверь, - резко сказала она.
- Это не подношение, - робко ответила Габриэлль. Хотя можно и так сказать.
- Если ты на вечеринку, она будет на закате.
Женщина чуть было не закрыла окошко, но Габриэлль помешала ей.
- Я пришла не на вечеринку. Мне нужно поговорить... - она хотела сказать «с верховным жрецом», но не знала, правильно ли так называть его, - с кем-то главным.
- Вы хотите узнать о работе?
- Скажем так, у меня деловое предложение, - Габриэлль начала терять терпение. – Слушайте, ваш начальник захочет меня увидеть, поверьте.
Женщина поджала губы.
- Хорошо.
Габриэлль едва успела отдернуть пальцы, как женщина захлопнула окно. Послышался скрежет открываемого замка, и секундой позже дверь перед Габриэлль распахнулась.
Даже предупреждение о предстоящем празднике не могло подготовить Габриэлль к тому, что она увидела внутри. Все в зале, освещенном тусклым светом факелов, было увешано черными, красными и серебряными лентами, а также гирляндами из красных и черных роз. Габриэлль недоверчиво провела пальцами по гирлянде, висевшей вокруг шеи чучела волка с удивительно добрым взглядом, и поняла, что лепестки были сделаны из ткани.
- Не трогайте цветы, - рявкнула пустившая ее женщина.
Все еще под впечатлением, Габриэлль прошла дальше. Музыка заиграла снова. Ее исполняла группа девушек с лирами и флейтами, сидящая на подушках рядом с огромной украшенной статуей Ареса. Их одежда, если так можно назвать эти крошечные куски ткани, тоже была черного и красного цветов, а на поясе висели ненастоящие серебряные мечи.
Габриэлль заметила высокого седобородого мужчину, одетого в такие же цвета. Видимо, эти цвета были официальным символом храма Ареса. Мужчина разговаривал с женщиной, держащей в руках поднос с серебряными кубками. Привередливо осмотрев их, он указал на те, что по его мнению были грязными, и знаком отослал женщину прочь. Та кивнула и поспешила к задней двери.
Не желая упускать своего шанса, Габриэлль подошла к мужчине и тронула его за локоть.
- Вы верховный жрец этого храма?
Мужчина обернулся. Его лицо выглядело бы внушительно, если бы его тонкий нос соответствовал пухлым губам. Они придавали его надменному взгляду впечатление раздражительности, словно кто-то плюнул ему на ботинок.
- Если не заметила, это уже не храм.
Он не отрицал того, что он верховный жрец. Значит, она угадала правильно.
- Заметила, - ответила Габриэлль, уверенней, чем рассчитывала. – Как вы думаете, что скажет ваш бог Арес, когда увидит, что вы сделали с его храмом?
Жрец посмотрел на нее презрительно, немного с любопытством.
- Что ты здесь делаешь?
- Она сказала, у нее есть деловое предложение, - встряла пустившая ее женщина.
- Ладно, Карисса, иди и проверь поваров, - кивнул жрец.
Окинув Габриэлль недружелюбным взглядом, Карисса ушла.
- Итак, - начал жрец. – Ты хочешь получить работу? – осмотрев ее с головы до ног, спросил он. – Ты хочешь быть танцовщицей или охранником?
- Вы... главный? – на мгновение смутившись, сказала она.
- Да, - сухо ответил он. – Герион, бывший верховный жрец в храме Ареса в Маронии. А теперь... - указал он на танцевальный зал, - Не очень достойно, конечно. Но нужно идти в ногу со временем.
- Времена меняются, - ответила Габриэлль, довольная тем, что говорит то же, что сказала бы на ее месте Зена.
- Итак, ты скажешь, что у тебя за деловое предложение или будешь ждать, пока я не вышвырну тебя отсюда?
- Я хочу, - сказала Габриэлль самым холодным тоном, - предупредить вас, что скоро сюда наведается ваш старый знакомый.
- Ты же не имеешь в виду...?
- Ареса? Да, именно его.
- Понятно, - усмехнулся Герион. – Я слышал достаточно. Убирайся.
Проклятье. У Зены этот жрец давно бы дрожал от страха.
- Думаете, я вру?
- Послушайте, леди, - раздраженно вздохнул жрец. – Всем известно, что Арес больше года был смертным и что его убил Гаскар Ужасный в Амфиполисе около двух полнолуний назад.
- Это просто слухи, - возразила Габриэлль. – Я сражалась на стороне Ареса, когда он убил Гаскара.
Впервые бывший жрец взглянул на нее с интересом.
- Кто ты?
- Воин. Арес стал моим наставником незадолго до того, как потерял свою божественную сущность.
Герион закашлялся.
- Хочешь сказать, что Арес сейчас здесь, в Маронии?
- Верно.
На лице бывшего жреца промелькнуло множество эмоций. Наконец, он заявил с оскорбленным видом:
- Что ж, теперь это не моя проблема. Ведь теперь Арес смертный, а я приносил присягу верности богу Войны. – Но, испугавшись собственной смелости, он поспешил добавить. – Конечно... с другой стороны, если Арес... лорд Арес заинтересован в доли прибыли, я был бы счастлив обсудить...
Аресу бы это понравилось, подумала Габриэлль с горькой усмешкой. Даже будучи смертным, он все еще вселял страх.
- Все гораздо хуже, Герион, - прервала его Габриэлль. – Скоро Арес снова станет богом.
Даже в свете ламп и факелов, жрец выглядел бледным как полотно.
- Что?
Теперь Габриэлль чувствовала себя уверенно, почти раскованно.
- Мне удалось достать немного амброзии, - ответила она. – Я пришла сюда, чтобы убедиться, что вы готовы получить ее. Мне кажется, правильнее будет, если один из слуг Ареса вернет ему его божественную сущность...
Внезапно она поняла, что музыканты перестали играть и во все глаза уставились на них, хотя они были слишком далеко, чтобы услышать их разговор. Все остальные в зале тоже бросили свою работу и наблюдали со стороны, ощущая, что происходит что-то важное.
- Минутку, - медленно произнес Герион, - я тебя раскусил.
Сердце Габриэлль оборвалось. Не мог же он...
- Ты работаешь на Алисию, да?
- Алисию? – недоуменно, но все же с облегчением, переспросила Габриэлль.
- Эта ведьма испугалась соперничества, верно? – презрительно сказал жрец. – Конечно... после открытия моего храма, кто пойдет в ее вонючий сарай, который она называет танцевальным залом! Она пойдет на все, чтобы сорвать наш праздник...
Внезапно он умолк, и храбрость исчезла из его голоса, так как по лицу Габриэлль он понял, что она действительно не понимает, о чем он говорит.
- Думай, что хочешь, - ответила Габриэлль. – Давай, устраивай свой грандиозный праздник! Я не виню тебя в попытке заработать немного денег. Но на случай, если я окажусь права, я хочу предложить тебе возможность спасти свою задницу.
Герион с ненавистью поглядел на нее, но был слишком взволнован, чтобы отстаивать свое оскорбленное достоинство.
- Видишь ли, Герион, - продолжила Габриэлль, - я собиралась дать амброзию тебе. Арес еще не знает, что она у меня. Я хочу устроить ему сюрприз. Будет лучше, если его жрец преподнесет ему амброзию, чтобы он смог восстановить свою власть на Олимпе. – Она открыла сумку и достала пузырек. – Ты можешь сделать это. Надеюсь, после этого Арес будет благосклонен к тебе и простит эту небольшую вечеринку в его храме.
- Она... настоящая? – пролепетал Герион.
- Конечно, настоящая.
Габриэлль заметила, как глаза жреца загорелись жадным блеском. Возможно, отдать ему всю амброзию будет неблагоразумно.
- Я дам тебе только половину, - сказала она. – Остальную часть я оставлю, как страховку.
- А... хорошо.
Трясущимися руками жрец протянул ей серебряный кубок, и с помощью одного из своего сая Габриэлль достала немного больше половины драгоценного вещества и положила в кубок. Это был совсем крошечный кусочек. Боги, пусть этого будет достаточно...
- Кстати, даже не думай самому пробовать амброзию, - предупредила она. – Помни, что Арес станет богом в любом случае, и даже если ты тоже обретешь божественную силу, у тебя не будет против него шанса. Давай признаем, у него больше опыта.
- Я... не буду, - ответил Герион, в очередной раз стерев пот со лба, и прижал кубок к груди.
Габриэлль не смогла сдержать ухмылки.
- И не говори ему, как и когда ты ее получил.
- Хорошо...
- Удачи, - сказала она, закрыв пузырек и убрав его в сумку. – Ты ведь знаешь, как выглядит Арес?
Бывший жрец кивнул и пробормотал что-то, что, по всей видимости, было «да». Когда Габриэлль уже собиралась уходить, к нему внезапно вернулся дар речи.
- Слушай, девочка, если выяснится, что ты меня разыграла, и что это просто клубничное варенье, то, клянусь Аре... клянусь, что найду тебя, и тогда тебе будет не до смеха!
- Ну что ж, - бодро ответила Габриэлль, - тогда мы проверим, кто из нас будет смеяться последним.
Подходя к двери, она услышала, как жрец отдает приказания слугам:
- Снимите цветы с этой чертовой статуи, проклятье!
Габриэлль вышла на крыльцо и, морщась от солнца, подумала, что все складывается, как нельзя лучше. С этим праздником Габриэлль даже не придется придумывать предлог, чтобы затащить Ареса в храм. Конечно, ему будет интересно пойти на вечеринку в собственном храме. Может, сами Судьбы хотят, чтобы ее план сработал.
На пути домой Габриэлль заметила долговязого рыжего мальчишку, прибивающего кусок папируса с объявлением о предстоящем празднике к стене деревянного дома. Она вспомнила о таком же листке в своей сумке и о заборе через улицу от их дома.
- Эй, малыш, - позвала она, - я знаю, куда тебе прибить еще одно объявление.
Мальчик нахмурился.
- Я все уже сделал. Это было последнее объявление.
- У меня есть еще одно. Давай, я дам тебе динар.
Мальчишка улыбнулся ей беззубой улыбкой. Все шло по плану.
Все оказалось гораздо проще, чем она думала. Только теперь Габриэлль не знала, что ей делать: бежать по улице и петь или забиться в самый темный угол.
* ~ * ~ *
- Габриэлль.
Вздрогнув, она поняла, что Зена трясет ее за плечо.
- Хм?
- Я спросила, ты в порядке. Ты что-то очень тихая.
Ужин подходил к концу, а они еще ни словом не обмолвились об этом. Проклятье.
- Правда?
Веди себя естественно. Она должна выглядеть естественно. Габриэлль посмотрела на свою тарелку и поняла, что даже не притронулась к еде.
- Прости, - сказала она и улыбнулась Зене самой милой улыбкой. – Я думала о том, чтобы начать новый свиток.
- Почаще бы ты так думала, - беззлобно заметил Арес, собирая кусочком хлеба остатки соуса со своей тарелки. Габриэлль удивленно взглянула на него. На лице Ареса застыла легкая усмешка, и она поняла, что он опять над ней издевается. «Почаще бы ты держала рот на замке». Габриэлль поджала губы. Если ей повезет, скоро этот кошмар закончится.
Повезет... Похоже, ее удача иссякла. А что, если они не заметят объявление, прибитое к этому несчастному забору?
Она не в силах была больше терпеть. Сделав большой глоток эля, она спросила:
- Итак, - ее голос звучал вполне правдоподобно. – Чем мы займемся вечером.
- Пойдем в мой храм, - усмехнулся Арес.
Габриэлль с трудом сдержала вздох облегчения. Болезненная тревога, появившаяся в ее теле уже давно, лишь увеличилась.
Изо всех сил она старалась изобразить удивление.
- Зачем?
- На вечеринку, - ответила Зена.
- Вечери...
Неожиданно Габриэлль поняла, что больше не может разыгрывать этот спектакль, не может больше лгать, только не Зене. На секунду ей показалось, что ее сейчас стошнит. Закашлявшись, она прижала ладонь ко рту.
- Ты в порядке?
Она даже не могла сказать, что ей нехорошо, иначе Зена ни за что не оставит ее вечером одну. Проклятье.
- В порядке, - выдавила она. – Просто в горло что-то попало.
Габриэлль схватила кружку с элем. Пока она пьет, она может избежать смотреть Зене в глаза.
- Вечеринку?
- Да. Храм превратили в таверну.
- Могло быть и хуже, - ухмыльнулся Арес, глядя на Габриэлль. – Они могли сделать из него академию бардов или что-то в этом роде.
В ответ Габриэлль смогла лишь слабо усмехнуться в кружку с элем.
- Открытие сегодня на закате, - сказала Зена. – Ты пойдешь?
Только сейчас Габриэлль поняла, что не сможет пойти. Не только потому что Герион мог выдать ее, а потому что она не вынесет этого. Она не сможет наблюдать, как Зене причиняют боль и понимать, что ее победа достается ей ценой страданий подруги.
Габриэлль покачала головой.
- Вообще-то, такие развлечения не по мне. Я лучше останусь и начну новый свиток.
- Знаешь, что было бы здорово, - сказал Арес, с мечтательной улыбкой откинувшись назад и скрестив руки на груди. – Если бы ты устроила шоу как в Элае, и эти идиоты приняли бы меня за бога. Хотел бы посмотреть на их лица...
Габриэлль чуть не подавилась элем. Она об этом не подумала... Что если Герион подумает, что Арес уже бог? Это испортит весь ее план. А может, так будет лучше...
- Арес, мы не собираемся устраивать никакое шоу, - возразила Зена. – Ты будешь вести себя хорошо, да?
- Ммм... ладно.
Габриэлль заметила, как они обменялись быстрыми взглядами. В их глазах играли задорные искорки. Она допила эль и встала.
- Ну ладно, - сказала она. – Я пойду наверх и займусь свитком.
Она заставила себя наклонить и быстро поцеловать Зену в щеку. Ее губы были горячими и сухими, как пергамент.
- Повеселитесь, - добавила Габриэлль, подавив еще один приступ тошноты, и ушла.
Она услышала шаги Зены позади себя и почувствовала прикосновение ее руки. У нее свело живот, и закружилась голова. Самым трудным было повернуться и посмотреть Зене в глаза. Но она смогла сделать и это.
- Ты точно в порядке? – спросила Зена. В ее глазах было беспокойство, даже тревога. Она все еще держала Габриэлль за руку, ласково поглаживая кончиками пальцев ее кожу.
- Конечно, - ответила Габриэлль. Странно, что ее голос звучал спокойно, что ее рука не дрожала, и она даже смогла положить ее поверх руки Зены. – Не волнуйся за меня. Я в порядке.
* ~ * ~ *
Пока они шли к храму вместе с веселой толпой собирающихся на вечеринку, Зена поглядывала на Ареса и гадала, действительно ли он так спокойно к этому относится. Он очень болезненно перенес потерю божественной силы. Что, если что-то напомнит ему об этом? А ведь сейчас он на одном уровне со смертными, с его бывшими слугами и прихожанами. Может из-за этого страха он хотел притвориться богом, а не просто потому что его снова потянуло на неприятности?
Наверное, им не стоило идти на праздник. Не стоило оставлять Габриэлль одну на целый вечер. К лицу Зены прилила кровь, а чувство вины тяжелым грузом застыло в ее груди. Когда она получила известие, что ее дочь схватили амазонки, она была так занята сначала Евой, а потом и Аресом, в то время как Габриэлль медленно умирала внутри. Она пообещала Габриэлль, что все устроится, а сама ушла на вечеринку с Аресом и бросила Габриэлль одну. Они не останутся там надолго, твердила она себе. Просто осмотрятся, чтобы удовлетворить любопытство Ареса, и вернутся назад.
Они поднялись по ступеням и прошли в бывший храм Ареса. Из открытых дверей доносилась музыка, непрерывный стук барабанов, прорывающийся сквозь напевы флейт и лир. В золотистом свете факелов Зена увидела, как напряглось лицо Ареса, и как сильно он сжал челюсти. Она взяла его за руку и почувствовала, как дрожат его пальцы. Ее поразило, как он изменился. Что если его бывшие жрецы даже не узнают его? Тогда ему будет еще хуже.
Он изменился... И дело было даже не в морщинках в уголках его рта и глаз, не в нескольких седых волосках на его висках и не в непокорных пучках волос, неаккуратно торчавших на затылке. Ей захотелось их пригладить, но она побоялась, что так он станет еще больше неувереннее в себе. Было что-то еще... Словно его лицо, его глаза, все в нем спряталось под твердую холодную раковину, и было очень трудно разбить ее и оставить – не уязвимого, но живого смертного... человека. Она сильнее сжала его руку, и они зашли в прихожую храма.
- Стойте, стойте, - окликнул Зену огромный охранник, тыча ей в плечо жирным пальцем. Зена оглянулась и откинула его руку. - Ты что, не видела надпись? Вход с оружием запрещен. – Указал он на ее шакрам.
- Это не оружие, - уверенно возразил Арес. – Это модный аксессуар.
- Знаете что, леди... мне не нужны из-за вас неприятности.
Зена ухмыльнулась, ее настроение приподнялось.
- Ты слышал, что он сказал? Это не оружие, это просто острый аксессуар.
Охранник осторожно дотронулся пальцем до края шакрама, и переводя взгляд с Зены на Ареса и обратно, обреченно вздохнул.
- Ладно, проходите.
Они прошли в главный зал, где играла мелодичная музыка, так как барабаны на время стихли.
Зал выглядел довольно неплохо. Все вокруг было черного, серебряного и красного цветов, все сверкало множеством огней. Мужчины и женщины танцевали и пили, девочки-официантки бегали по залу, неся подносы с серебряными кубками и заполненными вином шлемами, которые сегодня вечером играли роль кувшинов. Две колонны позади алтаря стали опорой для двух больших металлических клеток: в одной из них изгибалась грудастая девчонка в крошечном леопардовом топике и юбке, в другой танцевал парень в такой же набедренной повязке. Снова раздались ритмичные удары барабанов, вырывающиеся из ниши по двум сторонам зала, и танцы стали быстрее. Несколько женских голосов прорезали море звуков. Зена оглянулась и увидела на вершине алтаря пять женщин в гладкой черной и серебряной одежде, запевающих известную песню и покачивающихся в такт музыке. Из-за факелов перед алтарем их лица были освещены ярким оранжевым светом.
Зена осторожно посмотрела на Ареса. Разинув рот, он удивленно озирался вокруг. Его взгляд остановился на черной каменной статуе волка, рычащая пасть которого была обвита гирляндой из искусственных черных и красных цветов. Арес начал смеяться. Не горько, не истерично, а как-то искренне с беспомощной радостью. Она тоже засмеялась.
- Оооо... - Арес вытер проступившие от смеха слезы и посмотрел на Зену с лукавой улыбкой. – А знаешь, мне здесь нравится.
- Нравится, значит?
- Да, особенно девочки с флейтами.
- Еще бы, - усмехнулась она, все еще держа его за руку.
- Эй. Потанцуем.
Она должна вернуться. Габриэлль дома, одна.
- Арес... я не знаю...
- Да ладно тебе.
Он обвил ее рукой за талию и притянул к себе. Неожиданно музыка остановилась.
Флейты и лиры затихли первыми. Пение тоже резко оборвалось не на самой приятной ноте. Зена обернулась и увидела, что певицы далеко не грациозно быстро покидают алтарь. Последними замолкли барабаны. Зена заметила, как охранник отчаянно машет барабанщикам, приказывая прекратить музыку. Были слышны только озадаченный гул голосов, стук высоких каблуков по каменному полу, звон кубков, но даже эти звуки скоро прекратились. Не выпуская руку Ареса, Зена отстранилась от него.
Внутри нее поднимался тревожный холодок. Неужели...
- Мой господин Арес!
Рука Ареса, крепко сжатая пальцами Зены, дернулась.
Недоуменный шепот замолк, и в наступившей тишине раздался стук торопливых шагов о каменный пол, эхом разносившийся по всему залу.
Высокий широкоплечий черноволосый мужчина подошел к ним, держа что-то в руках. У него была нетвердая походка, и когда он преклонился перед Аресом, было ощущение словно у него подкосились ноги и он рухнул на пол, а не опустился на колени преднамеренно. Его губы дрожали, глаза широко раскрылись от ужаса. Он поднял руки, и Зена увидела, что он держит маленький серебряный поднос с кусочком красного вещества, похожее на желе. Когда она осознала, что именно лежит на подносе, у нее перехватило дыхание, словно ее со всей силы ударили в живот.
- Мой господин Арес, - выпалил мужчина, - почту за честь преподнести вам этот скромный подарок.
Как, во имя ада, у жреца в заброшенном городишке на краю Греции, оказалась в руках амброзия? Этот вопрос на секунду прорезал разум Зены и скрылся где-то глубоко в сознании, которое сейчас заполняла боль, жгучая и иссушающая. Конечно... она должна была знать, что однажды этот момент наступит.
Арес судорожно облизнул губы, не отрывая взгляда от подноса, и Зена была готова поклясться, что его холодная непробиваемая раковина вернулась.
А она собиралась подстричь его...
Она не имеет права вставать у него на пути. Он был рожден богом и такова его судьба. Он пожертвовал своим божеством ради нее, и сейчас он вернет его обратно.
Может, так будет для всех лучше. Лучше для него... и несомненно лучше для Габриэлль. Опустив глаза, Зена представила, как вернется одна в таверну и зайдет в пустую комнату Ареса. А что ей делать с его скудными вещами? Забрать с собой или оставить в гостинице, где его растащат слуги? Боль усилилась. Но может, в конце концов, так будет лучше и для нее тоже. По крайней мере, она прекратит преследовать эту невозможную мечту о жизни с Аресом... или о том, чтобы и Габриэлль, и Арес были с ней.
Она отпустила его руку.
Небольшой темно-красный кусочек вещества тихо переливался мягким светом. Арес знал, что не сможет отвести взгляд, даже если захочет. Также он знал, что этот свет исходил не от факелов. Нет, ни одна вещь в этом смертном мире не может излучать такой свет. Все возвратилось к нему: блеск Олимпа и безжалостное великолепие Залов Войны. Дрожь, которая охватывает, когда ты, словно вихрь, несешься по полю битвы, подгоняя воинов на убийство и смерть, разжигаешь в них гнев, и чувствуя их отдачу, ощущаешь как ярость разливается и по твоей бессмертной крови. Власть в его руках, неподвластная времени и пространству. Сила, превратившая мир в детскую площадку. Смертному такое не понять, как не понять слепому от рождения, что такое красный цвет. Но он знал, что это такое, он все еще помнил, и его охватила паника, что эти воспоминания медленно исчезали из его памяти. Возможно, если бы он оставался смертным, однажды он полностью забыл бы свою божественную жизнь.
Это его шанс. Он может положить этот крошечный кусочек под язык, почувствовать этот густой горьковатый сладкий вкус, и сила вновь наполнит его тело, уничтожая боль, слабость, каждый смертный недостаток. Оскорбление амазонками; ужас, охвативший его, когда он стоял на коленях, готовый умереть – все это растворится в тумане. Память останется, но ее болезненное жало исчезнет. Призраки смерти и мук, преследовавшие его в последнее время, воспоминание об его стыде и позоре... Все это потеряет свою власть над ним, и его игра всегда будет впереди смерти.
Или нет? Что, если его смертные инстинкты останутся? Когда он будет играть со своими игрушечными солдатиками из крови и плоти, он никогда не сможет забыть, что однажды был таким, как они, и слишком хорошо понимать их боль и страх. И что тогда? Если, вернув божество, он больше не сможет выполнять свою работу, что он будет делать?
Он может рискнуть. Он был смертным и раньше, правда не так долго, и когда вновь превращался в бога, все вставало на свои места... почти. Но, возможно, он и не хочет, чтобы все становилось на места... Тартар, он начинает терять рассудок.
Арес протянул руки – ему показалось, что он двигается неестественно медленно, словно под водой – и взял поднос из дрожащих рук жреца. Его руки сами немного тряслись, еще одно страшное напоминание об его смертной слабости. Его большой палец почти дотронулся до амброзии. Он не просто хотел снова стать богом. Все его существо – его дух и плоть – жаждало божество, жаждало ощутить поток силы, рассекающей тело. Это походило на желание смертного удовлетворить голод или жажду или сексуальное желание, только гораздо, гораздо сильнее. Он никогда ничего не желал сильнее, кроме...
Неожиданно он осознал, что Зена уже не держит его за руку. Это заставило его отвести глаза от амброзии и посмотреть на Зену.
Она напряженно стояла, крепко стиснув руки, ее лицо было застывшим и прекрасным.
Он хотел заверить ее, что она не потеряет его, что он всегда будет ее любить. Он любил ее и раньше, когда был богом, почему это должно меняться? Только... позволит ли она себе любить Бога Войны? Может, она станет его богиней, они могли бы разделить амброзию на двоих? Но нет, она не станет этого делать, он слишком хорошо ее знал. Проклятье, если бы только он мог с ней поговорить... если бы только они были одни. Неожиданно он осознал, что вокруг них стоит молчаливая толпа, застывшая в шоке и жадном ожидании, и не отрывает от них изумленного взгляда. Они будут вечно это обсуждать. Арес, Бог Войны, прежде чем вернуть свое божество, сначала должен был спросить разрешения у своей подружки. Конечно.
Неизвестно откуда в его памяти всплыл фрагмент из его смертной жизни. Еще перед возвращением Габриэлль в лагерь у озера, они сидели вместе с Зеной. Он чистил свой жилет, а она полировала доспехи, и они разговаривали... о чем же? А, да, о рыбалке. Она сказала, что он делает успехи, а он поддразнил ее, что рыбачит лучше нее. Она засмеялась и шутливо толкнула его в плечо.
Если он станет богом, то она возможно – только возможно – будет иногда делить с ним постель. Но так, как сейчас не будет никогда. Никогда.
Другой эпизод предстал перед ним. Впервые лишившись божества, он вернул его на острове Сизифа с помощью Зены. «Я не забуду этого» - это были его последние слова как смертного. «Нет, забудешь» - ответила она, и в ее глазах была та же грусть, что и сейчас, та же тихая беспомощная боль. И он помнил, что она сказала ему в конце. «Ты многое потерял, Арес. Ты был не просто смертным. Ты был человеком».
Их глаза снова встретились. Зена натянуто улыбнулась и слегка кивнула, словно говоря «делай это».
Он не знал, сколько он так стоял, держа в руках поднос с амброзией. По толпе пронесся едва слышимый ропот, и Герион – неожиданно Арес вспомнил имя – осмелился поднять голову и недоуменно на него посмотрел.
Все его тело, весь его разум возмущенно протестовали против того, что он собирался сделать. Заткнись, сказал он сам себе.
Сначала его челюсти отказывались двигаться, а во рту ужасно пересохло, но затем он заставил себя выдать подобие смеха.
- Прости, приятель, - сказал он, возвращая поднос Гериону, - ты ошибся.
Чрезвычайное замешательство на лице обычно уверенного в себе жреца было довольно забавным, но Арес уже повернулся к Зене, едва слыша голоса вокруг них, становившиеся все громче. Ее глаза были огромными, губы дрожали. Он уже видел этот взгляд на ее лице. Тогда, на Олимпе, когда он пожертвовал божеством, чтобы спасти ее и тех, кого она любила. Только кое-что в нем изменилось: все такой же ошеломленный, но в нем было меньше недоверия и больше нежности.
Изможденная женщина подбежала к жрецу и помогла ему встать, бросив на Ареса сердитый взгляд. Герион протянул дрожащие руки к подносу, чтобы забрать его назад.
Минутку... он не мог оставить амброзию здесь, в храме. Что, если какой-нибудь псих получит ее и обретет силу бога...
- Подожди, - сказал Арес. – Почему бы нам не сделать богам подношение?
Поднос образовал дугу в воздухе и исчез в огне перед алтарем. Шепот превратился в крик и визг, когда пламя взмыло вверх, играя красными и золотыми языками, и вновь опустилось.
Она исчезла... действительно исчезла.
Он посмотрел на Зену. «Ловко сделано» прочитал он в ее глазах.
- Герион?
Светловолосый мужчина средних лет, облаченный в изящную синюю одежду, выступил из толпы.
- Ммм, - запнулся жрец, едва выдавливая из себя слова. – М-мэр Дион...
- Что, во имя Тартара, здесь происходит?
- Все чудесно, - теперь Арес мог говорить довольно быстро. – Это было шоу, часть представления. – Он выдал свою самую очаровательную улыбку. – Вы купились, верно? Думали, я Арес. Вау. Я польщен.
В толпе раздались неуверенные смешки. Арес начал смеяться, довольно искренне – трудно было поверить, но ему действительно было хорошо – и Зена тоже начала смеяться, и все больше и больше людей присоединялись к ним, включая мэра. И даже Герион скривил рот в подобии улыбки.
Арес взял Зену за руку.
- Пойдем отсюда.
Глава 10
Она не могла оставаться в постели. Габриэлль рассеяно мерила комнату шагами, потом взяла свиток с эпической поэмой Вирджила и попыталась прочесть, но буквы бессмысленно плясали у нее перед глазами. С таким же успехом она могла смотреть на китайские иероглифы. Отложив свиток, она встала и снова принялась кружить по комнате, гадая, сработал ли ее план.
Через некоторое время она потушила лампу, подошла к окну и открыла настежь ставни. Почти полная луна скрывалась в красноватом тумане. Может, это знак, что Бог войны вернулся на Олимп? Габриэлль поморщилась от своей суеверной глупости. И вообще, если Арес вернет свое божество, будет ли какой-нибудь знак, физическое изменение в этом мире? С какой стати... первые два раза ничего особенного не происходило.
Она окинула взглядом почти пустую улицу внизу, которую, смешиваясь с лунным сиянием, освещали оранжевым светом два факела. Прошли две болтающие женщины, потом мужчина, ругающий плачущего ребенка. Пронесся одинокий всадник. Звонкий стук копыт о каменную дорогу эхом разнеслись по улице, но вскоре растворились в шорохе чьих-то шагов. Показалась высокая тень женщины. Габриэлль задержала дыхание... нет, не Зена.
