Через час я получил звонок от его «литературного агента», который отказался называть свое имя, но поклялся, что выступает от имени братьев. Странно, но номер этого агента, высветившийся на моем телефоне, совпадал с номером мистер Ивана Рейми. Я позволю читателю или читательнице сделать свои собственные выводы по этому поводу.
Этот «агент» сказал, что гонорар составит три тысячи долларов. Он спросил: не будет ли возможным, чтобы St. Martin Press выписал чек сегодня? Я проинформировал «агента», что общепринято не платить гонорары за предисловие. Обычно предисловие к автобиографии пишется в знак дружбы с автором. Агент утверждал, что три тысячи долларов это «гонорар за дружбу».
После дискуссии, St. Martin Press отправило чек на 280 $, выписанный, как было затребовано, на Ивана Рейми. Чек был обналичен в тот же день.
Две недели прошло и где было мое предисловие? Я позвонил Ивану Рейми, который утверждал, что имело место быть непонимание. Очевидно, его «агент» сказал ему, что чек на 280 $ был только «начальной суммой» и мы будем продолжать платить ему и дальше. Он упомянул, что если я хочу встретиться с ним, «где-то в милом месте, скажем, для обеда и выпивки», это можно устроить.
Вместо этого, я подумал, что лучше всего было бы, чтобы он и его брат Сэм приехали ко мне в офис, дабы обсудить предисловие. Он сказал, что слишком занят, чтобы беспокоиться подобным. Я предложил, что, если его время было столь важно, я смогу включить на встрече диктофон, записав мысли братьев Рейми о мистере Кемпбелле, и сказать служащим свести предисловие вместе. В этом случае, уверил я его, никаких реальных усилий от него и его брата не потребуется. Это возбудило интерес. Он согласился, при условии, что гонорар не будет обсуждаться в присутствии его брата, Сэма, потому что он отвечает за все аспекты бизнеса.
22 октября 1999 года Иван Рейми вошел в мой офис и написанное ниже является транскрипцией нашей встречи:
Барри: Здравствуйте, мистер Рейми. Добро пожаловать в St. Martin Press. Я Барри Невилл, редактор Брюса. Мы разговаривали по телефону.
Иван Рейми: Привет. Ага. Милое местечко тут. Кстати говоря, у тебя чертовски привлекательная секретарша. Я хочу сказать, когда я уронил эти бумаги и ей пришлось нагнуться, и...
Барри: Да. Спасибо. Как я уже упоминал, у меня диктофон...
Иван Рейми: Я хочу сказать...это такая женщина...Я бы пил воду из ее ванной...
Барри: У нас работает диктофон...
Иван Рейми: Конечно, делай что хочешь. Послушай, Сэм поднимется сюда через минуту...поэтому нам нужно разобраться с гонораром.
Барри: Гонораром? В смысле с «дополнительным гонораром»?
Иван Рейми: С гонораром. В смысле с «гонораром в принципе». Это мерзкое слово, но я думаю нам нужно избавиться от него до того как вернется Сэм. Или он уйдет.
Барри: Но мы заплатили гонорар. Две сотни и восемьдесят...
Иван Рейми: Барри, ты заплатил начальный гонорар. Хорошо. Хорошо для тебя. Но давай поговорим о завершении. Ты все еще должен нам некий заключительный гонорар. И, пожалуйста, сделай это быстро, пока Сэм не пришел.
В этот момент я заплатил Ивану Рейми дополнительные 120 $ из моих личных денег. Вскоре после этого Сэм Рейми вошел в комнату.
Сэм Рейми: Фары не горели.
Иван Рейми: Правда? Эй. Это тот парень, о котором я тебе говорил.
Барри: Привет, я Барри Невилл, рад встрече с Вами. Брюс очень счастлив, что Вы согласились.
Сэм Рейми: Брюс. Брюс. Брюс то. Брюс это.
Барри: Мы думаем, что нашим читателям понравится эта книга. Вроде как, заглянуть внутрь...
Сэм Рейми: Знаешь, что я думаю об этом, Барри? Я думаю, что твои читатели устали, что им постоянно суют один и тот же старый бред, раз за разом. Устали, что их постоянно насильно кормят пюре от недоартистов. У твоих читателей есть зубы. Ради Бога, позволь им жевать.
Барри: Что Вы имеете в виду?
Сэм Рейми: Я имею в виду, что нужно рассказать другую историю. Историю обычного человека...
