В действительности, он появился потому, что я был бесстрашным ребенком. Я довольно много времени проводил в играх на улице, в любую погоду в пригороде Детройта, штат Мичиган, а это кое-что говорит. В нынешние времена лазерная хирургия спешит исправить любой изъян, но я не буду трогать этот шрам, он напоминает мне о веселых временах.
Бильбо Беггинс почувствовал бы себя как дома у меня по соседству, это было волшебным местом. Район Брайес в Блумфилде был создан жителями пригорода в надежде сбежать от увядающей славы города Моторов, и результаты были впечатляющие. В детстве, исследуя леса между этими домами для людей чуть выше среднего класса, город мог быть хоть в миллионе миль отсюда.
В отличии от позорных имен, которые дают кварталам сейчас, вроде «Сосновый луг», где нет ни сосен, ни луга, если улица у меня по соседству называлась Старый сад, то это потому, что в том самом месте и был сад. Фруктовые деревья во многих дворах до сих пор давали яблоки.
С улицами названными Бреймур, Идливайл и Даррамур, можно было подумать, что вы находитесь в сельских районах Шотландии. Большинство традиционных домов в стиле ранчо не были такими уж большими, но вокруг них был участок земли. И лучшим из всего этого было то, что не было буквально никаких заборов. Это было задолго до «спланированного» пригорода сегодняшних дней, с охраняемыми воротами, освещением, реагирующим на движение, и общественными организациями по защите территории.
У нашего района было другое отношение к этому, что позволяло получить широкий спектр неограниченных возможностей. Как результат, трое мальчишек Кэмпбел (Майк, Дон и Брюс) были на «свободном выпасе» и могли исследовать что хотели.
Я самый младший из нас троих. Дон на год старше. Он и я, в конце концов, начали проводить вместе больше времени, чем с Майком, который был на шесть лет нас старше, но мы ни одно лето провели все втроем.
Братская конкуренция
Нас с Доном часто принимали за близнецов, хотя я до сих пор гадаю почему – его каштановые волосы с рыжеватым отливом и зеленые глаза сильно контрастировали с моими черными волосами и карими глазами.
Как это обычно бывает среди братьев, мы соревновались за все – особенно, за внимание мамы. Это стало очевидным для меня в одно школьное утро, когда я наклонился на верху лестницы, чтобы застегнуть мои дождевые сапоги. Дон увидел это как идеальную возможность устранить меня из этого мира, поэтому он толкнул меня ногой под зад. Я полетел вперед, уверенный в своей судьбе, но мама зацепила меня пальцем под ремень и держала подвешенным в воздухе достаточно долго, чтобы я схватил перила.
Этот инцидент, без сомнения, способствовал нашей ссоре на переднем дворе многие годы спустя. Будучи спровоцирован, Дон, по какой-то неизвестной причине, преследовал меня по нашему двору в ярости. Где-то на маршруте моего бегства я нашел отвертку. Как только Дон занес кулак я поднял Phillips и отвертка немедленно пронзила его запястье.
«Ты ударил меня!», - закричал пораженный Дон.
«Ничего подобного. Ты набросился на меня и я защищался».
Кроме периодических ситуаций, связанных с возможной смертью, мы с Доном неплохо ладили. С возрастом наши «сражении» становились все более пугающими. Эпические борцовские матчи проходили по всему дому и приводили к поломанной мебели. Тот факт, что мы оба состояли в команде младшей школы по борьбе только добавлял проблем моей матери.
«В чем проблема, мама? Мы тренируемся...»
В конце 60-х военные фильмы вроде «Героев Келли», «Дьявольской бригады» и «Грязной дюжины», казалось, были повсюду. Наш любимый сериал, «Битва!» только подогревал эту озабоченность войной, и Виктор Морроу скоро стал моим первым любимым актером. Он был олицетворением спокойной крутости и мне нравилось, как сигареты балансировали в углу его рта, когда он говорил.
Годы спустя я работал с Майклом Кеффи, который был режиссером нескольких эпизодов «Битвы!». Вместо того, чтобы спрашивать его о мотивации моего героя, все о чем я заботился это выяснением вопроса кто кому бы надрал задницу – Вик Морроу или командующий им офицер Рик Джейсон? Дон, с другой стороны, был приверженцем персонажа Кирби, потому что у него было самое крутое оружие - автоматическая винтовка Браунинга.
Дон слишком серьезно относился ко всем этим придуманным вещам. Разница между нами была огромна: Я смотрел «Битву!» и думал: "Ух, ты, было бы весело быть актером как тот парень». Дон смотрел ту же сцену и думал: "Ух, ты, было бы весело быть тем парнем". Он в итоге стал военным запаса и получил возможность принять участие в персональной «военной игре» в Кувейте, во время Бури в Пустыне.
Мы с Доном провели много часов с игрушечными солдатиками. У нас были самые простые: Русские, Кадеты, Японцы, Немцы. Но у кого их не было? Они были классными, но если, конечно, ты не был Билли Язински, испорченным богатым ребенком, жившим на нашей улице, был предел того, сколько их у тебя могло быть.
Сражение солдатиками означало, что все ограничивалось перестрелками. Но этого не было достаточно для детей, живших в период между второй мировой и вьетнамской войнами. Дон и я хотели полноценного вторжения!
Единственным способом сделать это были эти маленькие зеленые солдатики. Новенькие изделия фирмы «Toys "R" Us», пакет которых, где было около сотни солдатиков, стоил всего пару баксов.