Не в силах стоять неподвижно, Габриэлль вновь принялась ходить по комнате. Что произойдет, когда вернется Зена? Придет ли она к ней? Расскажет ли о случившемся, выплеснет ли свою боль или закусит губу и оставит все в себе? Захочет ли она, чтобы ее утешили? По телу Габриэлль пробежала дрожь, когда она подумала, что успокаивает Зену, когда сама же и подстроила ее страдания. Габриэлль вздрогнула и скрестила на груди руки.
Едва Габриэлль вернулась к окну, раздался шум от хлопнувшей парадной двери в таверну. Ее сердце подпрыгнуло от радости и страха. Зена. Габриэлль бросилась на кровать и залезла под одеяло, ожидая знакомых шагов в коридоре. Но слышались лишь отдаленные смех и пение внизу, и тишина словно насмехалась над ней.
Через несколько минут Габриэлль снова подошла к окну, перегнувшись через подоконник. Ветер трепал ее волосы, принося с собой соленый запах моря. Серые облака проплывали на фоне луны. Послышался плеск воды, вылитой из ведра. Два кота орали друг на друга. Со скрипом раскрылась дверь таверны и оттуда ввалились смеющиеся мужчина с девушкой. Запах жареного мяса донесся до Габриэлль, и от одной мысли о еде ей стало тошно. Снова раздался стук шагов. На этот раз Габриэлль точно знала, что это не Зена, еще до того, как увидела сутулую фигуру женщины с корзиной в руке. Женщина зябло куталась в платок, стараясь спрятаться от порывов ветра.
И тогда Габриэлль увидела их.
Их.
Зена и Арес шли вместе, держась за руки.
Габриэлль отпрянула от окна, хотя они и не могли разглядеть ее в темноте. Пол поплыл у нее под ногами, сердце вздрогнуло и замерло в головокружительной пустоте. Она смутно понимала, что нужно вернуться к кровати, но ее ноги, ставшие ватными, не слушались ее.
Что... как?
Может, Герион струсил. Может, Арес отказался от амброзии. Может...
Голова кружилась. Габриэлль приложила пальцы к вискам. Думай. Думай.
Может, Арес уже стал богом. Только вместо того, чтобы вернуться на Олимп, он решил остаться здесь.
Ты никогда не думала о такой возможности, верно? Глупая, глупая...
Может, Герион сдал ее.
Габриэлль потянулась к чашке с водой на тумбочке. Руки дрожали. Чашка выскользнула и упала на пол. Габриэлль услышала, как она разбилась, будто это произошло в ее собственной голове. Она попыталась сделать глубокий вдох.
В коридоре послышались шаги и голоса. Габриэлль, дрожа, залезла под одеяло. Сначала ее тело было словно в огне. Сейчас же ей казалось, что ее окунули в ледяную воду.
Зена что-то сказала Аресу, и он пошел дальше по коридору. Дверь в комнату медленно со скрипом отворилась.
- Габриэлль? – прошептала Зена.
Габриэлль отвернулась к стенке, дыша так ровно, насколько это было возможно, и надеялась, что не выдаст себя. Она не может, не может сейчас взглянуть Зене в глаза.
Габриэлль услышала, как Зена подошла к кровати и почувствовала, как она дотронулась до ее ночной рубашки. Габриэлль напряглась – неужели Зена собирается лечь с ней в постель? – но вместо этого она только подоткнула ей одеяло и поправила подушку, а затем ушла, бесшумно закрыв дверь.
Габриэлль села в кровати, на ее лбу появился пот.
И что теперь?
Она должна была узнать, что случилось.
Кровь бешено стучала в ее висках. Должна узнать. Должна узнать.
Она встала, неожиданно наступив босыми ступнями на лужу на полу... ах да, разбитая кружка.
Она снова принялась ходить по комнате, пытаясь успокоиться.
Она может подождать до завтра.
Нет, не может. Еще одна минута в неизвестности и она погибнет.
Наверное, они собираются обсудить случившееся. Может, если она подойдет и подслушает...
Сумасшествие. Полнейшее. Она может услышать...
При этой мысли ее пробил жар, и закружилась голова.
Она может рискнуть. Если она услышит, как они... она всегда может уйти. Все лучше, чем неизвестность.
Габриэлль на цыпочках вышла в темную прихожую, молясь, чтобы ноги не подвели ее, и она не упала.
Она остановилась около комнаты Ареса и приготовилась к худшему. Сначала она ничего не слышала – слава богу – но, наклонившись ближе, она расслышала приглушенный голос Зены.
Стараясь не издать ни звука, она опустилась на колени рядом с дверью и приложила ухо к двери. Она зашла слишком далеко, чтобы чего-то стыдиться.
Она должна знать.
* ~ * ~ *
- Где он ее достал? – спросила Зена.
Она расслабленно лежала на кровати, ее голова покоилась на плече Ареса. Его рука обвивала ее талию, а ее пальцы лениво кружили по его теплой гладкой от пота груди. Их занятие любовью закончилось слишком быстро. После всего стресса, что они испытали этим вечером, им едва удалось обменяться несколькими жаркими поцелуями в безлюдном переулке (и еще несколькими у крыльца). Быстро, но все же удовлетворительно.
- Знаешь что? Держу пари, это моя сестренка.
Зена подняла голову, слегка нахмурившись. Она почти забыла, что у смертного Ареса все еще есть семья богов... ну, то, что от нее осталось после того, что она сделала. Зена попыталась подавить чувство вины: она должна была защитить свою дочь. Но даже при таком раскладе это все еще беспокоило Зену, словно боги могли прийти и забрать Ареса помимо его воли.
- Афродита?
- Да, - ответил он, накручивая ее волосы на палец. – Она приходила ко мне как-то... сказала, что хотела бы дать мне амброзию, но Аполлон и остальные ей не позволили бы.
- Когда это было?
- Хммм... перед тем, как мы добрались до Мегары.
До Мегары... Словно годы прошли с тех пор. Тогда Габриэлль умоляла ее избавиться от Ареса, а затем передумала. Зена задрожала и крепче прижалась к Аресу. Она не знала, что хуже: то, что она едва не потеряла его тогда, или то, что она все еще помнила срывающий голос Габриэлль: «Я так больше не могу»... или осознание того, что с тех пор ничего не изменилось. Но что она могла тогда сделать? И дела было не в том, что потеря Ареса разбило бы ей сердце. Она могла бы принести такую жертву ради Габриэлль... да, могла бы. Но после того как он рисковал собственной жизнью ради спасения ее дочери; после того как он отказался от бессмертия во второй раз – и не под влиянием момента, не ради спасения ее жизни, а просто потому что хотел быть с ней – прогнать его казалось немыслимым.
- Ты мне не рассказывал, - тихо сказала Зена. Взял бы он тогда амброзию, если бы была такая возможность? Наверное, сейчас это неважно...
Арес пожал плечами.
- Мне тогда не хотелось об этом говорить.
Она почувствовала, как ему неловко, и смутно представила, как сконфужен он был после визита Афродиты. Сожаление об утраченном божестве; замешательство при мысли, что он не жалеет о своем поступке; оскорбление предстать обычным смертным перед своей сестрой-богиней.
Она дотронулась до его лица.
- Все хорошо.
Он накрыл ее руку своей и закрыл глаза.
- То, что ты сделал с амброзией, - сказала она через некоторое время, - было очень умно. Я бы не хотела, чтобы что-нибудь подобное оставалось у всех на виду.
- Вот видишь, - усмехнулся Арес, открыв глаза. – Я не такой тупой, как ты думала.
- Думаешь, мне нравятся тупые парни?
- Агааа, - притянул он ее ближе к себе, - ты только что призналась, что я тебе нравлюсь.
Он поцеловал ее, и она забыла обо всем, кроме его теплых мягких губ.
Отстранившись, она посмотрела на его лицо и снова провела кончиками пальцев по его щеке и губам.
- Думаешь, она будет гореть вечно? – спросил он.
- Возможно.
Его довольный взгляд стал задумчивым, немного грустным от недоброго предчувствия.
- После того, как я...
Он замолчал, и некоторое время они молча лежали в объятиях друг друга.
Она должна была спросить его, даже зная, что на этот вопрос нет причины, и что она знает ответ.
- Зачем ты это сделал?
Его рука лежала на ее спине. Такая теплая, такая ласковая, такая человеческая.
- Я ведь отдал божество ради тебя, верно? – наконец ответил он. – Я не принимаю подарки назад.
Несмотря на его игривый голос, его взгляд был серьезным и мягким.
- А если бы я дала тебе амброзию? – спросила она. Раньше она об этом не думала. – Если бы это был мой подарок тебе?
Он смахнул прядь волос с ее лица и дотронулся пальцем до уголка ее рта.
- Ты бы разделила ее со мной?
Зена медленно покачала головой.
- Я бы скучала по тебе. Но все равно я бы выбрала человеческую жизнь.
Он внимательно посмотрел ей в глаза, словно пытаясь что-то узнать.
- Возможно, - сказал он, - это и есть твой подарок мне.
Внутри нее поднялась волна тепла, заполнила ее грудь, добралась до лица и угрожала вырваться наружу. Она принялась целовать его, пока им обоим не пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание. И затем она снова потянулась к нему за поцелуем.
- Арес...
- Да?
Она все еще боялась это произнести. Когда-то она сказала это, и теперь не было пути назад. Теперь нельзя было притворяться, что однажды она сможет вернуться к жизни с Габриэлль, которую вела раньше. И что все еще есть шанс все исправить, не разбив при этом сердце одного из самых дорогих ей людей. Но она должна была сказать это. Теперь она точно знала, что говорит эти слова не Богу войны.
- Я люблю тебя.
Его взгляд расширился, дыхание приостановилось, и он притянул ее ближе к себе. Она подумала, что он попытается ее поцеловать, но вместо этого он уткнулся лицом ей в волосы, тихонько покачивая в объятиях.
- Я люблю тебя, Зена... - произнес он прерывистым горячим шепотом ей на ухо. – Я люблю тебя... я так сильно тебя люблю.
Они снова замолчали, лежа рядом друг с другом. Ее голова покоилась на его руке.
- Ты не будешь жалеть? – спросила она.
- Я? – усмехнулся он. – Ты, наверное, даже не понимаешь, о чем тут жалеть. – Он повернулся на бок и посмотрел на нее сверху вниз теплым взглядом. – Например, будучи богом, - продолжил он, игриво проведя рукой по ее животу, - я не мог сделать вот так. Не мог заставить тебя гореть...
- Арес, - пробормотала она, прикрыв глаза, - ты заставляешь меня гореть.
- Что-то не заметно, - улыбнулся Арес и впился в нее поцелуем.
Он лег на нее и спустился ниже. Затрепетав, она застонала, когда его губы коснулись того места, где только что была его рука.
Габриэлль показалось, что она отделилась от своего тела и наблюдает себя со стороны: светловолосая девчонка в белой рубашке скорчилась около двери на грязном полу. Она заметила, что слезы не текут по ее щекам. Она слишком оцепенела, чтобы плакать, чтобы шевелиться. Ей пришло в голову, что она может отключиться прямо здесь, около их двери, и Зена найдет ее. Ужас от этой мысли моментально вывел ее из ступора, и она заставила себя подняться. Ее комната, всего в четырех дверях от этой, показалась ей на расстоянии многих миль.
Ей все еще слышался голос Зены, произносящий «я люблю тебя». Габриэлль остановилась и прислонилась к стене. Беззвучное рыдание сжало ей горло. Она сказала это мне, уверяла она себя. Она сказала это мне.
Нет, не тебе.
Каким-то образом она пошла дальше. Каким-то образом она дошла до своей комнаты, забралась на постель и погрузилась в небытие без сновидений.
* ~ * ~ *
Все еще окруженная тьмой, Габриэлль почувствовала, как ее лба коснулось что-то холодное и влажное. Ей было жарко, все тело ломало. С трудом она подняла отяжелевшие веки. Она увидела свои руки, ужасно бледные и неподвижные, словно выточенные из камня, лежавшие на скомканном одеяле. Она пошевелила пальцем, чтобы убедиться, что она все еще жива.
Она открыла глаза шире и увидела склонившуюся над ней встревоженную Зену.
- Привет, - тихо сказала Зена.
Габриэлль облизнула губы. Во рту был такой отвратительный привкус, словно она проглотила ложку грязи.
- Я... - прокашлялась она, - что случилось?
- Ты больна, - ответила Зена, поправляя влажное полотенце у нее на лбу. Она сидела на краю кровати Габриэлль, одетая в кожаную тунику, но без оружия и доспехов. – Ты не проснулась этим утром. Я проверила тебя, и ты вся горела. – Она поджала губы и опустила взгляд. – Прости меня. Мне не следовала оставлять тебя одну прошлой ночью.
Прошлая ночь... Габриэлль надеялась, что все произошедшее было просто ночным кошмаром.
- Все хорошо, - ответила она. – Как... как вечеринка?
Зена подняла глаза. Ее взгляд был робким, почти виноватым.
- Что такое?
- Ничего, - отвернулась Зена.
- Зена... - Габриэлль с усилием подняла руку и дотронулась до руки Зены. – Что бы ни случилось, ты можешь рассказать мне.
Зена молчала, словно собираясь с духом.
- Священник предложил Аресу амброзию, и он от нее отказался, - выпалила она на одном дыхании.
Все, что могла сделать Габриэлль, это издать тихий вздох. Она не собиралась изображать шок. Она не собиралась больше лгать.
- Он мог принять ее, - выплюнула Зена, словно ей были противны эти слова. – Но он поступил по-своему.
- Он по-настоящему любит тебя, - прошептала Габриэлль. Только сейчас она действительно осознала это.
Ее сердце едва не остановилось, когда она увидела взгляд Зены: такой мягкий и уязвимый. Только эта нежность сейчас принадлежала не ей, а Аресу. Через секунду в ее глазах появились другие чувства: страх и напряженность. Зена наклонилась и нежно коснулась губами лба Габриэлль. Габриэлль закрыла глаза. Сейчас она не будет ни о чем думать, только не сейчас.
- Я кое-что приготовила для тебя, чтобы сбить жар, - сказала Зена, выпрямляясь.
Габриэлль села, вздрогнув, когда влажное полотенце соскользнуло со лба ей на грудь. Зена подала ей глиняную чашку. Горячий отвар из коры ивы обжег ее рот и свел горло. Пока она пила, Зена гладила ее волосы, и когда она закончила, забрала у нее чашку.
Габриэлль забил озноб, и Зена притянула ее к себе, поглаживая по спине через тонкую ткань рубашки.
- Хочешь еще чего-нибудь? Я могу принести из таверны овсянку или бульон...
- Не сейчас, спасибо. Я, наверное, посплю еще немного.
- Хорошо, - Зена уложила ее на кровать, поправив подушку и укрыв одеялом.
- Ты не обязана сидеть со мной, - сказала Габриэлль, отдаваясь во власть лихорадочной, туманной, странно радостной слабости.
Несколько часов спустя она проснулась от смутного сна, в котором Арес снова был богом, и она с Зеной пыталась не позволить ему нанести вред амазонкам. В самый тревожный момент сна ее сознание пронзил голос Ареса. Явь и сон перепутались. Но это был просто Арес, который говорил Зене, что ей давно пора купить новые сапоги.
Габриэлль пошевелилась. Ее ночная рубашка и постельное белье были влажными и липкими от пота. Она все еще была слаба, но ощущала непонятную легкость. Она повернулась и открыла глаза. На маленьком прикроватном столике горела свеча. Зена сидела рядом и зашивала свой сапог, а Арес стоял, прислонившись к двери.
Зена посмотрела на нее с тревожной улыбкой. При свете свечи ее глаза отливали золотистым цветом.
- Как ты?
- Гораздо лучше. - Габриэлль села, с удивлением почувствовав, что хочет есть. И этот голод был странно приятен. – Я бы что-нибудь съела.
- Я принесу тебе.
- Я могу спуститься вниз...
- Нет, не надо... оставайся здесь, - Зена пригладила ей волосы. Я сейчас приду. Ты ведь не против куриного супа с хлебом?
- Совсем не против.
Габриэлль перевела взгляд на Ареса, переминавшегося с ноги на ногу и внимательно изучавшего облупившуюся краску на стене.
- Привет, Арес, - сказала она.
Арес вздрогнул, словно только сейчас заметив ее присутствие.
- Привет, - пробормотал он в ответ.
Габриэлль наблюдала, как он открывает дверь и уходит вместе с Зеной, а затем долго прислушивалась к их удаляющимся шагам. Она встала с кровати и, все еще нетвердо держась на ногах, подошла к окну и открыла ставни. Уже было поздно. Безоблачное небо приобрело темно синий цвет, а серые здания казались золотыми в лучах заката.
Она облокотилась на подоконник, позволяя бризу ласково обдувать ее лицо. Она поняла одну вещь: в конце концов, все ее заговоры и интриги, изворотливость и смекалка привели лишь к тому, что Зена и Арес стали еще ближе. Их связь окрепла, возможно, стала даже нерушимой. Теперь у нее не было никакого права просить Зену избавиться от Ареса. И почему-то при этой мысли она не чувствовала ни гнева, ни горечи, ни отчаяния. Это был просто факт. Такой же очевидный как и то, что день подходил к концу.
Возможно, она заслужила все это.
В своем стремлении отвоевать Зену она переступила через все. Причинила боль Зене. Не позволяла Аресу стать хорошим человеком. Послала Бога войны обратно на Олимп. Предала своих сестер-амазонок. Предала себя.
Когда все закончится, она найдет способ исправить каждый свой неверный шаг. Ей было так плевать на последствия, что она даже не задумалась о том, что грозит амазонкам, если Арес вернет свое божество и захочет отомстить. Она внушила себе, что все ее действия не имеют значения, пока Арес присутствует в их жизнях... они нереальны. Но все было реальным, и она ничего не могла исправить.
- Спасибо, Арес, - прошептала она в темноту. Однажды она уже благодарила Ареса за то, что он пожертвовал своим бессмертием и спас ей жизнь. И теперь он снова отверг шанс быть богом, по своим одному ему известным причинам, и, возможно, спас ее душу. Смогла бы она жить спокойно, если бы ее план сработал? Если бы смогла, это было бы хуже всего.
Отворилась дверь, и в комнату вошла Зена с подносом в руках. Остановившись, она нахмурилась.
- Зачем ты встала? Да еще у окна...
- Я в порядке Зена, правда, - ответила Габриэлль и посмотрела на дымящуюся тарелку с супом. – Пахнет аппетитно.
Она села на кровать и начала есть, смакуя каждую ложку и с наслаждением ощущая, как приятное тепло разливается по телу.
- Утром первым делом, - сказала Зена, - я пойду в порт и скажу капитану, что мы пропустим этот корабль. Мы сядем на следующий после того, как ты поправишься.
- Не говори ерунды. Я же сказала, что в порядке.
- Несколько часов назад у тебя был сильный жар.
- А теперь я здорова.
- Посмотрим, как ты будешь чувствовать себя утром, - Зена села рядом с ней на кровать. – Моряки рассказали мне кое-что о тех пиратах. Похоже, у них нет никакого плана. Следующее нападение может произойти когда угодно.
Они поговорили еще немного о пиратах и о том, как с ними справиться. Вскоре Габриэлль заметила, что Зену клонит в сон.
- Иди поспи, - сказала она, погладив Зену по руке. – Ты устала. У тебя... у нас завтра тяжелый день.
- Да, - Зена зевнула и потерла глаза. – Мне спать здесь?
- Не сегодня, - улыбнулась Габриэлль. – Кровать довольно маленькая. А нам обеим надо хорошо выспаться.
А мне надо подумать.
Они обнялись. Габриэлль положила голову на плечо Зены и ощутила тепло ее губ на своей шее.
- Хорошо, - Зена встала. – Если ночью снова начнет лихорадить, здесь еще остался отвар, - указала она на стол, вновь зевая, - и еще яблочный сидр и вода в кувшине...
- Спасибо. А теперь иди, не то ты отключишься прямо в коридоре.
Оставшись в одиночестве, Габриэлль легла на кровать и уставилась в потолок, словно пытаясь найти смысл в причудливом узоре облупившейся краски и раздавленных предыдущими жильцами москитов.
Она должна была понять, как такое могло с ней случиться. Как она могла так сойти со своей тропы, где она оступилась. Возможно, когда она решила, что пусть уж лучше она позволит Зене спать с Аресом, чем будет рисковать их отношениями, и, что еще хуже, даст Аресу встать между ними. Или все началось задолго до этого. Она вспомнила, как она умирала в пещере, все еще мучимая смертью Кораха. Она никогда не забудет сдавленные рыданиями слова Зены: «Я привела тебя на тропу, по которой ты не должна идти». И свой ответ: «Мне подходит любая тропа, по которой идешь ты».
Но тропа, на которой она находилась сейчас, ей совсем не подходила.
Возможно, Арес был более чем доволен. Она еще и раньше задумывалась о том, что она и Арес отдали все самое дорогое, что у них было, отказались от своей сущности, чтобы быть рядом с любимой женщиной. Только для Ареса жизнь простого смертного, влюбленного в Зену и идущего с ней по жизни, было что-то вроде искупления за свои прошлые грехи. Как ни как, он был убийцей, опьяненный разрушением и властью. Но она... она хотела встать на тропу вне крови и насилия. Она поступила неправильно, полностью отказавшись от оружия, теперь она это понимала. Но ведь даже в сражении ее главной целью было избежать кровопролития. В ее битвах было место состраданию. Она почти забыла это... и потеряла нечто жизненно важное, что ценила в ней Зена... Нет, не только это. Она потеряла то, что делало ее собой.
И тогда она стала слепо идти за Зеной.
И сейчас, когда воспоминания о той ночи в Мегаре снова одолели ее, она не стала прогонять их как раньше. Ночь, когда она напилась, пытаясь выбраться из этого болота отчаяния. Все остальное было в тумане, но она помнила, что сделала Зене больно. «Ты ведь этого хочешь, правда?»... Наверное, часть ее действительно верила, что так она сможет перетянуть Зену на свою сторону. Быть нежной и милой в постели, чтобы Зена всегда хотела большего. И она будет давать ей это, даже если ради этого придется забыть кто ты. Но здесь было место и злости, и отчаянию, и желанию причинить Зене такую же боль, какую испытывала она. И Габриэлль не знала, что хуже.
Но тогда, по крайней мере, она была пьяна. Она не могла использовать это оправдание, когда перешагнула еще одну черту, увидев амброзию и решив, что это решит проблему.
В конце концов, она превратилась в незнакомку, которая не заслуживала ни ее уважения, ни даже ее симпатии.
Пока я окончательно не потеряюсь в этой пучине... и тогда окажется, что смерть стоит рядом со мной.
От этой мысли она задрожала. Потерянная... Раньше это казалось ей прекрасным, а теперь пугало.
Она снова должна найти себя. И был всего лишь один способ сделать это, правда, очень болезненный.
Стоило ей только это представить – как она прощается с Зеной, обнимает и целует ее в последний раз, уезжает с осознанием того, что с каждым шагом она все дальше от своей единственной любви в жизни – едва она это представила, как внутри нее что-то сломалось, и она начала тихо плакать, и слезы стекали по ее щекам и впитывались в жесткую подушку. Она вспомнила о том далеком дне, когда она взяла руку Зены, залезла в ее седло и сбежала вместе с ней, жаждая приключений, желая увидеть мир и стать таким же героем и воином как Зена. Но мир оказался жестоким, приключения обернулись кошмаром, и тропа воина была не для нее. Все, в чем был смысл ее жизни, это Зена. А теперь она потеряла и ее.
Другие воспоминания нахлынули на нее. Их нежные моменты около костра, когда Зена успокаивала ее после первого убийства. Как они мыли друг другу волосы и смеялись над шутками. И еще сотни других воспоминаний, хороших и плохих, приятных и тяжелых, а Габриэлль все рыдала и рыдала, пока вновь не заснула.
Когда она проснулась, свеча уже погасла. Она встала с постели и подошла к окну. На черном небе уже показалась светлая полоса рассвета. Опустившись на колени, Габриэлль достала свою сумку и стала искать в ней свечу. Ее пальцы наткнулись на едва теплое стекло, и на секунду это ее ошеломило. Остатки амброзии, сохраненные ею... она совсем забыла о них. Ее снова охватил жар, и, подавляя волну тошноты, она в ужасе отдернула руку. Она должна избавиться от амброзии.
Габриэлль нашла свечу, зажгла ее и подошла к тазу с водой, чтобы умыться. Затем медленно выпила яблочный сидр, который Зена оставила для нее на прикроватном столике в ее любимой глиняной кружке. Она оделась, сложила свою ночнушку в одну из сумок. Оглядевшись, она взяла еще то немногое из своих вещей: поэму Вирджила, чашку, флакон с маслами для тела и зеркало, в котором отразилось ее измученное лицо. К счастью, сборы отняли совсем немного времени.
Теперь осталось самое тяжелое.
Она взяла свечу, на цыпочках вышла в коридор и направилась к комнате Зены.
Остановившись на полпути, она подумала, развернулась и пошла к комнате Ареса.
* ~ * ~ *
Габриэлль, не дыша, закрыла за собой дверь. Находиться здесь было очень странным. В этой комнате вместе с затхлым воздухом, так свойственным дешевым гостиницам, она безошибочно уловила мужской запах. Кожаная одежда Ареса валялась на единственном стуле в гораздо большем беспорядке, чем она представляла. Его сапоги, пояс и меч были небрежно брошены у стены. Опустив свечу, она увидела на его тумбочке кусок недоеденного хлеба. Сам Арес растянулся на кровати, одеяло наполовину сползло на пол. Он хрипловато посапывал с умиротворенным лицом. На этой кровати он занимался с Зеной любовью. В животе Габриэлль образовалась странная тяжесть. Ее фантазия ярко нарисовала картину, как Арес ритмично двигается на этой кровати, а Зена в наслаждении выгибается под ним. Габриэлль потрясла головой и поставила свечу на прикроватный столик.
- Арес, - сказала она.
Он не ответил. Она позвала громче, продолжая повторять его имя, пока он не зашевелился.
- Ммм, - раздраженно пробормотал он.
- Арес, проснись.
Арес открыл глаза и посмотрел на горящую свечу.
- Эээ... что? – Он резко сел. – Ты совсем спятила?
- Мне нужно с тобой поговорить.
Арес настороженно следил за каждым ее движением, словно боясь, что она набросится на него.
- Хорошо, - ответил он, откинув одеяло. Габриэлль успела заметить, что на нем были те старые синие льняные штаны. – Что случилось? – спросил он, поставив ноги на пол.
Она не знала, как начать.
- Пообещай, что ты не расскажешь Зене, - сказала она наконец.
- Обещаю, - неуверенно ответил он.
Уставившись на свои сжатые кулаки, Габриэлль сделала глубокий вдох.
- Я сделала это, - сказала она.
- Что ты сделала?
- То... то... - сама не зная почему, она не могла заставить себя произнести ни единого слова. – То, что случилось прошлой ночью в храме.
Ее слова повисли в молчании, которое, казалось, будет длиться вечно. Внизу в таверне хлопнула дверь.
- Что? – тихо спросил Арес.
Она заставила себя взглянуть на него. Она ожидала, что он будет в ярости, или она получит какие-нибудь насмешливые поздравления, вроде: «Отлично сработано». Вместо этого он молча смотрел на нее, слегка приоткрыв рот. Это было бы забавно, если бы она могла вынести его столь уязвимый взгляд.
- Прости, - сказала она.
- Простить? – переспросил Арес. Его лицо исказилось от гнева. Вскочив с кровати, он схватил ее за плечи и впечатал в стену. – Ты, маленькая сучка, ты хоть понимаешь, что ты...
Он замолчал. «Заставила меня пережить» - мысленно закончила за него Габриэлль.
Арес отпустил ее и, тяжело дыша, стиснул кулаки. Она ждала, когда он ее ударит. Но он вернулся на кровать, опустив плечи и крепко сжав челюсти.
- Где, черт тебя возьми, ты ее достала? – не отрывая взгляда от пола, спросил он.
- У амазонок.
- У амазонок?.. То есть, она у них действительно есть?
- Артемида дала им амброзию. Наверное, для безопасности. На случай наступления Сумерек.
- Артемида... - озадаченно произнес Арес. – Может, она и вправду являлась мне во сне...
- Они не знали, что это амброзия. Она сказала амазонкам, что это священной снадобье.
- И ты украла ее и устроила весь этот спектакль с этим – как там его – Герионом?
- Да.
- Умно, - фыркнул Арес.
- Не говори так.
Арес вскинул голову. Их взгляды встретились, и в его глазах она увидела что-то похожее на понимание.
- А ты действительно хотела избавиться от меня, да?
- Я больше так не могу.
Он кивнул, словно обдумывая ее слова.
- Так это твой метод избавиться от мужчины? – усмехнулся Арес. - Сделать его богом?
Она покачала головой, горько усмехнувшись.
- И ты думала, что как только я верну свое божество, я тут же уберусь? – пораженно спросил он, то ли удивляясь ее наивности, то ли гадая, не была ли она права. Она не знала.
Она должна была спросить его о кое-чем еще.
- Арес, - начала она, - если ты снова станешь богом... ты попытаешься как-то отомстить амазонкам?
- Хм, - в раздумье поднял он брови, - ничего особо жестокого. Лишь заставлю их приносить в жертву своих детей в течение следующих пару столетий. Только не говори, что ты купилась на это! – воскликнул он, встретив ее пораженный взгляд.
Она не ответила. Его насмешливый взгляд смягчился, словно он сам точно не знал ответа на ее вопрос, вернее, не хотел знать.
- Зачем ты мне это рассказала? – спросил он.
- Мне нужно было кому-то рассказать, - ответила она, помолчав. – Наверное, я знала, что ты не стал бы... не стал бы осуждать меня.
Она вспомнила, что он давным-давно сказал о Зене: я не стал бы осуждать ее. Теперь она понимала, почему Зене это было так нужно.
- Итак, - продолжил Арес. – Ты мне рассказала. Что теперь?
