Сэм: Ладно, Джин, когда ты выйдешь из этой двери, я бы хотел, чтобы ты кивнул парню, который будет стоять на другой стороне улицы, потом подойдешь сюда и сядешь в это кресло. Потом, я знаю, что этого нет в сценарии, но я бы хотел, чтобы ты наклонился к этому парню и прошептал: «Какие шансы у этого парня?»
Джин какое-то время смотрел на Сэма в тишине.
Джин: Я не буду ничего этого делать.
Смотрим на бледнеющего Сэма, который, к счастью, был хорошо подготовлен.
Сэм: Ну, ты не хочешь кивать, но я уже снял реакцию на это Пэта Мингла. Ты даешь сигнал начала стрельбы, поэтому ты можешь сделать это как угодно, кивок или взмах рукой...
Джин: Ладно, я кивну, но на кресло я не сяду.
Сэм: Хммм...ну, я бы хотел, чтобы ты сел, потому что ты король этого города, а короли сидят. Массовка будет стоять там, как крестьяне.
Джин: Ладно, я кивну и сяду в кресло, но реплику я говорить не буду.
Сэм: Хорошо, и не нужно, но позже, когда зрители поймут, что ты отец этого парня, они вспомнят это и скажут: «Круто, он действительно заботился о своем сыне».
Джин снова посмотрел на Сэма в тишине. Сэм улыбнулся мне и вставил VHS запись в видеоплеер. Я смотрел, как Джин Хекман вышел, кивнул, сел и прошептал новую реплику.
«А? Ну, кто босс?», - спросил Сэм, ткнув пальцем в свою сторону.
Джон Кэмерон был помощником режиссера у Сэма, его личным крестом была Шэрон Стоун. Его вызовом состоял в том, чтобы попытаться поставить ее на нужную отметку.
Брюс: Итак, ты не мог ею командовать, да?
Джон: Я злился, нам приходилось репетировать, она была готова, она говорила, что будет на своей отметке. Я говорил: «Приготовиться». Она уходила с отметки со словами:
«О, Салли, по поводу завтрашнего ужина с Фрэнком...». И тому подобное, болтовня, болтовня, болтовня.
Брюс: И что ты сделал?
Джон: Мы начали съемку и она спросила: «Вы снимаете?». Я сказал: «Ага, мы снимаем. Мы готовы, когда ты готова». И она воскликнула: «Черт побери, прекратите съемку пока я не буду готова и, когда я буду готова, то будем снимать». Поэтому я ответил: «Как же я, черт возьми, должен знать, когда ты будешь готова? Ты на своей отметке, мы готовы начать и ты знаешь об этом». Я был зол и она сказала: «О, когда я понадоблюсь на своей отметке, то я там буду». Я воззвал к ее профессионализму. Мы отлично поладили.
«Быстрый и мертвый» умудрился помучить даже меня. Я решил навестить Сэма на съемочной площадке, когда у меня был небольшой перерыв в съемках «Бриско», все что я хотел, так это послоняться за кадром с Сэмом и поотпускать шутки, но у него были другие планы.
Как только он увидел, как я появился на съемочной площадке, то его лицо осветилось – не то, чтобы он был рад видеть меня, я просто представлял собой решение его текущей проблемы.
Сэм: Иди сюда, ты, я всуну тебя в этот фильм.
Брюс: Нет, правда, Сэм...Я просто хотел....
Сэм: Заткнись и пошли со мной.
Сэм притащил меня к трейлеру с костюмерами и впихнул меня туда.
Сэм: Эй, ребята, я хочу, чтобы вы заставили этого парня выглядеть неудачником, типа он был богатым, а теперь он никто. Оденьте его в грязную, вонючую одежду.
Когда все было закончено, Сэм притащил меня к гримерам.
Брюс: Сэм, это прекрасно, но...
Сэм: Заткнись. Майк, заставь этого парня выглядеть бомжом, как будто у него ужасные болезни. Пусть у него будет рана на губе и все такое.
Брюс: Ох, Сэм, я не...
Сэм: Заткнись, все будет замечательно. Увидимся...
Через полчаса за мной пришел помощник режиссера.
«Мы готовы снимать с тобой, Брюс».
«Снимать? Снимать что?»
Это знал только Сэм. Как оказалось, что я не нужен был ему для того, чтобы заткнуть дыру в сюжете, я нужен был для того, чтобы заткнуть актера. Пат Хингл, прекрасный характерный актер вот уже сорок лет, доставал Сэма о том, что его герой так и не отомстил за то, что сутенер продал его дочь. У Сэма не было для него ответа, пока я не появился.