Отчего-то мы не хотели проводить нашу военную операцию у себя в комнате. Слишком много солдат упало за диван, поэтому местом сражения стала улица . Задний двор, однако, был запретной зоной. Наш бассет-хаунд Надоеда правил в этом месте. Устраивать битву на ее территории было опасно по двум причинам: риск того, что весь военный взвод могли зажевать до смерти или, что еще хуже, для них бы появилась опасность с фронтов из-за «собачьих кучек».
Наш газон перед домом тоже был не лучше. Там было слишком много деревьев и высокой травы, поэтому битвы были не практичны. Мы теряли дюжину солдатиков в каждой из битв и папа резал на шнурки всех пропавших без вести, постригая газон каждую субботу. Конечно, все было не так плохо, потому что мы могли собирать их израненные тела и использовать в качестве «погибших». Даже в таком нежном возрасте, мы знали, что война была адом.
Наша подъездная аллея проявила себя как лучшая зона для наших кампаний, потому что она была грязной и у нас был хороший контраст, поэтому мы никогда не теряли большинство зеленых человечков. Аллея была также приподнята над газоном благодаря булыжникам. Это было идеально, потому что обороняющаяся армия (обычно Дона) могла прятаться в сотнях потайных мест, и для того, чтобы выкурить их оттуда могли потребоваться целые выходные.
Садовый шланг добавил фактор воды. С ее помощью армию можно было смыть к выходу, где их можно было легко уничтожить. Обороняющаяся армия в этом случае (обычно я) имела определенное время, чтобы построить себе укрепления в виде плотины, пока злой захватчик не открыл кран, выплеснув на нас массу воды. Битвы обычно заканчивались, когда вода прорывала защитную плотину, или мама возвращалась из магазина.
В конце концов, удовольствие от подобных игр пропало, и мы с Доном вернулись к более суровым занятиям: плавили маленьких зеленых человечков до состояния липких кучек. В конце 60-х, до того как Ральф Надер остановил все веселье в мире, пластик, используемый для этих солдатиков, должно быть был токсичен – они издавали самые крутые «зззиипп, зззиииппп, ззззиииипппп» звуки с каждой пылающей каплей. Эта игра эволюционировала в «кидание лавой», когда ты кидался напалмообразной субстанцией в твоего оппонента (или брата), когда она капала с тающей игрушки.
Мама остановила нас до Надера, потому что однажды пылающая капля пластика обожгла мне палец. Об этом я, с радостью, вспоминаю каждый раз, как печатаю.
Рожденный в 1952 году, мой старший брат Майк был ребенком Холодной Войны. Его любимым сериалом был «Человек из О.С.К.З.П », поэтому все, что его интересовало, было связано со шпионажем. Чтобы защитить важную информацию, отсылаемую, в основном, самому себе, он проводил часы, создавая секретные шифры и писал их в тонкие тетрадки. Тут был Код заточенных палок, Код слов для цифр, и кто может забыть код В.В.Д.А.К. ( Включаемый и Выключаемый Двусторонний Альфа Код).
Когда он не защищал мир от злобных захватчиков, Майк делал разные штуки. Он никогда не делал банальные школьные проекты, Майку нужно было что-то реальное, например, устройство памяти, электронный знак «стоп» над его дверью, металлический локатор.
Вполне логично, что Майк занялся компьютерами, потому что его мозги так работали. Он делал списки всего: людей, которым нельзя доверять (Дон и я часто туда попадали), его недельная прибыль с 1959 до 1967 (в центах), секретные приемы рукопашного боя. До сегодняшнего дня я все еще полагаюсь на «Прием номер 6» («стремительно напасть на них и защекотать»), когда на меня нападают враги.
Правила совместного проживания
Тяга Майка к составлению обширных списков помогла нам, чтобы определить «правила» нашего детства. В доме, где жило три мальчика, которые постоянно изводили друг друга, система правил и наказаний была просто необходима.
Во многих были формулировки, которыми бы гордился даже адвокат и все штрафы «оплачивались по требованию». Это стало нашим собственным видом правосудия, были рассмотрены все важные вопросы. Правило, гласящее, что Дону принадлежит половина коридора перед его комнатой, было ключевым правилом неприкосновенности собственности. Правило Если Дон или Брюс оставляют или бросают вещи в чужой комнате, то они принадлежат мне, если ты не захочешь заплатить 20 центов кажется немного резким, но я уверен, что это был просто способ Майка сказать «оставьте меня к чертям в покое».
Простые преступления, вроде взять чужую вещь без разрешения, обозвать или стукнуть кого-то, стоили преступнику всего 5 центов. Что касается таких неопределенных преступлений, как бродить у чужой двери, баловаться с выключателями или, как гласит законодательный шедевр Майка, визжать, если я хочу посмотреть на что-то, принадлежащее Дону или Брюсу, стоили целых 10 центов.
Некоторые правила были либо результатом чего-то наболевшего, либо последствием конкретного инцидента. Иначе трудно объяснить штраф в 20 центов за Брать что-то пока я на это смотрю, или 40 центов за разрушение системы управления ракетой. В нашем драконовском мире вы даже могли быть оштрафованы по подозрению
Некоторые правила, однако, имели смысл. В ограниченном пространстве гаража было просто вопросом порядочности выполнять запрет на грязныи сапоги или туфели (орфография сохранена) и пускание газов.
Конечно, все эти правила совершенно ничего не делали, чтобы остановить насилие над своими братьями. Майк однажды составил подробный план набега на левый ящик стола Дона, находящийся в его комнате (где с ним жил я), который включал в себя схему, с комплексом путей отхода и исчерпывающим перечнем оправданий на случай если его поймают. Не смотря на то, что Дон «ударил его, ослушался, соврал, украл, уничтожил что-то» не думаю что мама спустила это все на тормозах для Майка.