- Теперь... я ухожу.
Арес посмотрел на нее так, словно ожидал услышать эти слова, но все еще был ими озадачен.
- Почему?
- Ты спрашиваешь меня почему? – Ее вопрос напоминал и горький смех, и сдавленное рыдание. – Я же сказала... я так больше не могу. И дело не только в тебе и в ней... я больше не знаю, кто я.
- Ты слишком много думаешь.
Задорные искорки в его глазах походили на теплоту.
- Только не говори, что будешь по мне скучать.
Он поднял бровь.
- Кто знает... А может, я к тебе привык.
Трудно было понять, шутит он или нет.
Поддавшись неожиданному порыву, Габриэлль шагнула вперед и склонилась к нему. Арес пораженно отпрянул, и его лоб больно ударился об ее подбородок.
- О, - он потер лоб и бросил на нее сердитый взгляд. – Ты что делаешь?
Габриэлль почувствовала, что краснеет.
- Хотела поцеловать тебя на прощание.
Арес выглядел изумленным и довольно растроганным, хотя Габриэлль и не знала точно, что он не смеется над ней. Она снова наклонилась и, положив руку ему на плечо, прикоснулась губами к его щеке. Она почувствовала тепло его кожи и слегка колющуюся щетину. Он неловко погладил ее по плечу, словно животное, с которым он понятия не имеет что делать. Это напомнила Габриэлль его неуклюжую попытку погладить ту собаку на ферме.
Она выпрямилась.
- Прощай, Арес.
- Что ты будешь делать? – спросил он, но по его виду было понятно, что он пожалел о своих словах.
- Еще не знаю. Побуду со своей семьей... Буду писать. Со мной все будет хорошо. Я знаю, что ты будешь хорошо заботиться о ней, - тихо добавила она.
Он откашлялся и отвел взгляд в сторону.
- Ты уходишь прямо сейчас?
- Сначала поговорю с ней.
Она взяла свечу и пошла к двери. Выходя, она обернулась. Он глядел на нее задумчивым взглядом, в котором мелькал страх. Габриэлль подумала, что, возможно, он боится, что Зена скорее прогонит его, чем позволит ей уйти.
- Удачи, - сказала она.
- Да, - пробормотал он. – Тебе тоже.
* ~ * ~ *
- Я скоро вернусь за тобой. Обещаю.
Зена прижалась щекой к теплой шее Арго. Будучи не в силах заснуть, она спустилась в конюшню, проверить лошадей, которые останутся здесь на время поездки на Лемнос. Был свой особенный комфорт в знакомом запахе лошадей, сена и зрелой соломы, в теплоте животных, которой дышала темнота.
- Так, ты думаешь, Габриэлль в порядке? - Она погладила морду кобылы. - Да... Она будет в порядке. Мы все будем в порядке...
Если все еще было "мы..." После того, как они покинули Мегару - она не хотела думать о том, что произошло там, Габриэлль не была собой той ночью - между ними будто пролегла пропасть; были моменты, когда казалось, что Габриэлль противны даже прикосновения Зены.
Арго фыркнула. Вздохнув, Зена покачала головой.
- Что за ребячество... - Она замолчала на мгновение, перебирая пальцами гриву лошади. - Держу пари, ты разочарована. Ты ожидала лучшего от меня, не так ли. Я не могу бороться с этим, не могу найти выход... И зачем я говорю с тобой об этом? Ты ведь ничего не понимаешь.
Зена похлопала Арго по боку. Ты знаешь, что дело плохо, когда не можешь поговорить об этом даже со своей лошадью.
Она услышала сзади шорох и резко обернулась. Тени зашевелились, и в свете фонаря, который Зена поставила на пол, появилась небольшая фигура.
- Габриэлль.
Она старалась прогнать предчувствие, что что-то не так.
- Я так и думала, что ты здесь, - сказала Габриэлль. Зена подошла ближе и улыбнулась. Все было в порядке.
- Эй. - Она взяла Габриэлль за руки; они были холодными и немного влажными. - Как ты?
- Хорошо. - Губы Габриэлль дергались, она смотрела вниз. - Я... Зена...
- Что? Что такое? - Зена обнимала Габриэлль, поглаживая ее волосы и холодную спину, желая держать ее так всегда, и пытаясь прогнать собственный растущий страх. Габриэлль наклонилась к ней и расслабилась на мгновение. Потом отстранилась. Их глаза встретились.
- Я должна... - В полутьме, глаза Габриэлль были тёмно-зеленого цвета. - Я... Я не поеду на Лемнос.
- Всё в порядке. - Зена коснулась щеки Габриэлль. - Я же говорила, мы будем здесь, до тех пор, пока ты не поправишься. А затем сядем на следующий корабль.
- Зена... - Габриэлль поймала запястье Зены и держала его. - Это - не то, что я имела в виду.
Так вот что это было. На мгновение земля ушла из-под ног Зены. Она почувствовала головокружение.
- Ты хочешь сказать... Ты...
- Я должна. - Габриэлль говорила с отчаянной резкостью, как будто пытаясь убедить Зену или, возможно, саму себя, что поступает правильно. - Зена! Я всегда буду любить тебя! Но я должна сделать это.
Габриэлль отпустила руку Зены. Перед глазами воительницы запрыгали цветные пятна. Она попыталась собраться с мыслями.
- Габриэлль... стой... Я могу...
- Не говори мне, что можешь отослать Ареса, - сказала Габриэлль. - Ты не можешь... Не теперь. И кроме того... - Она покачала головой, и внезапное напряжение, которое было в ее голосе, ушло. - Это касается не только тебя и его.
- Я должна. - Габриэлль говорила с отчаянной резкостью, как будто пытаясь убедить Зену или, возможно, саму себя, что поступает правильно. - Зена! Я всегда буду любить тебя! Но я должна сделать это.
- Ты имеешь в виду... - Она заслужила это. Она воспринимала лояльность и любовь Габриэлль как что-то само собой разумеющееся, и теперь... - Ты хочешь сказать, что есть...
- Никого больше нет. - Габриэлль почти улыбнулась. - Я имею в виду себя. Я должна понять саму себя - кто я и каков мой путь...
Зена опустила глаза. Она думала об этом все эти годы. Я наставила тебя на путь, который никогда не предназначался для прогулки... И Габриэлль сказала ей, что любой путь хорош пока...
Нет. Она даже не собиралась думать об этом. Она не имела никакого права, так же, как не имела права притянуть Габриэлль к себе и покрыть поцелуями её лицо и мягкие губы (как она стремилась сделать это сейчас). После всей боли, которую она причинила Габриэлль, была одна вещь, которую она все еще могла сделать для нее.
- Я понимаю, - тихо ответила Зена.
- Ты всегда будешь частью меня, - сказала Габриэлль. - Это не изменится.
- Я сожалею, Габриэлль. - Она подавляла слезы. - Я так сожалею обо всем...
- Зена, я хочу, чтобы ты знала - если бы я могла вернуть тот день, когда мы встретились в первый раз, и если бы у меня была возможность сделать тот выбор снова, я бы все ещё была здесь.
Они обнялись. Зена положила голову на плечо Габриэлль и попыталась отогнать мысли о тех моментах, которые они никогда не смогут разделить снова.
- Не важно, где ты найдёшь свой путь. Я буду с тобой.
- Я знаю. - Габриэлль отстранилась, ее глаза, блестели. - Мы увидимся снова, я знаю, что это так. Как только я... пойму себя. - Она сделала паузу, и безмолвно, одними губами, прошептала - Я люблю тебя.
Зена взяла руки Габриэлль и подняла их к своему лицу, прижалась к ним щекой, потом губами. Она знала, что должна дать ей уйти.
Она отступила. Габриэлль подошла к Клио, вывела её из стойла и начала привязывать к её спине седло. Это было то, что Зена видела, сотни раз; только теперь, Габриэлль уезжала. Холодная тяжесть обвилась вокруг сердца Зены, она отвела взгляд. День теперь тёк через открытую дверь конюшни, он заставил исчезнуть свет фонаря.
- Куда ты пойдёшь? - спросила Зена.
Габриэлль взглянула на неё.
- Сперва в Потейдию. Потом, возможно, в Афины. - Она снова отвернулась, проверяя ремни, чтобы убедиться, что они надёжно закреплены. - Не волнуйся обо мне. Я буду в порядке.
- Я знаю, что будешь...
Габриэлль тихо добавила - И вы тоже.
Она снова проверила ремни и пошла к двери, где, Зена только что заметила, поставила свои седельные сумки. Она действительно уходила.
Не уходи, пожалуйста, не оставляй меня. Но она могла сказать это только про себя.
Больше они не обнимались. Только взялись за руки.
- До свидания, Зена.
- Габриэлль... - Зена шевелила губами, но голос подвёл её. Пожалуйста, не уходи. Вслух она сказала - Береги себя.
Габриэлль провела кончиками пальцев по ладони Зены - Ты тоже. - С небольшим вздохом она повернулась к Арго. - Пока, Арго.
Она действительно уходила. Зена сжала губы.
Она смотрела, как Габриэлль забралась в седло и поехала к двери. В свете солнца она и её лошадь были серебристо-белыми, словно призраки.
Зена стояла, слушая удаляющийся цокот копыт по ещё тихой улице. Она прислонилась к боку Арго, слёзы свободно текли по её лицу. Теперь она могла сказать.
- Я люблю тебя, Габриэлль...
* ~ * ~ *
Прищурившись, Габриэлль посмотрела на солнце. Она сняла флягу с пояса, чтобы сделать глоток воды и вдруг вспомнила про амброзию, которая всё ещё лежала в её сумке.
Через несколько минут она свернула с дороги и поехала через редкую рощу к низкому холму, за которым лежало море.
Вскоре она добралась до скалистого побережья, где под копытами Клио хрустела маленькая галька. Несколько чаек взлетели с пронзительными криками, испуганные их появлением. Далеко внизу, на небольшом пирсе, группа рыбаков вытаскивала груз. Вокруг никого не было. Габриэлль достала из своей сумки маленькую коробочку и сжала её в руке.
- Жди здесь, девочка – сказала она, погладив шею Клио.
Она разделась и пошла к блестящему синему прибою, немного вздрагивая от грубой гальки под ногами. Прохладная вода сперва коснулась её лодыжек, затем мягко обвила её бедра, талию, грудь и плеснула в лицо крошечными капельками. Габриэлль на мгновение закрыла глаза и почувствовала солёный вкус на губах. Она поплыла вперёд, всё дальше и дальше, пока не оглянулась назад. Отсюда её лошадь была белым пятнышком на сером пляже. Тогда она протянула руку и разжала кулак.
Смотря вдаль, Габриэлль заметила тёмную точку на горизонте. Возможно, это была скала... или корабль, который нёс Зену.
Она повернулась и поплыла назад к берегу. По крайней мере, она была уверена, что амброзия не попадёт в неправильные руки. Габриэлль надеялась, что Зене никогда не придётся бороться с сумасшедшей бессмертной акулой.
* ~ * ~ *
- Если море будет и дальше таким неспокойным, мне придётся изменить свой взгляд на смертность. Я имею в виду, необходимость идти тебе, когда нужно куда-то попасть – это достаточно плохо. Но когда пол идёт куда-то... Вот что действительно ужасно.
Арес потёр плечо, которым до этого ударился о мачту и посмотрел на Зену. Она стояла, глядя на спокойное теперь море. Спустя мгновение она повернулась к нему.
- Что?..
- Нет. Ничего.
Она снова отвернулась и, положив руки на перила, стала смотреть вдаль. Арес отошёл и сел на покрытый мешковиной баррель. Опустив плечи, он наблюдал за нею.
Итак. Наконец, они были на корабле. Вместе. У него был момент паники тем утром, когда он не дождавшись Зены, постучал к ней и, не получив ответа, вошёл. Залитая солнцем пустота комнаты походила на белую молнию, врывающуюся в его сознание: Она ушла! Тартар! Она не позволила ей уехать и ушла с ней! Арес тяжело опустился на кровать. Возможно, маленькая сучка вообще не собиралась уезжать – только предлог, чтобы отвлечь его, пока они уйдут... Нет. Он не мог поверить, что Зена так поступила с ним... Он даже не был уверен, что Габриэлль может это сделать... Противный голос в его голове смеялся над ним и вредно напомнил ему, что амазонки, вероятно, имели больше амброзии в запасе. Арес поднял глаза и увидел шакрам, висящий на столбике кровати. Зена могла оставить что угодно, но не шакрам. Арес огляделся. Рукоятка её меча мерцала на маленьком столе у окна, остальная часть пряталась в тени вместе с латами. Он глубоко вздохнул и поднялся. Как глупо! Конечно, он никогда не думал, что Зена может сбежать от него так. Не теперь.
Он спустился, чтобы посмотреть, не завтракает ли она внизу, когда столкнулся с ней в прихожей. Она остановилась достаточно близко, чтобы он смог уловить запах сена; её лицо было пустым. Казалось, она находится в каком-то невидимом коконе. Они оба притворились, будто он не заметил, что она плакала. Арес задался вопросом: стоит ли говорить, что он знает об уходе Габриэлль, когда Зена сухо сказала: «Габриэлль уехала». С тех пор они говорили только о практических моментах перед поездкой.
И теперь они были здесь, направлялись на Лемнос. Большую часть времени, с того времени как корабль отплыл, Зена тихо стояла на палубе, так как теперь. Глядя на неё, Арес подумал о пробуждении с ней завтрашним утром. На этот раз это не принесло ему удовольствия.
Тартар! Он не собирался просто сидеть и смотреть на её отчаяние.
Арес встал и подошёл к Зене. Какое-то время он стоял за её спиной, пристально глядя вместе с ней в ночь. Ярко светила луна – кусок серебра, бросивший слегка колеблющийся след на тёмную воду.
- Пойдём – он положил руку ей на плечо – Пойдём в каюту.
- Хорошо. – Она повернулась к Аресу. Он поправил прядь волос, упавшую ей на лицо. Уголки её рта задрожали, и ему показалось, что она улыбнулась.
- Пойдём – повторил он.
Внизу, в каюте, они ели хлеб с солёной рыбой и говорили о том, сколько времени займёт поездка, в зависимости от погоды.
- Уже поздно – сказала Зена, когда они закончили есть. Она сняла свои рукавицы, латы и сапоги - её движения были странно замедленны, она двигалась так, как будто была в воде - и, наконец, кожаное платье, оставшись в тонкой льняной нижней тунике.
Она села рядом с ним на постель. Он крепко обнял её и зарылся лицом в её волосы.
- Я сделаю тебя счастливой – прошептал он – Я могу сделать тебя счастливой.
Плечи Зены слегка задрожали, она вздохнула и повернулась так, что теперь могла поцеловать его.
- Давай спать – сказала она мягко.
Он разделся и бросил свою одежду на пол. Зена погасила масляную лампу. В темноте Арес опустился перед ней на колени и начал целовать её бедро, постепенно поднимаясь выше. Когда он хотел поднять её платье, она сжала его плечи.
- Просто давай спать – повторила она.
Его глаза почти привыкли к темноте. Он видел, как она забралась под одеяло, и присоединился к ней. Они нежно целовались, лаская друг друга. Зена сжала его ягодицы и хрипло выдохнула «Да!», когда он скользнул на неё и лёг между её бёдрами. Она двигалась под ним, обвив его ногами, целуя, лаская руками его спину... И всё же... Всё же что-то было не так. Будто она делала это из обязательства и пыталась убедить их обоих, что действительно хочет этого. Арес заставил себя прекратить двигаться и она выгнулась под ним.
- Остановись – хрипло проговорил он. – Просто остановись, хорошо?
Она вздохнула.
- Хорошо...
Он прижался губами к её щеке и затем с небольшим рычанием соскользнул с неё и отвернулся к стене. Тупая боль росла в его голове, а пульсирование в паху было почти невыносимым.
- Прости – пробормотала Зена.
Арес повернулся и лёг на спину. Он скривился, ощутив липкую влажность простыни. На него нахлынуло отвращение к смертной плоти; на этом корабле не было никакой возможности принять ванну. Зена лежала рядом с ним, едва касаясь его. На мгновение Аресу показалось, будто Габриэлль была между ними, разделяла их. Он привлёк Зену ближе и почувствовал как она напряглась.
- Засыпай. – Сказал он, поглаживая её волосы. Ему хотелось сказать ей, что он понимает её потерю, знает, что она скучает по Габриэлль. Но он не был уверен, как это сделать и стоит ли.
Было почти невозможно устроиться поудобнее на такой узкой кровати; но если бы один из них решил перебраться на верхнюю полку, это выглядело бы как уйти и хлопнуть дверью. Когда спустя некоторое время Арес проснулся, у него болели все мышцы и затекла шея. Зены рядом не было. Он встал и проверил верхнюю койку. Там её тоже не было. Бормоча проклятья, он оделся и вышел на палубу.
Зена, стоя в одном кожаном платье, смотрела в даль. Ветер трепал её волосы, а её плечи в лунном свете казались восковыми. Арес остановился за мачтой. Когда она повернула голову, на её щеке блестела влажная дорожка.
Он не хотел, чтобы она увидела его, не хотел идти вниз... Арес бесцельно бродил по другой части судна; пол под его ногами был мокрым и липким. Несколько членов команды следили за ним с праздным любопытством. Остановившись, он облокотился на перила. Взглянув на луну, он увидел, как она спряталась за облако.
Краем глаза Арес заметил золотую вспышку рядом с ним.
Афродита. Он совсем забыл о ней. Прекрасно! Самое время для семейной встречи...
- Эй! Ты не хочешь сказать своей сестре Привет?
Он вздохнул и повернулся к ней. Афродита, как всегда прекрасная, сияла перед ним. Этот блеск делал ночь вокруг неё ещё более чёрной.
- Сестрёнка. Что случилось?
- Что случилось? Это ты говоришь мне? Крошка-воин теперь только твоя, м? О, я знаю, что она любит малышку Габби и, вероятно, всегда будет... Но выберет, в конце концов, одного из вас, так? – Она слегка ударила его по плечу. – Действуй, братишка! Я хочу выиграть пари!
Арес уставился на свою сестру, затем резко схватил её и поднял на руки. Афродита захихикала, немного поражённая, но, очевидно, довольная... У неё не было времени исчезнуть в эфире, когда он выбросил её за борт. Арес почувствовал себя немного лучше, когда услышал плеск воды и негодующий визг богини.
Глава 11
- Надвигается гроза.
Зена посмотрела на небо, затянутое тёмными серо-синими тучами. Будто в ответ на её слова по холмам пронесся ветер, приминая траву и спутывая гривы лошадей.
- Мы можем переждать её в той деревне – Арес указал на скопление маленьких домиков ниже в долине.
- Едем туда! – Голос Зены подхватил сильный порыв ветра.
Первые тяжёлые капли настигли их у подножия. К тому времени как они добрались до деревни, грязная вода неслась стремительными потоками по главной улице, плескаясь под копытами лошадей. К счастью, гостиница была недалеко. Когда они привязали своих лошадей, откуда-то вынырнул мальчик, приблизительно лет двенадцати и спросил:
- Позаботиться о вашей лошади, господин?.. Госпожа?
Арес бросил ему монету, прежде чем Зена успела сказать, что они всё сделают сами.
Оставив мальчика наедине с его работой, они подняли свои сумки и побежали в тёплую гостиницу, где дождевая вода капала в ведро на полу. Их плащи и волосы были насквозь мокрые, и они рассмеялись, поглядев друг на друга. Коренастая женщина средних лет со свечой в руке, вышедшая им навстречу, одарила их таким взглядом, будто была не только озадачена, но и почти оскорблена их радостью.
- Вам нужна комната? – Спросила она, почесав руку под старым шерстяным платком.
- Да. - Зена кивнула, снимая промокший плащ и откидывая назад волосы.
- Четыре динара. – Владелица гостиницы повернулась и, шаркая, двинулась в узкую прихожую. – Если захотите согреться, на кухне есть огонь. – Добавила она неохотно, провожая их в комнату.
После того как дверь закрылась, Зена бросила на пол седельную сумку и оглянулась в поисках места, куда бы можно было повесить плащ; ничего более подходящего, чем спинка кровати не нашлось. Здесь не было другой мебели, за исключением плетёного стула с порванным сиденьем и треногой у кровати. Воздух был пропитан пылью и сыростью; и когда она зажгла свечу, было трудно различить тени на грубой деревянной стене из-за слоя грязи.
Зена сбросила латы и села на кровать, стягивая сапоги. Она подняла глаза на Ареса, который снял свой жилет и повернулся к ней. Свет отражался в крохотных бусинках воды на его лице и груди и делал его глаза ещё более карими.
- Итак, - сказал он, бросая жилет на стул, - мы можем спуститься к огню на кухне или согреться прямо здесь.
Кожаное платье Зены и её юбка приземлились на стул, поверх его жилета. Зена откинулась на кровать, с улыбкой слушая дождь.
- Согреемся прямо здесь...
* ~ * ~ *
Прошло примерно пять месяцев с тех пор как они приплыли на Лемнос.
Первые несколько дней на корабле были ужасными. Зена провела большую часть плавания в своём внутреннем мире, мире, заполненном Габриэлль. Её мысли роились вокруг воспоминаний о дружбе и любви, о ловле рыбы и слушании историй Габриэлль перед походным костром, о лице писательницы, беспомощном и почти изумлённом от удовольствия после их любовных ласк и смеха вместе. Когда она представляла Габриэлль, оставшуюся одну, ей становилось больно. Арес быстро разочаровался в попытке отвлечь её или поднять ей настроение. При виде его, даже при мысли о нём, её душило чувство гнева и вины.
Зена стояла на палубе, смотря в пустое небо. Для неё был очевиден факт, непримиримый, как смерть – она позволила Аресу разлучить её и Габриэлль. Она была столь тронута любовью Ареса и его жертвой, потому что считала его не способным к любви и самопожертвованию. Он изменился для неё, и это вызывало в ней хорошее чувство – она знала, что помогла вырасти крошечной искре света в тёмном боге, с которым была когда-то связана через собственную темноту. Так вот что это было: она была так занята, ведя Ареса к свету, что потеряла друга, свою половинку, без которой она, возможно, не могла оставаться на своём пути. Возможно, она украла свет Габриэлль и отдала его Аресу. От этой мысли её сердце словно сжала ледяная рука.
Иногда, в те долгие часы, когда она смотрела на море или бродила по палубе, ей хотелось злиться на Ареса, но она не могла; иногда она злилась на него и ненавидела себя за это. Зена напоминала себе, что он не прогонял Габриэлль и это не он обольщал её, а она пришла к нему на ферме (однажды ей пришло в голову, что это Габриэлль сказала ей идти к нему, но Зена быстро отогнала эту мысль – она не будет опускаться столь низко, чтобы винить Габриэлль). За эти шесть ночей на корабле они занимались любовью один раз после того первого раза. Они всё ещё были вместе, и она всё ещё хотела его.
Однажды ночью, когда они лежали на койке, Зена почувствовала, как он вздрогнул и сделал глубокий вдох, когда её рука скользнула по его бедру. Вдруг ей расхотелось останавливать это прикосновение к нему через тонкую ткань его штанов. Задрожав, он издал сдавленный звук. Зену бросило в жар. Уже лёжа на нём, она подумала о Габриэлль и почти заставила себя остановиться. Но Арес резко вошёл в неё. Его дыхание стало тяжёлым. Она хотела, сделать это быстро, но он положил руки на её бёдра, чтобы замедлить её. Зену накрыла новая волна жара, и она больше не думала ни о чём.
Когда это закончилось, она поцеловала его и положила голову ему на грудь. Но, вместо удовлетворённости, в неё снова начала просачиваться мрачная пустота прошлых нескольких дней. Притянув Зену к себе, Арес погладил её лицо и провёл рукой по её волосам. Зена дёрнула плечом, и он позволил ей выскользнуть из его рук и отвернуться. Спустя несколько минут, он поцеловал её шею и вдруг его теплота ушла. Она услышала, как он взобрался на верхнюю койку. Зена повернулась на спину и вытянулась, разрываясь между виной и облегчением.
Когда они прибыли на Лемнос, дела пошли лучше. Зена ушла в работу. Пиратская банда, по слухам от двадцати до ста человек, проводила много времени в открытом море, а затем скрывалась в разных местах на скалистом берегу острова. Несколько раз власти Лемноса посылали как приманку торговое судно, на котором плыли воины, переодетые в торговцев и рабов; но каким-то странным образом, пираты всегда избегали этой засады. Зена решила проникнуть в группу и уговорила местных властей согласиться на рискованное предприятие: она расскажет пиратам о приближающемся судне, нагруженном товарами, а лемносцы отправят вперёд посыльного предупредить команду не оказывать сопротивление.
Надев заношенные кожи, не столь привлекательные, как их постоянная одежда, чтобы более соответствовать роли разорённых воинов, попытавших счастья на неправильной стороне закона, Зена и Арес отправились к скалам и пещерам на берегу, в надежде найти пиратов. Спустя совсем немного времени они наткнулись на острия полдюжины мечей. Высокая, с рыжими волосами предводительница Никия внимательно выслушала их историю и ясно дала понять, что подозревает ловушку. Наконец, она сказала, что нападёт на судно, но при одном условии – новоприбывшие останутся связанные под охраной и будут убиты, если банда столкнётся с проблемами и не вернётся к полудню на следующий день. Зена холодно согласилась, сигнализируя глазами Аресу подчиниться. Они позволили разоружить себя и приковать к стене сырой пещеры, где всё, что они могли делать, это смотреть на то, как их охранники играют в кости.
- Почему я позволил тебе втянуть меня в это? – проворчал Арес, пытаясь усесться поудобнее, и Зена почувствовала, как улыбка тронула уголки её рта.
- Потому что. – Мягко ответила она. На миг их глаза встретились.
- О да! – сказал он с усмешкой. – Именно поэтому.
Цепь была достаточно длинной, Зена придвинулась и поцеловала его. Они сразу же услышали крик, хлопанье и непристойные предложения охранников.
Их освободили и отдали им оружие, когда банда вернулась на рассвете, вместе с награбленным.
- Вы можете остаться – сказала Никия и затем добавила, - плата за наводку. – и бросила каждому из них маленький, но туго набитый золотом мешочек.
- Ты же знаешь, что мы вернём их, верно? – Зена и Арес устроились в одном из укромных уголков пиратской пещеры. Он подарил ей невинный взгляд, который постепенно переходил в ухмылку.
- Веееееерно...
- Дай сюда! - Зена подошла к нему и схватила его за ухо. Он вскрикнул и сказал ей прекратить это.
- Давай! – Весело промурлыкала она, потянув сильнее. Кто-то захихикал позади неё и они обернулись, чтобы увидеть коренастого прихвостня Никии, который принёс им одеяла.
- Подружка держит тебя на коротком поводке, да? – Пират покачал головой и заржал ещё громче. Зена заметила, как Арес нахмурился и сжал кулаки, и предупреждающе положила руку на его запястье.
Вечером, когда они сели у огня с пиратами, которые ели жареное мясо и пили вино, захваченное на корабле, Зена боком взглянула на Ареса и ей пришло в голову, что если бы они действительно присоединились к банде, у него не было бы ни малейших угрызений совести. В её голове пронеслась мысль, что из него получился бы неплохой пират. Это вызвало у неё внутреннюю дрожь, будто она обожгла пальцы. Арес тоже думал об этом? Теперь она продолжает свой путь с человеком, который нисколько не заботится о высшем Благе. Но он, напомнила она себе, заботился о ней, и он будет бороться рядом с ней, пока они будут вместе. И она никогда не захочет вернуться на старую дорожку, ведь так? Зена взглянула на Никию, та резала мясо; с лезвия её кинжала капала кровь, свет от костра пылал на её загорелом лице и искрился в кольцах на её пальцах. Нет. Зена больше не хотела такой жизни. Она подумала о том, что сказала ей Габриэлль, когда они прощались: она будет в порядке. Возможно когда-нибудь Зена сможет так же доверять самой себе.
Позже, той ночью, они с Аресом занимались любовью в своём углу пещеры, пытаясь шуметь как можно меньше, приглушая друг друга поцелуями. Позже вернулись мысли о Габриэлль, чтобы вытянуть её из мягкого облака сна; и тем не менее, она была почти счастлива. Они тихо лежали некоторое время, пока Арес не сказал
- Так значит ты держишь меня на коротком поводке, да?
Зена тихо захихикала и пробормотала
- Кто-то же должен...
Он мягко рассмеялся и поцеловал её макушку. На этот раз, когда тяжесть сна приблизилась к ней, она позволила забрать себя.
Они провели в банде ещё несколько дней, в течение которых Зена узнала, что пираты избегали ложных кораблей, посылая на суда шпионов, в качестве пассажиров. Когда ей и Аресу стали достаточно доверять, пришло время для второй части плана: поджог пиратского судна, не только чтобы уничтожить корабль, но и показать их местоположение ополчению Лемноса, ждущему сигнала напасть.
Зена и Арес смотрели с вершины утёса, как из пещер выбегали пираты, напрасно крича часовым, которые были связаны и вырублены. Их факелы, окружённые дрожащими ареолами, добавились к яркому жару от горящего судна. Медные волосы Никии мерцали в жутком свете. Либо ей удалось увидеть Зену и Ареса, либо она всё поняла, не видя их, но она махнула своим мечом в их направлении, называя их собаками и предателями. Она закричала что-то троим мужчинам из команды, и они начали взбираться по скалам. Шакрам Зены сбил одного из них и заставил двух других повиснуть. Вскоре послышался цокот копыт. Это прибыло ополчение.
- Идём! – Зена соскользнула с холма. Она повернулась к Аресу, собираясь спросить, всё ли с ним в порядке, но один из пиратов уже бросался на неё. Его лицо было красным от гнева и огненного зарева. Зена узнала его. Это он тогда насмехался над Аресом, говоря о держании его на коротком поводке. Уже скоро он валялся на земле, сжимая раненное бедро и позволяя им идти дальше. Зена заметила, что Арес немного хромал и начала говорить ему, чтобы он был осторожнее. В ответ она получила тяжёлый взгляд и поняла, что должна позволить ему самому заботиться о себе.
