Невероятная, ярко сияющая красота Смита и даже его музыкальный талант окончательно сделали его персонаж одним из лучших в обоих сериалах. И по окончании съемок Арес - один из тех героев, по ком мы будем сильнее всего скучать.
Крэйг Миллер взял телефонное интервью у Смита 16 февраля. Список вопросов был довольно значительным - мы надеялись на долгий разговор, и Смит любезно ответил на все вопросы. Мы искреннее благодарим его, а также Лию Крантзлер и Дженнифер Гарник из Lippin, и, разумеется, "Ренессанс Пикчерз" за помощь в согласовании всего интервью.
Крэйг Миллер: Думаю, Вы сейчас сильно заняты в работе над "Зеной", правильно?
Кевин Смит: В общем-то, вчера закончили.
КМ: У меня к Вам множество вопросов, но прежде всего я хочу спросить Вас немного о другом. Я читал, что Вашим любимым фильмом был "Голубой Вельвет". Вы поклонник Дэвида Линча или Вам просто нравится только этот фильм сам по себе?
КС: По-моему, впервые я увидел его, когда учился в университете, в компании приятелей. И он оказался одним из тех, про которые мы все одновременно - а нас было четверо или пятеро - поняли: "Боже, мы должны посмотреть его снова". И в итоге мы пересмотрели этот фильм раз пятнадцать! Это было где-то в 1986, и тогда же мы и получили все культурные ориентиры. Я сказал, что это был мой любимый фильм, и я действительно его еще не раз пересматривал. С тех пор я посмотрел немало замечательных фильмов, но если спрашивать, какой фильм вы бы взяли с собой на необитаемый остров - я бы взял "Голубой Вельвет". [смеется] Это немного опасно, делать такие заявления: если говорить, что любимым фильмом является "Голубой Вельвет", некоторые люди могут это истолковать по-своему!
КМ: Вашей первой ролью в "Геракле" был не Арес, а Ификл. Как вы ее получили?
КС: Это было в '95. Я оказался поблизости... Собственно, я начал играть с 87-го, но преимущественно в театре. И снялся в нескольких новозеландских телешоу. Здесь особняком стоит фильм "Отчаянные Средства" - мы попали с ним на Каннский Фестиваль. Полагаю, это было важной вехой.
Я отправился в Лос-Анджелес, на пилотный сезон; меня преследовала полоса неудач. У меня было несколько прослушиваний. Я пробыл там два-три месяца, и к концу этого срока каждый раз, когда я получал роль статиста со ситкоме, я был на седьмом небе. Я заскучал по дому, уже разочаровался во всей этой затее: "Боже, я просто кусок дерьма". И тут я получил из дома это приглашение по телефону. Они снимали сериал ["Геракл"] и как раз начали в '95 второй сезон, вроде. Меня пару раз спрашивали, не занят ли я. Как раз шло прослушивание на Ификла. Когда добрались до меня, я сказал: "Господи, я не собираюсь вот так вот бегать в набедренной повязке и изображать черт знает что". Из-за представления, которое я там устроил, я и не рассматривал, что стану частью этого шоу с парнями, расхаживающими полуголыми. В тот раз я подумал: "Они что, не видят, что я серьезный актер?" [смеется] И тогда я подумал: "Мне всё равно". Но когда мне позвонили, я жил на кетчупе и рисе быстрого приготовления. Когда меня спросили: "Вы хотите вернуться?", я сказал: "Да!" [смеется] Они могли бы попросить меня сыграть королеву наркодиллеров в пантомиме, и я бы согласился. Понимаете, о чем я?
КМ: И вскоре вы оказались в роли другого брата Геракла, Ареса. Это была какая-то шутка продюсеров?
КС: Это показывает вам, как далеко за восьмой линией я был [в каком затруднительном положении я оказался - прим. переводчика] - я сам это понял после того, как некоторое время играл Ареса. "Угадай, что? Они оба братья!" [смеется] Да ладно, это было круто! Я думаю, когда я пришел на кастинг на Ареса, они четко представляли, что он должен выглядеть именно так. Я как раз отыграл Отелло в театре. У меня была бородка и этот великолепный театральный взгляд. Они знали, каким видят Бога Войны для "Зены" - он подразумевался только для Зены – кого-то, кто мог быть лучше ее в сражении, и прежнего наставника, и они выбрали меня. Я в то время играл в другой пьесе - чисто выбритый, так что для первого эпизода [Зены] на меня нацепили проклятую бородку, в которой я был похож на плохого чревовещателя! [смеется] Она здорово мне мешала - мешала есть, пить, а главное, говорить! Мне приходилось свистеть все реплики сквозь крошечную щелочку в губах! Смешно, кажется, всё это было давным-давно.
Я был удивлен, когда они попросили меня вернуться. Каждый раз, когда меня просили вернуться и еще сыграть Ареса, я воспринимал это: "Ого, круто!" Потому что, поймите, мы тогда понятия не имели, что происходило с сериалами. Для нас это была дорогущая игрушка, конечного результата в которой мы никогда бы не увидели. Я добился американского акцента. Мы вдоволь наигрались с мечами. Конечно, для нас всё это было новым, мы никогда прежде ничего подобного не делали. Это было для нас классным развлечением, да к тому же, весь тот валютный курс - с финансовой точки зрения - это было что надо. Так что мы продолжали играть в театре и немного на телевидении. Даже когда я участвовал во втором и третьем сезонах [Зены], я все еще воспринимал это как: "О, круто, они снова хотят, чтобы я играл!"
КМ: То есть, в начале вы не знали, что это будет "возвращающийся персонаж"... Вы думали, что его появление в сериале – одноразовое.