И так как эти «набеги» были довольно частым делом, каждый из нас разработал методы защиты наших «секретных вещей». Майк прятал вещи во всех возможных закоулках, я знаю, потому что обыскал их все. Дон часто перемещал свои драгоценные вещи с места на место, или прятал их в «секретных книгах». При помощи острого бритвенного лезвия, обычно из станка папы, он выдалбливал середину из многочисленных шедевров мировой литературы в твердой обложке, которые стояли у нас в гостиной. Не трудно было понять какие из них были ненастоящими – «Война и мир» обычно не стояла рядом с «Кошка и шляпа» на полке для десятилетних.
Именно потому, что вторжение в чужую комнату было таким большим делом, мне приходилось заниматься этим как можно чаще. Однажды план обмануть Дона сработал идеально, я побежал в его комнату, пошумел и украл белый спортивный носок. Дон преследовал меня по пятам, когда я, мчась по коридору, спрятался в ванную. Когда он вошел в дверь, то увидел, как я смываю в туалет то, что, как он думал, было его носком.
«Зачем ты сделал это?! Я убью тебя!»
На самом деле, я бросил носок Дона в корзину, как только вошел в туалет, и смыл полоску белой туалетной бумаги (заранее подготовленную). В конце концов, наши штрафы погасили другу друга, потому что Дон все-таки побил меня на сумму, близкую к моим 30 центам задолжности. Я бы не удивился, если бы Дон придумал штраф за притворятся, что смываешь носок в туалет. Даже туалет не был надежным убежищем. Да, на двери был замок, конечно, но его легко можно было открыть кредитной картой. Чтобы бороться с этим, можно было заблокировать дверь, выдвинув ящик из тумбы. Это срабатывало пока Майк не просверлил дыру из нашего бельевого шкафа и не стал закрывать ящик с помощью вешалки.
Я как-то издевался над Доном через дверь, защищенный замком, когда случайно посмотрел вниз и увидел, что ящик волшебным образом задвигается обратно.
«Что ты там сказал?», - спросил Дон, распахнув двери, и начал выбивать из меня дурь.
Индустриально усиленное веселье
Майк взялся строить нам дом для игр на нашем заднем дворе. Результатом стал не миленький картонный домик с парой окошек, а танк, в три четверти реального масштаба.
Его планом было сделать мобильную военную машину, способную, предположительно, атаковать вещи и/или людей. Подсчитав все материалы, необходимые для постройки танка, включая фанеру, доски, рулевое колесо, пушку, катапульту, стропы, зеркала, ремни безопасности и систему натяжения, Майк вывел, что общий вес будет 387,5 фунтов вместе с пассажирами. Могу поспорить, он был недалек от истины. Единственное, что не удалось сделать, так это погрузить все эту чертову вещь на папину газонокосилку.
Чтобы защититься от атакующих соседей, мы вооружили себя петардами, воздушными шарами, бенгальскими огнями, кучей крышек, водяными пистолетами, рогатками, воздушками, и бутылками средства для мытья от фирмы Айвори Ликвид – Super Soaker.
Мы просили маму покупать моющие средства именно этой фирмы, потому что у них были лучшие насадки на крышку, с помощью которых можно было далеко брызгать водой. У Майка это получалось лучше всех, потому что он был сильнее. Хорошо надавив, он мог облить Дона или меня с 12 шагов. Со временем мы научились хорошо полоскать бутылки – струя мыльной воды в глаз может испортить вам весь день.
Опыт по строительству танка только подтолкнул нас на другие летние проекты – например, туннель. Чтобы защититься от вмешательства родителей, мы всегда называли его наоборот «Леннут». Первым вызовом стало определение хорошего места для копания. Для конфиденциальности, мы выбрали место в ближайшем лесу, но мы должны были быть осторожны, потому что если копать слишком близко к дереву, то придется иметь дело с корнями. Как только мы определились с местом, мы вырыли горизонтальную траншею и укрепили стенки досками. Потом накрыли это все фанерой, шестью дюймами грязи и достаточным количеством камуфляжа. Теперь мы могли начать главный туннель, который шел прямо вниз, пока мы не попали на воду. Связь с внешним миром осуществлялась с помощью садового шланга, пропущенного через дыру в крыше.
Врямя проведенной в «Леннуте» вряд ли можно было назвать играми – это был каторжный труд. После школы, по выходным или даже в каникулы, мы копали при помощи мастерков, отрезали и сжигали корни, укрепляли стены и снова копали. Чтобы обеспечить лучшие условия труда, Майк придумал гениальный метод установки свечей в ряде ниш и даже делал светящиеся в темноте свечи, натирая их фосфоресцирующими мелками.
В конце концов, Дон проболтался про использование свечей, что было запрещено, и папа приказал нам прекратить. Мы подчинились, но вскоре после этого, Майк построил будку, предположительно для нашего бассетхаунда, но на самом деле это было всего лишь прикрытием для нашего скрытого входа в туннель, и мы начали весь процесс заново.
Многие дети приходят домой обедать с пятнами от травы. Майк, Дон и я были более «приземленные», но до нас дошло, что мы могли бы применить наши знания в ландшафтном дизайне в деле, которое не будет разрушаться, не загрязнит наши колени и не станет наполняться водой каждые десять дней – поле для гольфа!