Битва была короткой. Большинство пиратов было убито или ранено, когда перед Зеной возникла Никия. У предводительницы был глубокий кровоточащий порез на щеке и ещё один на руке.
- Ты – Зена. – Её голос был хриплым, но странно спокойным.
Никия резко подняла свой меч. Зена блокировала удар и оказалась лицом к лицу с пиратом, смотря в её тёмно-зелёные глаза.
- Мы устроим им хорошее шоу? – Спросила Никия. Её губы дёрнулись в усмешке или, скорее, гримасе боли. Зена напомнила себе, что она поступала правильно – эта женщина и её банда не только грабили, но и убивали или продавали пленников в рабство. Их мечи столкнулись снова. Даже не оглядываясь назад, Зена знала, что сражение окончено и все наблюдают за ними.
Никия дралась хорошо, достаточно хорошо, чтобы парировать удары Зены, но недостаточно, чтобы долго продержаться. Через несколько шагов она была разоружена и прижата к скале.
- Сдавайся – сказала Зена. – Они сохранят тебе жизнь.
Никия уставилась на неё, на её лице боролись страх и презрение. Её правая рука пошла вниз к кинжалу на поясе и резко дёрнулась в толчке, предназначенном не столько для того чтобы убить, а чтобы вызвать ответный смертельный удар. Меч Зены ударил по её запястью, женский крик заглушил стук металла по плоти и кости. Никия упала на колени. Когда двое лемносцев подошли, чтобы взять её, Зена отвернулась и пошла, на ходу вкладывая меч в ножны. Она не обернулась на стон Никии, когда той связывали руки.
- Это было прекрасно. – Арес сжал плечо Зены. Но в его голосе не хватало энтузиазма.
Она показала, где пираты хранили награбленное. Товары всё ещё убирали в сумки, когда она и Арес пошли к своим лошадям. Когда она забралась в седло, он неожиданно сказал
- Она хотела, чтобы ты её убила. Ты это знаешь.
- Мы не можем иметь всё, что хотим.
- Думаешь, ты сделала ей одолжение, позволив ей жить, как зверь в клетке, а не умереть, как настоящий воин?
Зена оглянулась. Горящее судно всё ещё окрашивало в красный цвет ночное небо. Она видела, что пленные пираты столпились для марша в город, но была слишком далеко, чтобы различить Никию. Голоса на пляже исчезали и смешивались с шёпотом моря. Зена вздохнула и сняла фонарь, чтобы убедиться, что они на верном пути.
- У неё будет шанс изменить свою жизнь. – Неохотно проговорила она и услышала смех Ареса.
- Ты действительно думаешь, что ей это нужно?
Зена сжала губы. В ней начали подниматься тревога и раздражение. Она пожалела, что рядом нет Габриэлль.
Они больше не разговаривали, пока не добрались до гостиницы и спешились в конюшне, Арес поймал её руку. В его глазах не было ни насмешки, ни сомнений, когда он сказал
- Из нас получается хорошая команда, да?
Она позволила ему обнять себя и, прислонившись к тёплой груди и закрыв глаза, прошептала «Да».
Их корабль отправлялся через четыре дня. На второй день Зена зашивала свой сапог, когда к ней подошёл Арес.
- Дай это мне.
Она взглянула на него с развлечением.
- Ты чинишь сапоги?
- Смотри.
Она отдала ему ботинок. Арес скептически осмотрел его, взял свой кинжал и начал резать кожу на полосы. Зена была настолько ошеломлена, что к тому времени, когда она вскочила и схватила его за руку, сапог уже нельзя было спасти.
- Ты сошел с ума?!
Арес бросил его на пол, с удовлетворением посмотрел на свою работу и затем повернулся к ней, нагло усмехаясь.
- За углом есть лавка сапожника. Там мы купим тебе новые сапоги.
Ей захотелось ударить его, или поцеловать, или сделать и то, и то сразу. Она покачала головой и сказала с ложным раздражением
- Идём.
Он посмотрел на её ноги и спросил, собиралась ли она идти босиком. На что она ответила, если он попытается нести её, то заплатит и за это, и за уничтожение её ботинка.
В лавке Арес, ссутулившись у стены, смотрел, как сапожник, высохший невысокий, с редкой бородой, измерял ноги Зены. Когда старик закончил, спросил её, какую кожу она бы хотела. Арес заговорил прежде, чем она успела ответить, и сказал использовать лучшую. Сапожник робко заметил, что в таком случае счёт дойдёт до десяти динаров.
- Одиннадцать, если будет готово к завтрашнему утру. – Арес проигнорировал разъярённый рывок Зены за его жилет. Старик был взволнован и в то же время сомневался, пока Арес не показал ему деньги, что привело к взрыву благодарности, хвастовства и гарантий, что работа будет сделана в срок.
- Минуту! – Вмешалась Зена. – Я не стану платить одиннадцать динаров за пару сапог!
- Верно. – Сказал Арес самодовольно. – Ты нет.
И, прежде чем Зена успела сказать что-то ещё, он добавил
- Заплатим сразу.
Арес бросил деньги сапожнику, который присвоил их со скоростью, противоречившей его хилой внешности. Зена не собиралась отбирать горстку монет у старика, и ей ничего не оставалось делать, кроме как вернуться в гостиницу.
На улице она набросилась на него с требованием объяснить, где он достал деньги. При виде его вредной ухмылки, её сердце упало.
- Ты... Ты взял их у пиратов... - Прошептала она. Её встревоженный взгляд стёр хитрое удовлетворение с его лица.
- Брось, Зена! – Он закатил глаза. – Ты думаешь было бы лучше, если король и его идиоты присвоили всё награбленное?
- Предполагается, что это бы вернулось законным владельцам. – Сказала она сквозь зубы, отворачиваясь.
- Да. Предполагается. Если бы владельцы нашлись. – Фыркнул он, следуя за ней к гостинице. Её босые ноги поднимали горячую бледную пыль. – Ты знаешь, сколько они должны были бы заплатить кому-нибудь ещё, чтобы решить проблему с пиратами?!
- Я не кто-нибудь ещё. – Она уже была в гостинице, когда поняла, что Ареса не было сзади.
Следующий час или около того она лежала на кровати и пыталась не думать. Потом вернулся Арес и сказал ей идти с ним.
- Что ещё ты хочешь купить мне на украденные деньги? – Спросила она горько.
- Тартар! Просто пошли со мной!
Она со вздохом надела сандалии и плащ. Их целью оказался угол улицы, где в тени тополей две сестры-гестианки в белых одеждах собирали пожертвования для городского приюта. Молча, Зена смотрела, как Арес опустошил мешочек, высыпав, по крайней мере, пятьдесят динаров в их чашу. Он что-то обдумывал мгновение, затем вытащил из кармана жемчужное ожерелье на серебряной цепочке и тоже бросил. Зена была потрясена. Когда они уже уходили, Арес вернулся, облокотился на стол и небрежно сказал
- Передайте тёте Гестии привет от Ареса. – Сёстры уже были слишком ошеломлены, чтобы удивиться ещё больше.
- Та вещица прекрасно бы смотрелась на тебе. – проговорил он мечтательно.
Она вздохнула.
- Арес, ты действительно думал, что я собиралась носить драгоценности, украденные пиратами? – Она остановилась и повернулась к нему – Я горжусь тобой. – Сказала она, хотя не была уверена, что стоило.
Они поцеловались и всю оставшуюся часть пути прошли в тишине. Его рука обвивала её талию. Когда они вернулись в гостиницу, Арес подошёл к ней сзади и, положив руки ей на плечи, спросил
- Ты будешь носить сапоги? Да?
Она захихикала и слегка толкнула его.
- Да. Я буду носить сапоги.
У него был ещё один сюрприз для неё. На следующий день Арес исчез на несколько часов. Когда он вернулся с новыми ботинками Зены, порывшись в кармане, протянул ей сверкающий рубин на цепочке.
- Это не из награбленного – сказал он быстро, прежде чем Зена успела испугаться.
- Тогда откуда? – Она сузила глаза.
- Поверь мне. Он законно мой.
Тогда Зена догадалась. Она схватила его запястья и, повернув их, увидела пустое пятно, где раньше был камень. На этот раз она захотела поцеловать его, или накричать, или и то, и другое сразу.
- Только потому что у тебя есть принципы, не значит, что у тебя не должно быть кулона. – Сказал он спокойно, застегнув цепочку на её шее.
- Не делай этого больше. – Она наклонилась вперёд, чтобы поцеловать его. Она не стала спрашивать, чем он заплатил за цепочку и саму работу.
Когда они вернулись в Маронию, в гостинице Зену ждало письмо от Габриэлль.
Габриэлль написала так, будто уехала ненадолго. Она рассказывала о своей поездке, о том, как она остановилась в одной деревне, где кто-то узнал её, и ей пришлось рассказывать о своих приключениях перед многочисленной и нетерпеливой аудиторией. Она написала о возвращении в Потейдию, о Лиле и Саре, о том, как она подружилась с их новым телёнком и помогла починить дом. Всё было как обычно, за исключением того, что осталось не сказанным. Письмо заканчивалось фразой «Я надеюсь, ты в порядке» с маленьким пятном чернил, где перо Габриэлль сделало паузу и несколькими сцарапанными буквами, которые, возможно, были началом «Я люблю тебя».
Сидя одна в комнате, Зена прочитала письмо с начала, затем снова начала читать с середины и до конца.
- Я должна была прочитать больше твоих свитков. – прошептала она, запоздало поняв, что сказала это вслух.
Пять лет назад она прочитала один. Один. Она никогда не была её преданным читателем. А разве не должна была бы? Эгоистка! Эгоистка! Слёзы, которые она сдерживала, наконец, взяли над ней верх. Капелька упала на пергамент, смазав несколько букв. Зена провела рукой по свитку, затем свернула и убрала.
Арес не спросил о письме, когда вернулся, а она не стала ничего говорить. После быстрого ужина она разделась и легла на свою половину кровати лицом к стене. Он последовал за ней. Расстояние между ними едва ли было больше ширины пальца. Она могла чувствовать его тепло на своей коже, слышать его дыхание, пока он, наконец, не вздохнул громко и не отвернулся от неё. Зена закрыла глаза и прижалась лбом к холодной пыльной стене, думая о Габриэлль.
Когда она проснулась на рассвете и почувствовала тепло и комфорт, поняла, что всё-таки прижалась ночью к Аресу и теперь лежит в его объятьях. Она попыталась освободиться, но только почувствовала, как его руки напряглись вокруг неё. Она сжала зубы и резко освободилась. Арес пошевелился и пробормотал какой-то сонный раздосадованный вопрос, его ресницы затрепетали.
- Я должна выйти! – сказала она грубо и, не оглянувшись на него, надела тунику и вышла из комнаты.
Она спустилась к надворной настройке и прошла в конюшню. Влажная солома на земле колола её ноги. Она погладила золотистую голову Арго, и лошадь в ответ уткнулась ей носом в плечо. Внезапно Зена поняла, что это то самое место, где она последний раз видела Габриэлль. Эти деревянные стойла и эти высеченные балки были свидетелями их прощания. Арго пошевелила ухом и дала ей укоризненный взгляд. Тишина конюшни с её знакомым запахом лошадей и хрустящим шорохом сена и соломы вдруг стала угнетающей, будто здесь всё ждало чего-то или кого-то. Ждало Габриэлль.
Вернувшись в комнату, она велела Аресу вставать и одеваться.
- Сперва вернись в постель. – Сказал он, но Зена начала надевать свои сапоги, сапоги, которые он купил ей на деньги, награбленные пиратами.
- Я хочу уйти отсюда. – Ответила она. – Из этой гостиницы. Из этого города.
Они покинули Маронию и, свернув с главной дороги, поехали в тяжёлой унылой тишине. К вечеру, когда они разбили лагерь, Зена больше не могла выносить этого одиночества. Когда она начала расстилать своё одеяло у огня, она поймала пристальный взгляд Ареса и кивнула, приглашая его присоединиться. Он подошёл к ней. Зена почувствовала приступ стыда за то, что весь день вела себя с ним холодно, хотя его вины в этом не было.
- Извини. – Сказала она ему, сжимая его руку, и услышала в ответ вздох.
Когда они легли, Зена прижалась к Аресу, поцелуем заставляя его замолчать, поглаживая его, пока он не был готов, и затем скользнула на него. Когда всё закончилось, она всё ещё была наедине со своим горем.
На следующее утро она точила свой меч, когда лезвие резко лязгнуло об её. Пойманная врасплох, Зена, дёрнув руку, уронила точильный камень в траву и почти отпустила меч. Она подняла глаза, чтобы увидеть стоящего перед ней Ареса с мечом в руке.
- Он достаточно острый. Теперь сделай что-нибудь с этим.
Она одарила его хмурым вопросительным взглядом.
- Давай. – Сказал он, ткнув кончиком своего меча в её оружие.
- Не в настроении. – Пробормотала она, опустив глаза и взяв точильный камень.
Но он ткнул снова, более сильно.
- Так войди в настроение, Тартар подери!
- Оставь меня в покое. – Огрызнулась она.
- Ты собираешься позволить мне бить тебя?
Она схватила свой меч, подпрыгнула и парировала его следующий удар. Через мгновение они танцевали свой танец из тщательно продуманных ударов, переплетающихся шагов, скачков и вращений вокруг чёрной маски остатков от походного костра. Когда они боролись, казалось, поднялась какая-то невидимая пелена, и внезапно Зена ощутила запах свежей травы, услышала щебет птиц на деревьях, счастливое бульканье ручья, свист металла в воздухе, почувствовала жжение в плече, где лезвие Ареса оставило след и пот, струящийся с её лица и шеи.
Они упорно сражались, и где-то по пути её гнев перешёл в восторг. Арес отшвырнул ногой её меч. Она атаковала его до того как могла оказаться на острие его меча. Зена повернула его запястье, чтобы заставить его выронить его оружие, прежде. Чем он оправился от неожиданности. Теперь они боролись в посеребренной росой траве, и она ощутила волну желания, намного более сладкого, чем прошлой ночью, желания настолько прекрасного, что даже не имело значения, будет оно удовлетворено или нет. Зная, что он чувствует то же, она рассмеялась, избежав его попытки прижать её к земле.
Всё было хорошо в течение нескольких дней, пока Арес не проснулся однажды ночью и услышал странный звук. Это была Зена. Лёжа на животе рядом с ним, она сотрясалась в тихом рыдании. Холодная пустая боль появилась в его сердце. Ему захотелось повернуть её, прижать к себе. Но что-то остановило его. Возможно, это было знание, что на месте Зены, он бы не хотел, чтобы она это видела; или мысль, что он не мог успокоить её терзания из-за потери, ответственность за которую она, несомненно, возлагала на него.
Она слишком любила жизнь, чтобы позволить себе долго тонуть в печали. В конечном счёте, что-то в ней восстало и заставило сделать новый глоток свежего воздуха. Помогло, и то, что она всегда была в работе – бандиты, воры или работорговцы, с которыми приходилось иметь дело, гражданская война, которую нужно было остановить, и то, что хорошая схватка всегда была за ближайшим углом, и то, что были реки и озёра, богатые рыбой и долины, где можно было ехать галопом и чувствовать грубую нежность ветра. Помогло и то, что они любили друг друга.
Но печаль всё ещё оставалась. Иногда Зена уходила одна в глубь леса, якобы чтобы охотиться или поставить ловушки. Однажды её не было слишком долго, и Арес последовал за ней. Он нашёл её сидящей на земле. Её руки лежали на коленях, по лицу бежали слёзы. Она не видела его, и он ушёл так тихо, как только мог. Когда она вернулась в лагерь с мёртвой куропаткой, то выглядела спокойной.
- Всё в порядке? – Спросил он осторожно.
- Прекрасно. – Коротко ответила она.
Был день, когда он думал, что потеряет её.
Всё начиналось довольно хорошо, когда они прибыли в самый последний момент, чтобы спасти деревню от сожжения и головорезов, которые вымогали деньги у крестьян. Когда это закончилось, Зена, обрабатывая его кровоточащий порез на груди и ожог на руке, поинтересовалась дразнящим тоном, который не достаточно скрывал её беспокойство, не пытается ли он что-то доказать.
- Например, что? – спросил он, вздрогнув, когда она стала втирать травяной бальзам в его ожог.
- Оо... Что ты смертный.
- Я уже знаю. – когда Зена закончила, он потянулся к ней, чтобы поцеловать, но их прервали крестьяне, стремившиеся отблагодарить своих спасителей.
Перебивая друг друга, несколько сельчан объяснили, что бандиты работали на группу женщин, которые, заняв оставленный храм Геры поблизости, утверждают, что их молитвы возродили великую богиню и требуют дань для её почитания. Зена покачала головой и пообещала сделать с этим что-нибудь. Одна из деревенских старост, полная женщина лет пятидесяти, пригласила их остаться на обед и затем спросила Зену: «Вы помните, что уже были здесь лет тридцать назад?»
Она не помнила. Женщина начала свою историю, и в тот момент, когда Арес услышал первые слова об этом, он знал, что это не будет хорошим рассказом.
- Этот военачальник... Как же было его имя... Ах, да, Кириллус. У него была армия и он собирался взять нашу деревню. Я помню это очень хорошо, видите ли, мой отец был старшим. Тогда вы взяли его армию и привели сюда... Ещё был этот человек, вы думали, что он ваш отец, и...
- Я помню – мрачно оборвала её Зена и добавила, что они должны уехать прямо сейчас и не останутся на обед, немного свежей воды из колодца будет достаточно. Бормоча сожаления, староста послала несколько мальчишек принести воду и попросила принять хотя бы немного вина и хлеба для дороги. Пока они ждали, женщина повернулась к толпе и продолжила рассказ.
- Она думала, что наши люди избили её отца до смерти... Она так обезумела, что, возможно, разрушила бы всю деревню, если бы её не остановила её подруга. Простая девушка, которая заставила её одуматься. И знаете, оказалось, что тот человек не был её отцом вообще. Это был Арес, бог войны принял облик её отца, чтобы обмануть её. Он так разъярился, когда Зена отказалась... почти убил её на наших глазах.
Крестьяне зароптали. Одна девочка спросила, на что был похож Бог Войны. Староста начала восторженное описание, а потом сделала паузу, чтобы посмотреть на Ареса, который не мог решить что хуже: смотреть на Зену, на крестьян, вниз или в небо, и сказала: «Он немного походил на друга Зены, только был более молодой, намного выше и более солидный. Конечно, не обижайтесь, в конце концов, он был бог...» Спасение прибыло в виде мальчика, который принёс полный ковш воды. Арес был очень благодарен за воду и за возможность отойти назад. Он пытался убедить себя, что страх, колотящийся в его груди, был только из-за удара по его эго. Конечно, было больно думать, что он так изменился. Как бы больно это ни было, это было лучше, чем думать о том, что происходит в мыслях Зены.
Когда они отъехали далеко от деревни, на него нахлынули воспоминания. Тогда он был разъярён из-за Зены и ещё больше разъярён из-за себя, потому что он, Бог Войны, не мог заставить себя убить неповинующегося воина, который смел так поступать. Возможно, тогда впервые она смешала его мысли. Он также обнаружил, что думает о Кириллусе, его преданном последователе, которого он сделал приманкой для Зены. Арес задался вопросом, умер ли Кириллус от полученных ран или остался хромым, после того как Зена избила его. Он пожалел, что проклятая деревня не сгорела дотла прежде, чем они добрались до неё.
Арес не ждал, что она заговорит об этом.
- Ты почти вернул меня тогда. Ты знаешь. – Зена не скрывала гнев в голосе.
- Что ты хочешь, чтобы я сказал? – Он был поражён усталостью его собственного голоса. – Я рад, что это не сработало.
- Это не сработало, – медленно повторила она – потому что она рискнула жизнью, чтобы остановить меня. Остановить тебя. – Её смех заставил его вздрогнуть. – И посмотри на нас сейчас.
- Да. – Сказал он холодно. – Посмотри на нас.
В сумерках шёл дождь. Они нашли себе убежище в маленькой пещере. Завернувшись в тонкое одеяло, Арес устроился в сырой темноте - слабый огонь, который они развели, почти не давал тепла – и задался вопросом, что бы он сделал, куда бы пошёл, если бы Зена оставила его. Воспоминания, надежды и страхи кружились в его голове. В конце концов, измученный этой путаницей мыслей, он погрузился в тревожный сон.
Когда он проснулся, прикосновение руки Зены было первое, что он ощутил. Арес подумал, что, возможно, всё ещё спит, потому что Зена лежала рядом.
- Что... что ты делаешь? – пробормотал он, всё ещё не прикасаясь к ней.
- Я была неправа. Ты изменился, а я ставила прошлое против тебя. Это... это идёт вразрез со всем, во что я верю.
- Ты думаешь, что я изменился? Ты думаешь, что я забочусь о твоих проклятых крестьянах? Ты знаешь, почему я это делаю. – Сказал он почти жестоко.
- Это достаточно хорошо, – её ладонь легла на его щеку. – Ты – это то, что ты делаешь. Ты делаешь хорошее, Арес. Ты делаешь добро. – Он видел, как заблестели в темноте её глаза, когда она добавила – Только больно вспоминать, потому что... - Её голос сломался. Он поймал её запястье и поцеловал её руку.
Зена забралась под его одеяло, и они обнялись; ливень кончился, но дождевая вода продолжала капать с запутанных корней дерева над входом в пещеру. Они лежали так какое-то время, потом Зена вздохнула и сказала спокойным голосом – Я потеряла Габриэлль... - Он знал, то, что произошло сейчас между ними, было даже более близким, чем когда он был в ней. Арес привлёк её ближе.
- Я знаю. – Ответил он.
Больше он не говорили об этом. На следующий день они позаботились о разбойницах из храма Геры и отправились дальше, в другие места, в другие деревни, решать другие проблемы с другими бандитами. И так у них пошло: они вместе путешествовали, проводя вечера у походного костра, вместе спали, вместе охотились, вместе плавали, вместе находили убежище в деревенских гостиницах в ненастные дни.
* ~ * ~ *
Арес открыл глаза и закрыл их снова. Снаружи дождь хлестал по стенам и стучал в закрытые окна. Свеча догорела, ставни едва пропускали свет. Запах плесени достиг его носа. Но это всё не имело значения, потому что на нём лежала Зена. Её влажные от дождя волосы пахли свежестью и травами. Сексуальное влечение, которое он чувствовал, было небольшим жаром. Он вспомнил, как они мчались сквозь непогоду, и улыбнулся.
Это была та жизнь, о которой мечтал Арес. Ну, почти. Несмотря на моменты, подобные этому, он знал, что Зена не будет действительно счастлива и не будет действительно его. Но, если это большее, что он может иметь, то он сделает это лучшим. Всё ещё было похоже на чудо, держать в руках спящую Зену.
* ~ * ~ *
Зандра: Когда мы вместе, исчезает та пустота, что всю жизнь сидит внутри меня.
Габриэлль сделала паузу и перечитала строчку. Вдруг ей стало тяжело дышать, и она знала, что ей потребуется несколько секунд, чтобы сосредоточиться и продолжить. Глубоко вздохнув, она отложила перо, снова и снова задаваясь вопросом, должна ли она выбрать другое имя героине её пьесы. Тара... Кара...
В свете лампы папирус казался золотым, тонкая тень от иглы пересекала свиток. Пьеса была почти завершена; осталось только закончить сцену в тюрьме, где королева Зандра собиралась идти на смерть, написать эпизод, в котором Коринн сжигает ткацкий станок в Храме Судеб, чтобы уничтожить ложную судьбу, созданную королём Акризиусом, и затем финал, в котором героини встречаются в их собственном, восстановленном реальном мире.
Эта идея посетила Габриэлль, когда она собиралась уехать из Потейдии в Афины. Вдохновение пришло к ней, когда она перечитывала один из своих старых свитков, единственный, написанный со слов Зены о том, что произошло после того, как они помешали нападению на Храм Судеб. Парки предложили Зене начать все сначала, стерев её тёмное прошлое, но она всё же вернулась обратно, чтобы воссоединиться с Габриэлль и уберечь её от участи преисполненной ненавистью рабыни. Что если, рассуждала она, в ткацкий станок вмешался бы кто-нибудь из врагов так, чтобы она и Зена не встретились, не путешествовали вместе, а потом, в их новых жизнях, их пути пересеклись, и они снова увлеклись друг другом? Вначале, она думала дать роль плохого парня Богу Войны (казалось достаточно логичным для бога быть тем, кто изменит Судьбу), но потом, вспомнив всё, через что они прошли, она не решилась на это. Тогда Габриэлль базировала своего злодея на Цезаре: король Акризиус, который однажды предал и пытался убить великого воина Ксандру, был, в конечном счёте, уничтожен её местью. В пьесе Акризиусу удалось пленить Судеб и переткать свою нить так, чтобы Ксандра стала его союзницей и женой. И это работало, пока поэтесса Коринн, друг Ксандры и спутница в их настоящих жизнях, не была отправлена под суд. Тогда в их сердцах разгорелась любовь, и королева рискнула всем, чтобы спасти молодого барда от гнева короля.
Габриэлль взяла перо и откинула волосы, теперь уже длиной по плечо, от лица.
Кто бы мог подумать, что её пьесу поставят в Афинах? Директор театра с энтузиазмом принял Судьбу после прочтения только первого акта, и если всё пойдёт как запланировано, то через пару месяцев – премьера. Искушённые зрители Афин увидят и оценят её работу. Перспектива была захватывающей и пугающей.
Коринн: Я не могу позволить тебе умереть.
Зандра: Есть вещи, за которые стоит умереть. Разве не об этом была твоя пьеса? Быть готовым пожертвовать всем, ради любви?
Габриэлль откинулась назад на стуле и закрыла глаза. Всё, ради любви... Зена где-то прямо сейчас. Зена и Арес были где-то прямо сейчас.
Был ли шанс, что Зена увидит пьесу? От этой мысли лицо Габриэлль запылало, и она взяла чашку с прохладным травяным чаем, чтобы сделать глоток.
Солдат: Королева. Пора.
Коринн: Я всегда буду любить тебя.
* ~ * ~ *
Это было непросто.
Путешествие в Потейдию было первым, когда Габриэлль шла одна. Иногда, в те дни и ночи в дороге, она представляла себе разговор с Зеной: о том, где она разобьёт лагерь и что будет есть, о забавной форме облака, о птице, которая пролетела, о её фантазии, что птицы произошли от драконов. Когда сельские жители в таверне узнали в ней Барда из Потейдии и попросили рассказать историю о королеве воинов, она не была уверена, что сможет добраться до финала без слёз. Но Габриэлль выдержала, а позже, ночью, когда она уже была в своей постели в гостинице, на неё нахлынули воспоминания.
Когда группа аккуратных небольших домиков Потейдии уже была в поле её зрения, Габриэлль осенило, что она собиралась увидеть свою сестру, самого дорогого друга в целом мире, и, что она едва ли думала об этом после отъезда из Маронии. Вместо этого её мысли были заняты разлукой с Зеной. Габриэлль почувствовала приступ стыда. Ведь это её возвращение домой; вместо этого ей казалось, что она уехала из родного дома. Восторг Лилы только углубил её горькие чувства.
Вернув свою дочь из гарема Гуркана, Лила также вернула большую часть своей жизненной энергии и даже молодости. Она и Сара отремонтировали дом, который больше не выглядел таким мрачным. Габриэлль помогла им, мысленно благодаря за возможность быть занятой хоть чем-то. Сара держалась на расстоянии, таким образом у Габриэлль был шанс поговорить с Лилой о тех годах, которые прошли с того момента, когда они с Зеной были в Потейдии с маленькой Евой.
Дни шли. Желание Габриэлль поговорить с Лилой о том, что произошло между ней и Зеной, превратилось в насущную необходимость. Если бы она могла рассказать кому-нибудь, думала она, то было бы проще оставить это позади. Она должна поговорить с Лилой. У них никогда не было никаких секретов. Несмотря на то, что они такие разные, они всегда понимали друг друга. Лила никогда не возражала против её страсти к поэзии, интереса к философии, желании уехать из Потейдии и, в конечном счёте, любви к Зене. Сейчас она нуждалась в этом, не в каком-то великом жесте любви, а просто в понимании.
Она не была уверена, как и с чего начать; Лила сама подняла эту тему. Одной ночью они сели возле камина, после того как Сара легла спать. Лила поинтересовалась, не отрывая взгляда от вышивки, не поссорились ли они с Зеной. Габриэлль вздохнула, неловко поглаживая рыжеватую юбку, которую носила дома (очень похожую на ту, что была у неё, когда она ушла с Зеной, только урезанную до колен), и сказала – Это... это сложно.
Между ними повисла неудобная тишина. Габриэлль ругала себя за свою трусость. Она заставила себя посмотреть в добрые глаза сестры, яркие и тёплые от света. Лила снова опустила голову, позволяя тени скрыть её лицо, и вернулась к вышиванию. Через какое-то время она спросила – Ты не хочешь говорить со мной об этом?
Тогда Габриэлль поняла, что никогда не будет готова рассказать. Как она могла объяснить, что позволила Зене завести любовника, что они путешествовали втроём, что она лгала и обманывала, что она придумала план в отчаянной попытке вернуть Зену и что должна была выбирать между потерей Зены и потерей самой себя? Как она могла объяснить, что ещё до этого они с Зеной причиняли друг другу боль и всё равно оставались вместе?
- Это была не ссора. Мы просто разошлись.
Лила стала перед ней на колени и обняла её. Габриэлль почувствовала себя неловко, прижавшись к сестре.
- Мне так жаль. – Мягко проговорила Лила. Габриэлль придвинулась ещё ближе и положила голову ей на плечо.
- Я в порядке, - сказала она, - со мной всё будет хорошо.
- Конечно. – Лила погладила её волосы и, отступив, добавила – Я люблю тебя, Габи.
Глаза Габриэлль наполнились слезами, когда она пробормотала
- Я тоже люблю тебя.
