С другой стороны, актеры несчастные люди - они неуверенны в себе, темпераменты, они выцарапывают себе место в мире, более конкурентном, чем любая другая профессия. Как много ученых будет стоять в очереди под дождем, чтобы получить работу всего на один день?
Актеры сталкиваются с отказами постоянно и готовы терпеть многие годы нечеловеческих условий жизни, надеясь стать «кем-то». И все же, по статистике, 97% из них это не удастся. У папочкиной спермы больше шансом оплодотворить мамочкину яйцеклетку, чем у актера преуспеть.
Когда актеры стареют, то давление от необходимости постоянно оставаться молодым, почти невыносимо. Водопроводчик никогда не услышит фразу: «Я найму тебя, но ты должен похудеть на двадцать фунтов».
За известными актерами охотится пресса и к ним подходят совершенно незнакомые люди. Я уверен, что мусор рабочего Джо Боба никогда не обыскивали репортеры таблоидов и он почти никогда не получал нижнее белье по почте.
Актеры, возможно, наслаждаются славой, но они также сталкиваются с насмешками общества, когда не могут сравниться со своими экранными героями. Субъективные представления об успехах и неудачах говорят люди, чья жизнь так же длинна, как срок годности творога июльским полуднем.Стоит вам заглянуть за маску и вы увидите, что актеры всего лишь беглецы, скрывающиеся от реальности, которые специализируются на противоречиях: мы одновременно дети и закаленные взрослые – широко открытые глаза и тяжелые рабочие смены.
Мне нравится быть временным членом кинобизнеса и я благодарен за уникальную перспективу мухи-на-стене – парить вокруг раскалено центра большого Г, но никогда достаточно близко (или высоко?), чтобы упасть или сгореть.
У меня была возможность встретить интересных людей и увидеть места, побывать в которых я бы никогда не решился. Я рад учить новые трюки, совершенствовать старые и отбрасывать ненужные, чтобы достойно жить в этой очень тяжелой профессии. Это не гламур, я не знаю, что это...
Говоря кинотерминами, эти «дополнения» к Подбородку не являются сиквелом или даже переделкой книги. Просто литературный пересмотр пяти месяцев в дороге и 55 городов, где я продавал эту самую книгу.
Общая концепция «книжного тура», как это известна в кругах издателей, не была чем-то новым для меня. Как актер, я был на огромном количестве пресс-туров и до тошноты посещал мероприятия по продаже.
Однако, ничто не могло подготовить меня к вызовам книжного тура.
Для начала, реклама книги отличается от рекламы фильма просто по времени. С фильмом реклама занимает месяца, а то и годы до его выпуска. А реклама книги начинается одновременно с ее выходом. Поэтому, чтобы хоть что-то получилось, ваше свободное время и дата выхода должны слиться в гармоничной конвергентности. Как для актера без постоянной работы составить график турне было просто. Теоретически.
Дата выхода была назначена на 15 мая 2001 года, три месяца до этой даты превратились в настоящее сумасшествие. Моим приоритетом было привести рукопись в финальную форму. Это хитрый процесс, когда ты решаешь, что оставить, а что выбросить. Как верный слуга слов, я благодарен за мудрую редакторскую работу и привередливое техническое редактирование, чтобы мое бессвязное бормотание обрело смысл.
Одновременно, нам нужно было согласовать графики, расположение фотографий и уладить все юридические зазоры. Все это можно было бы сделать, если бы мне совершенно не чем было заняться, но боги актерского мастерства, эти мелкие хитрюги, требовали, чтобы я работал в то время над пятью разными фильмами.
Все началось с простой идеи сделать документальный фильм о проблемах землеиспользования. Мы с женой Идой решили проинтервьюировать местных о разных проблемах, а потом представить это все государственной службе в простой и беспристрастной форме. По очевидным причинам, землеуправление это тема огромного размера и сложности. После съемок сорока часов материала по данной теме, мы должны были взять перерыв и посмотреть, чего нам удалось добиться.
Во время съемок, которые длились четыре недели, я на неделю сбежал в Лос Анджелес, чтобы поработать над фильмом «Человек паук» моего приятеля Сэма Рейми. Все вышло довольно неплохо, на самом деле, потому что мне нужны были фотографии машины Сэма для книги, за все годы, которые я провел рядом с этой проклятой штукой, я так и не сделал ее нормальную фотографию.
Судьба улыбнулась мне, когда меня везли на съемочную площадку «Человека паука» на студию Sony. Когда мы проезжали мимо открытой двери звуковой сцены справа от меня, я заглянул внутрь. Там я увидел не съемочную площадку какого-то нового крутого Голливудского блокбастера, а самопровозглашенную «классику» Сэма.
«Остановите машину», - закричал я.
Эрл, водитель, был взволнован.
«Почему, что случилось?»
«Это ведь машина Сэма Рейми, да?», - спросил я со знанием дела.
Эрл посмотрел на меня нервно.
«Зачем...зачем тебе это нужно знать?»
И тогда я понял, что Эрл, верный член команды, не признался бы. Он считал, что я был фанатом-фриком, который хотел забраться в середину машины Сэма и поспать там. Чтобы узнать правду, мне пришлось пойти на самую вершину пищевой цепочки транспортной компании.
«Эрл», - кивнул я мрачно. – «Отведи меня к своему Капитану».
«Ладно, босс», - кивнул Эрл в ответ.
В транспортном офисе, представив доказательства моих длительных отношений с Сэмом боссу Эрла, которые включали постыдную фотографию и обещание подписать постер «Зловещих мертвецов 2», мне позволили спросить о «классике».
«Послушайте», - пояснил я. – «Мне просто нужно сделать пару ее фотографий и я...»
«Ее?», - спросил капитан. – «Ты имел в виду: их?»
«Их? Я видел только одну. Сколько их там?»
«Четыре. Они на заднем дворе».
На прощание Капитан рассказал мне, как идентифицировать «настоящую» машину Сэма и я приступил к документации каждого ее дюйма.
Вернувшись из Лос Анжелеса, мы с Идой закончили съемки документального фильма, первая фаза была завершена, и я немедленно упал в работу над другим фильмом, под названием «Обслуживая Сару» (теперь известном, как «Мошенники»). Я использовал термин «упал», потому что именно так актеров иногда берут на роли.
Холодным декабрьским днем в Орегоне, я стоял на своем протекающем балконе (уже починил) и мне позвонил режиссер Регги Худлин, который заявлял, что хотел бы снять меня в своем следующем фильме. Возможность сыграть идиота из Техаса показалась мне привлекательной, поэтому я сразу же согласился.
Думаю, гильдия киноактером имела такое же отношение к тому, что я получил эту роль, как и Регги. В начале 2001 года Гильдия угрожала забастовкой, в случае, если не будет сделан прогресс в уже затянувшихся переговорах. Киностудии, опасаясь остановки работы, что означала бы остановку в доходах, в панике запустили дюжины проектов – были они готовы или нет. Впервые с того момента, как я стал профессионалом, актеров не хватало.
При обычных условиях в Голливуде, для меня получить третью главную роль после Мэттью Перри и Элизабет Херли, означало бы безмерное количество встреч, вычиток, кинопроб, лоббирования, обмена любезностями и так далее. По какой-то причине, в период временной голливудской нужды, меня взяли на роль глупого, богатого техасца в этой романтической комедии.