Поле для мини гольфа Кемпбелл/Эббинг было по соседству, на заднем дворе Майка Эббинга. Клуб получился очень эксклюзивным, в основном, потому что не очень много людей вообще играли, и наша книга правил (как можно было ожидать) была строже, чем у Ассоциации Профессиональных Гольфистов. Люди, приносившие поддельные сертификаты и купоны, например, должны были быть «выпровожены с территории», мера, которая также применялась к людям, имеющим «плохие намерения», чтобы это не значило. Никакие другие «поставщики» не могли предлагать свои услуги возле или на корте, если, конечно, большая часть прибыли (между 80 и 99%) не шла напрямую к организаторам – мы даже не давали поблажки людям, приносившим свои собственные клюшки и шарики.
Даже с такими безудержными организаторскими способностями мы умудрялись зарабатывать деньги – 37 центов в один день, 1,72 доллара в другой. Лично я потерял интерес к этой затее, когда Дон стукнул меня по носу, делая замах клюшкой. Вскоре, братец Майк вырос достаточно, чтобы интересоваться девочками и машинами, поэтому нам с Доном пришлось разрабатывать новые строительные проекты самостоятельно. Мичиган весь покрыт деревьями, поэтому мы решили построить «мать всех домов на дереве» во дворе Тайлеров.
Наш разрастающийся район, предоставлял нам все необходимые строительные материалы. В любое время, было полдюжины строящихся домов в зоне шаговой доступности. Дон и я выбирались из дома ночью, под прикрытием того, нам нужно было сходить к Скоту Тайлеру, и тащили рулоны рубероида, обрезки досок и гвозди через лес в наш «дом».
Готовый дворец впечатлял. Был главный этаж, состоящий из игровой комнаты с несколькими «гостевыми», расположенными с каждой стоны. На втором этаже была меньшая комната, а над ней воронье гнездо. Дон был единственным, кто решался туда залазить, потому что оно была слишком высоко. Строительство велось все лето, это был не форт, это была крепость, с покрытой крышей, ковром от стены до стены и электричеством, спасибо тайному удлинителю к дому Тайлеров.
Это убежище также сослужило свою роль и в нашей взрослой жизни.
Здесь торговля вышла на новый уровень. Джуди, наша соседка, была предприимчивой девушкой. Она была счастлива брать по 10 центов за одно «сжатие». Давайте проясним – «сжатие» означает положить липкую руку на ее грудь и держать ее пока Джуди не ударит по ней. Мой счастливый день настал, когда я увидел доллар, виднеющийся в заднем кармане Джуди. Будучи по натуре оппортунистом, я украл его и купил десять самый долгих «сжатий», которые вы только можете себе представить.
Мой приятель Брюс Кларк был человеком мира. Он недолго снимался в английском сериале «The Double Deckers», поэтому он был самым крутым парнем, с которым можно было дружить. Его гараж был великолепным местом, чтобы говорить о милых девушках, которых он встретил «на съемочной площадке». Хотя у меня не было опыта в этом вопросе, один лишь факт, что мы просто говорили о них, много значил и делал день лучше.
Брюс был убежден, что девушки любят выступления, поэтому мы поставили танцевальный номер на песню The Monkees "Last Train to Clarksville" и представили его третьему классу мисс Бучер. И он все-таки получил внушительную реакцию девушек – в виде смеха. Я выкинул свои ботинки в стиле Beatlеs, как только добрался до дома.
Земля вызывает майора Майка...
Майк был председателем исследований и разработок для ОНИНЯ - Организации по Наблюдению и Изготовлению Небесных Явлений. Переводом. Если перевести эту фигню на человеческий язык, то он любил строить НЛО и отправлять их в небеса. Мы с Доном были его добровольными подмастерьями.
Фишкой того времени были модели ракет от фирмы Estes. Их нужно было собирать из комплекта, который включал в себя ракету, крылья для ракеты из пробкового дерева, ракетный двигатель и парашют. Все что мы должны были сделать, это вставить новую батарейку, чтобы запустить двигатель.
За этими модными ракетами было интересно наблюдать, но затраты были слишком большими, особенно учитывая короткий промежуток времени, который они действительно были в воздухе, поэтому мы решили вместо этого построить НЛО самостоятельно. Оно представляло собой чистый мешок для пылесоса, который был постоянно открыт благодаря распоркам из пробкового дерева. Обычные праздничные свечи, приклеенные к распоркам, предоставляли необходимый жар, чтобы наполнить пакет и удерживать его в воздухе. Как только нам удавалось все правильно присоединить, удачно запущенный корабль медленно поднимался над верхушками деревьев, пока ветер не ловил его и не уносил Бог знает куда.
Газета The Birmingham Eccentric выпустила серию репортажей о странном, низколетящем НЛО и это вызвало настоящий переполох. Машины останавливались, чтобы поглазеть на загадочные предметы и матери хватали в охапку своих пораженных детей. Мы, конечно, подумали, что это было уморительно и запустили еще дюжину «кораблей».
Как обычно, Дон и я использовали наши свежеобретенные познания в траектории со злыми намерениями. Вместо НЛО, достигающих звезд, мы выбрали ракеты из бутылок, которые достигали дома миссис Пасторс. Миссис Пасторс очень любила заложить за воротник и много раз ложно обвиняла нас с Доном в правонарушениях, поэтому нам казалось правильным отомстить ей.
Ракеты из бутылок очень неспокойные штуки, их трудно правильно направить просто так, поэтому мы сделали механизм для запуска ракет самостоятельно. Это было деревянное орудие с U-образными крюками в стволе, которые удерживали ракету на месте. Это улучшило точность попадания почти на 80%.
Однажды ночью Дон и я сделали залп ракет по направлению к дому миссис Пасторс. Это возымело желаемый эффект, потому что она немедленно распахнуло ее заднюю дверь.