Она поцеловала холодную щеку Лилы и почувствовала новый приступ стыда, за то, что не открылась ей, и особая связь между ними больше никогда не восстановится.
Габриэлль пробыла в Потейдии ещё около десяти дней, достаточно долго, чтобы обнаружить, что она стала легендой родной деревни. Потом она, как и планировала, отправилась в Афины, где также была знаменитостью. Её пригласили преподавать в Академии бардов. Ею восхищались студенты, она познакомилась с учёными и философами и успешно передала свою пьесу в один из ведущих театров города. Она восстановила свою дружбу с Вирджилом, который жил в Афинах с матерью, младшим братом и сестрой.
После долгого периода молчания Сказительница, часть Сражающейся Сказительницы, расцвела. И это было замечательно, иногда даже почти достаточно, чтобы восполнить тот факт, что человек, с которым она больше всего желала разделить успех, не был рядом.
Конечно, часть Воина, тоже не покинула её. Студенты хотели видеть её в одежде амазонки, а не в простом платье, и иногда она удовлетворяла их любопытство; некоторые просили научить боевым приёмам. Однажды, когда Габриэлль шла домой с несколькими учениками и Вирджилом, они оказались в центре уличного бунта, начатого сторонниками политического деятеля, который был исключён из собрания по обвинению в коррупции. Прежде чем она осознала это, они с Вирджилом уже боролись с мятежниками. Габриэлль использовала шест, который она отобрала у одного из хулиганов, после того как свалила его одним ударом. Они смогли помешать толпе ограбить лавку до прибытия стражников. Когда борьба была закончена, Габриэлль получила восторженный взрыв аплодисментов от своих испуганных студентов, а её деяния стали темой следующей встречи в Академии.
Несмотря на все похвалы, инцидент оставил тошнотворный вкус. Частично это было знание, что она использовала свои боевые навыки против людей, которые не были тренированными бойцами и у которых, возможно, были свои, вполне законные обиды, хоть они и выбрали плохой способ их выразить. Частично это было осознание: нравилось ей или нет, с Зеной она или без, наступит время, когда она будет бороться или стоять в стороне и наблюдать, как невинным людям причиняют боль.
Два месяца спустя, пришло письмо от Лилы. Потейдия и соседний город спорили о доле пастбища. Конфликт угрожал перерасти в битву, и крестьяне просили её о помощи. К её возвращению конкурирующий город Олинтус объединился с мелким военачальником Трифониусом и устроил два набега на пастухов Потейдии. Старосты деревни собрали людей и ожидали, что она поведёт их. Габриэлль предложила договориться о соглашении, по которому у каждого будет доступ к спорной территории. Власть Олинтуса отказалась, уверенная в победе. В конце концов, она согласилась взять совершенно не уверенную группу людей из Потейдии, чтобы встретить Трифониуса и его армию. Она не могла отрицать, что ей польстило, то как пробежал взволнованный гул через ряды военачальника при упоминании её имени.
- Оставь это, Трифониус. - холодно сказала она, когда их лошади стояли рядом, а расстояние между ней и военачальником было не больше вытянутой руки. – Позволь властям самим разобраться. Это не твоё дело.
- Так, так. – Он издевался, встряхнув лохматой копной седеющих волос – Я ожидал, что Сражающийся Бард из Потейдии будет выглядеть более внушительно. Возможно, они должны были...
Прежде чем он смог закончить, она выбила его из седла. Пока Трифониус поднимался, громко ругаясь, Габриэлль уже спешилась; несколько быстрых ударов сбросили его обратно. Ему не хватило времени дотянуться до меча. Бормотание среди его воинов превратилось в волну, но одобрительные возгласы крестьян Потейдии заглушили её.
Трифониус и его армия отступили, а на следующий день Олинтус согласился на переговоры. Когда Габриэлль вернулась в Афины, она стала больше, чем просто местная легенда.
Но внутри неё поселилась пустота – отсутствие Зены. Было время, когда Габриэлль едва её ощущала, но случалось она оборачивалась ледяной глыбой или становилась тугим узлом боли, когда люди говорили с ней о Зене, когда она перечитывала свитки об их приключениях, когда она просыпалась после сна о Зене, когда ей пришло на память стихотворение Сапфо, когда она получала письма от воительницы, что было всего дважды. Они были короткими. В одном она сообщила, что работа на Лемносе выполнена, в другом описала недавние путешествия. Габриэлль ответила ей, не зная, когда Зена прочитает их.
Иногда она задавалась вопросом, сможет ли снова найти любовь. Вирджил проводил много вечеров в маленьком уютном домике, где она жила теперь. Габриэлль наслаждалась его компанией и памятью о том поцелуе в библиотеке Мегары, волнующем и сладком. Он был нежен с ней, но в его поведении было что-то, будто он ждал от неё какого-то знака. Одним вечером она прочитала ему два первых акта своей пьесы. Когда Габриэлль отложила последний свиток, её взгляд встретился с его взглядом. Вирджил на мгновение опустил глаза, а когда поднял, в нём что-то изменилось – он больше не ждал. Вирджил улыбнулся и сказал
- Это прекрасно, Габриэлль.
Примерно месяц спустя, она встретила его у продавца книг со стройной темноволосой девушкой; его рука обвивала её талию. Сжав губы, Габриэлль отвернулась на секунду. Боль. Пронзившая её сердце была ещё тяжелее, потому что она не имела права чувствовать её. Когда она посмотрела на Вирджила снова, он приветственно помахал ей рукой; широкая открытая дружеская улыбка осветила его лицо. Он познакомил её с Лэйс. Они поболтали и Габриэлль, улыбаясь, пригласила их обоих к себе. Это всё ещё было немного больно.
Она забыла об этом, когда вернулась домой и села работать над пьесой.
* ~ * ~ *
Габриэлль мельком взглянула в окно и со слабым шоком поняла, что небо начинает светлеть. Ей нужно было немного поспать, у неё был класс в Академии, который нужно учить, и она обещала трём студенткам показать приёмы с шестом. Но пьеса была почти закончена. Она уже столько раз проиграла в её уме.
Зандра: Ты вернула наш мир.
Коринн: Я рада. Этот мир мне нравится больше.
Зандра: Даже если в этом мире ты не прославленный бард?
Коринн: Слава. Кому она нужна.
* ~ * ~ *
- Этим вы хотите сказать, что не можете изменить судьбу? – спросила крупная, с вытянутым лицом женщина – Или что не должны её менять?
Габриэлль стояла спиной к стене в театральном портике, где банкет, в честь премьеры Судьбы был в полном разгаре. Десятки людей подходили. Чтобы поздравить её и задать вопросы. Была ли Зандра её знаменитой подругой Зеной? Правда ли, что она встречалась с Судьбами? Вы действительно могли изменить свою судьбу с помощью своей нити жизни? (вопрос озадачил её; всё что она смогла сказать, было – Я не советую делать это) Зандра и Коринн были только подругами или любовницами? (Они – две женщины, глубоко любящие друг друга – ответила она) Габриэлль надеялась, что её ответы имели хоть какой-то смысл, потому что едва слушала вопросы. Она стояла потерянная и ошеломлённая. Одно дело написать эти строки. Но другое – увидеть их исполнение, даже если актрисы не похожи на них с Зеной.
Держа в немного влажных руках кубок вина, Габриэлль озиралась, пытаясь найти некоторых своих студентов и Вирджила с Лэйс, которые уже подходили, чтобы поздравить её. Вдруг она заметила высокую женщину с чёрными, как смоль, волосами, свободно ниспадающими на её плечи. Её сердце дико затрепетало. Женщина обернулась и Габриэлль увидела круглое простое лицо. Чужое лицо. Только тогда она поняла, что искала в толпе Зену. Она почувствовала слабость в ногах и, прислонившись к стене, сделала глоток вина.
Конечно, Зены здесь нет. После спора с самой собой Габриэлль написала ей о пьесе, но не была уверена, что Зена получила письмо вовремя.
- ...целый мир, чтобы спасти подругу.
Она подняла глаза, чтобы увидеть молодого человека с мечтательным взглядом.
- Простите, что вы сказали?
- Ваша героиня рискнула разрушить целый мир, чтобы спасти любимую подругу. – Повторил он. – Это так впечатляюще.
Действительно ли это было то, что она хотела сказать в своей пьесе? Габриэлль улыбнулась и пробормотала спасибо, внезапно почувствовав себя неловко. В её кубке не осталось вина, и она двинулась к слуге, чтобы налить ещё.
Толпа начала редеть. Толстый мужчина привлёк её внимание, говоря о трактате, который он написал о Судьбе. Она кивнула и сделала вежливые замечания. Наконец, он поблагодарил её за написание пьесы, которая заставляет думать и ушёл. Габриэлль задалась вопросом, когда она тоже сможет уйти.
- Неплохо – сказал мужской голос, от которого её бросило в дрожь ещё до того, как она поняла, что узнала его – Конечно, можно было добавить больше сцен с драками.
Глава 12
Голоса, звон кубков, стук её собственной крови – всё слилось в ушах Габриэлль. Какое-то мгновение она ничего не видела перед собой. Её платье стало липким от пота. Перед ней, с кривой шутливой полу-улыбкой, стоял Арес. С удивлением она поняла, что на нём вместо обитого серебром кожаного жилета, надета чёрная льняная рубашка. Он был один.
Габриэлль забыла, что в её кубке оставалось вино. Она подняла его, держа обеими руками, и сделала глоток. Наконец, она могла говорить.
- Арес. Ты... Ты здесь. – Она глубоко вздохнула и резко повернула голову, обводя глазами портик. – Она...
- Извините. – На её предплечье опустилась рука. Габриэлль вздрогнула и обернулась, чтобы увидеть изящно одетую пару средних лет.
– Я должна сказать вам, - продолжала женщина, - это просто самая лучшая пьеса, которую я видела.
- Именно так. – Вмешался мужчина. – Просто самая лучшая.
- Вам удалось так много в неё вставить: королей, воинов, поэтов... Судьбу, дружбу, любовь... Что ещё можно было желать?
Её голос становился всё громче и невыносимее. Габриэлль вложила всю силу воли в кивание и вежливые ответы.
- Но как грубо с моей стороны... Вы, наверно, устали. – Женщина взглянула на Ареса, который терпеливо стоял в стороне; в его глазах мерцало развлечение тяжёлым положением Габриэлль. Внезапно она спросила
- Вы двое... вместе?
Потеряв дар речи, Габриэлль перевела взгляд с неё на Ареса, потом снова посмотрела на неё.
- Нет... Точно нет.
- Жаль. Вы – такая красивая пара. – Женщина вздохнула. – Что ж, я только хотела сказать, что мне безумно понравилась ваша пьеса... Это удовольствие – встретить такого многообещающего молодого автора...
- Интересен финал. – Сказал мужчина. – Я хотел спросить вас...
- Нет, нет. – Женщина взяла его за руку. – Мы уже и так отняли много времени. Пойдём, дорогой.
Пара ушла. Габриэлль облегчённо выдохнула и повернулась к Аресу, который на мгновение выглядел почти робко.
- Она здесь?
- Да. – Он двинулся к ступенькам портика.
- Почему она... - начала Габриэлль и почти заплакала от мысли о Зене, испугавшись приблизиться к ней. – Нет. Подожди...
Она взяла свой кубок, подошла к скамье и села на холодный мрамор. Её колени дрожали. Арес сел рядом.
- Итак. – Сказал он. – Когда ты вернёшься?
Габриэлль была рада, что села.
- Что? – Выдохнула она.
- Да. Вернёшься. Я имею в виду, ты сделала своё дело, так?
Внезапно она почувствовала себя так, будто споткнулась в темноте.
- Какое дело?
Уголок его рта поднялся.
- Ты знаешь. Это твоё целое предприятие по нахождению собственного пути. Ты ушла... написала приторную пьесу...
- Я думала, тебе понравилась моя пьеса.
- Это было неплохо для приторной пьесы.
- Моя пьеса не приторная!
- О, пожалуйста! Как там та строчка... - Арес скривил губы и монотонно проговорил. – Это – то, о чём мечтаем все мы – кто-то, кто заглянет в наши сердца и найдёт что-то, за что можно умереть...
- Те, кто заглянут достаточно глубоко в наши сердца, найдут то, за что стоит умереть. – Автоматически поправила она.
- Не важно. – Фыркнул он. – И это не приторно?
Она посмотрела на него. Ей пришла в голову мысль, от которой у неё закружилась голова.
- Ты сделал это. – Проговорила она затихающим голосом.
- Я сделал что?
- Ты умер за неё.
Он слегка поднял брови, затем похлопал себя по бокам и сделал ложный выдох облегчения.
- Всё ещё здесь.
Габриэлль слабо улыбнулась, водя пальцем по краю кубка.
- Ты оставил свою божественность. И остался смертным.
Арес молчал мгновение, глядя в сторону. Наконец, он сказал
- Есть разница. Смерть – всего лишь побочный эффект. Я не планирую этого в ближайшее время.
Она посмотрела в свой кубок и вспомнила, что он спросил у неё.
- Не говори, будто хочешь, чтобы я вернулась.
- Но я говорю. Дела становятся всё более плохи.
Габриэлль посмотрела на него, со смутным страхом, даже при том, что она знала, что это, скорее всего, шутка.
- Плохи? Насколько?
- Я учусь готовить.
Она захихикала и покачала головой, когда он добавил
- Если ты не возвращаешься, то, хотя бы, оставь мне некоторые рецепты, ладно? Например, тех клёцок с...
- Арес. Здесь у меня хорошая жизнь.
- Так сделала Коринн в твоей пьесе, не так ли? У неё была хорошая жизнь. И она бросила всё, чтобы быть со своей настоящей любовью. – Он спокойно встретил пристальный взгляд Габриэлль; в его глазах не было насмешки. – Что ты так называла?.. Пустоту... - Он отвернулся и тихо добавил – не хорошо, так?
Жар вернулся к Габриэлль. Её пьеса отражала её собственную жизнь... и думать, что из всех людей, именно Арес укажет ей на это...
Он говорил что-то ещё... что-то о... ферме?
- Что?
- Я сказал, после Афин мы на несколько дней отправимся на ферму.
- Ферма... Ты имеешь в виду... Ферму.
- Да.
Ферма. Где всё начало рушиться. Она боролась с головокружением.
- Так... - Сказала она слабо. – Как она?
- Ну. – Ответил он, вставая. – Ты хочешь её увидеть или нет?
* ~ * ~ *
Люди шли, смеясь и разговаривая. Мягкий воздух начал сгущаться. Пришёл слуга и зажёг два факела, вставленные в колонны по обеим сторонам лестницы; их свет только сделал вечер ещё более тёмным. Перед уходом он любопытно посмотрел на Зену, вероятно, задаваясь вопросом, почему эта женщина стояла здесь одна. Зена по привычке пристально проследила за ним.
Она чувствовала себя не в своей тарелке, среди этих людей в изящной одежде. Сама Зена надела тонкое красное платье с чёрным поясом и шарфиком вместо кожи и лат, но, почему-то, от этого ей было ещё неудобнее. Это было непривычно для неё: наряжаться для театра. Но она не хотела выделяться из толпы, не говоря уже о возможности, что кто-то узнает её.
Наконец, она повернулась к лестнице. Всё ещё не было видно ни Ареса, ни... Зена прислонилась к колонне. Она не должна была позволять ему оставаться... Зена пообещала себе, когда они пошли в театр, что она не станет приближаться к Габриэлль. У Габриэлль теперь была своя жизнь здесь в Афинах, жизнь, которую она заслужила, и Зена не имела права вмешиваться. Лучшее, что она могла сделать сейчас для Габриэлль – оставить её в покое.
Её мысли вернулись к тому моменту, когда пьеса закончилась, и Габриэлль вышла на сцену под дикие аплодисменты зрителей, столь прекрасная в свободном лавандовом платье. Её отросшие волосы ниспадали на плечи. Она сияла и была полна жизни, даже выглядела мягче и моложе. Зена не была уверена, чего она чувствовала больше: боли или радости при виде Габриэлль, и что причиняло больше боли.
А перед этим пьеса Габриэлль... Ты – моё вдохновение... Она вздрогнула, услышав от двух незнакомых людей на сцене слова её и Габриэлль любви. Наша настоящая судьба - быть вместе... всегда. Мы не сделали этого на прошлом пути...
Теперь, когда Зена стояла здесь одна, неловкость, которую она испытывала, обернулась пыткой. Самое драгоценное в её жизни, её самая большая слабость была выставлена на показ всем этим людям. Её бы меньше волновало, если бы она стояла перед ними голой. Зена была рада, что не осталась на банкет; любой, кто увидел бы её, разговаривающую с Габриэлль, понял бы, Что они и есть «Зандра» и «Коринн». Одна мысль об этом скрутила её внутренности в узел гнева – безмозглые идиоты... Когда злость утихла, ей в голову пришла причиняющая боль мысль, что возможно Габриэлль покончила с ней, покончила с ними. Поэтому она писать об этом, могла показать их любовь в спектакле... Это было ничто для неё, всего лишь фураж для пьесы.
Зена закрыла глаза. Отлично, если Габриэлль покончила с этим, значит так действительно лучше.
Она не должна была приезжать сюда. Да она и не планировала этого; за исключением того, что с того момента, как она получила письмо от Габриэлль, Арес вёл себя так, будто это был неоспоримый факт, что они поедут. И впервые уже она следовала за ним. Даже после того как они прибыли в Афины, Зена думала не идти в театр. За день до премьеры она пошла в книжный магазин, надеясь купить копию пьесы. Но там её не было, тогда она стала искать любой свиток Габриэлль и купила единственный, который там был: история их первой встречи. Ты должна взять меня с собой... Она бродила по магазину, смотря на свитки, наваленные на столы и полки, поглаживая их пальцами и думая, была ли Габриэлль в этом магазине. Наконец, она подняла свиток Сапфо, поэтесса, о которой упоминала Габриэлль. Что-то в первых строчках заставило её сердце биться быстрее; это было так, будто те слова были для неё. Кто бы мог подумать, что она будет в книжном магазине - впервые, насколько Зена помнила – покупать стихи. Сейчас эти два свитка лежали на самом дне её сумки в гостинице. Возможно однажды она...
- Зена.
Вздрогнув, она открыла глаза. Перед ней стояли Арес и Габриэлль. Зена механически заметила, что Габриэлль опиралась на руку Ареса. Её глаза были широко распахнуты, и она ещё никогда не выглядела настолько прекрасно.
- Габриэлль...
- Зена... - Она отпустила руку Ареса. – Ты... Ты потрясающе выглядишь...
- Я? - Зена бросила беглый взгляд на себя. – Это не совсем мой стиль. – Она подняла глаза, борясь со слезами. – Ты потрясающе выглядишь.
Она безумно хотела обнять Габриэлль, но не смела пошевелиться. Наконец, Габриэлль сделал к ней полушаг и немного подняла руки, как для объятия, но не смогла довести это до конца.
Они продолжали смотреть друг на друга. Зена перевела взгляд на Ареса; по его лицу невозможно было что-либо прочитать.
Габриэлль заговорила первая.
- Смотрите, недалеко есть таверна. Мы могли бы пойти туда и... - Она заколебалась.
- И весь вечер слушать звук твоего голоса? – С весельем сказал Арес. – Вы пойдёте туда, а я вернусь в гостиницу. – Он сделала паузу и кивнул Габриэлль.
- Нет. Подожди. – Начала Габриэлль, но он уже ушёл. Зена повернула голову, чтобы проследить, как он уходит, слишком высокий, чтобы быстро исчезнуть в толпе. Потом обратилась к Габриэлль.
- Итак...
Габриэлль на мгновение отвела взгляд, её ресницы трепетали, она подняла руку к своему лицу и снова опустила.
- Мы идём? – Спросила она с маленькой нервной улыбкой. – Они прекрасно готовят кролика.
Когда они тронулись, Зена ещё раз посмотрела в сторону, куда ушёл Арес. Она больше не видела его. Внезапно, она задалась вопросом, ждал ли Арес, что она вернётся с Габриэлль или не вернётся совсем.
Она хотела поговорить о чём-нибудь. Что угодно, что не имело бы отношение к ним. Тогда она вспомнила, что неделю назад получила письмо от Евы.
- Я слышала... - Начала она и замолчала, потому что Габриэлль заговорила в это же время.
- Я получила... - Габриэлль тоже остановилась. Какое-то время они шли в неудобной тишине, пока она не заговорила снова. – Я получила письмо от Сайен. Ева в Риме...
- Да. Я знаю. Освобождает амазонок из школ гладиаторов.
- У них будет праздник, когда Ева вернёт их. Если хочешь присоединиться, я могу попросить Варию...
Её слова понизились до тишины. Сумерки стали плотной серовато-синей вуалью, которая обернулась вокруг зданий и деревьев, затемняя платье Габриэлль и делая её профиль более туманным и сказочным.
- Я слышала о твоей стычке с Трифониусом. – Сказала Зена. – Ты, правда, надрала ему задницу, м?
- Откуда ты знаешь?
- Слухами земля полнится. Ты сделала хорошую работу.
- Спасибо... У меня был хороший учитель.
Зена знала, что должна сказать что-нибудь о пьесе; только не было ничего, что она могла бы сказать о том, что она почувствовала. Даже если бы она хотела, она не знала как.
- Ты написала пьесу.
- Да. – После небольшой паузы Габриэлль спросила. – Что ты о ней думаешь?
- Это... Это было великолепно.
После каждой их фразы, тишина становилась всё более долгой, а может им просто так казалось.
- Чем ты занималась всё это время? – Поинтересовалась Габриэлль.
Зена пожала плечами.
- Тем же, чем и обычно: военачальник здесь, культ там... Мы столкнулись с бандой, которая заняла храм Геры и вымогала деньги... деньги с деревень, говоря, что вернули Геру к жизни и это её воля.
Габриэлль покачала головой.
- Это отвратительно... Все те люди, использующие старых богов, чтобы выжать несколько динаров из беззащитных крестьян...
- Всегда будут люди, которые хотят выжать несколько динаров из беззащитных крестьян, Габриэлль. Они будут использовать что угодно ради этой цели.
Вдруг, на мгновение, всё было так, будто они всё ещё вместе, как в старые времена, идут рядом, говорят об их приключениях, о борьбе с плохими парнями, о вере Габриэлль в людей. Всё было так, будто их связь никогда не была разорвана и всё так, как надо... пока, так же внезапно, радость не обернулась тяжёлой горечью, потому что то чувство было всего лишь призраком того, что она убила.
- Итак, вы собираетесь вернуться на ферму. – Тихо сказала Габриэлль.
- Всего на несколько дней. – Зена озадаченно посмотрела на неё. – Арес тебе сказал?
Габриэлль кивнула, и Зена почувствовала неясную тревогу. Была ли у Ареса причина, говорить об этом Габриэлль? И Габриэлль... Даже теперь она могла чувствовать напряжённость в её молчании.
- Это всего на несколько дней. – Повторила она.
Они продолжали идти.
- Это здесь. – Сказала Габриэлль, указывая на приземистое здание с маленькими окнами, стены которого в темноте были грязно-коричневыми, за исключением двух оранжевых пятен от света факела. Низкий гул голосов превратился в лепет, когда Габриэлль открыла дверь. Запах еды заставил Зену понять, что она голодна. Служанка отвела их к столу.
Когда они садились, мужской голос окликнул «Габриэлль?», Зена слегка вздрогнула. На лице Габриэлль не было ни тени признания, пока к ним шёл белокурый парень в изящной тунике и бело-золотых штанах, широко улыбаясь.
- Вы – Габриэлль, бард из Потейдии, не так ли? Я только что пришёл из театра. – Добавил он, когда Габриэлль рассеянно кивнула. – Это была прекрасная пьеса. Надеюсь, вы напишете ещё.
- Спасибо. – Ответила Габриэлль.
- Что ж, я только хотел встретить вас и сказать, насколько мне понравилось ваше произведение. – Парень сиял. – Знаете, однажды я скажу всем, что я встретил вас...
- Спасибо. – Повторила Габриэлль, выдавливая улыбку.
- Спасибо вам! – Парень слегка поклонился и ушёл. Служанка направилась к ним, но пухлая молодая женщина с вьющимися волосами опередила её.
- Габриэлль! Драматург! – Она с энтузиазмом кричала каждое слово. – Это вы, не так ли?
- Да... Да, это – я. – Габриэлль скривилась.
- Я так рада познакомиться с вами! – Женщина схватила руку Габриэлль и энергично потрясла её. – Ваша пьеса... Она даёт возможности молодым женщинам! Знаете, я подумывала сама написать пьесу, и вы были бы подходящим человеком, который мог бы дать мне совет!
- Ох... Вы можете найти меня в Академии Бардов. – С сомнением сказала Габриэлль.
- Замечательно! – Женщина, наконец, отпустила руку Габриэлль. – Я найду вас там! Вы можете рассчитывать на это!
Когда она умчалась далеко, Зена сделала глубокий вдох. Но в это время вернулся парень в бело-золотой одежде, нависнув над столом, со свитком в руке. Служанка отошла, чтобы принять чей-то заказ.
- Чтобы не беспокоить вас снова, не дадите мне свой автограф?
Габриэлль подписала свиток и быстро взглянула на Зену, когда парень ушёл.
- Цена известности. – С гримасой бросила Зена.
- Извини. – В голосе Габриэлль были нервные нотки. – Моё место недалеко отсюда. Не хочешь пойти туда?
Они только собирались поговорить. И всё.
- Конечно. – Ответила Зена.
* ~ * ~ *
В комнате Габриэлль не было никакой горячей еды, но были фрукты, сыр и яблочный сидр. Огонь в камине мягко и успокаивающе потрескивал. Зена и Габриэлль сели на диван с изогнутой спинкой прямо напротив стола, соблюдая некую дистанцию. Они говорили обо всем на свете, кроме того, что на самом деле было важно для них.
Когда Зена вертела в руках остатки грозди винограда, она внезапно поняла, нужно прекратить уходить от главного, иначе все самое главное останется недосказанным – и затем она отчаянно выпалила:
- Почему ты не говоришь это, Габриэлль? Я предала тебя.
Габриэлль вздрогнула и повернулась к ней, ее лицо было нежным и растерянным.
- Что?
- Я обещала тебе, что ты никогда меня не потеряешь...
- Я... - Габриэлль моргнула, ее глаза увлажнились. – Я не...
- А затем я подставила тебя. Я взяла у тебя все и...
Габриэлль скользнула ближе к Зене и взяла ее за руки так, что та выронила виноград. Это был первый раз, когда они действительно прикасались друг другу, и Зена поняла, как сильно она хотела этого и боялась одновременно.
- Зена... не надо... - пролепетала Габриэлль
- Я знала, что это убивает тебя изнутри – и я позволила этому...
Габриэлль помотала головой, ее ресницы были мокрыми и тяжелыми от слез. – Это не было просто – этим – я говорила тебе.
- Ты хочешь сказать, что дело не только в Аресе? - Жестко произнесла Зена. – Да, я знаю. Были и другие причины. Были и другие причины, которые убивали тебя изнутри. Все эти сражения – все эти убийства...
Она видела, как глаза Габриэлль расширялись – каждое слово было ударом. Но она должна была это сказать.
- Зена... пожалуйста... - Голос Габриэлль был подобен пустой оболочке. Она вздохнула и убрала одну руку, что бы утереть слезы, стекающие по ее щеке. Потом она спросила – Как мы могли допустить, чтобы это случилось с нами?
- Мы? Это все моя вина, Габриэлль. Не произноси это так, будто ты тоже в этом виновата.
- Так и было. – Габриэлль немного нахмурилась и покачала головой. – Есть столько вещей, о которых мы с тобой не говорили...
- Разговоры не мой конек, ты это знаешь.
Слабо улыбнувшись, Габриэлль положила влажную руку Зене на макушку. – Знаю. Но ведь было время, когда мы могли сказать друг другу что угодно – а потом мы обе перестали разговаривать.
- Я знаю, что несправедливо к тебе относилась. Я просто... - Она сжала пальцы Габриэлль.
– Я хочу, чтобы ты знала, что я никогда не переставала любить тебя. Я никогда бы не выбрала никого, кроме тебя...
- Ты просто любишь и его тоже. – Тихо промолвила Габриэлль.
- Я никогда не должна была... - Ее голос надломился, и она почувствовала, что тоже плачет. Она должна была отпустить его. Это был бы ужасный удар – но все-таки не такой сильный, все-таки не такой сильный... и это было бы абсолютно верно. Только она не могла...
- Это все еще будет стоять между нами.
Некоторое время они молчали. С рассеянным удивлением, Зена почувствовала прикосновение пальцев Габриэлль, ласкающих тыльную сторону ее ладони.
- Я хочу, чтобы ты была счастлива. – произнесла Зена.
- У меня здесь неплохая жизнь.
- Ты видишься с Вирджилом? – она хотела ударить себя за этот вопрос.
- Да. Иногда. – Габриэлль замолчала. – Нет, это не было как...
Ее голова была опущена, ее лицо скрывала тень, но Зена слышала некий стыд в ее голосе.
- Зена – между нами ничего никогда не было – между Вирджилом и мной..
Зена почувствовала, как горят ее щеки и в ее памяти вспыхнула та ночь в Мегаре. Какое право она имела даже знать об этом?
Габриэлль подняла голову и тихо спросила: - Ты счастлива?
- Я... Что она могла на это ответить? – Иногда. – В ее горле пересохло и некоторое время она не могла говорить. Потом она сказала: - Габриэлль, ты сможешь когда-нибудь простить меня?
- Здесь нечего...
- Не говори, что здесь нечего прощать. Если ты так скажешь – тогда я не смогу когда-либо получить твое прощение. Я знаю, что не заслужила его, но мне нужно... - Она снова запнулась.
Казалось, что Габриэлль задумалась на мгновение. Затем она просто и серьезно сказала:
- Я прощаю тебя.