Но и этого было мало. В середине оформления юридических разрешений на фотографии в книге, казалось, необходимо было осыпать меня чем-то приятным. Фильму Джима Керри «Мажестик» требовался удалой герой, чтобы сняться в фильме-в-фильме. Когда пришло предложение от милого голливудского парня Френка Дарабонта, что мне оставалось делать, отказаться? Дьявол, это было идеально, Джим будет играть в А-фильме, а я буду звездой Б-фильма.
Поэтому в какой-то момент в феврале в пятницу я оказался на звуковой сцене в Голливуде, сражаясь на мечах (с Клиффом Кертисом: первым новозеландским актером, с которым я познакомился во время работы на УСГ), а на следующий день я пробирался по коровьему пастбищу за Далласом.
К тому моменту книга была в режиме «синих страниц», когда ты проверяешь только на опечатки – другие изменения не поощряются. Такие вещи занимают определенное время, но я уверен, что это превратилось бы для меня в легкую прогулку, если бы я вызвался поехать в Лос Анджелес на следующие шесть недель, чтобы сыграть 68 летнего Элвиса Пресли в доме престарелых Восточного Техаса. Я объясню сюжет фильма, но это особо не поможет: это история искупления настоящего Элвиса Аарона Пресли (который до сих пор жив) и его встреча с Джеком Кеннеди (играет Осси Девис), который считает, что он стал черным и что «они» держать часть его мозга живой при помощи батарей в Белом Доме. Он также уверен, что в дом престарелых ночью прокралась мумия и высасывает души стариков. Думаю, самое время сказать вам название: «Бубба Хо-Теп».
Этот действительно странный фильм был основан на коротком рассказе Джо Лендсдейла, режиссером стал Дон Коскарелли (известный по «Фантазму»), выбор оказался хорошим и Дон был искренним в своем желании не превратить кино в глупый телефильм.
После шести долгих недель в заброшенном сумасшедшем доме для ветеранов в Дауни, Калифорния, Элвис устроил последнее выступление и подписал финальную версию «Подбородков». Актерские хлопоты на год были закончены и мое расписание было широко открыто и можно было поставить парус.
«Дайте мне карту», - закричал я никому конкретно. – «Мы должны проложить курс тура для книги!»
Маршрут
Книжный тур может быть легким или очень сложным – все это зависит от того, сколько у тебя времени. Я пообещал большим боссам в St. Martin's Press, что буду участвовать в продаже книги при любой появившейся возможности. Это означало, при неопределенных условиях, что я буду в дороге три месяца – сразу же после того, как был в дороге три месяца...
Настоящим вызовом стало составить маршрут движения по стране, которому можно было бы следовать. Я знал, что это будет не так просто, как методично ехать с одного побережья на другое, потому что в предвкушении грядущего турне, я соглашался на личное присутствие всякий раз, когда меня просили. В то время это казалось отличной возможностью бесплатно повозить свой зад по стране – учитывая, что начало книжного тура оплачивалось из моего кармана.
В результате, между 8 июня и 4 ноября 2001 года вообще не было логической или географической связи в книжном туре. Я никогда бы не поехал в Портленд после того, как подписал книги в Сиэттле – это бы было слишком логично. На восточном побережье я, скорее всего, ехал из Балтимора в Орегон, три дня спустя в Кливленд, возвращался домой на два дня, а потом отправлялся в какой-то отдаленный регион страны на целый день. Я устал просто печатая это.
В конечном итоге, я привык к этому рвано-идиотскому графику. Во всяком случае, это был отличный способ получить воздушные мили по дурацким причинам. Единственное в чем я был уверен, что хочу закончить турне в Мичигане. Как оказалось, первый книжный магазин Borders появился в Энн Арбор, который также был отличным студенческим городком с шикарной семейной историей. Бинго, детка!
Тогда турне приняло форму, магазин за магазином, и стало выглядеть примерно так: После Детройта мы вернулись на запад, чтобы «сделать» Лос Анджелес, Бербанк, Западный Голливуд и Санта Барбару. Я говорю «мы», потому что во время большей части турне со мной была мою многострадальная жена Ида – и спасибо Господу за это. Ида удерживала меня от сварливости (большую часть времени), показывала правильное направление и настаивала на том, чтобы я хорошо ел.
После Калифорнии я подписывал книги в маленьком городке Медфорд, Орегон. Три дня спустя я полетел в Нью Йорк; Хантингтон, Нью Йорк; Риджвуд, Нью Джерси, а потом домой.
Через два дня я отправился на юг в Даллас, Остин и Саванну. Четыре дня спустя я был в Сент Луисе, потом домой перед Сиэттлом и Сан Франциско. Я поменял грязную одежду и через два дня был в Индианаполисе, затем Эванстон, Чикаго, Милуоки, Мэдисон и Шомберг.
После слишком короткого перерыва, я бросился через Портленд, провел одну ночь дома перед походом на юг, который включал в себя Сан Диего, Лас Вегас, Флагстафф, Темпл, Альбукерку, Денвер, Солтлейксити и Сакраменто.
Я был дома достаточно долго, чтобы отжать пот с моих носков и снова отправился подписывать по стране книги в Балтиморе; Арлингтоне штет Вирджиния; Майами Бич; Форте Лодердейл; Тампе; Атлантик Бич и Атланте, Джорджия.
Далее следовал Тигард, Орегон (пригород Портленда), а за ним поход севернее: Виндсор, Онтарио; Торонто; Амхерст, НЮ (почти Баффало); Олбани; Южный Хэдли; Кэмбридж; Массачусэтс; Провидэнс; Филадельфия; и Бриджвилл, штат Пенсильвания.
Остановка дома была всего лишь формальностью, потому что почти сразу за ней последовало отправление на юго-восток, начавшееся в Кливленде, потом последовали Дейтон, Лексингтон, Луисвилл, Нэшвилл, Кноксвилл и, наконец, Майами.
Эй, пара пустяков...
Шоу собаки и пони
Цитируя моего отца, бывшего рекламщика Чака Кэмпбелла: «Если ты ничего о нем не расскажешь, то мне наплевать насколько хорош твой товар, твой бизнес рухнет». Как прав был Чак. С этими самыми словами, эхом разносившимися по северному Мичигану, мы были намерены возвестить анна весь мир, что новая книга вот-вот попадет на полки.
Медиа, во всех своих формах, существо похожее на гидру, потворствующей огромному разнообразию вкусов. Я получил урок в Нью Йорке, в самый обычный день, какими разными бывают рынки и чувства.
Где-то в середине дня у меня было интервью с Отцом Майком, священником, у которого было свое кабельное шоу на Манхеттане. Мы с отцом Майком беседовали около получаса без перерыва и затрагивали довольно серьезные жизненные проблемы: жизнь, смерть, мораль – можете продолжать и дальше. Опыт был сильным, но удовлетворяющим.
Как ведущий, отец Майк определенно читал книгу и прилагал большие усилия, чтобы указывать на неясные факты. Его вопросы были одновременно проницательными и уникальными, и к концу встречи мы расстались, чувствуя себя старыми приятелями.
«Ух ты. Ладно, это было довольно впечатляюще. Что дальше, Джо?», - спросила я публициста St. Martin.
«Мы идем на «Шоу Опи и Энтони». У них послеобеденная передача с огромной аудиторией».