«Черт побери! Дети, прекратите немедленно это...» БАМ!
Она не успела закончить предложение, как ракета взорвалась об сетчатую дверь прямо перед ней. Зная, что она вызовет полицию, Дон и я потащили задницы домой. Мамы и папы не было дома, поэтому мы попытались выглядеть как можно более невинными и включили телевизор. Через 15 минут в нашу дверь постучали. Дон кинул немецкий шлем, который был на нем одет, под диван и я пошел открывать дверь.
Коп: Вечер добрый...
Брюс: Здравствуйте, офицер. Все в порядке?
Коп: Миссис Пастор говорит, что вы, ребята, кидали взрывчатку в ее дом.
Брюс: О, да ладно...мы всего лишь запускали фейерверк с нашей лужайки.
Полицейский посмотрел на меня искоса.
Коп: Правда?
Брюс: Ага. То есть, она ведь была довольно пьяной, да?
Коп: Да, была.
Я пожал плечами, словно говоря, что больше ничего и не надо обсуждать, и он ушел.
Леса
Наш дом был с двух сторон окружен лесами. Позади буферная зона из деревьев закрывала нас от взглядов других соседей, и прямо за окном моей спальни был мой любимый лес. Не было большего удовольствия, чем проснуться и посмотреть на мою собственную, эксклюзивную площадку для игр.
В лесах было все, необходимое детям – Бревно Любви, на котором каждый ребенок вырезал «Я люблю того-то», отличные деревья для того чтобы лазить по ним, и даже мертвая собака. Собака издохла глубоко в лесу однажды весной и мы наблюдали как она разлагается в течении трех месяцев. Дон очень увлекся этим биологическим экспериментом.
«Глянь-ка, оно все раздулось», - сказал он. – «Я собираюсь ткнуть туда моей палкой».
«Нет, не надо!» - умолял его я. - «Пойдем отсюда, здесь воняет...»
При этом Дон ткнул своей палкой в раздутый живот собаки и она прошла через кожу легко, как через мокрое бумажное полотенце.
«Фу, гадость!» - закричал я, стараясь не вырвать.
«Круто», - отметил Дон. – «Посмотри-ка на личинок, которые выползают из дырки!»
Комары были одним из минусом пригорода Мичигана. С мая по сентябрь можно было быть уверенным в том, что тебя покусают. Дон решил бороться с ними с удвоенной силой. Однажды летом он отмечал каждого комара, которого убил, и за три месяца оказалось, что он лично истребил 394 штуки.
Я был не так заинтересован в убийстве комаров, как в причинении жестоких и необычных наказаний. Я не убил столько сколько Дон, но те, кто садились на меня, часто жалели об этом. Я понял, что можно поймать ничего не подозревающего комара, если позволишь ему сначала проколоть тебе кожу. Когда маленький засранец начинает что есть силы сосать кровь, вы должны ущипнуть кожу по обе стороны от его хоботка. Немного надавите, и он будет вынужден есть до тех пор пока его полупрозрачное брюшко не заполнится кровью и лопнет.
Для того, чтобы сохранить наши драгоценные леса от застройки, мы с Доном срывали любой знак «На продажу» в окрестностях и бросали его в ручей. Это работало довольно долго, но мы не могли остановить объявления о продаже в газетах. В один роковой день, участок рядом с нашим домом был продан.
Плохие новости были очевидны, а вот хорошими было то, что в семье Форбсов было две дочери. И все же, они были нарушителями, поэтому должны были быть наказаны. Когда однажды миссис Форбс выгружала покупки из машины, младшая дочь прогуливалась по их дорожке. Она выглядела такой счастливой, играя в моих лесах. Я посмотрел на пневматическое ружье Винчестер в моих руках и медленно взвел курок. Между нашими домами все еще были деревья, но, если я высчитаю время выстрела правильно, то попаду в нее через маленький промежуток между стволами. Я также должен был учитывать изменение траектории на таком расстоянии, я поднял дуло своего оружие примерно на десять футов над ее головой и выстрелил.
«Аййй!»
Миссис Форбс почти выронила свои покупки, пока бегала вокруг.
«Что такое, милая?»
«Что-то выбежало из леса и укусило меня за ногу!», - миссис Форбс посмотрела на наш дом, но не увидела ничего. Я уже давным-давно скрылся в нашем тоннеле.
Даже не смотря на то, что новые дома строились то там, то тут, наш район был все еще довольно диким. Собаки могли спокойно бегать без поводков и, частенько, без тэгов. К сожалению, мой кролик Джордж поплатился за это. Он обычно неплохо умел постоять за себя за пределами своей клетки. Дважды он приводил Тень, немецкую овчарку Францисков, к забору на нашем заднем дворе и ускользал под ним в последнюю минуту. Каждый раз ничего не подозревающий пес билась головой о забор. Майк клялся, что Тень однажды даже потерял сознание и так и лежал здесь, задрав лапы кверху, целых пятнадцать минут.
Конец Джорджа настал, когда я однажды ночью забыл закрыть двери гаража. Клетки не было достаточно, чтобы защитить его от охотничьего пса Фельдманов. Не нужно было теста ДНК, чтобы узнать шерсть, клочками застрявшую в отверстии проволочной сетки. Дон был так разгневан, что шел по улице, бросая камни в злую собаку.
Чтобы восполнить потерю Джорджа, мы завели другого кролика, альбиноса по кличке Визер. После того что я с ним делал, он был бы счастлив если бы собака его съела. Не нарочно, во время его не самых счастливых лет с нами, я ударил его головой о дверь гаража и переехал на велосипеде.