Сэм: Ладно, Пэт, этот парень подойдет к твоей дочери и скажет: «Эй, девчонка, мы с тобой станцуем дьявольский танец».
Брюс: Я?
Сэм: Тихо, мистер. Итак, Пэт, ты видишь, что это происходит и перед тем, как этот ужасный парень сделает что-то еще, ты бежишь сюда и спасаешь свою дочь.
Пат: Итак, я должен его немного побить?
Сэм: Немного? Дьявол, да ты в ярости. Не волнуйся об этом парне, он вроде каскадера, ты можешь делать что угодно. Я думаю, что тебе стоит придушить его.
Пат: Может, мне стоит сзади накинуть ему руку на шею.
Сэм: Да, это прекрасно! А потом ты кинешь его на землю и пнешь по заднице.
Пат: Отлично, хорошо звучит, Сэм.
Брюс: Эй, Сэм, я могу задать вопрос? Откуда выйдет мой герой? Я могу прийти оттуда?
Сэм воспользовался возможностью унизить меня перед всей съемочной группой.
Сэм: О, так у Брюса есть вопросы. Ну, возможно нам всем просто стоит подождать, пока мы ответим на все твои вопросы.
Брюс: Ну, Сэм, я...
Сэм: Ладно, Сэм, как знаешь...
После бесчисленного количества дублей жестокой встречи, Пат Хингл казался удовлетворенным. Когда он ушел прочь довольным, Сэм подошел ко мне.
Сэм: Спасибо за помощь, приятель. Эта сцена на экране не появится...
Скотта Шпигеля тоже заставили сыграть роль мусорщика. Он также не избежал публичного гнева Сэма.
Скотт: Сэм был так забавен, как режиссер. Он такой: «Ладно. Покажи мне, как ты будешь произносить реплику». А я был перед всеми. То есть, он же мог просто отвести меня в сторону или что-то вроде этого? Но это было круто...
Брюс: Ты слонялся вместе с парнем, которого никто не знал?
Скотт: Ага. Расселл Кроу. Я встретил его во время путешествия на микроавтобусе на съемочную площадку. Было семь утра, я видел рядом с Вуди Стродом и всеми этими характерными актерами...
Брюс: И он зажег сигарету?
Скотт: Ага. Мы в закрытом микроавтобусе. И он слушал самую отвратительную австралийскую рэп-музыку и я такой: «Ты что творишь?»
Брюс: Ты доставал Леонардо?
Скотт: Ну, он действительно ответственно относился к тому, что делал, но он и этот мелкий блондинистый ребенок играли в самые детские игры. Они играли в салки. И я такой: «Вы уйдете оттуда или нет?». Но я сохранил лист сценария. Это было так круто: Леонардо Ди Каприо, Джин Хекман, Шэрон Стоун...Скотт Шпигель. «О, Боже мой».
Глава 40: Безумие по моему методу
Как-то я слышал, что Роберт Де Ниро жил шесть недель в семье сталеваров, чтобы подготовиться к роли в «Охотника на оленей». Я смотрел интервью с актерами, которые рассказывали жуткие истории о том, как тяжел выйти из образа после окончания съемок. Все это хорошо и замечательно, но в 99% случаев актер счастлив, если знает в какая сцена будет сниматься.
Конечно, в некоторых фильмах есть репетиции, где вы сможете проработать все вопросы и обсудить все нюансы своего героя до тошноты. С момента съемок в своем первом фильме в 1979 году, я репетировал так раза два. У большинство кинопроектов. И определенно ТВ, просто нет на это времени.
В этом более реальном мире актерства ты должен быть быстрым или тебе похоронят. В моей первой работе на ТВ, сериале Knots Landing, оставила меня без слов. Режиссер представился мне утром и до конца съемок не сказал мне ни слова. Когда они готовили мою первую сцену, я понял, что у меня не было никакого реквизита. Вот он я, играл бизнесмена на встрече, и у меня не было ни часов, ни портфеля или каких-то документов.
Я быстро поймал реквизитора и получил от него то, что мне надо. «Добро пожаловать на ТВ», - понял я.
В любой день проекты, кроме больших фильмов категории А, снимают от 5 до 8 страниц сценария с тобой или без тебя, поэтому актерство не всегда о «методе». Часто наиболее драматические сцены снимают в самое неподходящее время при наименее драматических обстоятельствах. Концепции «интимности» вообще нет, когда вокруг тебя стоят тридцать членов съемочной группы и ты единственная причина, по которой они до сих пор не пошли на обед.