И мы отправились в студию WNEW для того, что стало параллельной вселенной медийного опыта. В лобби, ожидая свою очередь, я заметил огромное количество, скажем так, «чрезмерно накрашенных» женщин.
«Мужик, ты только зацени их», подумал я.
В конце концов, после небольшой светской беседы, стало ясно, что они должны быть гостями в шоу.
«Наверное, после меня», - решил я.
«Привет, меня зовут Брюс, а тебя?»- спросил я загорелую женщину, обильно наделенную всеми прелестями.
“Я Монтана Ганн», - улыбнулась она. Монтана почти всегда улыбалась.
«Вы экзотические танцовщицы?», - спросил я.
Это вызвало смешок у других женщин, но я был упорен.
«Что вы делаете...Монтана?»
Это послужило причиной еще одного смешка и они переглянулись.
«Мы экзотические танцовщицы».
«Знаете, мне всегда было интересно одно. У Говарда Стерна всегда была бесконечная череда стрип...то есть, экзотических танцовщиц в его радиошоу. Не думаете ли вы, что это немного странно, ведь их никто не видел?»
Монтана покачала головой, нет.
«Нет, если они записывают передачу на видео, как мы. Это будет на их веб-сайте поздно ночью».
«Твои «экзотические» танцы?»
Монтана снова захихикала.
«Ага, или что-то еще, что мы будем делать...»
Мне стало страшно. Эти женщины собирались сделать что-то противное, в этом я мог быть уверен.
«Слава Богу, что они идут после меня», - успокоил я себя.
Именно тогда нас всех позвали в студию Оппи и Энтони. Всех нас. Включая «танцовщиц». Когда я оглянулся на трех женщин, то они захихикали.
Студия была большая и чистая, и в не была, как казалось, дюжина микрофонов, большая часть которых стояла вокруг, как бутылки с пивом перед маленькой армией парней, которые могли и стали бы, высказывать свое мнение в любой момент.
Даже в этом свободном формате у каждого из них, казалось, была своя специальность. Один приятель мог изрыгать оскорбления, словно для него не было завтрашнего дня. Лишь спустя пару минут после того, как мы уселись в студии, он позвонил по телефону соперничающему комику и полетели клоки шерсти. Я никогда раньше не слышал такой напряженной словесной перепалки. Как житель пригорода, я не уверен, что смог бы спокойно ехать домой с работы слушая это, но у этого парня явно был дар.
Оппи и Энтони, любезные хозяева, были посередине этого сумасшествия, каждый за столом, заваленным бумагами всех форм и размеров. Оттуда они управляли шоу, определяя границы допустимого эфирного словоблудия. За долгие годы эти ребята выработали простую процедуру, они говорили только первую буквы ругательства. Вот отцензуренный пример:«Она позволила ему засунуть свой в П ее С?»
«Не только это, она позволила ему Т ее в Ж...» (пожалуйста, не пытайтесь это перевести)
После бесчисленных перерывов на погоду, трафик и рекламу, мы немного поговорили о книги, но можно было сказать, что они просто чесались, как хотели увидеть Монттану Ганн и ее специальный талант. Кроме ее ежедневной работы порнозвезды, Монтана могла выбрасывать кубики льда из ее задницы, или как сказали на радио, «Из ее Ж».
Прежде, чем вы бы сказали «пригнись, летит кубик льда», видеооператор снимал, как Мнонтана двое ее подруг танцевали стриптиз, ласкали друг друга и, в конечном итоге, стали в нужную позицию: позицию для кубиков льда. Счастливый волонтер достал кубик льда из пластикового подноса и для нас настал момент истины. Оппи и Энтони транслировали происходящее в коде:
«Как этот лед в твое Ж, Монтана?»
«Лед в моей Ж действительно холодный!», - отметила она невинно. – «Он почти полностью в...»
«Нам нужно отойти? То есть, он выйдет из твоей Ж с силой?»
«Сложно...сказать», - ответила Монтана, очевидно напрягая усилия. – «Этот кубик в моей Ж немного больше, чем обычно...»
Именно тогда я прикрыл рот рукой. «О...мой...Бог», - подумал я. – «Вот оно. Она действительно собирается выстрелить этой штукой из своей Ж!»
Монтана перестала смеяться, присела на корточки и сжала. В результате выброса раздался звук, который был, скажем так, очень спортивный. Я могу сказать точно, зрелище было далеко не захватывающим. Но, я уверен, что миллионы, которые посмотрели это на сайте, не были разочарованы. Монтана постаралась на славу, она была настоящим профессионалом!
По окончанию нашего совместного шоу, Монтана запрыгнула мне на руки и мы сделали милую совместную фотографию: два преданных артиста, работающих тяжело, чтобы улучшить качество жизни всего человечества.
Места проведения
Вы можете не знать об этом, но у книг есть рейтинги, прямо как у сериалов.
Хотя есть бесчисленные сотни книжных магазинов в США, как независимых, так и торговых сетей, только некоторые известны, как «отчетные» магазины, то есть, они достаточно важны, с точки зрения маркетинговых критериев, чтобы сообщать о продажах в издательский мир.
Самым важным справочником о продажах книг является список бестселлеров от New York Time. Это компиляция, генерируемая каждую неделю, основанная на данных, собранных с этих «отчетных» магазинов. Как автор, я поощряюсь раздавать автографы в таком количестве этих магазинов, какое нас примет, зная, что если все пройдет хорошо, то быстро пойдут слухи.
Чтобы достичь баланса, я и St. Martin's Press договорились, что важно будет признать и оценить и маленьких ребят, поэтому мы добавили в список нашего тура и большое количество независимых и университетских книжных магазинов. Мне говорил не один владелец маленького книжного магазина, что одно такое событие может окупить для них плохой месяц.
Это большая страна, с разнообразными вкусами, и ничего не показывает их лучше, чем книжные магазины. Места проведения были по всей карте, не только географически, но и стилистически.
Разнообразие книжных магазинов казалось бесконечным – от торговых сетей, которые трудно было различить, до магазинчиков, которые передавались из поколения в поколение, в Новой Англии, куда, казалось, в любую минуту мог зайти Боб Ньюхарт. Кинотеатры, как оказалось, были идеальным местом для подобных мероприятий, частично потому, что книга была на кинотему. Еще одним бонусом было то, что можно было периодически показывать Fanalysis, документалку, которую я недавно сделал о «фандоме». Также не вредило то, что фильмы «Зловещие мертвецы» наслаждались ограниченным повторным выпуском в кинотеатрах.
Я подписывал книги в новых мультиплексах, в затхлых холлах сетевых кинотеатров, слава которых уже давно прошла, и на сцене винтажных кинотеатров, вроде The Tampa, построенного в 1912 году для водевилей. К моему удивлению, этот театр, расположенный посередине депрессивного центра города, был одним из самых богато украшенных зданий, что я видел. Достаточно, чтобы соперничать с кинодворцами Fox в Детройте и Сент Луисе. Потолок кинотеатра был выкрашен в небесный цвет, «звезды» сияли, когда гасили основной свет. Над авансценой протянулось изображение европейской деревни, освещенной так, словно только что село солнце.
Театр пережил свои темные дни, конечно, почти пойдя под снос в конце 70-х, после того, как почти декаду показывал только фильмы о кунг фу. В нынешние дни, его немного реставрировали, включая превосходную современную звуковую систему. Что может быть лучше для актера, как сидеть на сцене, в прекрасно отреставрированном зале, с богатой историей и отвечать на вопросы вроде: «А будут ли Зловещие мертвецы 4?»