Иван Рейми: Выдающегося человека!
Сэм Рейми: Без разницы. Но силы посредственности против него. Я говорю о парне, который пробивает себе наверх дорогу в мире фильмов второго эшелона.
Барри: Кто?
Сэм Рейми: Не «Кто»? Правильный вопрос: почему?
Иван Рейми: Мне нравится! Это отлично! Барри, давай сделаем это!
Барри: Ну, это и, правда, интересно...но наша задача на данный момент предисловие к «Если бы подбородки могли убивать».
Сэм Рейми: Понятно. И кто, позволь мне спросить, будет читать эту книгу? Его неграмотные фанаты? Барри, люди иногда что-то неправильно понимают. Видишь ли, Брюс как марионетка. Моя марионетка. Я тяну за веревочку, он улыбается. Я тяну другую и он бежит сквозь леса и бьется головой о дерево. И на этом все. Поэтому скажи мне, Барри, чья история интересней? Марионетки или кукловода?
Барри: Ну, мы думаем, что Брюс за эти годы приобрел достаточное количество фанатов. Мы верим, что у этой книги есть своя собственная ниша.
Сэм Рейми: Так-так, если у него так много фанатов, как так вышло что ты заплатил нам с братом только по сотне баксов за предисловие?
Барри: Ребята, возможно, этот проект не для вас...
Иван Рейми: Прошу тебя, Барри, это великолепный проект, тот в который мы с Сэмом оба верим и хотим сделать его особенным для тебя. Итак, мы согласились навести ретушь на книгу Брюса, но не ожидай...
Барри: «Ретушь»?
Иван Рейми: То, что мы в мире кинематографа называем «отполировать», но не жди, что мы будем работать бесплатно, даже если Брюс наш близкий друг, потому что это как отвесить Брюсу пощечину.
Барри: Но...
Сэм Рейми: И о чем вообще эта книга?
Барри: Вы разве ее не читали?
Иван Рейми: Конечно, читали. Мы оба ее прочли. У нее есть своя ниша.
Барри: Джентльмены...этой книге не нужна полировка. Ей нужно предисловие. Что мне хочется сделать сейчас, так это оставить вас одних, чтобы вы могли сосредоточиться на ваших воспоминаниях о Брюсе. Как вы познакомились, как вы работали вместе...Я вернусь с писателем, который облечет это в какую-то форму и подгонит под вид достойного предисловия.
Иван Рейми: Почему мы тебе не прислать сюда напитки и сэндвичи. Что-то вкусное. И мы немедленно начнем творчески процесс, Барри.
В этот момент я покинул комнату. Что последовало дальше, было записано после воспроизведения пленки в моем офисе.
Сэм Рейми: Это дерьмо собачье.
Иван Рейми: Скажу тебе еще кое-что, я чую халтуру.
Сэм Рейми: Этот парень заплатит.
Иван Рейми: Да. Как заплатили парни из United Artists? Ты вообще получил от них какие-то деньги?
Сэм Рейми: Ты абсолютно уверен, что они никогда не платили? Потому что, когда я звонил им, они сказали, что отправляли чек тебе.
Иван Рейми: Я совсем не удивлен. Скажу тебе, что мы будем делать. В этот раз мы нагадим им до того, как они нагадят нам.
Сэм Рейми: Дай пять!
Иван Рейми: Дай пять!
Сэм Рейми: Посмотри-ка на это...
Иван Рейми: Глянь, что у меня есть.
Остаток записей на диктофоне не содержал больше голосов, только звуки открывающихся и закрывающихся ящиков. Когда я вернулся в свой офис, братьев Рейми уже не было. Золотая ручка и антикварные серебряные часы пропали с моего стола. Кроме того, исчез мой мобильный телефон. Я отключил его на следующий день, но когда пришел счет, я заметил, что в этот день было сделано больше дюжины звонков на номера 1-900ю.
Я оставлю это на суд читателя. Но имея привилегию познакомится с мистером Кемпбеллом во время подготовки его книги, я молю читателя не судить его по качеству его друзей.
Барри Невилл, Редактор, St. Martin's Press
Вступление
Родословное дерево, появляющееся в книге, обычно начинается с великого политика, знаменитого воина, известного поэта, писателя или реформатора, и так смешано с великолепными деталями, что не остается даже места предположениям, что у основателя рода мог быть отец. Но не в этом случае, так как гордым представителем нации, первым пересекшим Атлантический океан, с которого, за отсутствием более ранней информации, наше родословное древо начинается, был человек низкого происхождения с непритязательной работой...