Что происходит, когда тебе нужно зарыдать и солнце уже готово скрыться за горизонтом? Я могу гарантировать, что у большому желтому шару наплевать на твои мотивации. Что если большая сцена приходится на конец 12-ти часового дня, что обычно и бывает, и ты даже не можешь думать, не то, чтобы попасть на свои отметки? В таких ситуациях я говорю: «Принесите мне искусственные слезы. Как быстро я их получу?»
Я часто выбираю соленую воду или, в более экстримальных случаях, ментоловые кристаллы, чтобы отремонтировать водопровод. Лучше всего работают ментоловые кристаллы, они запакованы в маленькие пластиковые пробирки и прямо перед съемками гример вдувает ментоловый газ тебе прямо в глаз. Результат наступает почти сразу, когда твой глаз пытается избежать воздействия этой полутоксичной субстанции. Каждый раз, когда я думаю об этом, я смеюсь над тем, что Чарли Чаплин при его рассвете, позволял съемкам прерываться на полдня по этой причине, пока он не придумал эту умную идею. В сегодняшних условиях его бы вздернули за большие пальцы.
Актеры известны тем, что меняют диалоги, и я уверен, что сценаристы с удовольствием повесили бы их за это, но иногда на это есть веские причины. Актеры часто по-новому смотрят на материал, после того, как сценаристы иногда теряют такую ценную перспективу. Независимо от того, что говорят сценаристы, я могу сказать, что актеры с таким же упорством, как авторы, будут анализировать своего героя. Во время переписки влияние актера становится все больше критичным. Во многих случаях, сценаристы изменяют что-то в сюжете, интонациях, диалогах, обычно, чтобы угодить работодателю и избежать «волнового» эффекта. Конечно, актеры тоже могут быть засранцами, требования, чтобы диалоги были более «органичными» можно игнорировать, потому что это означает, что актеры не знают о чем говорят. Простить можно требования сделать диалоги более подходящими их личности. Я на это тоже не куплюсь, потому что актеры, в конце концов, были наняты, чтобы сыграть кого-то кто не является ими. Иногда актеры просто делают все, чтобы уменьшить объем диалогов. Я могу сказать, описательные диалоги запоминать труднее всего, потому что они всегда включают новые имена людей или названия мест.
«Ладно, люди, слушайте. Уилли, ты и Дженкинс поедите по трассе Риджбек до Бландинг Филд в 12 часов. Джордж, ты и Эдди возьмете Х-2 и убедитесь, что они добрались целыми до Белого города или капитан Мердок надерет ваши задницы».
В «ВМФ МакХела» Том Арнольд играл лидера пестрого экипажа. Это была работа его героя объяснять, что происходит почти в каждой сцене. Чтобы побороть это, Том отдавал реплики кому-то почти каждый день.
«Эй, Брюс, ты ничего не говорил уже несколько дней, почему бы тебе не сказать эту реплику?»
«Как скажешь, большой парень...»
В каких-то случаях, актер не может изменить реплику или диалог, даже если он захочет. Это обычно происходит либо в театре, где слова драматурга очень ценны, или, как в случае с «Конго», когда у сценариста достаточно для этого влияния.
Джон Патрик Шанли выиграл Оскар за Moonstruck и написал большое количество пьес. И я могу поспорить на свой гонорар, что у него в контракте было правило «никаких изменений», потому что после первого дубля моей первой сцены ко мне со взволнованным видом подошла куратор сценария.
«Извини меня, Брюс, в последнем сцене ты добавил «эммм», и «ну», и «ха».
«Правда? Ладно, и что ты хочешь этим сказать?»
«Нам надо, чтобы ты придерживался сценария».
«В точности?»
Она кивнула с серьезностью.
Я должен сказать вам, что это взбесило меня, потому все, что я мог думать во втором дубле было: «Я точно произношу эти реплики?» Вместо того, чтобы лучше представить идею сцены. Боже мой, я только пытался сгладить переходы, у меня не было желания менять смысл.
Кроме этого, давайте не будем обманывать себя, «Конго» было адаптацией новеллы другого автора, поэтому это не было даже оригинальным сценарием не то, что какой-то пьесой, открывшейся на Бродвее для восторженных отзывов: это был большой, халтурный, летний фильм.