Довольно большое количество мест нельзя было легко классифицировать. Крутое место в Остине, Техас, Проектный Дом Аламо, где они показывают фильмы, но также подают алкоголь и еду в баре с атмосферой пивного паба. Я также подписывал книги на конвенциях по научной фантастике, в магазинах комиксов, видеопрокатах, нескольких церквях, что всегда вносила иной вкус вопросам о «Зловещих мертвецах», аудиториях колледжей, супермаркетах (включая тройку самых больших в Америке), мегамагазинах Virgin и даже в интернет салоне.
Часто, помимо всей этой шумихи, наиболее важные раздачи автографов проходили в скучных складах, вдали от всякой толпы, в стратегических городах по всей стране. Это были «фондовые подписания». Превалирует теория, что подписанные «в наличии» книги будут продаваться лучше. Большая часть авторов с радостью это делает, потому что подписанную книгу издателю не вернут. Естественно, я был рад помочь и подписывал копии пока мою левую руку не заклинило.
Самым значительным, уже опосредовано, стала раздача автографов на мое день рождение 22 июня в Международном Торговом Центре, в мезонине. По печальной иронии, мои самые живые воспоминания о Международном Торговом Центре были очень приятными. Сотрудники делали такие вещи уже миллион раз, поэтому все шло четко, как швейцарские часы. Даже посереди всего этого хаоса, они подарили мне торт, со свечами и все такое. После 11 сентября я задумываюсь на каждый свой день рождения.
Я увижусь с тобой в самых неожиданных местах...
Один из положительных моментов книжного тура или любого дорожного тура в том, что ты увидишь старых друзей и семью. Движуха в Borders Books в Энн Арбор, Мичиган, была идеальной ситуацией – толпа до завязки была забита друзьями и семьей.
Брат Майк появился со своим кланом. Брат Дон, все еще солдат, выполнял на выходных долг в Батт Крэк, Висконсин, или каком-то подобном месте. «Старина Чарли» или мой папа Чарли, был здесь и я думаю, что конкретно для него это было весельем. Будучи выпускником мичиганского университета, Энн Арбор хранил для него много приятных воспоминаний.
Как только началась раздача автографов, в поразительном количестве стали появляться знакомые лица из прошлого. Я поднял взгляд с книги, чтобы увидеть высокого мужчину, примерно моего возраста, который раскачивался вперед назад. Его руки были вытянуты в дружеском приветствии.
«А? А?», - сказал он с улыбкой.
Я покосился на него. «Почему он так раскачивается?» А потом я понял, он раскачивался, потому, что он был Бобом Расмуссеном, и он делал перетасовку Расмуссена! Я имею в виду нервную привычку, которую имел Боб, когда произносил свои реплики со школьной сцены – небольшое, но непрекращающееся раскачивание.
«Боб, старый ты негодяй! Как ты?»
«Фух», - подумал я. – «В этот раз я вспомнил, но как долго я продержусь?»
Тогда появился Морин, Морин с даааавних времен, Моин с фотографий с Майком Дитцем, который всегда помещал нас в один кадр. Забавно, как все получалось, забавно, как Майк постоянно нас сводил, так часто. Поэтому Майк мой друг.
Морин была не одна, когда появилась, выглядя ослепительно, на раздачу автографов, она пришла с тремя из четырех своих детей. По какой-то причини, 24 летний промежуток с нашей последней фотографии казался ошибкой.
«Двадцать четыре года назад? Нет. Я видел тебя чаще», - сказал я убежденно.
«Ничего подобного», - сказала Морин, глядя на меня взглядом, который она использовала, когда я говорил рядом с ней что-то глупое. А это обычно бывало всякий раз, когда я оказывался рядом с ней. Все же, было прекрасно увидеть ее, как и другую неожиданную гостью Эллен Сендвейсс, одну из старлеток «Зловещих мертвецов» и хорошую подругу.
Прежде чем я смог написать в ее книге: «Эллен, где пять баксов, что ты мне должна?», появилась семья Сэма Рейми, Мистер и Миссис (я все еще не могу называть их Ларри и Целия) Рейми, и сестра Сэма Андре. Когда миссис Рейми подошла к столу, она опустила солнечные очки и знающе прищурилась. «Надеюсь эта книга заработает деньги», - сказала она без улыбки.
У миссис Рейми всегда была привычка желать тебе добра так, словно она тебе угрожает, и благослови Боже ее за это. В наши самые темные дни съемок первых «Зловещих мертвецов», она всегда тайно давала нам деньги за спиной Леонарда, подмигивая и поощряя, нет, угрожая нам продолжать.
Я не видел Скотта Тайлера, Лизу Девис или ее брата Стива достаточно часто тогда, но в начале семидесятых мы вместе путешествовали. Когда братишка Дон упомянул их мена опять, в контексте совместного обеда в городе, я ухватился за эту возможность.
Поразительно было увидеть, как, в какой-то степени, старые друзья никогда не менялись, но я начал видеть, как каждый из них, по-своему, стал напоминать родителя или родственника. В случае Скотта Тайлера, он был точной копией старшего брата Брайана. Стив Девис говорил, как его отец, а его сестра Лиза, которая была соседской красоткой, выглядела как ее мама – что не является оскорблением.
Перед тем, как я уехал из города, мне позвонила Тони Уилен. В книге, я с тоской описывал загадочную красоту этой девушки. Очевидно, этого было достаточно, чтобы привлечь ее внимание, поэтому мы посмеялись и немного поговорили о ее нынешней жизни замужней женщины с работой в хорошей юридической фирме. Когда разговор подошел к концу, тон Тони значительно изменился. Она понизила голос и сказала шепотом: «Брюс, слушай, перед тем, как ты уедешь, я должна сказать тебе одну вещь...»
Должен признать, что представлял себе нечто, что устроило бы меня 26 лет назад, вроде: «Брюс, я всегда была тайно влюблена в тебя» или что-то такое желе лестное. Но я услышал:
«Ты написал в книге мое имя неправильно. Не Уилен, а Вилен».
Когда ты ездишь по такой большой стране, как США, то натыкаешься на людей в самых неожиданных местах. Я подписывал книги в маленьком городке в Орегоне, когда увидел Тоби МакГвайра и Кирстен Данст, главных актеров фильма Сэма Рейми «Человек паук». Не желая устраивать шум перед толпой, я понизил голос:
«Эй, ребята? Какого черта вы тут делаете?»
«У меня тут родственники», - сказал Тоби. – «Мы их навещали и увидели витрину. Отличная толпа».
После этого я решил дать местным нечто особенное. Я вскочил со стула и ткнул пальцем в скромную пару.
«Дамы и господа, у нас сегодня особые гости, прямо из Голливуда, Кирстен Данст и Тоби МакГвайр из «Человека паука»!
Толпа зевак обступила Тоби и Кирстена и вскоре потерял их из виду. Где-то возле выхода, быстрый отблеск Тоби показал женщину, размахивающую трусиками над головой и орущую, как Зена. Даже в этой суматохе Тоби удалось помахать на прощание. Я не уверен почему при этом был вытянут его средний палец, но это был милый жест.