Наконец, в конце концов они обнялись, и руки Зены почувствовали тепло Габриэлль, и ее щека касалась мягких волос барда. Спина Габриэлль дрожала мелкой дрожью под ее ладонями; они так и сидели некоторое время, полулежа на спинке дивана, а затем Габриэлль немного отстранилась и подняла лицо, влажное и блестящее от слез. Зену наполняла необходимость поцеловать ее, и она наклонилась вперед и прижалась губами к ее щеке прямо под глазом, пробуя на вкус ее слезы. Габриэлль вздохнула и прижалась к ней ближе, и в следующую секунду она держала лицо Габриэлль и целовала ее губы – нежно и почти невинно поначалу, пока Габриэлль не вздохнула снова и не ответила на поцелуй, их поцелуй становился глубже, он был также сладок, как вино, фрукты и воспоминания. Однако некий внутренний толчок заставил ее остановиться – это неправильно, неправильно, она не может так поступать с Габриэлль – но Габриэлль снова потянула ее ближе к себе, поглаживая ее волосы и шею.
Они снова стали целоваться, ее язык нежно скользил во рту Габриэлль, с той же знакомой нежностью, которая теперь была новой и запретной. Руки Зены плавно двигались вниз, на плечи Габриэлль и она еле удержалась от соблазна обхватить руками ее выпуклую грудь через тонкое платье.
- Мы не должны это делать. – произнесла она охрипшим голосом.
- Я знаю. – выдохнула Габриэлль.
Долгое время они просто сидели и смотрели друг на друга; потом Габриэлль взяла руки Зены и направила их к своей груди. Это перенесло их к воспоминаниям об их первой ночи, и Зена захотела закричать и просить прощения еще больше – но Габриэлль выгнулась навстречу ей и тихонько застонала, и больше уже ничто не имело значения, кроме того, как видеть, как она дрожит от удовольствия.
Когда она начала медленно расстегивать застежку на платье Габриэлль, Зена остановилась и вопросительно посмотрела на нее; их глаза встретились и Габриэлль едва заметно кивнула, перед тем, как ее веки сомкнулись. Ее грудь отливала золотом в свете ламп и отражении огня, и Зена склонилась к ней, покрывая ее поцелуями, останавливаясь на каждом соске, лаская и посасывая его. Габриэлль потянула ее вверх и их губы сомкнулись на этот раз более лихорадочно и возбужденно, и затем они прервали свой поцелуй, но только для того, чтобы перевести дыхание, бродя губами по щекам, шее и плечам.
- Зена, сними его... Я хочу видеть... -прошептала Габриэлль.
Зена выпрямилась и сорвала с себя пояс, затем стянула платье, нетерпеливо разрывая его, и они снова обнялись, их груди соприкоснулись. Стоны Габриэлль невероятно возбуждали ее; она отстранила ее платье и нижнее белье. Габриэлль дрожала от предвкушения, и Зена остановилась на мгновение, чтобы поцеловать внутреннюю сторону ее бедер перед тем, как неистово припасть губами ниже. Габриэлль отчаянно извивалась; на мгновение даже казалось, что она пытается выбраться, и Зена попыталась замедлиться, понимая, что она охвачена слишком страстным желанием и не может быть такой нежной, какой хочет быть – но затем Габриэлль изогнулась ей навстречу. Наконец, чувствуя неистовую дрожь, Габриэлль прижалась к ней, и Зена почувствовала финальную долгую судорогу.
Она спокойно лежала, положив голову на живот Габриэлль, ее глаза были закрыты. Зена чувствовала гладкость ее кожи, ее аромат и все еще легкие толчки ее тела.
- Зена... Она запустила руку в ее волосы – О, Зена...
Она продвинулась немного вверх по дивану, чтобы дотянуться до лица Габриэлль. Бард взяла ее руку и прижала к своим губам и затем нежно перевернула ее на спину. Сомнения, вина и сожаление сворачивались в клубок внутри Зены, почти готовые вырваться наружу; но в данную секунду она предавалась наслаждению, когда Габриэлль целовала ее грудь и вела свои губы ниже ее живота, разводя ее колени и прикасаясь мягкими руками и ртом ниже ее бедер. Жаркая волна сотрясала ее тело, и она услышала свой собственный крик : «Я люблю тебя, Габриэлль!», и как только эти слова вырвались, она почувствовала сильную агонию.
Габриэлль скользнула вверх; край ее платья теперь был смят и собрался вокруг ее талии, слегка касаясь внутренних сторон бедер Зены и вызывая легкую дрожь. Она устроилась в руках у Зены, ее тело было легким и теплым, ее голова покоилась у нее на груди. Они пролежали так какое-то время.
Габриэлль оперлась на локоть и посмотрела на нее с тоскующей нежностью.
А потом, может быть, Габриэлль вернется. Оставит свою неплохую жизнь, которая у нее была в Афинах, и вернется - к чему? К сражениям и убийствам? К их ненормальному соглашению с Аресом? Может она пересилит себя и позволит ему уйти. И тогда все продолжится, она будет мучиться виной, мучиться от того, что хочет его, скучать по нему – любить его. Он уйдет и возьмет частичку нее с собой также, как Габриэлль забрала частичку нее, когда ушла. Может быть меньшую часть – худшую часть – но у Габриэлль останется только то, что осталось. Это нечестно по отношению к ней. Ничто из этого несправедливо.
Габриэлль дотронулась до уголка ее глаза кончиком пальца, и Зена поняла, что плачет.
- Габриэлль... Мне так жаль...
Ресницы Габриэлль дрожали, ее глаза были немного затуманены.
- Я знаю. – сказала она. – Мне тоже...
Они обе сели. Габриэлль подняла верх от своего платья и накинула на плечи; на мгновение, казалось, она не знала, что делать дальше. Зена застегнула ей платье.
- Мне жаль. – снова сказала Зена, поглаживая ее лицо. – Мне надо идти.
Зена поднялась и нашла свое белье, затем подняла свое платье, скомканное в кучу на полу. Она натянула его и завязала пояс вокруг талии.
Габриэлль все еще сидела на диване. Зена повернулась к ней и положила руки ей на плечи.
Она знала, что должна делать. Сейчас она должна была держать свою боль под контролем, сохранять спокойными руки и голос.
- Габриэлль, ты все еще лучшее, что есть в моей жизни. Ты всегда будешь в моем сердце, всегда. Но мы больше не можем быть вместе. Ты заслуживаешь лучшего.
- Зена...
В ее голосе слышалась просьба, а ее глаза снова наполнились слезами, но Зена не была уверена, стоит ей остаться или уйти.
- Я хочу, чтобы у меня была хорошая жизнь.
Она наклонилась и коснулась губами к щеке Габриэлль, немного выше уголка ее рта так, словно целовала лучшего друга.
- Я знаю, у тебя она будет – произнесла Зена.
Габриэлль поколебалась мгновение и поцеловала ее в ответ.
- Спасибо, за то, что пришла ко мне. – сказала она сдавленным голосом.
- Спасибо тебе... за все. За все, что я забрала у тебя.
Она не знала, как долго она сможет держать себя под контролем.
- Прощай, Габриэлль.
* ~ * ~ *
Арес уже не пытался уснуть.
Конечно, ее могло не быть до утра, и он провел бессонную ночь уставший и голодный. Таверна внизу была уже закрыта. Он вспомнил медовые пироги, которые он взял для Зены в одной товарной лавке по дороге в гостиницу; они были Зенины любимые, и у него было беспокойное чувство, что он должен возместить некий ущерб, причиненный ей, он должно быть расстроил ее тем, что свел их с Габриэлль. Он привстал и взял один из пирогов со столика неподалеку и выпил немного воды, чтобы запить через чур сладкий привкус. Затем он вытянулся на спине, уставившись в покрытый трещинами потолок, освещенный слабыми отблесками ламп.
Свел ее с Габриэлль... Да, именно это он и сделал. О чем он думал? Но Зене нужна эта девчонка; он всегда это знал, но возможно не до конца понимал это, до того, как Габриэлль ушла. Это комплексная сделка, как сказала она ему однажды, когда они с Габриэлль разыграли собственные смерти, чтобы провести богов. Может быть, она вернется и тогда – что? Продолжать как раньше, вставать в очередь в постель Зены, делая вид, что они всего лишь партнеры в бою, дерущиеся бок о бок? Он праздно размышлял, действительно его старые подруги Фурии мертвы или они неподалеку и все еще овладевают всеми ними. Сумасшествие, сумасшествие... Может она вернется, и неважно что еще случится, Зена снова будет одним единым целым.
Он повернулся на бок, устраиваясь поудобнее на матрасе. В конце концов он не был таким уж неудобным; это была обычная большая кровать; двухместная кровать, где они спали с Зеной прошлой ночью, где она отвернулась от него прошлой ночью. Когда Арес передвинул подушку, он нащупал нечто мягкое и тонкое – ее ночную сорочку. Он вытащил ее и прижал к своему лицу, вдыхая ее запах.
И вдруг он резко понял, как это было ничтожно, сжимать ее сорочку, словно брошенный, ищущий любви ребенок, в то время, как Зена... он пытался не думать об этом, но это не помогало. Прямо сейчас они могли быть вместе в постели, обнаженные, сплетенные вместе... Зена должно быть сейчас ощущает поцелуи Габриэлль, издавая низкие хриплые стоны, ее голова откинута назад, ее соски утопают в поцелуях этого маленького барда, поднимая свои бедра и раскрываясь навстречу прикосновениям Габриэлль – проклятье. Он не знал, что было хуже – устраивать злостные погромы в его храмах или острая жаркая напряженность в районе паха. Все-таки это было слишком, и он привел себя к быстрому и сильному оргазму, только это сделало его еще более напряженным. Он испытывал смутное чувство стыда вперемешку с другими эмоциями. За последние месяцы он привык к тому, что Зена принадлежит только ему. Его сводило с ума то, что он снова делит ее с кем-то еще. От этой ревности ему становилось все хуже.
Внезапно он осознал, что может потерять ее полностью. Арес открыл глаза и резко сел, как будто пытаясь прогнать эти мысли. Он мог потерять ее. Она могла просто уйти с Габриэлль. О... Он вспомнил, что Зена хотела вернуться на ферму после того, как они покинут Афины. Что если она рассчитывает, что Габриэлль пойдет с ней – и хочет оставить его на ферме, за этим она хотела туда вернуться? Его сердце бешено билось, он спрыгнул с кровати, чтобы схватить свой бурдюк и сделать несколько глотков вина. Он сказал себе, что не останется просто так ждать ее; он не станет, проклятье – у него еще осталось чувство гордости, которое он пока не потерял.
Он сделал несколько глубоких вдохов и вернулся на кровать. Когда он перекатился на живот, его руки задели ее сорочку, он отпихнул ее. Он лежал так некоторое время, его лицо было прижато к подушке. От нее все еще веяло слабым ароматом Зениных волос, сладковатый пряный запах травянистый смеси, которой она мыла голову.
Неважно вернется она одна или с Габриэлль, было бесполезно думать о том, что произойдет дальше. Его тревога и злость медленно утихали и переходили в усталые мысли о том, что если Зена отгородится от него, если она оттолкнет его, у него хватит сил уйти. Но этого не будет, это не должно случиться.
Чтобы не произошло, его никогда не покинет желание оставаться частью ее жизни столько, сколько он сможет. Он любил Зену и нуждался в ней – она любила его и нуждалась в нем – теперь он был полностью уверен в этом – и она любила и нуждалась в Габриэлль. Из этого всего не было никакого выхода.
Должно быть, после всех переживаний он уснул, потому что когда он разлепил глаза, Зена стояла перед ним.
- Ты вернулась. – пробормотал он.
Зена сняла платье – он смутно заметил, что застежка была сдернута - и рассеянно бросила его на кресло, будто не осознавая, что она делает.
- Я принес тебе немного пирогов. Вон там – он кивнул на столик.
- Хорошо. – сказала она.
Полностью проснувшись, Арес наблюдал, как она берет пирог и кусает его. Что это за отметина на ее плече? А, это просто тень... Он хотел обнять ее, гладить ее волосы, перенести ее на кровать и нежно отдавать ей свою любовь; даже сейчас, после всего, что было, ее нагота по-прежнему волновала его – пожалуй, особенно сейчас.
Зена отложила свой недоеденный пирог и подошла к кровати. Когда она надевала сорочку, он уловил ее мускусный аромат и прикусил губу. А чего он ожидал?
Она потушила лампу. Арес подвинулся, чтобы позволить ей лечь под одеяло, она улеглась на своей стороне, повернувшись к нему спиной – так, как она делала это обычно. Ее привычное тепло ощущалось гораздо реальнее, чем любые его страхи. Он вздохнул и обвил рукой ее талию, ее тело застыло, но она не повернулась. Он чувствовал ее теплые шелковые волосы под своей щекой.
Спустя какое-то время он тихо произнес: - Она не вернется, да?
Он услышал ее порывистый вдох. Поначалу она молчала, и он подумал, что она не собирается отвечать. Когда она заговорила, ее шепот был сух.
- Ты бы хотел, чтобы она вернулась?
- Я не знаю. – честно сказал он. – Я хочу быть с тобой.
Спустя мгновение он добавил:
- И я хочу, чтобы ты была счастлива.
Она издала душераздирающий звук, нечто среднее между стоном и вздохом, затем она повернулась к нему, погладила его щеку и поцеловала его.
- Арес... Спасибо тебе.
Он положил руку на ее волосы и закрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновением, сладостью ее дыхания на его лице.
- За что?
- За то, что помогаешь мне вынести это. За все то, что ты мне дал.
- Но этого ведь недостаточно. – произнес он с неожиданной горечью. - Это никогда...
Она прервала его поцелуем, пробегая пальцами по его волосам, поглаживая его шею.
- Мы всегда будем вместе. – промолвила она. – Я обещаю.
Когда она говорила это, в ее голосе была печаль, и Арес знал, что он был прав; это недостаточно для нее, и никогда не будет таким. Он обнял ее, положив ее голову себе на плечо.
- Я люблю тебя. – сказала она.
* ~ * ~ *
- Габриэлль.
Она задумалась, не было ли это галлюцинацией. Здесь больше никого не могло быть; и все же, когда она легла на диван и закрыла глаза, она могла поклясться, что слышала голос.
Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как Зена ушла. Она заперла входную дверь и вернулась в гостиную, ее ноги будто шли сами по себе; все предметы вокруг нее - редкая мебель, мерцающие свечи, камин с мягким затухающим пламенем - казались смутно отдаленными в янтарном полумраке. Словно, они были отражениями - она могла их видеть, но не могла к ним прикоснуться. Когда она опустилась на диван, ее взгляд упал на нечто темное у ее ног. Это был шарф Зены, черной лентой вившийся на полу. Она подняла его и сжала в руках, пропуская гладкую тонкую ткань сквозь пальцы.
Ее волосы казались липкими и сладкими. Габриэлль посетила мимолетная мысль принять ванну. Но она не могла; все ее тело было все еще покрыто прикосновениями Зены, ощущениями ее тепла, ее запаха - наслаждение от ее ласк все еще слабо растекалось по ее телу, согревало ее кожу - и она знала, что хочет сохранять это ощущение как можно дольше.
Отдаленный голосок в ее голове спросил, как она могла допустить это, о чем она думала. Ожидала ли она, или может даже надеялась, что она и Зена снова будут вместе? Нет, навряд ли. Тогда чего она ожидала? Может ничего. А может, она просто снова хотела оказаться в руках Зены, ощутить прикосновение ее тела, потерять саму себя в ее страсти, и чтобы больше ничего вокруг не имело значения. Эта мысль пугала ее.
Она задумалась о другом. Арес... ферма... Ева... может она увидит Зену снова на празднике, когда Ева вернет Амазонок... нет, скорее всего нет... Пьеса... "У меня здесь неплохая жизнь" - "Так сделала Коринн в твоей пьесе, не так ли? У нее была хорошая жизнь - и она пожертвовала ей ради того, что бы быть с ее истинной любовью..."
Ее истинная любовь; Зена все еще была ее единственной любовью, и это никогда не изменится. Это была единственная вещь, которую она осознавала абсолютно ясно, и эта ясность была наихудшей из всего, гораздо хуже всех этих блуждающих отрывков мыслей и фантазий. Нет, было еще кое-что хуже этого... осознание того, что Зена все еще любила ее, и то, что Зена отпустила ее.
Ты обещала, что мы всегда будем вместе. Ты сказала, что я никогда не потеряю тебя.
Злость внутри нее завязалась в тугой узел. Она резко выпрямилась, издав сухой всхлип, похожий на крик маленького зверя. Ты солгала мне. Ей захотелось побежать в ванную, окунуться в горячую воду и тереть себя, смывая все следы того, чего не должно было произойти. Ты солгала мне - я потеряла тебя - и как только я начала думать, что свыклась с этим - ты вернулась и заставила потерять тебя снова. Шарф Зены соскользнул ей на колени; Габриэлль подняла его, схватила за концы и бешено дернула их в разные стороны, пытаясь разорвать его пополам. Шарф тер ей руки, но не рвался, и она потянула сильнее; а затем, выдохнув безмолвный жесткий крик, который сжег ей горло, она потянула снова. Тогда ее руки ослабли; опустошённая и потерпевшая поражение, она легла на диван и положила голову на подушку, сжимая шарф в кулаке.
Зена все еще любила ее. Может поэтому было так больно - знать, что Зена отпустила ее не потому, что перестала любить, не потому, что любила Ареса больше, а только из-за того, что думала, что так будет лучше для нее, для Габриэлль. В точности, как тогда, когда Зена пыталась покинуть ее, потому что боялась, что ее ведение об их совместном распятии сбудется.
Моя жизнь пуста, несмотря на мой успех, так сказала Коринн в ее пьесе. Так ли это? Она бы с радостью бросила все: Академию, театр, поклонников, учеников, если бы она и Зена снова могли быть вместе. Но бросить ту, кем она была? Разве перво-наперво она уходила не из-за того, что теряет себя? Габриэлль понимала, что Зена не сделает это ради нее или кого-нибудь еще. Зена всегда готова умереть за нее, жить ради нее - но пока она держит меч, она не сможет перестать быть воином; возможно, она даже не останется с амазонками, чья общинная жизнь резко отличалась от сути ее натуры.
Она думала об этом, о ее жизни с Зеной, и о Зене и Аресе; странно, но это было безболезненно, словно это было отражение чьей-то другой жизни. Когда она открыла глаза, в комнате было почти темно; огонь в камине, должно быть, догорел, и лишь свечи все еще слабо мерцали. Габриэлль размышляла, стоит ли ей заснуть, а может съесть что-нибудь или пойти принять ванну. Она вздохнула и закрыла глаза.
И вдруг раздался звук, сладкий, серебряный женский голосок, зовущий ее по имени.
- Привет, Габриэлль.
На этот раз, она была уверена, что ей не показалась, и она догадалась, кто это. Она медленно села, слишком истощенная, чтобы удивляться. Афродита нежилась в кресле в намеренно, и в то же время случайно очаровательной позе, которая вполне соответствовала ее внешнему виду. Она огляделась вокруг, слегка фыркнула и хлопнула в ладоши; огонь в камине снова вспыхнул, а в комнате добавились новые свечи, горящие ярким пламенем. Довольная своей работой, Афродита улыбнулась ей, полоски света отблескивали на ее золотых волосах.
- Вот. Так гораздо лучше.
- Афродита. - Габриэлль не смогла изобразить улыбку. - Что ты здесь делаешь?
- Просто навещаю свою старую приятельницу. - Афродита издала легкий смешок. - Я подумала, что ты, должно быть, нуждаешься в моральной поддержке. Вот, выпей немного вина - тебе станет легче.
Она махнула рукой на пустой кубок на столе, и он мгновенно наполнился до краев. Слишком уставшая, чтобы спорить, Габриэлль подняла его и пригубила вино.
- Ну, - произнесла Афродита, - Она убежала, да?
Габриэлль осторожно поставила кубок и уставилась на Богиню Любви. Внезапная мысль вывела ее из оцепенения, обжигая лицо и шею. Она прикрыла глаза и пробормотала:
- Пожалуйста, не говори, что ты наблюдала...
- Не все время! - обиженно воскликнула Афродита.
- О, во имя небес... - Габриэлль закрыла лицо руками, стараясь не думать о том, что именно видела Афродита. Может это было не так уж здорово – иметь хорошие отношения с богами; если ты не знаешь их лично, тебя не заботит то, что они могут наблюдать за тобой в любое время, когда они захотят.
Она услышала, как Афродита вздохнула и сказала:
- Бедная Габби...
Потом, внезапно, боль ушла, и уже не имело значения, что Афродита могла шпионить за ней в интимный момент. Все еще закрывая лицо руками, она начала плакать, ее плечи беспомощно дрожали.
- О... нет, не делай этого.
Мгновение спустя Афродита сидела рядом с ней на диване, похлопывая ее по спине, протягивая носовой платок.
- Ну, ну... Все будет хорошо.
- Будет ли? - Габриэлль взглянула на нее, комкая пальцами платок. - Афродита - почему все должно быть так?
- Ты имеешь в виду любовь? - Афродита снисходительно улыбнулась. - Никто не говорил, что любовь совершенна.
- Совершенна? - У нее не было сил, что бы впасть в бешенство. - Кто говорит о совершенстве? Сначала все совершенно, потом хорошо, потом все нормально, потом довольно плохо, затем ужасно, а потом приводит к - этому.
- Вы смертные просто не понимаете. Вы думаете, что любовь - это жить долго и счастливо и все такое? Ну, есть ревностная любовь, трагическая любовь, роковая любовь... - Афродита подняла руку и стала изучать свои ногти, окрашивая их то в ярко розовый цвет, то в голубой с блестками, и затем остановилась на бледно фиолетовом. - и лживая любовь... Это на самом деле так.
- О, какое облегчение. - Габриэлль попыталась засмеяться, но вместо этого она снова заплакала. - Это не... Это не похоже на нас с Зеной. Мы созданы, чтобы быть вместе. Ты ведь это знаешь, не так ли? Ты же Богиня Любви...
- Милая, я даже не уверена, что знаю, что значит все эти "созданы чтобы быть вместе" и прочее. Конечно, иногда боги сводят людей, но обычно это больше похоже на шутку, ну или что-то подобное.
- Но мы же родственные души. - упрямо произнесла она, глотая слезы.
- Разумеется! Я просто говорю... кто знает почему? Я имею в виду, если я Богиня Любви и я не знаю... Может, так было нужно. Может это просто случилось. А может, вы сами построили свою судьбу, понимаешь?
Афродита одарила ее легкой усмешкой; и тут Габриэлль осознала, что она намекает на слова Коринн из ее пьесы об ее отношениях с Зеной.
- Мы не хотели, чтобы так вышло, просто - внезапно она почувствовала себя как-то нелепо польщенной.
Афродита невозмутимо продолжила: - Кому какое дело? Это все равно, ну знаешь - очень круто.
- Тогда как она может быть с Аресом?
- А кто говорит, что ты можешь любить одновременно только одного человека? Такое случается. О, ну не каждый день, ну или - не когда это настоящая любовь - но...
- Подожди... ты хочешь сказать, что между мной и Зеной не настоящая любовь?
Афродита закатила глаза.
- Эээй?? Ты внимательно слушаешь или как? Я имею в виду, что даже если это настоящая любовь, это все равно происходит. Зена всегда нарушает все правила. Эй, это детка , которая была в аду и вернулась - в буквальном смысле, верно? Так что любить двоих сразу это еще пустяк. Кроме того, когда мой братец действительно зациклен на чем то, он получит это, даже если это убьет его... и я думаю, это возможно убьет его, беднягу. Ты знаешь, я видела его, у него седые волосы и морщины? Это было...
- Что мне делать? - мягко спросила Габриэлль. Она слушала ее впол уха.
- Ну, я надеялась, ты найдешь кого-нибудь другого - порыбачишь в море и все такое... но похоже, этого не будет, да? - Афродита сделала сочувственное лицо, и вдруг оно прояснилось.
- Эй, а может ты как мой братец - он же такой ранимый, знаешь, в глубине души. Жаль, что у вас одна и та же детка, правда? Думаю, один из вас должен был уйти...
Она замолчала и хихикнула.
- Или же нет. Возможно, вам с Аресом тоже следовало бы сойтись, и тогда вы втроем жили бы долго и счастливо и...
- Афродита!
- Что, что? Расслабься, а? - Она театрально потрясла кудрями в знак раздражения. - я просто шучу..
Габриэлль невесело засмеялась и глотнула еще немного вина. Афродита смотрела на нее некоторое время, а затем произнесла:
- Слушай, Габриэлль, тебе правда нужен совет? Пожалуйста. Ты можешь вернуться к ней или можешь двигаться дальше. Хватит сидеть на месте и хандрить.
- Вернуться к ней? - Габриэлль поперхнулась вином. - Но как я могу...
- Прости, сладенькая, консультация окончена. Береги себя, хорошо? И не делай того, чего бы я не сделала.
Она озарилась глупой улыбкой и послала Габриэлль воздушный поцелуй, который, к счастью, не превратился в облачко розовых сердечек и лепестков. Перед тем, как Габриэлль успела что-нибудь сказать, богиня исчезла во вспышке золотых звездочек.
Габриэлль поставила кубок. Затем она пошла в спальню, зажгла лампы и открыла маленький деревянный сундучок, стоявший в углу. Одежда амазонки и ее саи, письма Зены и свитки Сапфо.
Она достала кинжалы и положила их на ладони, будто взвешивая их. Она внезапно вспомнила незнакомца в песчаной буре. Она думала, что он нападает на Зену, и лишь потом поняла, что убитый ею - был Корах, сын хозяина, у которого они гостили. А в руке у него был свиток, а не кинжал. Она ушла не только из-за Ареса. Может, если бы она вернулась, она смогла бы быть воином со своими взглядами, и не волнуясь о том, что она подведет Зену, если воздержится от смертельного насилия. Теперь у Зены есть напарник, не одолеваемый подобными сомнениями. Это еще что за идея? Она вздрогнула и швырнула кинжалы обратно в сундук. Пыталась ли она убедить себя в том, что это хорошо иметь Ареса поблизости, потому что он может заменить ее, когда дело доходит до сражения?
Нет, это не было хорошей причиной вернуться. Не было ни одной хорошей причины вернуться... кроме одной. Когда я с тобой, моя пустота проходит.
Она потянулась за свитком Сапфо. Она не прочитывала его с тех пор, как приехала в Афины. Конечно, она знала стих наизусть - но это разные вещи, видеть эти слова, выведенные черными чернилами на желтоватом, слегка похрустывающем папирусе.
Наравне с богами находится он.
Когда он сидит рядом с тобой,
Его голос и бархатный смех
Заставляют мое сердце трепетать так дико...
Арес все еще имеет все - а она потеряла это, и проведет остаток своей жизни за написанием пьесы о любви, вместо того, чтобы жить ею.
Габриэлль поплелась обратно в гостиную, и некоторое время просто спокойно стояла. Она могла вернуться... к чему? К жизни плечом к плечу с ее соперником? Снова сходить с ума от ревности, злости и обиды? Совершать поступки, от которых ей потом будет стыдно за себя?
Она схватила Зенин шарф с дивана, обвязала его вокруг свитка, и встала перед камином. В нем все еще ярко пылало пламя - Афродита об этом позаботилась. Она стояла очень близко к огню, и ее обдавало жаром, ее кожа казалась загорелой и натянутой. Вернуться или двигаться дальше.
Она держала свиток с шарфом, будто приносила жертву какой-то богине.
* ~ * ~ *
- Очень вкусно, - сказала Зена
Арес покосился на нее и проглотил еще одну ложку куриного бульона.
- Если ты врешь, тебе следует делать это более убедительно, - произнес он. Мясо сварилось в кашу, и он был уверен, что переборщил с солью и специями.
- Кроме того, от этого мне не будет хуже. Комплименты по поводу моей готовки никак не влияют на мое эго.
- Договорились, - улыбнулась она, - Завтра готовлю я.
- О, нет. Я тебе не позволю. Смертная жизнь и так коротка.
Она хихикнула и опустила ложку в миску.
Не смотря на эту напрасную трату курицы, купленной у весьма услужливой вдовы по соседству, все было замечательно. Они уже прибывали на ферме в течение двух дней, после пятидневной поездки из Афин. Зена направила все свои мысли на то, чтобы обустроить дом; Арес не знал почему, и, не хотел спрашивать. Появившееся поначалу подозрение, что она хочет бросить его, уже прошло. Иногда ее глаза затуманивались, взгляд устремлялся вдаль, и он знал, что она думает о Габриэлль – может вспоминает, как они проводили дни на ферме, а может вспоминает Афины и... В любом случае, это неважно. Самое главное, она с ним. Иногда они улыбались друг другу, касались друг друга, дразнились и смеялись, и все было так, как должно быть.
Они убрали обугленные, неровные остатки амбара, где человеческие кости, похороненные в пепле и грязи, служили напоминанием об их битве здесь; они повесили входную дверь обратно на петли, вытерли пыль и сняли паутину, и даже заделали самые крупные дыры на стенах. Арес не мог не удержаться от ворчливого негодования по поводу эксплуатации его физического труда, но скорее для вида и для того, чтобы немного развлечь Зену. Физический труд не был так уж плох, когда они работали плечом к плечу, и когда он с нетерпением ждал конца дня. Правда, сегодня конца дня ждать было необязательно, когда они устроили перерыв, и Зена ушла к колодцу за водой. Сейчас, несколько часов спустя, у него захватывает дух от этих воспоминаний - ее улыбка, когда он пил воду из ее рук, прохладная свежесть ее губ, когда он целовал ее, холод ее рук на его спине, его нетерпение, когда он расшнуровывал ее платье...
Жаркий знойный день перешел в мягкий сладкий вечер. Они сидели в почти прибранной кухне и ели куриный бульон. Аресу пришло в голову, что если кто-нибудь заглянул бы сейчас в окно, то он бы принял их за милую сельскую пару. Странно, он думал об этом безо всякого раздражения.
- Эй.
Он взглянул на Зену, улыбающуюся ему; она потянулась за кусочком куриного мяса, который он уронил на стол, и поднесла к его рту. Он слизал его с ее пальцев, поцеловал ее ладонь, и услышал ее довольное приглушенное мурлыкание. Он на мгновение перевел взгляд и увидел в открытом окне лицо Габриэлль.