Единственным недостатком района с малым количеством жителей было то, что Хеллоуин требовал много работы и приносил мало результата. Большой улов можно было получить по асфальтированной дороге от озера Волнат, в нирване, известной как Кирквуд – новом квартале, где каждый третий дом имел одинаковый дизайн. Улица Хеджвуд была длинной, прямой и всегда приносила лучшие результаты. Дон и я брали с собой наволочки и наши сумки были наполовину полными уже через двадцать минут.
По какой-то причине я был очарован париком, который был у моей мамы, поэтому два года подряд ходил за сладостями, наряженный девушкой. И все было нормально, пока я не решил срезать между домами и ко мне не решил пристать какой-то парень с плохим зрением.
После того как мы оббирали всех в Кирквуде, мы возвращались домой для местной вечеринки. Бораскисы открывали свой гараж и соседи угощались свежими пончиками и сидром. Дорожка перед их домом была прекрасным местом для костра и парада костюмов. Грант Бреди всегда побеждал, потому что, как и Майк, имел талант к изобретениям. Его «электрическая» черепаха в один год поразила всех, но, к счастью, в следующем году какой-то креативный парень создал костюм перевернутого человека и забрал титул.
Ваши ночные кошмары
Я благодарен своим старым соседям за толерантную точку зрения на подростковый возраст – без этого я бы не смог участвовать во всех моих дурачествах. Было что-то в этих темных, теплых летних ночах, что побуждало меня с Доном бродить по окрестностям, словно дикие собаки. Множество раз мы разбивали палатку на заднем дворе и к тому времени, как окончательно темнело нас там уже давно не было.
Что подростки делают ночью? Играют в прятки? Балуются с фонариком? Иногда, конечно, но все это надоедает, как только начинается половое созревание. Дон и я решили взяться за дело и подсматривать в окна ничего не подозревающих женщин – при каждой появившейся возможности.
«Строить из себя извращенца» было трудней, чем можно себе представить. Даже не смотря на то, что в нашем районе не было уличного освещения, а сверчки создавали отличное звуковое прикрытие, требовалась много дисциплины, чтобы подкрасться к окну девушки и приблизиться на столько, чтобы увидеть хоть что-то, достойное наших усилий. Хруст листьев определяется безошибочно, поэтому, если окно девушки выходило прямо на лес, как это бывало часто, то ничего не получалось. Окна на втором этаже тоже были морокой, но мы с Доном неплохо наловчились в лазанье по деревьям.
Если это хоть как-то утешит шокированного читателя, то уровень нашего успеха был очень низок. В бесчисленном количестве вылазок, я помню только один случай, когда мы сорвали куш. Это был вид голой до пояса Карлы, больше женщины, чем девочки, и я подтвержу под присягой, что это стоило каждой неудачной попытки.
Мы пользовались всеми преимуществами, которые давала темнота. Направляясь кидать в машины воздушные шарики, наполненные водой, Стив Девис, Скот Тайлер и я, проскальзывали мимо грядок с ревенем старика Морриса, чтобы нарвать этой кислятины. Не то чтобы мы так уж любили сырой ревень, он был слишком кислый, чтобы его есть, но это было неплохим вызовом. Мистер Моррис ни в коем случае не заслуживал быть жертвой такого воровства, но его владения были нашим доступом к Мейпл Роуд – нашему перевалочному пункту для шариков с водой.
Это было целое искусство знать когда именно отпустить шарик с водой на проезжающую машину. Ранее мы поняли, что, не важно на сколько точно ты кидаешь, большинство шариков отскакивало от своих намеченных целей. Для того, чтобы получить полный эффект, мы делали микроскопические дыры у узла шарика. Этот крошечный дефект заставлял шарик мгновенно разрываться на части при ударе.
Однажды ночью мой план сработал даже слишком хорошо. Когда проезжал грузовик, я отпустил свой раздутый шарик, но не увидел никакого эффекта. Потом, чуть ниже по улице, мы услышали звук тормозов. Мы побежали в укрытие и наблюдали как сердитый водитель, ходил по дороге, промокший с головы до пят. Очевидно, шарик с водой залетел через открытое окно его грузовика.
Представительницы противоположного пола
Моя семья обычно отдыхала на озере Мичиган несколько недель каждым летом, и бродить по пляжу было делом привычным. Однажды, бродя по воде в поисках достойного камня Петоски, я увидел силуэт девушке на вершине песчаных дюн над пляжем. Щурясь от июльского солнца, я увидел образ, оставшийся неизгладимым до сих пор, - темноволосая девушка, одетая в платье, которое соблазнительно колышется теплым ветром.
Хотя я и не видел ее лица, я почувствовал, что она смотрит прямо на меня. Зачарованный, я смотрел на нее неопределенное время, пока ее родители не встретили ее на дюне и не увели ее из моего вида. Пока она уходила, как в замедленной съемке, девушка все время смотрела на меня. Правда это или нет, в мою память это вошло как неоспоримый факт.
Когда мне было десять, меня отправили в лагерь Лилану в той же самой части северного Мичигана. Это был лагерь для мальчиков, но когда подошли к концу три недели моего прибывания там, нас отвезли в сестринский, «девичий», лагерь на день для «налаживания отношений». Я могу вспомнить только ужас при выходе из автобуса, и рядок милых девушек через дорогу, которые приветствовали нас. Мое впечатлительное сознание просто отключилось и я не помню больше ничего, что произошло в этот день. Женщины так влияли на меня.