На конвенции Horrorfind в Балтиморе я наткнулся на взрыв из моего прошлого: Упыря или Рона Шведа. Я должен напомнить вам, что, когда я был подростком, Рон был бесспорным королем халтурного ТВ в Детройте. К счастью, перед отменой боги сыграли с ним жестокую шутку и мне удалось появиться в его сериалах в небольших ролях.
Этот было честью, что Рон отыскал меня и поздоровался. Он тоже был на конвенции, проталкивая свою книгу и новый сериал. Рон был таким же, как я его помнил, и даже более шокирующим, он был одет в тот же лабораторный халат, что и 24 года назад. Я могу сказать, что халат был тот же, потому карман, который он отстрелил М-80 во время сериала был пришит таким же халтурным способом.
В те же выходные, после кучи электронных писем, я договорился выпить с новеллисткой Маргарет Эллисон. Она только закончила свою четвертую новеллу и я хотел обсудить с ней эту новую штуку под названием издательство. Должен признаться, мне было интересно, что эта женщина, которую я почти знал почти тридцать лет, как Шерил, замышлял в эти дни – я не видел ее с 1987.
Шерил была достаточно терпелива, чтобы играть в наших Супер-8 фильмах, а также исполняла роли разных монстров и
частей тела в «Зловещих мертвецах», включая одержимую ногу. Но посмотрите на нее сейчас – она модная писательница! Поздравляем Шэрил, в смысле, Маргарет...
Голливудский магазин «Book and Poster» - прекрасное место киноатрибутики, расположенное в самом сердце Голлиуда. Где-то через час после начала раздачи автографов, к столу подошла высокая женщина, с вульгарным видом. На ней были самые большие солнечные очки, что я когда-либо видел, ее спутанные песочно-каштановые волосы доставали ей до талии.
«О, привет, мистер Кэмпбелл» - пронзительно пропищала она очень неприятным голосом. – «Я бооольшая ваша фанатка и люблю всеее ваши работы. И книга мне оооочень понравилась...»
Эта странная женщина дышала так часто, что я подумал, что у нее будет инсульт. «Да что с ней не так?», - задумался я. – «Я видел голливудских чудаков, но эта цыпочка даст им фору».
И потом моя челюсть упала. Люси Лоулесс, скрытная королева воинов, обманула меня – забросила наживку и подсекла. Ее после-ЗКВ волосы вернулись к своему нормальному, более светлому тону и, честно говоря, она была последним человеком, которого я бы ожидал встретить в Лос Анджелесе, не говоря уж о Северном полушарии. Помимо этих жалких оправданий, Люси Лоулесс еще и очень хорошая актриса.
Что в имени?
Подписывая за двадцать лет такое количество фотографий и памятных безделушек, я не мог не заметить медленное изменение имен. Обыденные Джоны, Питы, Сары и Салли стали Шонами, Трейси, Бредли и Амирами.
Я как можно лучше боролся с «как это писать»?, поощряемый людьми на написание их имен на записках. Парень с песочными волосами подбежал к моему столу в Индианаполисе и протянул руку.
«Меня зовут Шон. Как поживаешь?»
«Это пишется: Ш-е-н или Ш-о-у-н?»
Он посмотрел на меня взглядом «ну, ты тупой».
«Ни то и ни другое. Это оригинальное произношение: Ш-о-н».
«Ладно, запомним...»
В Луизине к столу подошла очень кроткая женщина.
«Привет», - предложил я, пытаясь сломать лед. – «Как тебя зовут?»
«Гледрей».
Забавные имена всегда привлекают мое внимание и я поднял взгляд.
«Это два слова, Глед и Рей?»
Она покачала головой.
«Только одно».
Я нацарапал в ее книге и отдал ей обратно.
«Твои родители ведь были хиппи, да?»
Гледрей немного покраснела, собрала в охапку свою юбку и удрала.
В это современное время, когда люди имеют тенденцию мигрировать больше, чем их предки, я просто предположу, что потомки знаменитых людей разбросаны по всему миру. Я был весьма шокирован, когда в течении двухдневного периода между Южным Огайо и Кентукки я имел честь встретить прямых потомком Дэниеля Буна и Дейви Крокетта во время раздачи автографов.
В то время, как потомок Дэниеля наслаждался использованием той же семейной фамилии, пра-пра-пра-племянник Дейви Крокетта был более обыденным по отношению ко всему этому.
«Просто напишите для «Дейва»», - сказал он с улыбкой.
В Филадельфии на подписания явилась жесткая, но дружественная толпа. Подросток подобрался к столу, бросил быстрый презрительный взгляд и бросил книгу на мой стол.
«Подпиши».
Чувствуя легкую враждебность, я немедленно решил поболтать.
«Конечно, приятель, как тебя зовут?»
«Меня зовут Эш».
Я улыбнулся. Я слышал эту старую шутку сотни раз, но пацан неплохо держался.
«Это довольно забавно», - сказал я. – «Серьезно, как тебя зовут?»
Он посмотрел на меня так, словно я был самым большим засранцем, что он встречал.
«Серьезно, меня зовут Эшем», - ответил он. – «Мои родители назвали меня в честь твоего тупого героя...»
Эш был зол, что родители пренебрегли огромным количеством совершенно нормальных имен, чтобы выбрать глупое, девчачье имя, но он значительно успокоился после того, как высказался. Возможно, сказать это мне в лицо стало катарсисом для него. Возможно, сейчас Эш мог, как и персонаж, очиститься от проклятья «Зловещих мертвецов».
«Ну, по крайней мере, я точно знаю, как писать твое имя», - сказал я, надеясь, что он увидит в этом юмор.
Эшу было не до смеха.
Родители иногда могут быть жестоки...
Странная работа
Цитируя моего приятеля Роба Таперта: «Требуются разные люди, чтобы заполнить автострады». После того, как видишь кандидатов в президенты этой страны, то хочется сказать: «Братишка, как же ты прав!»
Иногда мне неловко говорить людям, чем я зарабатываю себе на жизнь. Это, обычно, вызывает такую долгую и скучную сессию вопросов и ответов, что я обычно говорю: «Я фрилансер» или «Я предприниматель».
Турне для «Подбородка» связало меня с людьми со всех сфер жизни и теперь я не чувствую себя так странно, будучи актером. Я всегда мог вводить аппликатор в тампон, как Морис из Олбани или производить оборудование для хирургии геморроя, как Стен в Детоне, или мониторить космический мусор, как Джордж в Бостоне.
«Итак, Джордж, как же это работает?», - спросил я с искренним интересом.
Джорд улыбнулся и объяснил так просто, как мог: «Ну, глубоко в компьютерном хранилище я выслеживаю космический мусор, астероиды, спутники, корпуса ракет. Все, что висит около Земли или может упасть на нее. Если что-то опасное направляется к, скажем, спутнику, я их отмечаю».
«Опасное...например?»
«К примеру, капли краски. Один из шаттлов ударила маленькие капли, они испугались до усрачки. Вроде бы ничего, но они передвигаются со скоростью в шесть раз быстрее пули».
«Гадство. Похоже там наверху черт знает что».
«Так и есть. Запуски в 60-х были ужасно грязные и мы расплачиваемся за это до сих пор».
«Ну, спасибо за то, что охраняешь наши спутники», - пожелал я Джорджу перед уходом. – «Мне бы не хотелось пропустить баскетбольную игру из-за краски».