Как только вы получите свой сценарий, вам стоит представить свою сцену цельным куском. Мне нравится прочувствовать сцену до того, как ее разобьют на миллион кадров. Многие режиссеры, особенно вскормленные на MTV, больше склоняются к технической стороне и не знают, как разговаривать с актерами. Один бедняга, думая, что он объясняет роль, пришел ко мне объяснять сцену.
«Ладно, первый дубль будет здесь. Мы видим тебя в дверном проеме, Брюс. Потом, во втором дубле, камера сделает круг и покажет Клэр у окна. Потом у нас будет чудесный кадр тебя, сидящего за столом. Ты сидишь и мы сделаем этот крупный план в стиле кинозвезд. Ну, как, хорошо звучит?»
«Отлично, если бы я был оператором», - возразил я. – «Как я добрался до стола и почему я был в дверном проеме? Может, мы вернемся к этому на секунду».
Репетируя, я люблю сначала подумать, как в пьесах. Это звучит так элементарно, но превращается постепенно в потерянное искусство. В моей первой дюжине фильмов я и не задумывался об этой концепции, мои мысли были больше похожи на: «Круто, я снимаюсь в кино». После этого я прочувствовал то, что я делаю, казалось, что основы игнорировались 75% времени.
Любая съемочная группа, не зависимо от того, как быстро снимается фильм, может дать время актеру на то, чтобы подготовиться к сцене, реплику за репликой, чтобы все поняли, что происходит. Когда это было сделано, мне, откровенно говоря, наплевать, как режиссер хочет это снять и в каком порядке. Теперь, когда актер счастлив, на что он может это обменять? Это приводит меня к теме о запоминании. Актер должен решить, как хорошо он должен изучить материал. «Хадсакер» был примером разных актерских стилей. Дженнифер Джейсон Ли появилась в первый день репетиций и знала на зубок каждую из своих многочисленных реплик. Она также приняла решение в самом начале, хорошо это или плохо, играть свою роль довольно специфическим образом – произношение и все такое, - и оставалось только внести это в фильм.
Тим Роббинс, с другой стороны, любил «разогреться». Он держал сценарий в руках большую часть репетиций и любил сделать шесть или семь дублей в фильме, чтобы получить нужный результат.
Я не говорю, что какой-то из методов лучше, но они очень отличаются. Хорошо познакомившись со сценарием, актер может расширить другие аспекты своей игры – интонация, стимуляция и т.д. Актеры, которые появляются на съемочной площадке, не зная свой текст (и вы будете поражены высоким соотношением) надеются только на одно: как можно лучше пройти сквозь рабочий день.
Я был полон решимости знать свой текст для пилотного эпизода «Приключений Бриско Каунти Младшего», так хорошо, как только мог. Кроме высокого уважения к сценаристам, я хотел был готовым ко всему. Деке Андерсон, мой приятель актер, довел меня до того, что он мог назвать любое слово сценарии и я знал ответ. Мы назвали эту игру «Обломай актера».
Подготовка позволила мне быть более сговорчивым с другими актерами, потому что я не был особо обеспокоен репликами. Недостатком же было потеря элементов причудливости, которые украшают некоторые выступления. С другой стороны, свободный и неуравновешенный подход может сбить настрой других актеров и заставить режиссера снимать с разных углов, чтобы прикрыть себя при редактировании.
Некоторые актеры играют в маленькие грязные игры и портят свои реплики во всех дублях кроме крупных планов. Это забавно, как некоторые актеры могут лажать во время средних планов или панорамных снимков, а потом становится суперсфокусированными и компетентными, когда появлялась 135-мм линза. Именно тогда я, как актер или режиссер, хочу им хорошенько вдарить. Я не живу ради этих крупных планов, я считаю, что они слишком ограничены и технически ориентированы. Если ты играешь достойно, не зависимо от вида съемок, то режиссер может свободно редактировать и собрать максимально хорошую сцену.
Кроме базовых дисциплин, есть нематериальные качества, которые актеры могут принять или отвергнуть. Например, они должны спросить себя: «Должен ли я обедать вместе со съемочной группой?» Это, возможно, кажется снобизмом, но это важное решение признавать ли людей, которые поддерживают то, что ты делаешь или держать их на расстоянии вытянутой руки.
Вы будете удивлены, когда узнаете сколько актеров едят в одиночестве. У меня никогда не было проблем смешения «за чертой». Я считаю, что мы все в одной лодке и, особенно если съемки долгие и трудные, лучше взять с собой как можно больше друзей.