Тоже самое касалось Джоанна Спейн. Во время спортивных состязаний в третьем классе, я восхищался тем, как быстро она могла бегать. Я не был «возбужден» в обычном смысле этого слова – я не знал достаточно о сексуальности. Скорее, я был впечатлен этим несколько иначе, чем, скажем, Майком Дитзем, который выиграл соревнования по прыжкам. Я ничего не выиграл, но это не имело значения – у мог смотреть, как бегала Джоанна. Я не знаю, чем вызваны эти первобытные желания мальчиков впечатлить девочек, но каждый раз как я пытался, случалось какая-то катастрофа.
К примеру, попытки впечатлить двойняшек Бреди были настоящим вызовом. Они не были абсолютно идентичными, но каждая из них обладала неотразимой притягательностью. Карен, рыженькая, была тихой и вежливой, 9+ по моим стандартам. Ее сестра блондинка Энн, была общительная и кокетливая, но она тянула на 10, поэтому была добычей потрудней. Единственным утешением было то, что издевательства Энн над моим братом Доном росли в геометрической прогрессии. До сегодняшнего дня (ты читаешь это Дон?) одно лишь упоминание ее имени заставляет ветерана Бури в Пустыне заползти в норку, дрожа от страха.
Для меня не имело особого значения какую из них я покорю первой.
Во дворе Брейди было несколько огромных плакучих ив. Благодаря их длинным, свисающим веткам, лазить по ним было одно удовольствие. Моим планом было, пока Карен смотрела снизу, прыгать с ветки на ветку, словно тот парень в набедренной повязке. Я возможно даже издал бы кличь, когда достиг нужной ветки, но все закончилось задолго до этого. Ветка за которую я схватился была сухой долгие годы и сразу же сломалась. Импульсом мои ноги подбросило вверх и я оказался лежащим в болоте, и все еще сжимал ветку в руке. Из моих легких полностью вышибло воздух и все что я мог делать это лежать там и судорожно вдыхать.
«О, Боже мой, Брюс... Ты в порядке?», - спросила Карен с искренним сочувствием.
«О, да», - кхе, - «Это было все», - кхе, - «часть моего», - кхе, - «плана...»
Опозоренный, я вскочил на свой велосипед Хаффи, и уехал оттуда прочь так быстро, как только мог.
Одним осенним днем моя мама привезла нас с братьями в гости к своей подруге. Было совершенно естественно предположить, что ее три сына получат удовольствие от общения с тремя дочерьми подруги.
Все началось довольно невинно, детишки ютились в их подвале, пока мамы пили чай и болтали на кухне. Играла музыка, поэтому мы решили потанцевать, или что там делают дети, когда слышат музыку. Я начал бегать кругами вокруг одной красивенькой дочки. Скоро, мы направились в противоположные стороны и столкновение было предопределено. Мгновение спустя мы стукнулись головами и упали на пол. Девочка закричала и побежала жаловаться маме, пока я прятался за диван. Их мать была не слишком обеспокоена, а вот у другие, старшие дочери хотели крови.
Майка, Дона и меня выгнали на лужайку перед домом. У Майка были длинные ноги, поэтому он помчался вниз по улице и залез на дерево. Нам не оставалось ничего иного, как закрыться в мамином Шевроле 57 года.
Отдышавшись, мы нашли в бардачке пачку испанского арахиса и принялись его есть. Девочки, голодные из-за погони, умоляли дать им несколько орешков, поэтому мы с Доном немного открыли окна, чтобы можно было дать им пару штук. Вместо того чтобы съесть их, девочки разжевали их и размазали полученную пасту по окнам. Почти сразу же меня начало тошнить.
«Дон... Дон... Меня сейчас стошнит...»
«Даже не думай», - предупредил он. - «Если тебя вырвет, то я тебя побью».
Столкнувшись с неприятным выбором, я зажал рот рукой и сдержал рвоту. Не знаю, сколько времени я оставался в таком положении, но девочки, в конце концов, ушли, и я получил возможность вырвать на улице.
С тех пор я никогда не ел испанский арахис.
По какой-то извращенной причине, причуда падать в обморок появилась, когда я учился в начальной школе. Чтобы провернуть это, нужно было пару раз глубоко вздохнуть, затем задержать дыхание пока кто-то крепко обхватывает тебя сзади. Через мгновение ты уже будешь без сознания. Это была, наверное, самая тупая вещь, которую я когда-либо делал, но девушки хихикали над этим, поэтому я повторял это множество раз.
Я перестал это делать после того, как однажды выступал перед группой детей на игровой площадке. Я нашел способ терять сознания, не прибегая к чужой помощи, но мне все еще нужен был кто-то, кто бы ловил меня, когда я падаю. В этот раз мои верные «друзья» решили, что будет намного смешнее, если они отойдут в сторону, когда я буду падать, и позволят мне шлепнуться на землю носом. Я очнулся в одиночестве, чувствуя себя так, словно кто-то ударил меня доской. В этот день я пошел домой раньше.
«Книга откровений», которую передавали из рук в руки в пятом классе, дала мне понять как «женщины» воспринимают меня. Эта тетрадка со спиралью, с анонимным мнением каждого учащегося в классе, позволяла бросить взгляд на подростковую социальную систему. Комментарии обо мне от девочек (намеком были яркие цветные чернила и кружки вместо точек над каждым «i») варьировались от «действительно смешной» до «похож на ведьму». Должен признать, что пережитый опыт оставил меня в еще большем замешательстве. Сейчас о женщинах я знаю примерно столько же.