В детстве я играл в Монополию, как ненормальный. Я проводил целые летние дни сражаясь в четырех и пяти играх подряд, пока компанию нам составляла песня Элтона Джона «Дорога из желтого камня». Я до сих пор не устаю, играя в эту игру – это как одевать старые тапочки.
В Провиденс, Род Айленд, я имел честь пожать руку молодому человеку, который делал Монополии. Было приятно встретиться с тем, кто делал мою самую любимую часть – ботинок. Просто, чтобы вы знали, оранжевый и голубой никогда не навредят, и парочка железных дорог тоже приятно иметь.
Филадельфия один из моих самых любимых старых городов просто потому, что он просто сочится историей. Я подписывал книги в Гренд Курс в Бурс (скажите это десять раз), бывшая фабрика, известная также как Молл Независимость. Там я имел честь встретится с самопровозглашенной королевой Непристойностей Филадельфии. Барбара положила рекламу Секс-агенства передо мной.
«Наверное, интересная жизнь», - ответил я.
«О, да», - кивнула она. – «Всяких встречаешь».
Я наклонился к Барбаре и понизил голос.
«Так скажи мне, какой процент твоих "клиентов" действительно подходит под их описание?»
Барбара знающе улыбнулась и подвела итог этому так:
«Ну, сладкий, мы тут говорим про фантазию. Ты должен знать об этом что-то».
«Мог бы», - ответил я с улыбкой.
«Все же, я люблю их до смерти», - сказала Барбара. – «Некоторые из моих лучших друзей – трансвеститы».
У Питтсбурга была рушащаяся инфраструктура, замирающая сталелитейная промышленность и массовая безработица, но мне нравится этот город, потому что он напоминает мне Детройт. Подписывая книги в Торговом Центре Долины Шартьерз, я был связан, опосредовано, с американской иконой. Как мастер церемоний, я представлю его так: «Он настоящий клоун, потому что ненавидит грусть, он, единственный и неповторимый, Рональд МакДональд!»
Конечно, я не встретил самого Рональда, только его ассистента, который остановился, чтобы купить книгу и сказать «привет».
«Ух ты, твой босс, наверное, Рональд пятнадцатый», - предположил я. – «Сколько этих парней вообще было?»
«Есть только один», - категорично ответил он.
«В свое время, да?»
«Только один», - повторил он опять, словно он слышал эти глупые рассуждения сотни раз от девятилеток. Я решил немного поменять тему:
«И каково это быть ассистентом Ронни?»
«Как и можно было ожидать, он очень занятой парень».
«Это можно было предположить, учитывая, что он...»
Мы синхронно произнесли: «Только один».
В Тампе появились около двадцати детей из пригорода, которые немедленно рассмеялись, когда я спросил их чем они занимаются. После того, как они нервно переглянулись, один из них сделал шаг вперед и объяснил:
«Мы герои Диснея в Орландо».
Теперь рассмеялся я, но это была не насмешка, я действительно был впечатлен. Было непросто и совсем не весело гнить под жарким солнцем Орландо, пока вредные дети тянут тебя за уши и топчутся по твоим ногам. В тайне я всегда задумывался, что еще происходило в таких местах, как Диснейворд.
«Ладно, скажите-ка, у вас нет старых черно-белых фотографий Гуфи, взобравшегося на ногу Белоснежки?»
Я не знаю могло ли это их оскорбить, я просто ляпнул, но они снова расхохотались.
«Есть», - сказал «Гуфи», без нотки юмора в голосе. – «И видео».
И он рассказал о похотливых вещах, происходящих на нижних этажах самого счастливого места на земле.
Раздача автографов в Арлингтоне, Вирджиния, месте рождения фразы: «Просто нужно знать», началось как все остальные. Ребята в этой части мира работают на правительства, часто даже на армию, поэтому они все были с хорошими прическами и застегнутые на все пуговицы. К моему столу подошел один такой опрятный мужчина.
«Приветик. Как тебя зовут, приятель», - спросил я.
«Роберт», - ответил он просто.
Я начал подписывать его книгу. Обычно это хорошее время, чтобы продолжить маленькую беседу.
«Итак, Роберт, чем ты занимаешься?»
«Не могу сказать тебе».
Наша близость к Вашингтону вызвала у меня смешок.
«Да, это хорошо. Как тебя зовут?
Роберт посмотрел на меня так, как может только член тайной элитной организации.
«Не могу сказать тебе...», - ответил он без эмоций. Все еще убежденный, что он шутит, я добавил:
«Или что, ты меня убьешь?»
В этот раз Роберт не ответил. Он смотрел на меня взглядом в стиле «ЦРУ сошло с ума» в своих холодных, мертвых глаза.
«Лаа-дненько», - сказал я, быстро подписывая. – «Оставайся крут».
Я протянул ему его книгу.
«Приятного тебе дня, Роберт...что бы ты там не делал».
Рукопожатие:
Жать или не жать - вот в чем вопрос. Акт личного взаимодействия с фанатами (я предпочитаю термин «клиенты») всегда обеспечивает долгие часы неловких причуд.
Я был перед толпой разных размеров на протяжении тридцати лет, если считать Муниципальный театр, поэтому выслушивание болтовни является естественной частью моей работы. Для какого-то парня, который не часто выходит из дома, встреча с актером, который нравился ему и за чьим творчеством он следил годами, может быть большим делом. Это и приводит нас к дискуссии о «рукопожатии».
Я понял, после того как пожал рук достаточно, чтобы получить место в конгрессе, что рукопожатие человека также уникально, как его отпечатки пальцев – нет двух людей, которые делают это одинаково. Короткие и простые рукопожатия были очень популярны во время книжного тура, особенного в центральной Америке. Мне нравилась их простота, но если рукопожатие слишком короткое, то его могут неправильно понять, как: «Черт, у этого парня вши» или расценить его характер, как поверхностный, потому что «Ладно, я пожму ему руку, потому что все жмут...»
И наоборот, слишком долгое рукопожатие становится для меня слишком личным. У меня были рукопожатия по тридцать секунд, во время которых энтузиасты рассказывали мне целую историю, выжимая кровь из моих пальцев.
Никакая дискуссия о рукопожатиях не будет полной без упоминания хватки. Для меня, хватка человека это «ключевой показатель», она позволяет узнать, что из себя представляет человек. Крепкая хватка говорит: «Привет, приятель, приятно с тобой познакомится». Однако, если ты сожмешь слишком сильно, то это может показаться навязчивым: «Хочешь пожать руки? Да? Ладно, давай-ка сделаем это!».
Слабая хватка, как по мне, означает незаинтересованность. Каждый раз, когда я встречался со слабым рукопожатием и я имею в виду действительно дохлые, как рыба, интерес этого человека был на том же уровне. Как вождения, все зависит от того, как ты держишь руль.
Давайте перейдем к температуре. Очевидно, наши тела функционируют на разных уровнях. Моя жена Ида, например, во сне превращается в атомный реактор. Даже зимними вечерами, когда я, вроде как, должен ценить это, мне все еще приходится отодвигаться на край кровати, чтобы не потеть.
Тоже самое касается и рук, и мы не можем всегда контролировать нашу температуру. Фанаты имеют тенденцию пребывать на «нервной» стороне температуры; поэтому я предпочитаю сталкиваться с холодными руками. Частенько, после большого количества холодных клиентов, я пожму приятную теплую руку и задержусь немного, чтобы впитать тепло.