Актеры также должны решить сколько они хотят знать. Должны ли они приложить усилия, что делает каждый из членов съемочной группы и их отношение к своей работе или просто играть? Лично я считаю, что все актеры иметь представление о кинопроизводстве, потому что так они будут больше признательны за всю ту тяжелую работу, что делают для них.
Для меня все работает так: ты можешь играть, как никогда в жизни, но если кадр расфокусирован, потому что ты не потратил усилия, чтобы промаркировать все свои движения с персоналом, то сам себя отымел, потому что этот кадр нельзя будет использовать не при каких обстоятельствах. Я всегда предпочитаю знакомиться с командой операторов и их нуждами. Я много раз заключал «договоры» с операторами.
«Ладно, слушай, обещаю не подходить ближе этого (и я демонстрирую) и дальше этого...»Если актер захочет, то может также познакомиться с объективами и их использованием. В большинстве обычных кадров, например, используют широкоугольные линзы, чтобы уловить все здания и ландшафт. Если актер участвует в такой съемке, то он может ходить почти куда угодно, как в пьесе. Когда приходит время для крупного плана, часто используют «длинные» (или телефото) линзы. Они заставляют актера выглядеть крутым и сильным, но также делают фокус и движения более критичными. Кроме этого, есть ситуации, когда доступно меньше освещения, снижается глубина резкости объектива и трудно делать так, чтобы кадр оставался резким. Зная это, актер может сильно помочь.
Невольно, актеры могут стать себе худшими врагами. Моя жена, Ида, работала с актером, Эриком, который бормотал все свои реплики, потому что любил переделывать все в пост-продакшине. Это было проблемой во многих аспектах, кроме того, что звуковик ставился твоим худшим врагом (он ежедневно чуть ли не дрался с Эриком), ты заставляешь других актеров гадать, когда ты закончил говорить.
Я обычно предупреждаю команду озвучки, если собираюсь сделать что-то неожиданное, что либо сорвет их наушники или заставит их нажать кнопку усиления. На самом деле это просто здравый смысл, если я попытаюсь их обмануть, то мне придется позже переозвучивать диалог, который я могу не захотеть повторять.
На съемочной площадке актеры проводят большую часть дня в ожидании. Чтобы скоротать время, они читают, повторят реплики, кутят в трейлерах, курят травку, спят или просто тусят с другими актерами, курят сигареты и жалуются на своих агентов.
В случае с «ВМФ МакХела» миссией Тома Арнольдса было понять, как мало времени он может провести на съемочной площадке. Конечно, температура была ужасной, но Эрнест Боргнин не бежал в свой трейлер после каждого дубля. Это был семидесятилетний обладатель Оскара, при полном парадом мундире и он никогда не покидал съемочную площадку. Эрнест находил тень, снимал шляпу и терпеливо ждал пока он не понадобится. Помощники, которые волновались о его благополучии, постоянно спрашивали его.
«Принести Вам воды, мистер Боргнин?»
«Нет, спасибо, сынок», - отвечал он вежливо. – «Я в порядке».
Эрнест представлял менталитет старой школы, «Хорош заниматься ерундой и давайте доделаем работу» и я действительно ценил это. Я думаю, что многие современные актеры выучили много вредных привычек, которые не имели никакого отношения к их работе – они слишком долго учились в университете Занозы в Заднице и закончили его с красным дипломом. Как это началось и где закончится?
Я работал с опытным актером Джоном Махони, который однажды играл отца большой экшн-звезды. В особо драматической сцене они, естественно, сначала снимали звезду. Когда наступало время разворачивать камеру и снимать актеров второго плана, мистера Большой Снимок уже было не найти и бедняге пришлось играть вместе с ассистентом – вот это уровень.
Джон, который был одним из самых милых парней, что я встречал, также сыграл роль администратора злого госпиталя. Звезда Рей, который играл хорошего парня, решил, что он должен «ненавидеть» Джона и на и вне съемочной площадке. Как только Джон приходил в трейлер гримеров, Рей уходил в противоположный конец и отвергал все попытки заговорить с ним. К огромному шоку Джона, рей подошел к нему в конце съемок.
«Джон, с тобой было отлично поработать», - сказал он с улыбкой.
«Мне бы хотелось сказать тоже самое, Рей».
По моему мнению, можно быть методическим актером, а можно быть мудаком – некоторые актеры, определенно, не понимали разницы.