Лишь месяц до этого Леннис Бораски разбила мне сердце во время нашего драматического разрыва. Не было ничего более ужасного, чем смотреть, как она размазывала надпись «Я люблю Брюса Кэмпбелла» в своей тетрадке в неразборчивое пятно.
Несколько лет спустя, Леннис и я восстановили свою дружбу до такого уровня, что это, в конце концов, привело к моему первому поцелую. Хотя это и прозвучит как избитое клише, но это событие сильно на меня повлияло. До того самого дня, когда я сидел с Леннис и несколькими другими детьми, играя в лесу в Правду или Вызов, я никогда не чувствовал той напряженности, которую дает близость. Где-то по ходу игры мне выпал «вызов», что и привело к заданию поцеловать Леннис до конца дня.
Настоящего поцелуя не было до тех пор пока мы не пошли к дому Леннис через лес. Мы оба понимали, что целоваться на открытом пространстве было не самой хорошей идеей, поэтому мы нашли тихое место в лесу, чтобы сделать дело.
Удивительно, что твой мозг помнит о таких ситуациях. Для меня поцелуй был слишком быстрым, неловким и неудовлетворяющим. Уверен, что Леннис разделяет мои жалобы. Но, не смотря ни на что, это было волнующе. Это не был поцелуй на ночь в розовую щечку мамы, наш поцелуй был путешествием в неизведанную территорию подросткового периода.
Мой район был прекрасным местом для знакомства с противоположным полом. Кэтти Коска жила по соседству с Леннис. Ее брат Кевин и я часто играли в софтбол и Кэтти иногда присоединялась к нам. Меня это вполне устраивало. Она была очень спортивной и выглядела старше, чем была на самом деле. Я предполагал, что она была мне не по зубам, потому что Кэтти встречалась со студентом Джимом Линклатером, который жил ниже по улице. Я решил так, потому что однажды мы с Кевином невольно спугнули пару, с красными от стыда лицами, с поля.
К моему большому удовольствию, когда я шел домой с ней после игры в софтбол на пастбище Бораски, на спросила меня знаю ли я ее номер телефона. Я знал, конечно, из-за бесчисленных звонков Кевину, и я быстро перечислил ей номер, заканчивающийся цифрами 1-3-6-9.
«Откуда ты знаешь?» - удивилась она.
«Ну, это все нечетные цифры, которые расположены в порядке возрастания...»
Да, я был Мистер Сердцеед.
Кэтти была очень впечатлена и попросила звонить ей иногда.
Должно быть, прошло несколько месяцев перед тем, как я все-таки решился, и наш с ней разговор последовал за обычным звонком ее брату.
«Брюс, позволь мне спросить у тебя кое-что», - спросила она необыкновенно сексуальным голосом. Конечно, в то время я не знал значение этого слова, но ее тон действительно заставил мои волосы встать дыбом.
«Валяй», - парировал я, провалив попытку казаться старше и мудрее, чем я был.
«Если я попрошу тебя поцеловать меня как-нибудь... ты это сделаешь?»
После долгой, долгой паузы я выпалил:
«Конечно... просто скажи когда».
Я бы хотел сообщить, что Кевин вскоре спугнул нас с Кэтти с того же поля, но этому не суждено было случиться. Я никогда больше не звонил Кэтти просто потому, что бледнел при одном лишь упоминании ее имени. Что бы я делал, если бы оказался один на один с этой женщиной, которая была старше меня? Что я мог сделать? Что если бы она на меня напала? Без сомнений, если бы она хотя бы прикоснулась ко мне, я бы обмочился (или что-то хуже) и потерял сознание прямо там (тем более этим навыком я владел в совершенстве).
Недостатком иметь только братьев было то, что отсутствовали девушки, которые могли бы дать мне нужный совет. Майк был всегда занят, пытаясь отрихтовать Шевроле 57 года, а Дон знал не больше чем я.
Когда начальная школа закончилась и нас перевели в школу побольше, известную как Вест Мепл, я был окружен, казалось, океаном прекрасных женщин в топиках, брюках клеш и туфлях на каблуке.
Мой шкафчик был прямо между Джоан и Хезер Кэмпбелл. Джоан я знал - это было скучно, - а вот Хезер была для меня чем-то новым. Она была рыжеволосой, с отличным чувством юмора и телом, способным привлечь любого мужчину постпубертатного возраста на планете. Я тщетно пытался соблазнить ее.
«Но Хезер», - умолял я. – «Если мы поженимся, тебе даже не придется менять фамилию».
У Хезер были другие планы. Я уверен, что сейчас она счастлива в браке с каким-то счастливым пареньком в пригороде Детройта и имеет четырнадцать детей.
Шкафчик Кэтти Берд тоже был недалеко. По какой-то до сих пор непонятной причине эта высокая, загорелая богиня и я начали встречаться. «Вы нравитесь друг другу», - проинформировали нас. Наша «свидания» были подстроены общими друзьями: «Вас стоит пойти пообщаться друг с другом».
«Покупай ей всякое», - последовало следующее указание. И вот я уже покупаю Кэтти пару самых отвратительных сережек, которые когда-либо выставлялись на продажу, и провожу самый длинный час моей жизни в ее доме. Не поймите меня не правильно, Кэтти была сногсшибательна, но проблемой нашей пары было то, что в ней не было ничего естественного. Через месяц я получил новости о наших разорванных отношения также из третьих рук.
"Извини, Брюс, ты ей больше не нравишься»
Я встретил Кэтти возле ее шкафчика, и все что я мог выдавить из себя, в полном замешательстве, было: «Я думаю, нам стоит расстаться».
«Ага, наверно», - был ее столь же смущенный ответ.