Я также заметил, что руки подают под разным углом. Некоторые используют вариант «биплана», сначала поднимая руку, а потом занося ее вокруг и в итоге приземляясь в твоей руке. Другие высовывают руку заблаговременно и идут с ней вперед, словно рыцари на турнире.
Я все еще запутан и мне неловко в тех случаях, когда мои афро-американские братья делают «шейк». Я навсегда запомню порядок: «потрясти, скользнуть, схватить, вверх, вниз, костяшки пальцев вместе, удар, скользнуть назад, пальцы в замок, уйти».
Некоторые не только пожмут твою руку, они положат сверху еще одну, таким образом прикрывая возможность к отступлению. Я называю это «Зажим» или «Загрузка». Ребенком я частенько с таким сталкивался, особенно от пожилых родственников. Это более интенсивное, но искреннее рукопожатие. Старое, рука-с-верху, сожми-немного, встречаемое на церковных собраниях.
А как на счет этих потных рукопожатий? После долгих часов исследования, нашел, что пот чаще всего ассоциируется с холодной, а не горячей рукой. Что вызывает этот феномен я так и не понял, но холодные и липкие руки должны идти с предупреждающей наклейкой, если ты только не полностью подготовлен, то у тебя может остановится сердце от того, что ты схватил эквивалент холодной сосиски.
Один конкретный фанат, Роберт, приезжает на мероприятия всякий раз, как я достаточно близко к Канаде, его родине. Он довольно чувствительный парень, всегда заботится о моем самочувствии. Он был на многих мероприятиях, но одна конкретная раздача автографов довела его до того, что он предложил мне пачку влажных салфеток после.
Это удивило меня, потому что, к тому моменту, я никогда не думал, что могу что-то подцепить. Я думаю, что сама возможность сказать дружеское здравствуйте, в форме рукопожатия, перевешивает потенциальный риск подцепить вшей.
Каждый раз, когда раздача автографов затягивается, и на некоторых мероприятиях мы сидим по пять часов, начинаются вопросы о боли:
«Эй, Брюс, рука не болит?»
«Нет», - объясняю я. – «теперь, когда в ней стальные штыри».
«Еще не заработал туннельный синдром?»
«Нет, просто рука онемела, но не волнуйся, мой автограф такой отвратительный, что ты не заметишь разницы...»
К счастью, во время долгих вечеров, меня выручают мои мануальные особенности. Мою левую руку, которой я пишу, замещает правая. Лично я предпочитаю короткое, средней силы рукопожатие с сухой ладонью - больше похоже на хорошее вино, а не рукопожатие.
Почти смертельная комбинация всех их, и я думаю, что вы согласитесь, это «Костедробильщик», парень с большими мускулами и энтузиазмом.
Рукопожатие в стиле: «Мне нравятся все ваши фильмы», с хорошей дозой холодного и липкого.
Если я замечаю потенциально опасного кандидата, а их обычно можно увидеть по глазам, у меня есть время направить свою руку, чтобы избежать смертельной хватки. К несчастью, слишком часто я махал вслед уходящему клиенту и меня застигали врасплох.
Когда все сказано и сделано, ключ к успешному и безболезненному книжному туру в умственной активности.
Бесконечные дары
Во время публичных появлений я всегда ухожу с большим, чем пришел, и я говорю не о деньгах – я говорю о «всяком». Небольшой процент фанатов, клиентов, зовите их, как хотите (я зову их умными людьми) оставляют мне разные вещи.
Причин на это уйма: это может быть видеокассета или DVD какого-то «перспективного» режиссера, который не может дождаться возможности поделиться своим творчеством, скетч какого-то художника, который он сделал пока ждал в очереди, или член музыкальной группы с диском их последних песен (моя любимая классика этого была озаглавлена, как «Брюс Кэмпбелл может надрать тебе задницу» от Deaf Vocation из их нового CD «Охота в зоопарке»).
Я, наконец, могу сказать, что у меня есть пара нижнего белья, что заставляет мою жену рыдать. В Ройал Оак, Мичиган, энергичный молодой человек кинул передо мной пару трусов. На промежности была вручную вышита цитата из «Армии Тьмы»: «Это моя Бумпалка».
«Пожалуйста, сними их», - хныкала Ида, когда увидела их впервые. – «Я никогда больше не хочу видеть это ужасное белье...»
А Далласе две сексуальные офицеры полиции подарили мне официальный свитер «Полиция». А вот этот подарок я могу использовать, только подумайте о возможностях: я могу рандомно останавливать любых мотоциклистов, что меня раздражают, даже если будет означать погоню на высоких скоростях, и подавлять гражданское непослушание на раздаче автографов. Спасибо, офицеры!
Иногда ребята не хотят мне ничего дарить, они просто хотят поделиться информацией или показать что-то, например, их новое тату. Можно сказать, что у среднестатистического фаната «Зловещих мертвецов» татуировок на единицу площади тела больше, чем у нормального человека. Я не жалуюсь, что вы; татуировки, как ходячие рекламные щиты. Я видел надписи со всех трех фильмов «Зловещие мертвецы» на руках, груди, шеях, спинах, ногах и даже на паре мест, где мне пришлось верить людям на слово. Как можно ожидать, некоторые были примитивные, а другие просто поражали цветов и деталями.
В целом, писинг также часто проявляется среди фанатов разных мертвецов. Меня не легко шокировать, но когда парень положил руку на стол, чтобы показать мне ряд стальных штырей, торчащих их кожи, я громко вскрикнул.
«О, все нормально», - сказал он. – «Больше не болит».
Пытаясь казаться более невозмутимым, чем я был, я спросил: «А как тебе удалось добиться такого ровного расположения?»
Я почти не хотел слышать ответ, но он с радостью пояснил:
«Ничего сложного. Они хирургически имплантировали стальную полоску, подготовленную для штырей, поэтому их можно вкручивать и выкручивать».
И он так и сделал. Конечно, подумал я, тебе это надо, чтобы проще было чистить. За все мои годи в дороге, он был первым встреченным мною Человекоботом. В Тампе местный фанат подошел к моему столу и рассказал уникальный способ смотреть один из моих фильмов.
«Чувак, знаешь, что я больше всего люблю?», - спросил он тоном, который должен был меня встревожить.
«Почему бы и не нет», - ответил я. – «Рассказывай».
«Я больше всего люблю закинуться кислотой и смотреть «Зловещие мертвецы 2»».
Я слышал все от фанатов, или я так думал, но этот был хорош.
«Ага, но эти фильмы сами по себе, как кислотный трип», - аргументировал я. – «Разве это не сделает их нормальными?»
«Нет, чувак», - подчеркнул он. – «Это ломает тебе мозг».
Я должен отметить, что большинство людей на этих раздачах автографов, хоть и были иногда странными, всегда отличались невероятным терпением. Они приезжали издалека, только чтобы выстоять в долгой очереди ради пожатия руки, фотографии и подписанной книги. Некоторым из них даже нужно было возвращаться в их Восточное Никуда той же ночью, чтобы утром пойти на 12-ти часовую смену. Всех вас я благодарю и жалею!
Джентельмен в Пасадене, который казался по природе «неустойчивым», признался мне, что ехал сюда два с половиной часа.
«Ничего себе, долгий путь», - сказал я искренне.
«Дело не в этом», - признался он с застенчивой улыбкой. – «Я живу в пяти милях отсюда. У меня неврологическое расстройство, я вообще не должен водить, но я хотел заехать и поздороваться».