На секунду у него прервалось дыхание, и он не был уверен, что она ему не кажется. Но это была она, ее лицо и ее бледные волосы в сумерках.
Черт. Он не знал, что делать, бояться, что она останется или сразу убежать. Может она подумала, что он попросил ее вернуться просто для того, чтобы сыграть над ней злую шутку, покрасоваться их счастливой жизнью перед ней?
- Что такое? – спросила Зена. Она обернулась и посмотрела в окно.
Она не шевельнулась. Он не знал, заметила ли она, что он отпустил ее руку. Почти неслышно она пробормотала: «Габри..» - и обмякла. Она выглядела крайне растерянной.
Лицо Габриэлль исчезло из окна, и Арес не знал, сколько времени прошло перед тем, как входная дверь открылась, и дощатый пол заскрипел от ее шагов. Он повернулся в сторону кухни; Зена тоже повернулась, медленно, скованно, словно она боялась, что если на секунду позволит себе расслабиться, ее тело больше не будет ее слушаться. Тени в дверном проходе обрели форму Габриэлль, ее лицо в полумраке казалось серым. Мгновение она просто стояла, затем она сделала шаг и снова застыла, ее руки были сжаты перед собой; она была одета в одежду амазонки, вельветовый топик и короткая юбка. Но ее волосы были все еще длинными, растрепанными и доходили до плеч.
- Габриэлль.
На этот раз Зена смогла произнести ее имя, или же выдохнуть его. Она резко встала и подошла к Габриэлль. Они обе застыли, друг против друга. Аресу это напомнило о том, как он однажды остановил время – как он прогуливался по застывшему полю битвы, где воины, пронзающие друг друга, замерли посреди атаки. Затем время отмерло, и они держались за руки. Арес опустил глаза.
- Ты вернулась... - пробормотала Зена дрожащим голосом.
Он снова посмотрел на них и увидел, как Габриэлль, пытаясь улыбнуться, начинает открывать свою сумку на поясе.
- Я подумала, тебе может понадобиться твой шарф, - сказала она, издав короткий нервный смешок.
Зена криво ухмыльнулась.
- О, спасибо, не знаю, чтобы я делала без него – особенно здесь, на ферме...
Габриэлль опустила руку, так и не открыв до конца сумку, и оглянулась.
- Вы здесь прибрались.
- Да. – сказала Зена. – Месяц-другой упорного труда, и будет выглядеть как новенький.
После короткого молчания, Габриэлль промолвила: - Можно мне чего-нибудь выпить? Я скакала верхом...
- Конечно.
Зена подошла к столу, взяла кувшин с сидром и наполнила им глиняную чашку, приготовленную для нее – ее руки не дрожали, но движения были резкими, словно рывками – она протянула кружку Габриэлль. Габриэлль пила медленно, ее глаза были закрыты, Зена наблюдала за ней.
- С возвращением, - сказал Арес. Звук его собственного голоса напугал его, будто он не был уверен, что находится в комнате – словно он хотел напомнить им о своем присутствии. Габриэлль сверкнула взглядом в его сторону и поставила чашку. Зена тоже посмотрела на него, но так, словно не совсем его замечает.
- ...возвращением... - Она выпрямила плечи и опустила глаза; когда она снова подняла голову, ее лицо выглядело твердым и решительным.
- Я не могу позволить тебе сделать это, Габриэлль. Я не могу позволить тебе...
- Зена, подожди, - Габриэлль положила свою ладонь на руку Зены. – На этот раз – позволь мне самой решить.
Она сделала глубокий вдох, обняв руками свой живот, словно готовясь произнести речь.
- Я хочу вернуться. Моя жизнь... - ее голос на мгновение надломился – я не могу жить без тебя, Зена. Я знаю это. Даже спокойная жизнь – эта не та жизнь, которая мне нужна. Нет – не говори пока ничего. Я знаю, ты думаешь, я до этого потеряла сама себя – так и было. Но все равно все не должно быть вот так. Я думаю, я наконец поняла кто я...
Она остановилась, и Арес подумал, что эта речь затянулась.
- ...и ты всегда будешь частью меня. Но ты не заполняешь меня полностью. Раньше я забывала об этом. Теперь не буду.
- Габ...
- Постой. Я знаю, Арес любит тебя и – я знаю ты любишь его. Зена – я принимаю это. Больше это не причинит мне боль.
- Нет, - мягко сказала Зена, качая головой, - нет, ты не можешь...
- У меня для тебя кое-что есть.
Зена резко на нее посмотрела. На этот раз Габриэлль запустила руку в сумку; она вытащила свиток, обвязанный кусочком мягкой черной ткани.
- Вот, - сказала она.
Зена развязала шарф, позволив ему соскользнуть на пол, и развернула свиток. Это было стихотворение, то самое, которое Габриэлль получила в Мегаре и которое потеряла в таверне; каким-то образом Арес просто знал это. Было очень странно и непонятно, что Габриэлль дарит Зене этот свиток прямо при нем – и то, что он до сих пор помнит его...
Наравне с богами находится он.
Когда он сидит рядом с тобой,
Его голос и бархатный смех
Заставляют мое сердце трепетать так дико.
Смотрю я на тебя и слов не нахожу.
Зена начала читать и робко взглянула на Габриэлль.
- Продолжай, - сказала Габриэлль. – Прочти его.
Огнем пылает моя кожа
И словно гром гремит в ушах
Холодный пот по мне струится
Глаза не видят ничего.
Вот и все; только эта мысль стучалась у него в голове. Арес взглянул на Габриэлль. Она стояла, выпрямившись, ее руки сжаты, голова опущена, ее напряженность была осязаема; он вдруг отчетливо вспомнил, как они боролись за этот свиток, и как он, со злостью и безумной страстью ощутил, что лежит прямо на ней. Его щеки покраснели. Он перевел взгляд на Зену, которая все еще читала свиток.
Потом он вспомнил.
И я бледнее, чем тростник.
И вот теряюсь я совсем
И кажется тогда, что смерть сама
Стоит передо мной.
Зена подняла глаза, и даже в полумраке, Арес мог видеть, как слезы струятся по ее лицу, дрожа на губах.
- Это...
- Это мы, - прошептала Габриэлль. – Это о нас – понимаешь?
Зена молча кивнула, и положила свиток на стол. Некоторое время Габриэлль молчала; затем она промолвила:
- Я люблю тебя.
- Габриэлль – Голос Зены был полон желания, боли и радости. – Мне так тебя не хватало...
Они обнялись, щека Зены покоилась на макушке барда, ее глаза были закрыты; затем она отстранилась, посмотрела на Габриэлль, погладила ее по щеке и прошептала:
- Ты уверена?
- Да...
Бывало, Зена вот так же смотрела на него, ее лицо излучало нежность, становясь абсолютно незащищенным; Аресу пришло в голову, что она могла смотреть на него так только потому, что она смотрела так же на Габриэлль. Ведь именно она убедила Королеву Воинов отказаться от своей «защиты». В этой мысли было что-то безумное – но до того, как эта мысль успела сформироваться в его голове, кое-что другое отвлекло его. Я знаю, Арес любит тебя, а ты любишь его... Он, конечно, слышал, что сказала Габриэлль, но он будто только сейчас понял, что она говорила о нем, и когда он осознал весь смысл ее слов, им овладело неловкое теплое чувство благодарности.
Нужно было что-то сделать вместо того, чтобы просто так сидеть. Он встал, смахнул мусор со стула, стоящего в углу, и подвинул его к столу.
- Спасибо, - сказала Габриэлль. Она подошла к столу и села; бард посмотрела в окно, где вечер уже начал затухать, потом на свои руки, и, наконец, на Зену, которая осталась стоять.
- Зена... я должна тебе кое-что сказать. Я не могу... мы не можем жить дальше, пока ты все не узнаешь...
Зена не шевельнулась, но можно было заметить, как напрягся каждый мускул ее тела.
- О чем ты? – спросила она.
Может быть она подумала, что девчонка хочет признаться в какой-то сексуальной измене. Но нет, конечно она не об этом. Еще до того, как Габриэлль начала говорить, Арес знал, что она хочет сказать.
- Это было в Маронии... это я дала жрецу амброзию.
- Что? – голос Зены испуганно задрожал.
- Амброзия в храме Ареса. Это была я. Я украла ее у амазонок и отдала Гериону, потому что я...
- Нет, нет, Габриэлль – ты не могла, не может быть – она оглянулась на Ареса в поисках поддержки, но по его выражению лица поняла, что он все знает. Ее голос оборвался. Габриэлль тоже посмотрела на него..
- Перед тем, как уйти, я рассказала все Аресу. Я взяла с него обещание, что он не расскажет тебе. – Она печально улыбнулась ему. – Спасибо тебе за то, что сдержал слово. Зена, я хотела рассказать тебе... когда придет время.
Зена все еще смотрела на Ареса.
- Хочешь сказать, - она говорила очень медленно и тихо, – это правда.
- Да, - сказал он.
Он не был уверен, видел ли он когда-либо столько боли на ее лице, кроме того раза, когда она стояла и смотрела на крестьян, распятых на крестах ее собственной дочерью. Он бы хотел знать, что делать, что еще сказать.
Зена подошла к Габриэлль, опустилась перед ней на колени и взяла ее за руки.
- Зена, - Габриэлль опустила на нее глаза, ее измученный взгляд был мягким отражением взгляда Зены; она соскользнула со стула и тоже встала на колени на дощатый грязный пол, лицом к Зене, сжимая ее руки. Арес мог едва видеть их лица, только две серые тени прямо напротив почти погасшего дневного света, льющегося из окна позади них.
- Прости меня, - произнесла Габриэлль
Зена поднесла ее руки к губам и поцеловала их.
- Это ты прости меня, Габриэлль, мне так жаль...
Она никогда не полюбит его так – никогда не полюбит его настолько, что бы взять на себя вину за то, что он когда-либо обидел ее... но это нормально, он не хотел от нее этого – было вполне достаточно того, что она не винила его за те ужасные поступки в прошлом, за которые она раньше его ненавидела.
Арес взял кремень со стола и зажег светильник. Когда свет разлился по кухне, отбрасывая тени на стены и углы, он увидел двух обнимающихся женщин, их головы покоились друг у друга на плечах. Лицо Зены было скрыто от него, но глаза Габриэлль были закрыты, слезы катились по ее щеке, а уголки ее рта подрагивали в улыбке.
Они отстранились, их глаза смотрели друг на друга. Арес вздрогнул и подумал – не стоит ли ему одеть рубашку. Затем, мгновение спустя, Зена подняла голову, посмотрела на него, и у Ареса перехватило дыхание.
Габриэлль погладила лицо Зены, ее пальцы пробежали по ее губам.
- Пойдем в спальню, - сказала она.
Он изумленно посмотрел на нее, и за удивлением последовала злость. Черт, она не могла дождаться, пока они останутся одни. Это была определенно новая Габриэлль... Габриэлль, которую он, должно быть ценил, не смотря на все обстоятельства, но сейчас – это было немного слишком – слишком быстро. Зена похоже подумала о том же, потому что выглядела довольно смущенной. Потом стало хуже: Габриэлль посмотрела прямо на него и улыбнулась. Она явно насмехалась над ним – маленькая сучка.
- Что, хочешь, чтобы я присоединился к вам? – нервно сказал он.
Она немного вздрогнула и кивнула.
Она серьезно? Нет, она просто не могла – но перед тем, как он успел подумать о чем-то еще, на него накатились такие волны страха и желания, что его колени подогнулись и он грохнулся на стул.
Зена перевела взгляд с Габриэлль на него, а затем обратно. Ее глаза были широко распахнуты.
- Подожди... ты имеешь в виду, ты хочешь – ты, я, и...
- Зена, - сказала она, защищаясь – Разве ты не видишь – это единственный выход... если... если... мы все вместе...
Так, девчонка совсем свихнулась. Не было ни одного шанса, что Зена позволит этому случиться.
Арес постарался собраться духом. Чтобы его голос звучал как можно увереннее.
- То есть, в целом, ты имеешь в виду...
Зена оборвала его.
- Нет, нет, Габриэлль – ты же не это имеешь в виду...
- Именно это.
Его сердце билось болезненно быстро, и, не смотря на весь абсурд происходящего, в его голове замелькал калейдоскоп фантазий, возбудивших его еще больше.
- Ты не можешь, - сказала Зена, - Это неправильно...
- Разве любовь может быть неправильной? - мягко произнесла Габриэлль.
О, она была весьма серьезна – очень серьезна – надо же было ей придумать такое необычное и соблазнительное развитие событий...
- Пойдем, - Габриэлль покраснела и сжала Зенину руку. Зена посмотрела на нее, на ее лице промелькнуло странное выражение. Тогда он понял, что она все решила. Она взяла Габриэлль за руку и поднялась, затем они обе посмотрели на него, их глаза блестели в свете ламп.
- Ты этого хочешь? – в ее голосе не было ни насмешки, ни соблазна, только нежность и надежность.
- А ты? – все, что он смог произнести.
Она склонилась к нему, он закрыл глаза и ощутил тепло ее губ на своих губах.
Не было даже смысла в том, чтобы думать о чем-либо. Он поднялся, погасил лампы и последовал за ними.
Вскоре они были в спальне, он подумал, стоит ли включить свет; но никто не сказал ни слова об этом, он сел напротив столика, который они починили с Зеной вчера. Затем он повернулся к двум женщинам.
Все трое продолжали смотреть друг на друга. На секунду Арес подумал, испытывая нечто среднее между облегчением и разочарованием, что ничего не произойдет, потому что ни у кого не хватит духу сделать первый шаг. При мысли о том, что Зена пытается его возбудить, в то время, как Габриэлль смотрит на эти никчемные попытки, его страсть спадала.
- Ну, по крайней мере, кровать довольно большая, - он сделал жалкую попытку перевести все в шутку, однако все уже давно вышло за рамки. Затем последовало еще более неловкое молчание, прерываемое капанием воды и легким скрипом, который, казалось, исходил отовсюду. Мыши? Тартар – сейчас не время думать о мышах... Никто не двигался, кроме Зены, которая переминалась с ноги на ногу, потом слегка подняла руки, но затем опустила их. Он мог просто подойти к ней и поцеловать ее... если у него хватит духу...
Это была Габриэлль; она резко стянула свой топик, с почти вызывающим жестом; она бросила его на пол и подняла голову, ее губы немного дрожали, яркий румянец играл на ее шее и лице. Арес осознал, что смотрит на ее грудь и быстро перевел взгляд на Зену. Она уже почти развязала шнуровку на платье, затем она выскользнула из него и осталась стоять обнаженной, ее волосы спадали на плечи. Его внезапно посетило болезненное воспоминание того дня, когда они работали во дворе... ее нагота под платьем... она была обнажена для него, только для него...
Глухой стук сапога Габриэлль, упавшего на пол, вернул его к действительности. Она сняла другой ботинок, стянула юбку и нижнее белье, выпрямилась и посмотрела на Зену, ища какие-нибудь подходящие слова, словно она собиралась прыгнуть со скалы. Это длилось лишь мгновение, затем Зена взяла ее на руки, так быстро, словно хотела укрыть барда от его глаз.
Они опустились на кровать. Вот оно, то самое видение, которое так часто мучило его – Зена и Габриэлль сплетенные в объятиях, растворяющиеся в поцелуях, прикосновениях друг друга - только теперь это было реальностью, прямо перед ним – он почувствовал холод и некую слабость. Он осторожно сел на край кровати, все еще не снимая штанов, и наблюдал как они целуются, как Зена проводит рукой по изгибу бедра Габриэлль.
Затем, Зена посмотрела на него и замерла на мгновение.
Она откатилась и села перед ним.
- Иди сюда, - сказала она, обвивая руками его плечи, - Иди сюда.
Арес почувствовал ее дыхание на своей шее и мягкость ее поцелуя. Она повернула его голову так, что она оказалась прямо напротив нее и прижалась своими губами к нему, нежно, и в то же время, настойчиво проскальзывая языком между его губ. Этого было более, чем достаточно, чтобы он снова возжелал ее. Он развернулся и обнял ее, закрывая глаза, будто кроме них двоих больше не было никого, прижимаясь своей щекой к ее теплым волосам; некоторое время они так и сидели. Затем Зена отстранилась и уложила его на кровать. Она помогла ему снять штаны, и он отбросил их.
Снова наступил неловкий момент, пока они лежали вот так, по разные стороны от Зены. Простынь казалась влажной и грубой. Какая-то ночная птичка пронзительно чирикнула на улице, и Арес вздрогнул. Наконец, Габриэлль придвинулась ближе и поцеловала шею Зены, протягивая руки, чтобы приласкать ее грудь. После короткого колебания, Арес тоже начал целовать ее, облизывая мягкую кожу ее шеи, покрывая быстрыми поцелуями ее плечи. Ее резкий вдох заставил его посмотреть на нее; ее рот был открыт в смущении и тревоге.
- Ты в порядке?
Она почти виновато кивнула; это заставило Ареса задуматься, мечтала ли она об этом раньше, хотела ли она этого, они оба одновременно занимаются с ней любовью. Он поцеловал ее грудь и взял в рот ее сосок, облизывая и слегка покусывая его, чувствуя, как дрожь пробегает по ее телу. Его глаза были полузакрыты, и он смутно заметил, что Габриэлль проводит языком по другой груди Зены. Они продолжали в том же духе, лаская ее, пока ее охрипшее прерывистое дыхание не перешло в стоны, пока она не приподняла свои бедра, явно призывая докоснуться до них, и Арес плавно опустил свою руку ей на живот. Его рука переплелась с рукой Габриэлль.
Ее пальцы резко вздрогнули, и когда они резко убрали руки, он посмотрел ей в глаза.
Пауза наверное была короче, чем казалось, но достаточно долгой для того, чтобы Зена подняла голову и пробормотала:
- Мы можем остановиться... мы не должны...
- Шшш... -выдохнула Габриэлль, - Я не хочу останавливаться.
Зена перевела взгляд с нее на Ареса, в ее глазах мелькали нежность и неуверенность, она начала подниматься.
- Тогда позвольте мне...
- Ложись, - Габриэлль прижала свою ладонь к груди Зены, - Просто лежи.
Она поцеловала Зену, задерживая поцелуй, возможно, чуть дольше, чем было нужно, и когда ее рука проскользнула вниз, она подняла взгляд на Ареса. Он ответил молчаливым согласием.
От прикосновений Габриэлль Зена вскрикнула и обхватила ее шею. Не в силах сидеть спокойно, Арес сжал ее бедра и вновь овладел ее сосками, с силой посасывая их, а затем лишь слегка касаясь их языком. В тех низких звуках, которые она издавала, прерываясь, чтобы перевести дыхание, было что-то особенно беспомощное, и это сводило его с ума. Он делал все что мог, чтобы удержать себя и не овладеть ею прямо сейчас.
- О, не останавливайтесь - хрипло прокричала Зена, и Арес подумал, не хочет ли Габриэлль, чтобы дальше он все сделал сам; но она остановилась только для того, чтобы соскользнуть вниз и расположиться между бедер Зены. Эта картина, как она опускает свою голову вниз, как ее волосы разметались по блестящей коже Зены, чуть не прикончила его. Зена снова начала издавать такие звуки, и Арес почувствовал некий укол ревности, что он не единственный, кто может добиться от нее этого – но он мог видеть ее лицо, когда она дойдет до экстаза – он мог целовать ее... Он накрыл поцелуями ее рот, шею, груди – ее била нестерпимая дрожь – так близко, так близко – он заметил, как она схватила руку Габриэлль и поднимает ее, чтобы зажать себе рот, чувствуя, как ее крик вибрирует в его горле. Он прервал поцелуй, чтобы увидеть ее лицо, полное блаженства, и прошептал ей на ухо: - Ты прекрасна... - и в следующее мгновение она полностью обмякла.
Габриэлль прижалась щекой к животу Зены и некоторое время спокойно лежала, ее глаза были закрыты, она не хотела шевелиться. Медленное тепло разливалось по ее телу, словно она делила удовольствие вместе с Зеной, они обе сейчас были частью друг друга, как это всегда было раньше. Наконец она привстала – и увидела Ареса, обнимающего Зену, ее голова лежала у него на плече, увидела, как он гладит ее волосы, прижимает свои губы к ее лбу. Это больно. Отстань от нее – закричал ее внутренний голос. Нет... именно поэтому она хотела этого, ведь она могла принять это – видеть Зену в руках Ареса, научиться видеть его одно целое с ними, как часть их... Вдруг она осознала, что она обнажена, осознала присутствие обнаженного и возбужденного мужчины, ее плечи вздрогнули и она обвила руками свою грудь; но в этом едва ли была необходимость, Арес совсем не смотрел на нее. Держа руки, она подползла к Зене и коснулась ее щеки. Зена подняла руку и дотронулась до ее лица, слабо улыбаясь. Тогда Арес слегка отодвинулся, и Габриэлль легла рядом с Зеной, обнимая ее, прижимаясь к ней.
Затем она немного приподнялась, посмотрела во все еще затуманенные глаза Зены и поцеловала ее.
- Зена, сказала она, едва слыша свой голос, - Я люблю тебя.
Зена снова погладила ее лицо, скользя по нему пальцами, откидывая назад ее волосы.
- Я тоже люблю тебя, - затем она перевела взгляд на Ареса, который все еще держал ее за руку, сжала его пальцы и глубоко вздохнула, - Я люблю вас обоих.
Она могла это принять. Габриэлль посмотрела на Ареса, на его лице смесь эмоций, борющихся между собой – ревность, любовь, тревога и желание – всего понемногу. Затем что-то толкнуло ее, она потянулась к нему и поцеловала его в губы.
Он издал сдавленный звук, похожий на вскрик удивления – но в следующую секунду он стал более страстным, он вздрогнул, облизал ее губы и устремил свой язык, раздвигая ее губы. Габриэлль слегка отстранилась, она чувствовала, как горят ее щеки и поняла, что неким образом заставила его ответить на поцелуй; это смутило и испугало ее.
Мысли вихрем пронеслись в ее голове, она отстранилась. Когда она взяла себя в руки, она увидела, что Арес бросил нервный взгляд на Зену – на лице той был шок, даже испуг. Неужели она думала о них двоих – Габриэлль и Арес? Габриэлль покачала головой, улыбнулась и погладила тыльную сторону Зениной ладони.
- Все хорошо, Зена – все в порядке...
Зена вздохнула и улыбнулась в ответ и тревога ушла с ее лица, хотя в ее улыбке сквозила горечь и некая вина.
- Зена, - на этот раз заговорил Арес, его голос был хрипл и прерывист, он выглядел так, словно был в отчаянии. Зена повернулась к нему и поцеловала его, запуская пальцы в его волосы.
- Зена, - снова произнес он, - Пожалуйста...
Габриэлль положила руку Зене на плечо.
- Все хорошо, - пробормотала она. Несмотря на свои слова, она ощущала некое смущение, - Продолжай.
Она спокойно смотрела, как Зена ложится на Ареса. Он взбрыкнулся под ней, издав протестующий звук.
- Шшш, - прошептала она, гладя его лицо, гладя его лицо, вытирая пот с его лба, целуя его щеку.
Затем она подняла голову и немного вздохнула, ее губы дрожали; отблески лампы переливались на ее лице в нежном свечении, делая ее глаза похожими на мерцающие звезды.
В прошлом, одолеваемая мыслями о Зене и Аресе вместе, Габриэлль представляла их как сочетание грубости и жестокости, как битва какого-то другого рода, как нечто чужое, не имеющее ничего общего с той любовью, которую она делила с Зеной. Теперь, когда она наблюдала за ними – и какая-та часть ее все еще не могла поверить, что это происходит – это было удивительно и захватывающе, видеть их такими нежными друг к другу. Однако, она все-таки увидела некую дикость, которую ожидала. Был момент, когда Зена наклонилась к Аресу, что бы поцеловать его, но лишь скользнула губами, когда он потянулся к ней в ответ. Она ухмыльнулась и снова игралась с ним, на этот раз слегка покусывая его нижнюю губу; время от времени, когда она позволяла ему овладеть ее ртом, он был просто безумен, его руки сжимали ее. И все равно, несмотря на это, в их движениях было столько нежности и заботы, что Габриэлль прослезилась.
Глаза Зены были затуманены, ее губы дрожали, ее голос сливался с глубокими стонами Ареса и Габриэлль задумалась, забыла ли Зена о ее присутствии – также, как некоторое время до этого она забыла о присутствии Ареса. Она потянулась к Зене и дотронулась до ее плеча, поглаживая ее волосы. Зена вздрогнула и повернулась к ней, пытаясь восстановить дыхание; затем, она резко повернула голову и прижалась теплыми губами к руке Габриэлль.
Когда Габриэлль убрала руку, ее глаза наполнились слезами; все было словно в тумане – она видела, как Арес схватил Зену за плечи, потянул к себе и неистово, почти ожесточенно, поцеловал ее, но все еще с той же сжимающей сердце нежностью.
Арес откинул волосы Зены и начал покрывать ее шею поцелуями. Она уже почти... если бы только он продержался чуть-чуть подольше... Но сейчас остановить эту агонию было уже невозможно. Теряя контроль, он схватил ее сильнее и прорычал: - Черт побери, как я люблю тебя, Зена!
Она задрожала и снова припала к его губам, и тогда это случилось, она тряслась в его руках, он отпустил ее и они буквально утонули друг в друге.
Он с закрытыми глазами откинулся на спину, легкий вес ее тела прижал его к кровати, ее горячая кожа касалась его.
Затем, пожалуй, слишком быстро, Зена оттолкнулась и выскользнула из его рук, он услышал ее бормотание:
- Габриэлль.
Было такое чувство, словно из-под него выдернули одеяло холодной ночью. Он посмотрел на них и мельком, до того, как Габриэлль спрятала лицо в волосах Зены, увидел ее глаза, полные слез. Она просто сидела и наблюдала за ними – слышала, как он молил о пощаде, видела, как он теряет контроль над собой – сама мысль об этом была тревожной, если не отвратительной. Хуже этого, он не мог отвести взгляд от двух женщин, обнимавшихся перед ним, и неважно какая часть его хотела отвернуться.
- Я в порядке, все хорошо... Я не.. – ее голос тонул в объятиях Зены, и затем перешел в едва слышное бормотание. Зена обнимала ее, гладила ее волосы и спину, мурлыча что-то очень нежное, что Арес не мог уловить. Вскоре дыхание Габриэлль участилось и стало немного прерывистым; Зена перекатилась на нее и захватила ее губы долгим поцелуем, затем позволила губам бродить по лицу Габриэлль и ее шее. Она отстранилась, чтобы посмотреть на барда, ее глаза блестели от слез.
- Ты прекрасна, - произнесла она, - прекрасна...
Она соскользнула вниз, чтобы поцеловать ее грудь; и тогда, когда Габриэлль начала дрожать и извиваться, Арес внезапно понял, что она была прекрасна – ее ресницы дрожали, ее губы сияли и требовали поцелуев, открытые в безмолвном крике, ее волосы были растрепаны - прекрасная женщина, не девчонка; прекрасная женщина, которую любила Зена. Он подумал, может ли он прикоснуться к ней. Он не имел ни малейшего понятия хотела ли она этого, и как на это отреагирует Зена; и даже несмотря, на жгучую волну возбуждения, охватившую его, он не был уверен, что это хорошая идея.
Зена опускалась все ниже, и тогда, немного вздрогнув, Габриэлль дотронулась до ее щеки.
- Не надо, - Зена подняла голову и замерла – Я хочу видеть тебя.
Зена немного улыбнулась, в ее глазах сияла нежность, она подвинулась вверх и легла рядом с Габриэлль; на этот раз Габриэлль прервалась на середине, и Арес подумал, не сделала она это специально, чтобы он мог видеть их. Он смотрел, как Зена ласкает грудь и живот Габриэлль, ее бледная кожа отзывалась легкими толчками на ее прикосновения, она слегка дотронулась губами до ее бедер, а затем скользнула наверх, целуя ее губы, тем самым заглушая ее тихий стон. Конечно, это взволновало его; в довершение к этому, его захлестнуло чувство благодарности, которое он уже испытывал до этого – ощущение, что Зена может любить его, потому что она и Габриэлль любят друг друга, потому что она позволила ему войти в их жизнь. Он должен был возмутиться от этой мысли, но сейчас в нем уже не осталось ни капли злости. Теперь он хотел видеть все – каждый поцелуй, каждое прикосновение – они были так горячи – так прекрасны – Зена, заботливо даря удовольствие, Габриэлль была уже далеко, ее бедра поднимались от постели, когда Зена гладила маленькие завитки ее волосков и скользнула пальцами внутрь, ее соски были напряжены и мокры от поцелуев Зены.
Арес наблюдал за ними. Он хотел присоединиться к ним, он хотел лечь позади Зены, обвить ее руками и касаться ее, пока она ласкает Габриэлль, прижаться губами к плечу и шее Зены; или он хотел присоединиться к ней, доставляя удовольствие Габриэлль – целовать грудь Габриэлль, ощутить вкус ее шелковой влажной кожи, жестко посасывать ее соски, в то время как Зена возносит ее на вершину блаженства – черт, он хотел присоединиться к ним! Он не знал, как много может взять на себя – особенно когда Зена взглянула на него, ее губы ласкали грудь Габриэлль, и в ее глазах был озорной блеск, хотя возможно это был всего лишь отблеск лампы. Затем, Слава Богам, все закончилось – тело Габриэлль затряслось, ее голос был хриплым, словно она всхлипывает от удовольствия, пока она не успокоилась и не улеглась, дрожа и тяжело дыша, прижавшись поближе к Зене и спрятав голову в ее груди.
- Ты в порядке? – спросила Зена, поглаживая ее волосы.
- Да... - Габриэлль подняла голову и они поцеловались, Зена взяла в руки ее лицо и едва слышно произнесла:
- Я люблю тебя.