Прапрадедушка Хью Кемпбелл в 1906 году
Итак, еще один актер пишет книгу о своей гламурной, бурной жизни. Лично меня, как бывшего жителя Детройта, это дерьмо вгоняет в тоску смертную. Я всегда был больше заинтересован в рабочих лошадках Голливуда, 99% которых пропускают в этих телефонных «расскажи-всем» книгах. На каждого Брюса Уиллиса и Стивена Спилберга приходится сотня безымянных бедолаг, выцарапывающих себе пропитание в этой шокирующее трудной профессии.
Следовательно, это не мемуары о том, что я сказал тому-то в отеле Беверли Хиллс. Это также не о резком взлете актера или его трагическом падении. Наоборот, эта книга посвящена игрокам второго эшелона, «Б»-людям, если хотите, к которым я с радостью причисляю и себя.
Пра-пра-пра-дедушка Питер Кемпбелл был пастухом в Киллине, Пертшир, Шотландия. Устав от этого (и кто его осудит?), Питер и его жена Кейтрин, отправились в Америку в марте 1978 года и, в конце концов, обосновались на ферме в Каледонии, штат Нью Йорк. Семья стала «официальной» в 1810 году, когда Питер получил свой сертификат гражданства.
Согласно семейным записям, этот человек был «невысокого роста, немного сутулый, с удлиненными чертами лица, с торжественным, но приятным выражением лица, с пронзительными темными глазами и волнистыми черными волосами». Необычайно набожный парень, он был трезвенником и «старался быть образцом для подражания, чтобы побудить других отказаться от их пагубных привычек». Он не был мистером Восторг, но старина Пит собрал весь клан Кемпбеллов и отправился в Штаты.
Четыре поколения спустя мой дедушка рискнул поехать на запад, чтобы поступить в университет Мичигана на подготовительные курсы по медицине. Его обучение нарушила Первая Мировая война, и Дональд МакКензи Кемпбелл отправился отдавать долг во Францию. Его отец, Хью, был пацифистом и не поддерживал его вмешательство, поэтому Дональд вступил в медицинский корпус, объясняя, что так сможет «спасать жизни вместо того, чтобы отнимать их». Иронично, но ужасы войны так ожесточили его, что он перевелся в артиллерию, не сказав отцу.
После войны, которую он отказывался обсуждать, Дональд изменил специальность и закончил колледж со степенью историка – первым из семьи.
После колледжа, Дональд получил свою первую и единственную работу в качестве специалиста по продажам Алкоа Алюминум, в Детройте. Его брак с любовью детства Дороти длился почти столько же, 43 года.
Кемпбеллы, вплоть до 1928 года, были серьезными, работящими людьми, но рождение Чарльза Ньютона Кемпбелла все изменило. Чарли не хотел быть очередным «мужчиной в серой фланелевой рубашке» у него были мечты в поздних сороковых стать художником, поэтому, когда он поступил в университет Мичигана, то изучал искусство и историю.
После выпуска, его родители убеждали его найти «настоящую» работу, что вылилось в должность инспектора биллбордов для рекламного агенства Кемпбелл/Эвальд (не родственники) в даунтауне Детройта.
«По крайней мере, в рекламе», - подумал Чарли. – «Я смогу быть креативным».
Да, мой отец был креативен...очень креативен. Его территорией для инспектирования было все восточнее Рокис и Чарли мог, в дни предшествующие мобильным телефонам и факсам, отправиться куда угодно, вплоть до Чикого, где он знал милую девушку.
После двух лет подобного, Чарли переехал в «креативный» мир сетевых продаж. Судя по всему он преуспел, настолько, что попался на глаза привлекательной секретарши, работающей по соседству, которую звали Джоанн. Джоанн Луиза Пикенс отличалась от тех женщин, которых Папа встречал в рекламном агентстве. Практикуя христианскую науку, она была далека от той толпы пьяниц, с которыми зависал Папа.
«Другие женщины были чертовски веселы», - вспоминал папа. – «но я не видел себя в браке с одной из них».
Джоанн была уникальна для женщины середины 50-х и в другом отношении – она была матерью одиночкой трехлетнего сына по имени Майк. Чарли, казалось, не был против и год спустя они поженились и переехали в дом в пригороде.
Именно там появился я...