Перед тем, как я отправился в западные штаты (под-тур №26), я получил электронное письмо от парня по имени Ник, который хотел, чтобы я помог ему сделать предложение руки и сердца его невесте Мишель на грядущей раздаче автографов в Солт Лейк Сити.
Планом было, что Ник подаст знак приветствия, когда они будут около стола. Тогда я напишу в их книге фразу: «Боже, Мишель, Ник ведь будет отличным мужем, ты так не считаешь?»
Предположительно, Мишель посмотрит на жениха с удивлением и увидит его на коленях с кольцом в руке, дальше идет предложение. Я помню, как ответил Нику что-то вроде:
«Я рад помочь, приятель...если только ты уверен, что она скажет «да».
На удивление, все случилось именно так. С глазами полными слез, Ник предложил кольцо его пораженной невесте.
«Мишель, ты выйдешь за меня?»
Семья Ника, которая была неподалеку, немедленно разрыдалась.
«Выйду, Ник», - ответила Мишель с уверенностью, которая заставила ее семью начать рыдать.
Я мог только благословить все это, поэтому я поднялся и поделился новостью с остальными, мы радостно поприветствовали полную надежд пару.
Удачи, Ник и Мишель, оставайтесь женатыми вечно. Потому что я был в бизнесе по продаже книг, там была попытка препятствовать раздаче автографов, но она была и есть до сих пор, тяжелой работой. Это важно для поддержки книжных магазинов, но также важно для поддержки тех людей, что пришли туда из-за раздачи автографов.
Как результат, я подписал большое количество не только памятных вещей по «Зловещим мертвецам», как самодельным так и «официальным», но также огромное количество самодельного реквизита, фотографий, игр, статуэток, DVD и рисунков из прошлых конвенций «Бриско», «Геркулеса» и «Зены».
В Баффало я подписал что-то действительно уникальное. Долговязый парень лениво подошел к столу. Когда я протянул руку для приветствия, он положил нижнюю часть своей левой ноги на стол – да, его зеленый ножной протез.
Я подписал ее и не мог удержаться от единственной шутки про ногу, что я знал.
«Эй, ты знаешь почему актеры всегда говорят «Сломай ногу»?
«Нет, почему?»
«Потому что тогда их возьмут на роль!» (прим.переводчика: здесь была игра слов, которую невозможно адекватно перевести на русский язык. Автор говорит фразу Break a leg, что является аналогом нашего «ни пуха, ни пера» и одновременно переводится, как «сломай ногу». А потом добавляет, "Because then they'll be in the cast!", что переводится и как «Потому что их возьмут на роль!», и как«Потому что они будут в гипсе!»).
Джентльмен слабо улыбнулся, присоединил свою подписанную ногу и ушел.
Тебе не добраться туда отсюда
Было бы преуменьшением сказать, что внутренний туризм изменился с 11 сентября 2001 годы. Мой книжный тур разделился на два этапа: до 11.09 и после 11.09.. Десятого сентября я ехал из южного Орегона в Портленд на раздачу автографов. После недели почти безостановочных авиаперелетов, было прекрасно хоть раз снова проехаться на машине.
Когда телефон моей жены зазвонил утром 11, она колебалась с ответом. Она не имеет ничего против мобильных телефонов, но так уж получилось, что мы занимались любовью в то время. Периодически мы с женой делаем исключения во время секса и отвечаем на телефон, дверные звонки или электронную почту, и сделали это в тот раз, потому что звонок был аномально рано.
Звонила Мэри, сестра Иды. Когда я слушал разговор со стороны Иды, ужасная история развернулась:
«Привет, Мэри, как ты? Да, мы в порядке. Мы в Портленде для раздачи автографов. Нет...мы ехали на машине. Ну, почему мы можем быть не в порядке?», - Ида посмотрела на меня так, словно ее сестра была сумасшедшей. –«Что ты имеешь в виду поду учитывая, что происходит?»
Потом лицо Иды потемнело.
«Что!? О Боже мой!»
После этого Ида вскочила на ноги и включила телевизор. Остальное вы знаете.
На следующий день, в отличие от многих несчастливых путешественников, оказавшихся в отдаленных городах, мы просто поехали домой. После этого, я попытался продолжить книжный тур. Больше разозленный, чем напуганный, я не собирался изменять свою рутину из-за этого вторжения. Я хотел двигаться дальше, на полной скорости.
Событие произошло во вторник, и я должен был быть во Флориде в пятницу, в рамках южной части турне. Мой местный аэропорт, далеко не готовый соответствовать новым мерам безопасности, закрыли на неопределенный период. Следующим логичным выбором было Сан Франциско. Как бы я не ненавидел эту мысль, и этот чертов аэропорт, я знал, что полететь смогу только, если поеду туда. Информация о рейсах в четверг была неточной – не было понятно, какие рейсы будут и куда, поэтому я решил бросить кости, арендовать машину в один конец и поехать в город задержек рейсов.
К тому времени, как я прибыл той ночью в Сан Франциско, рейс был отменен. К счастью, похоже, что он должен был состояться на следующее утро, поэтому я решил попытаться.
Я приехал в 6:00, но это место не напоминало международный аэропорт Сан Франциско. Больше это было похоже на Бангладеш. Пререгистрация была отменена, поэтому все документы оформлялись в одном месте – билетных кассах.
«Боже мой», - пробормотал я, заходя в терминал и пытаясь сориентироваться. Три или четыре бесконечные очереди пересекались между собой так, что, казалось, все это не имело смысла.
Первым вызовом по расшифровки новой системы безопасности было определить в какую очередь стать. Вопрос работникам аэропорта не особо помог, и я не пытаюсь ехидствовать – многие из них просто не знали, потому что информация постоянно обновлялась.
Случайно, мне удалось налетать достаточно воздушных миль, чтобы получить обновление до Бизнесс класс и я был невероятно рад. Мое ожидание, хотя и долгое и нудное, не было похоже на ожидание в стандартный класс, где очередь была такой длинной, что тянулась вдаль пока не переставала быть видимой.
Как только я прошел линию безопасности, аэропорт был тих, как могила. Непрерывные объявления о статусе рейсов, как правило, звучали отовсюду, а теперь были короткими и спорадическими.
Аэропорт мог быть открытым, но все остальное нет. Все предполетные ритуалы, которые я считал само собой разумеющимися, внезапно исчезли: завтрак в Wolfgang Puck, чай в Starbucks, USA Today, бутылка воды для полета.
Я порылся в своей сумке, в поисках шоколадки, и нашел пилочку для ногтей, одно из новых табу для перелетов. Мы все летели так рано после 11 сентября, что даже повышенная безопасность слишком устала.
Сам полет был мрачен, с пассажирами, обменивающимися медленными, протяжными взглядами. Еду подали в самый последний момент. После отмены полета и нескольких задержек, я был голоден. Когда я развернул свою салфетку – выпали столовые приборы: металлическая ложка, металлическая вилка и пластиковый нож; признак новых времен, в которых мы жили.
В остальном инцидентов во время полета не было и мы аплодировали, когда самолет приземлился. Я не помню последний раз, когда такое случилось. У ворот нас встретили аплодирующие сотрудники American Airlines, которые держали огромный американский флаг и давали розы каждому из нас. Учитывая все случившееся, это был очень приятный момент.