Когда она отпустила ее, Габриэлль вздохнула и облегченно откинулась на спину, ее волосы разметались на серой подушке. Она повернула голову, и Арес поймал себя на том, что смотрит прямо ей в глаза, в сумеречных тенях казавшиеся темными и глубокими. Она чуть вздрогнула; затем она подвинулась ближе и нерешительно потянулась, чтобы дотронуться рукой до его щеки. Его сердце готово было выпрыгнуть от воспоминаний о том, как она поцеловала его до этого. Он понятия не имел, что она собирается делать и как далеко она хочет зайти; он только знал, что это изменит абсолютно все, и не был уверен, что это правильно. И все же если он отстранится, он никогда не узнает о том, что могло бы произойти. С другой стороны, это могло все разрушить.
- Мы можем тоже любить друг друга, верно? – промолвила Габриэлль. – Потому что мы оба...
Ее голос оборвался, когда она бросила взгляд на Зену. Мысль о том, что было разумнее прерваться, рассеялась до того, как подходящие слова сформировались в его голове. На лице Зены промелькнула мимолетная борьба. Она взяла руку Габриэлль и на мгновение нежно сжала ее. Импульсивно, Арес потянулся к ним, и увидел ободряющую улыбку, сияющую в глазах Зены. Он положил свою руку поверх их сплетенных пальцев, и почувствовал, как большой палец Зены нежно гладит тыльную сторону его ладони, а мгновение спустя пальцы Габриэлль тоже скользили по ней.
* ~ * ~ *
Откинувшись назад, Зена спокойно легла. Она чувствовала жуткую слабость, но все-таки, это было приятно.
Даже сквозь закрытые глаза, она чувствовала, что солнце было уже высоко в небе, и его лучи падали на изголовье кровати. А еще она знала, что прошлая ночь ей не приснилась; она чувствовала Габриэлль, уютно лежавшую по одну сторону от нее, ее голова покоилась на ее руке, а дыхание нежно касалось кожи Зены – с другой стороны лежал Арес, его рука лежала поперек ее живота, его жар согревал ее.
Ничто из этого ей не приснилось. Руки Ареса и Габриэлль, бродившие по ее телу, их губы на ее груди, их обжигающие, и в то же время успокаивающие поцелуи, волну агонии, захлестнувшую ее так сильно, как когда-либо. Заниматься любовью с Аресом, а затем с Габриэлль на одной и той же кровати, встречаться взглядом с Аресом, в то время, как она ласкала Габриэлль. Глубина его глаз поразила ее новым импульсом страсти и желания. А затем... затем, Габриэлль и Арес в руках друг друга, неловко прикасаясь друг к другу, с какой-то скованной нежностью, и неким любопытством, а затем казалось, что растущее возбуждение застало их обоих врасплох. Воспоминание об этом согревало ее в это прохладное утро, пробуждая ее ото сна.
Зена открыла глаза и зажмурилась от яркого солнечного света. Капелька пота с ее лба стекла вниз по ее лицу. Арес и Габриэлль... Ревновать их было бы неправильно... однако правильно или нет – это все еще царапало ей сердце, все еще пугало ее – скупо и эгоистично. Что если они вдвоем хотели провести ночь вместе? Она беспокойно заворочалась, размышляя... Это бы пошло ей на пользу, после всего того, через что им пришлось пройти. Она слегка вздрогнула; ей свело руку, но она не хотела шевелиться, чтобы не разбудить Габриэлль. Что если... это будет ее вина, если она останется одна... но она не хотела быть одна... возможно, именно сейчас она разучилась оставаться в одиночестве.
Глупо переживать об этом. Они были все вместе... может все было правильно, может она сможет оставить все как есть... Закрывая глаза, Зена вернулась в памяти к тем моментам прошлой ночи, когда они трое обнимались в сонных объятиях, не желая отделяться друг от друга, нежно целуя, поглаживая и касаясь, пока их всех не окутал сон.
Будет ли все в порядке, когда они проснутся? Она снова открыла глаза и повернула голову, чтобы посмотреть на Габриэлль, ее лицо было почти полностью укрыто волосами, на ее обнаженной спине играли лучи света. Вскоре Габриэлль проснется в одной постели с ней и Аресом... Габриэлль, которая была последним человеком в мире, кто мог бы попасть в такое положение... Габриэлль, которая не знала ничего о страсти без любви, у которой не было сексуального опыта кроме их совместной жизни и единственной брачной ночи с Пердикасом.
Далекое воспоминание пришло ей в голову: оргия во дворце Калигулы, ежегодный банкет, гудящий от музыки, пьяного смеха и голосов, воздух был полон запахами вина, духов, жестокости и секса. Посреди роскошных ковров и бархатных подушек лежали полуголые извивающиеся тела, многие по трое и больше; иногда какой-нибудь «гуляка» отползал или вырывался из одной группы и переходил в другую, это не делало никакой разницы – просто добавлялось еще одно тело в сплетенный клубок. Она вспомнила шок и презрение на лице Габриэлль, и собственное отвращение ко всему этому спектаклю. Может то, что сделали они, ничем от этого не отличалось; может жизнь Габриэлль с ней привела ее к этому. Но это не одно и то же... не могло быть. Вся прошлая ночь была посвящена любви Габриэлль знала это... Разве любовь может быть неправильной? Они были вместе – и оставались вместе.
Арес рядом с ней вздрогнул и проснулся. Она повернулась к нему, снова охватываемая тревогой. Он поднял глаза, покосился на солнце и одарил ее слабой улыбкой. Зена точно знала, что вот-вот это придет к нему, его глаза пытались сфокусироваться, и он выглядел так, словно пытался вернуть себя к действительности. Он привстал и оперся на локоть.
Она немного скованно подняла руку и провела пальцами по его лицу.
- Ты в порядке? – прошептала она.
Хороший вопрос.
Он чувствовал себя странно – как-то по-другому. То, что он лежал в одной постели вместе с Зеной и Габриэлль, все еще спящей и прижимающейся к Зене, было неоспоримым фактом. Это была – прошлая ночь.
Хотел ли он, чтобы все это продолжалось? Воспоминание о том, как они оба ласкали Зену – обнимали ее, целовали ее груди, пока Габриэлль не соскользнула ниже между ее бедер, как он смотрел на лицо Зены, когда она уже была близка к блаженству – оно снова возбуждало его, становясь сладостной пыткой. Арес хотел большего.
Был момент, когда Габриэлль придвинулась в его руки, они лежали вместе, их губы неловко слегка касались друг друга, никто из них не решался углубить поцелуй; затем Габриэлль отстранилась и ее рука поначалу бродила по его груди, нежно хватая его соски, он тоже начал касаться ее, гладил ее плечи, спину, мягкие волосы. Ее рука скользнула ему на живот, и его дыхание участилось, он сжал ее плечо. Она замерла на мгновение, но затем продолжила свои действия. Он не смог заглушить стон; ее прикосновения было вполне достаточно чтобы сделать это с ним (Тартар! Это все еще была надоедливая блондиночка!), но она возбудила его и слегка отстранилась. Его взгляд встретился с Зеной, он словно молча молил о помощи – хотя не так уж молча, пальцы Габриэлль снова стали ласкать его плоть и он вновь застонал. Габриэлль приостановилась, и он почувствовал, что она слегка дрожит. Когда он посмотрел на нее, ее лицо было пораженным, застенчивым и нежным, и эта нежность охватила и его. Он прижал ее ближе и потянул наверх, поцеловал ее щеку, а затем кончик ее носа. Она тихонько засмеялась и уткнулась носом ему в шею, и все было бы хорошо, только он все же безнадежно ждал какой-то помощи. Было бы идеально, если бы она начала нарочно дразнить его до полусмерти. Он начал безрассудно растирать ее бедра; Габриэлль легонько вздохнула, ее глаза расширились и она немного отодвинулась, и в ту секунду, когда его посетила мысль, что он напугал ее, она положила свою руку на его пах.
Она начала гладить его, поначалу немного нерешительно. Арес повернул голову к Зене и увидел в ее глазах удивление и беспокойство; но он знал ее достаточно хорошо, чтобы увидеть еще и возбуждение. Крошечная струйка жара протекла в его крови, и он не знал было ли это из-за прикосновений Габриэлль, или из-за осознания того, что Зена наблюдает за ними и это ее возбуждает.
- Так хорошо? – тихо прошептала Габриэлль, и он повернулся к ней и хрипло выдохнул:
- Да, так хорошо, - ее движения осмелели и стали более интенсивными. Он поднял голову, чтобы поцеловать ее плечо и наконец, переборол страх и накрыл ее грудь. Она слегка вздрогнула и вздохнула.
- Не останавливайся, - но она и не собиралась, она наклонилась и пробежала своим язычком по его соску.
Какая-то его часть все еще находилась в неком смятении, что он получает удовольствие от Габриэлль, что она делает с ним все, что хочет – но черт, ему было так хорошо с ней! Он лег на спину и позволил ей продолжить, его руки бродили по ее спине, талии, бедрам. Иногда их взгляды встречались, и Габриэлль неловко улыбалась ему, и он старался улыбнуться ей в ответ. Несколько раз Арес замечал, что она смотрит на Зену, ее глаза светились в ответ. Наконец, находясь уже на краю блаженства, он притянул Габриэлль ближе к себе, его пальцы запутались в ее волосах, обхватывая ее шею; и тогда, его глаза снова встретились с глазами Зены и он не отводил взгляд, пока жаркая волна не накрыла его тело.
Он вспоминал, как смотрел на Габриэлль, улегшуюся в руках у Зены; как позже он коснулся ее лица – как она поначалу робко отстранилась, но потом подняла голову и погладила его щеку; как она слегка дернулась, когда он спускался вниз, скользя губами по внутренней стороне ее бедер, и как она доверила ему себя после. Это все еще казалось странным, что он и Габриэлль так ласкали друг друга; это не было похоже на то, что он мог себе представить или, о чем мог мечтать. Но сейчас все это было уже неважно, он проснулся, Зена лежала рядом с ним, все было хорошо.
Арес улыбнулся ей, и его сердце слегка дрогнуло, когда она улыбнулась в ответ. Ему хотелось крепко обнять ее, покачивая в своих руках, но он не хотел разбудить Габриэлль, пока нет. Он потянулся к Зене и поцеловал ее мягкие губы, затем поднес губы к ее уху:
- У меня есть ты, не так ли? – тихо произнес он.
- У тебя есть я. В ее голосе звенел смех. Он звучал взволнованно и... счастливо. Он откинулся назад так, что мог видеть ее лицо. Она проскользила рукой вверх по его спине и взъерошила его волосы. В нем закипали любовь, радость и надежда, сдавливая его грудь и захватывая дух. Габриэлль вздрогнула и заворочалась во сне, ее светлые волосы разметались по ее обнаженным плечам. Зена приподняла голову и прижалась щекой ко лбу Габриэлль; Арес знал, что часть той нежности, которую он сейчас испытывает, была и для Габриэлль.
- Я понимаю, - промолвил он.
Она бросила на него изумленный взгляд, и он кивнул на Габриэлль. Губы Зены дрогнули, на ее лице промелькнуло сомнение.
- Знаешь, - сказала она, - это безумие.
- Полнейшее безумие, - ухмыльнулся он. – Все это. Ты и я, ты и она... все мы трое...
Его голос постепенно сходил на нет и утонул в утренних звуках улицы: беззаботное щебетание птичек, шелест деревьев на ветру. Взгляд Зены был все еще далеким и задумчивым, почти отчужденным.
- Ты действительно думаешь, что у нас все получится? – спросила она.
- А почему нет? – Арес дотронулся тыльной стороной ладони до ее щеки. – Мы все можем остепениться здесь, обустроить дом, разводить куриц, завести собаку, родить с десяток детишек...
- Перестань, - она ущипнула его за ухо.
- О, ну ладно, не будем разводить куриц.
Зена снисходительно хмыкнула.
- Ты безумен.
- Все может получиться... - он замолчал. – Вот только...
- Что? – в глазах Зены замелькала тревога.
- Сможем ли мы хоть иногда быть только вдвоем?
Зена не улыбнулась; но в ее глазах появилась некая надежда, теплота и легкое озорство.
- Я думаю, это можно устроить.
Зена подняла голову и поцеловала его, нежно прикусив нижнюю губу, и отстранилась. Он захотел ее прямо сейчас. Но тут Габриэлль зашевелилась, издав тихий сонный стон, повернулась на спину и открыла глаза.
Легкие пылинки мерцали перед ней, купаясь в солнечном свете. Отвернувшись, она увидела отброшенное коричневатое одеяло и грубый, неокрашенный деревянный пол; определенно, это был не ее дом в Афинах. Затем она почувствовала тепло Зены рядом с собой и вспомнила.
Она был в постели с Зеной и Аресом.
Она сделала это – боги – она не могла поверить, что действительно сделала это. Зена – что она теперь скажет Зене? Она поначалу не могла поверить, что эта идея пришла ей в голову, еще тогда, в Афинах – что они могут быть вместе и возможно у них все получится – она не могла поверить или даже подумать об этом, но сейчас... сейчас она была здесь.
Ее грудь панически сжалась, Габриэлль повернулась к Зене. Ее лицо было нежным и обеспокоенным, ее голубые глаза затуманены; она выглядела так, словно хотела улыбнуться, но боялась позволить себе это. Арес поначалу отвел глаза, но затем бросил на Габриэлль довольно глупый взгляд. Она поняла, что одеяло скользнуло вниз, на ее талию; ее лицо обдало жаром, особенно, когда она вспомнила, что он касался ее груди, покрывал ее соски быстрыми горячими поцелуями – и она окончательно смутилась, когда Зена протянула ей одеяло.
Габриэлль села, схватила одеяло, а другую руку прижала к лицу, закрывая глаза и потирая лоб. Это было похоже на легкое забвение наутро после лихой попойки – только вот одно не сходилось, ее память не была затуманена, все воспоминания смешались – но память оставалась ясной... как она смотрела в окно темного дома и видела, как Арес слизывает еду с пальцев Зены, и дымящиеся миски на столе – так нелепо, и так по-домашнему, что это разрывало сердце. Этого было достаточно, чтобы она почувствовала себя чужой и ненужной, чтобы на одно головокружительное мгновение, ей захотелось вернуться домой в Афины. А позже Зена так посмотрела на нее, с такой энергией в глазах, что это было невыносимо - и вот теряюсь я совсем , и кажется тогда, что смерть сама стоит передо мной. Как все они трое смотрели друг на друга в спальне – стук ее падающих на пол ботинок – момент, когда она и Зена опустились на кровать, и было неважно был ли Арес в это время в комнате или нет, главное было снова оказаться в объятиях Зены – вот только Арес был там и это имело значение... Их глаза встретились, когда они целовали Зенину грудь, как соприкасались их руки, скользя по ее телу... Она вспомнила, как это было пугающе и в то же время волнительно, видеть, как Зена теряет контроль... какую беспомощность и смущение она испытывала, когда смотрела, как Зена и Арес занимаются любовью... как теплое пламя удовольствия внутри нее отступало, и как она внезапно с отвращением поняла, что Арес видел это, как она и Зена делят с друг другом нечто сокровенное, что должно быть их, только их... и как во всем этом вихре мыслей, кружившимся в ее голове, у нее появилась идея, что они с Аресом тоже должны быть друг с другом.
Это было так необычно – оказаться в его руках – ощущать осторожную нежность его ладоней на ее спине, его жесткую грудь, прижатую к ее груди, класть свою руку на него и ощущать его пульсации от каждого ее прикосновения... необычно, потому что она не была влюблена в него – и все же она любила его по-своему, достаточно для того, чтобы хотеть доставить ему удовольствие, достаточно, чтобы быть тронутой его беспомощной и удивительной заботой. И, тем не менее, она все же дернулась, когда поняла, что Арес хочет сделать – когда она почувствовала его губы на своих бедрах, поразительную жесткость его бороды и усов на своей коже... она отстранилась от него по началу – она все еще была очень чувствительна и его прикосновения заставляли ее вздрагивать, но дело было не только в этом. Неожиданно, но это было, словно он хотел получить от нее то, что она не в состоянии ему дать. Она повернулась к Зене и увидела ее обеспокоенный взгляд, она взяла ее за руку и сжала. Затем Арес успокаивал ее маленькими поцелуями, пока она не расслабилась и не открылась ему. Зена придвинулась к ней, поцеловала ей лоб и погладила волосы. Тогда Габриэлль вздохнула и покорно закрыла глаза.
Теперь было утро, и солнечный свет просачивался сквозь ее пальцы. Она ощутила, как Зена осторожно положила руку ей на спину, тепло ее ладони растекалось по коже. Габриэлль вздохнула и открыла глаза, отнимая руку от лица. Габриэлль повернулась к Зене и Аресу, они оба смотрели на нее нервно и выжидающе, словно ждали приговора. В этот момент она знала, что ни о чем не жалеет; только теперь она осознала, что стала еще ближе к Зене – после всей этой злости и горечи между ней и Аресом, теперь она смотрела на него и чувствовала некую любовь. Прояснив для себя полнейшее безумие происходящего, она издала короткий полувсхлип-полусмешок. Зена и Арес выглядели изумленными, затем она усмехнулась и они усмехнулись в ответ, Зена села, обняла ее, и все было действительно отлично.
Или может еще нет, потому что никто первый не вставал с постели. Все трое обменивались долгими неловкими взглядами. Наконец Арес откинул одеяло, и Габриэлль поначалу собиралась инстинктивно отвернуться, но ее взгляд задержался на нем – теперь она могла смотреть на него, разве нет? Но хотела ли она? Когда он встал, пот на его теле блестел на солнце, и Габриэлль заметила, что он был наполовину возбужден. Ее сила духа подвела ее и она залилась краской, особенно, когда она подняла голову и их глаза встретились. Арес откашлялся и отвернулся. Он оглянулся, и Габриэлль поняла, что его штаны были на полу с ее стороны постели. Она потянулась вниз и подняла их; затем она замерла, не зная, что делать дальше. Зена взяла у нее штаны и протянула Аресу, Арес натянул их, все еще избегая ее взгляда.
- Я пойду за водой для ванны, - сказал он.
- Хммм, - Зена растерянно кивнула, - Хорошая идея.
Он ушел, и они вдвоем остались наедине, у Габриэлль пересохло во рту. Они обе сели, и она только сейчас поняла, что ей нужно в ванну. Она была влажной и блестела от пота, ее волосы безвольно свисали. Зена смотрела на нее с неким замешательством, и перед тем, как она начала говорить, Габриэлль сказала:
- Я в порядке.
Она замолчала.
- Ты уверена?
Зена искала подходящие слова.
- Я...
- Не смотри на меня так.
- Как?
- Как – ты затащила мою душу в ужасную темную бездну.
Она понизила голос до насмешливо-трагичного и изобразила голос призрака. Зена через силу усмехнулась, но ухмылка быстро сошла с ее лица. Она слегка содрогнулась, словно Габриэлль надавила на наболевшее, и отвернулась.
- Нет. Посмотри на меня, Зена, - Габриэлль потянулась и дотронулась до ее щеки, поворачивая ее голову лицом к ней, - Я сама в ответе за свою душу. Я знаю, что я делаю. И я знаю, чего я хочу.
* ~ * ~ *
- Ты готовишь завтрак?
Зена разбила очередное яйцо и вылила его в миску. Затем она повернулась и взглянула на Ареса. Он ухмылялся, слегка запыхавшись, вытирая пот с лица – он таскал воду и ухаживал за лошадьми, пока она была в ванне. Было приятно видеть его таким. Может быть, через несколько дней или несколько недель они все отправятся прямиком в Тартар. Но пока...
- Да, - произнесла она.
Арес взял кувшин со стола и сделал несколько глотков, вода струилась по его бороде и стекала каплями на грудь.
- Ты хочешь накормить ее отравленной едой за то, что она вернулась домой? – сказал он, постепенно восстанавливая дыхание.
- Вернулась домой, - прошептала она. Было так странно думать о том, что Габриэлль вернулась домой, что вообще кто-либо из них может иметь дом. Но это было не совсем то, что он имел в виду.
Зена повернулась к нему спиной, взбивая яйца деревянной ложкой. Арес подошел к ней и положил руку ей на талию.
- Яичница, сыр и хлеб, - сказала она, - Здесь даже ты не мог бы ошибиться.
Арес опустил голову ей на плечо, она чувствовала его тело рядом, его дыхание на ее шее, прохладную влагу воды на его коже.
- Ты можешь, - сухо произнес он.
Она откинулась к нему, потирая его голую ногу своей, и закрыв на мгновение глаза перед тем, как придти в себя и снова выпрямиться. За стеной, в маленькой комнате, где Габриэлль принимала ванну, она услышала всплеск воды и шлепанье ног Габриэлль по полу.
- Передай-ка мне горячую сковородку, а?
- Хэй, - Арес слегка отстранился, - Что такого я сказал?
Она посмеялась и тихонько пихнула его локтем.
- Мне бы не понадобилась горячая сковородка.
Как только Зена поставила котелок в духовку, раздался скрип открывающейся двери. Она подняла голову и увидела Габриэлль, выходящую на свет, одетую в оливково-зеленое платье до колен, расшитое золотыми линиями.
- Я все, - она взглянула на Ареса и неловко добавила, - Следующий?
- Это буду я, - сказал он.
Габриэлль улыбнулась и откинула назад влажные волосы. Ее лицо и обнаженные руки сияли свежестью. Она выглядела молодо, гибко и очаровательно. Зену охватила настоящая буря эмоций перед тем, как она отвернулась.
Она подняла ложку и сунула ее в пузырящуюся яичную смесь. Краем глаза за углом, она увидела, как Арес берет ведро с теплой водой для ванны, подошел к двери и закрыл ее. Она слышала, как Габриэлль прогуливается по тесной кухне, бесцельно со скрипом двигая миски на столе, будто это место действительно теперь было ее домом и она пытается привыкнуть к нему. Наконец Габриэлль подошла к ней и спросила:
- Нужна помощь?
- Нет... нет, все под контролем, - Зена покачала головой, - Прости, что не всегда помогала тебе все эти годы...
Габриэлль слабо улыбнулась.
- Перестань, Зена, это же не потому, что ты ленилась. Просто это не один из множества твоих талантов...
- Нет, дело не в этом. Я принимала тебя как должное.
- Это не так.
- Габриэлль, послушай... я хотела сказать тебе... - с тех самых пор, как она проснулась, что-то жгло ее изнутри – что-то, что она должна сказать Габриэлль.
- Я хочу, чтобы ты знала, мне не был нужен никто, кроме тебя, - она замолчала, - Я никогда не желала больше, чем ты давала мне.
Зена ожидала, что Габриэлль скажет: Но этого не было достаточно – ты все еще желаешь Ареса. Но Габриэлль ничего не сказала, она кивнула, погладила плечо Зены, слегка улыбнулась и сказала:
- Я знаю.
И затем, перед тем, как она успела что-то подумать, Зена выпалила:
- Почему ты любишь меня?
На секунду, буквально на мгновение, на лице Габриэлль мелькнуло изумление, но затем на нем можно было видеть только любовь.
- Зена, - она вздохнула и просто сказала, - У тебя доброе сердце.
Зена ощутила внутри странную головокружительную легкость, словно она сейчас упадет в обморок или взлетит. Габриэлль провела большим пальцем по ее щеке, и Зена поняла, что она вытирает слезу. Она подняла руку, обвив пальцами ее запястье и чувствуя нежное биение ее пульса.
Она вспомнила о яйцах как раз вовремя.
Когда Зена вытащила сковородку и поставила на стол, ей на глаза попался свиток Габриэлль, подаренный ей; он неосторожно балансировал на краю стола, грозясь упасть в любую секунду. Она вернула его на место, у нее слегка перехватило дыхание, теперь она знала, что еще она должна сказать Габриэлль.
Седельная сумка была в соседней комнате; быстрое копание в вещах в поисках свитка заняла всего пару минут. Когда она вернулась на кухню, Габриэлль стояла за столом и резала сыр, солнце освещало ее влажные волосы и плечи. Зена подошла ближе и остановилась, до сих пор неуверенная в себе, чувствуя легкое покалывание на спине. Поначалу, когда Габриэлль повернулась, ей захотелось спрятать свиток за спиной, как школьница прячет любовную записку. Но она удержалась
- Это тебе, - сказала она, - Это... это... Я
Она хотела сказать: «У меня тоже для тебя есть поэма», но это бы звучало так глупо, словно обмен.
- Дай мне взглянуть.
Она не шелохнулась. Габриэлль взяла свиток и развернула его. Спустя мгновение она подняла глаза. На ее лице была некая беспомощность, и она едва слышно прошептала:
- Поэма?
Вдруг ей захотелось объяснить.
- Я купила ее в Афинах...
Легкая дрожь пробежала по лицу Габриэлль.
- Афины, - выдохнула она, и Зена выругала себя, за то, что упомянула их, но вскоре тень с ее лица ушла и она улыбнулась.
- Ты купила мне поэму...
- Забавно, да? Уверяю тебя, я даже не была уверена, что смогу ее прочесть.
Она попыталась ухмыльнуться, но у нее не вышло.
- Габриэлль, знаешь, у меня плохо со словами, но когда я увидела ее...
Габриэлль взяла ее за руку и произнесла:
- Все в порядке, тебе не нужно объяснять.
Она снова опустила взгляд на свиток, и Зена не могла отвести от нее глаз. Даже тогда, когда Габриэлль начала читать, ее голос был тих.
Одни говорят, что армия пешая,
Бравая конница или флотилия
Темным ликом своим явит прекрасное зрелище...
Но я скажу, нет ничего, никого прекрасней любимой...
Ее голос сорвался, и дальше она читала молча, рассеянно вытирая слезы.
Когда она закончила, она подняла голову и пробормотала:
- Зена, я не знаю, что... - она запнулась и покачала головой, - Это самое красивое...
Это была самая важная вещь на земле – видеть, как Габриэлль смотрит на нее вот так.
Что-то заставило Зену отвести взгляд, и она увидела, что дверь в соседнюю комнату была приоткрыта. Арес наблюдал за ними, его лицо было еще влажным после ванны и светилось какой-то мягкой теплотой, словно скрывало улыбку. Ей было интересно, как много он слышал. Габриэлль повернулась и тоже увидела его; странно, но этот момент между ними не был нарушен.
Затем Габриэлль свернула свиток и отложила его, Арес вошел на кухню. Его хлопковые штаны прилипали к его влажной коже, кулон в виде кинжала отливал на солнце на его груди. На улице щебетали птицы. Зена вдруг поняла, что яичница остывает, а она ужасно голодна.
- Давайте есть, - сказала она.
Они уселись, и когда Габриэлль положила себе яичницу, а Арес налил яблочный сидр себе в кружку, он поднял глаза и сказал:
- Знаете, нам лучше установить ряд правил. Никакой слащавой поэзии перед завтраком.
Габриэлль сморщила носик.
- Хорошо, тогда только после завтрака. И до конца дня.
* ~ * ~ *
Близился восход, когда они покинули ферму; небо отливало беловатой голубизной, с тонкой изящной розовой линией поверх холмов вдалеке. Последние несколько дней были жаркими, и Зена хотела выехать как можно раньше, чтобы они успели проскакать хотя бы несколько часов до того, как солнце начнет светить в полную силу.
Они скакали плечом к плечу, Зена была посередине. Это было здорово – снова видеть ее в коже и при оружии, с шакрамом на поясе и мечом за спиной. Когда Арес взглянул на нее, она казалась задумчивой; один раз, он увидел, как она повернула голову и посмотрела на ферму, которая еще виднелась вдалеке. В свете утренней зари, ее лицо выглядело мягким, ее глаза были ясными.
Прошло шесть дней с тех пор, как Габриэлль вернулась. По какому-то молчаливому согласию, они оставались на ферме и приводили в порядок дом. По общему молчаливому согласию, было ясно, что они когда-нибудь вернутся сюда; может даже когда-нибудь остепенятся здесь... хотя сейчас сама идея остепениться где-либо казалось нереальной... такой же нереальной, как то, что он когда-то был богом. Он думал об этом, когда вешал на дверь массивный замок, приобретенный у кузнеца неподалеку. Еще они на всякий случай договорились с соседкой, чтобы та приглядывала за домом.
Они провели вместе шесть дней; работали вместе, ели вместе (в основном готовила Габриэлль), и последующие две ночи после первого раза они спали вместе. Наконец, Арес взял на себя инициативу и сказал Зене и Габриэлль, что, возможно, они хотят некоторое время побыть наедине, надеясь, что на следующую ночь Габриэлль отплатит тем же. Так и вышло.
Теперь они шли на юг, без какой-либо особой цели. Зена наверняка найдет какое-нибудь задание, ну или же задание найдет ее.
- Смотрите, - Габриэлль указала на яркий оранжевый свет, разливавшийся над темными верхушками деревьев видневшегося вдалеке леса, - Солнце встало.
- Да, - сказала Зена, слегка улыбнувшись уголком рта.
Они поскакали медленной рысью вниз по холму, покрытому яркой зеленой травой. Ветер, завывавший в соседней роще, растрепал волосы Зены. Она откинула их назад, оголяя плечи, и грудь Ареса сжалась от воспоминаний о прошлой ночи, промчавшихся в его голове.
У подножья холма, деревенская девушка отгоняла стадо овечек с пастбища, рядом с ней бежала большая черная собака; слабые звуки блеяния и лая нарушали тишину этого раннего утра, становясь все громче. Когда они подошли ближе, пастушка, блондинка в голубом платье с милыми веснушками на лице, уставилась на них с нескрываемым любопытством и возможно с неким страхом.
Они миновали сонную деревеньку, раскинутую неподалеку, и поскакали дальше. Небо уже становилось розовым, и воздух постепенно теплел. Некоторое время спустя, Габриэлль предложила устроить привал, и Зена указала на тенистую полянку под большим дубом.
Они остановились под деревом, и Арес наблюдал, как Зена стремительно спешивается, делая это очень грациозно. Краем глаза, он заметил, что Габриэлль тоже смотрит на нее. Зена слегка потянулась, посмотрела на них и улыбнулась.
- Пойдем, - сказала она.
Смертная жизнь была прекрасна.