Смертный Арес и его собака в "Ферме Старого Ареса"
КС: Да, я всегда был "странствующим актером". Я наслаждаюсь этим. Я иду и играю в разных шоу других людей, и это означает "никакой ответственности". И я играю преимущественно злодеев. Так растешь, получаешь роли получше. И, конечно, все вокруг аплодируют. [смеется] Ты здесь - и тебя уже нет, ты не отвечаешь за представление. И это было для меня нормальным. Прямо перед съемками [Зены] я играл в одном телесериале, и это было круто, но я думал, что никогда больше не свяжусь с затеей, где долго буду одним персонажем. Мне показалось, что у этого сериала есть будущее, но я там появлюсь только разок. По-моему, только в третьем сезоне они заключили со мной контракт. И я вдруг подумал: "Господи, настоящая работа!"
КМ: У меня есть вопрос о том первом появлении, но сначала несколько общих вопросов о том, как вы играете Ареса. Имеется множество намеков, что Зену сильно тянет к Аресу. Должны ли мы предполагать, что здесь что-то есть, или Зена просто играет с ним? Как Вы интерпретируете эту динамику?
КС: Когда мы играем эту часть, Люси [Лоулесс] и я принимаем сознательное решение - каждый раз, когда они манипулируют друг другом, а такое случается часто, это всегда компромисс. Они стараются переиграть - переиграть друг друга, потому что у обоих есть конечная цель, к которой они стремятся. Есть хорошее упражнение, которым мы часто пользовались, импровизация "Я люблю тебя". В общем, что бы вы ни делали - вы говорите и моете посуду, или готовите барбекю, или потрошите цыпленка - не важно, главное, что вы при этом разговариваете, и единственное, о чем вы думаете - я люблю тебя. Кажется, только с пятого сезона решили углубиться в идею "Арес любит Зену", и я спросил продюсеров: "Он это серьезно, ребята?" И они решили: "Давай, играй на серьезе". И как только решили, мы забыли об идее "он ее папа" - и мне нужно было забыть вообще об этом; я не должен быть ее папой, чтобы сделать это, понимаете [смеется] Потому что это уже слишком паршиво! - я всегда играл такие сцены как сцены соблазнения. В этом и разница между двумя сериалами: Геракла он хочет уничтожить, и не может только из-за Олимпийской бюрократии - а Зену - соблазнить. Даже до того, как стало точно "я тебя люблю", он всегда пытается вернуть ее, возвратить ее темную сторону. Его попытки убить ее были с его стороны практически не продуманы и не убедительны. Он никогда не хотел убить ее; он хочет ее назад. Полагаю, в то время, когда он был ее наставником, он был ее Свенгали. Были узы, связь - разрушенные узы, и потом мы решили обыграть это, потому что сопротивление играть лучше всего. Драматизм - это всегда сильно. И поэтому, если Арес полностью посвящает себя этой любви, и если она сопротивляется своему порыву ответить взаимностью - это делает происходящее еще интересней. Мы всегда играли это именно так.
КМ: Я это интерпретировал именно так. Интересно, я единственный, кто практически сочувствует Аресу в тех случаях, когда Зена заключает с ним сделки и, даже притом, что она - героиня сериала, она их нарушает?... Например, в "Амфиполисе в осаде" мы написали, что она вообще его обманула!
КС: О да. Настоящее удовольствие от эпизода - когда она сначала приходит к нему и говорит: "Слушай, если ты прогонишь свою сестру, я буду твоей". И ее выражение лица просто бесценно, когда он сначала ведется, а потом вдруг - "Стоп, стоп, стоп. Подожди. Подожди. После всех этих лет - и вдруг 'возьми меня'? Ага, я не куплюсь на это". Выражение ее лица: "Что? Ты меня отвергаешь?!" [смеется] И мне нравится думать, что, если бы не было взрыва, и ее мама не появилась бы в дыре в стене - мне нравится думать, что было бы дальше.
О да, определенно, я действительно думаю, что она... [смеется] она постоянно говорила фразу, но не сказала тогда - "у меня много талантов". Мы видели в ретроспективных эпизодах, что она использовала и свою сексуальность. Даже притом, что она борется на стороне добра, когда вопрос встает ребром, она всегда знает, какое оружие лучше всего использовать в данной ситуации. Если пришло время сражаться, то она будет сражаться. Если нет - не будет. Она использовала ее [свою сексуальность] с Борайесом. И всегда выкладывается в разную силу.
Кевин Смит (в роли Джерри Патрика-Брауна) и Майкл Херст (в роли Пола Роберта-Койля) в "Для тех, кто только начинает смотреть нас"
Я буквально месяц назад узнал, что в мире фанатов есть такие люди, как сабберы и шипперы. Кто-то сказал: "Боже, сабберы вас просто ненавидят". Я сказал: "Что еще за сабберы? Они любят длинные бутерброды? [от амер.сленга – игра слов, что-то с длинными бутерами – прим.переводчика] Что это такое?" "О нет, саб-текстеры". Воспринимают Ареса как преследователя, насильника. Я в шоке: "Что?!" Это была целая буря эмоций. Я и представить не мог. Кто-то действительно ненавидит моего героя? И, как ни странно, мне это показалось отличным. "Круто!"
КМ: В прошлом сезоне [интервью взято во время съемок 6-го сезона - прим.переводчика] не без помощи Ареса Зена и Габриель - и вся сюжетная линия - переместились на двадцать пять лет в будущее. Вы были удивлены этим, или уже давно знали, что так будет?
КС: Это было для меня довольно неожиданно. Такой прием повествования имеет свои полезные стороны. Если вы что-то делаете, а потом доходите до точки, где все возможности оказываются исчерпаны, или если вы оказались в безвыходном положении, или еще что-то - это лучший способ всё убрать и двигаться дальше. Здесь появилась целая новая дуга Евы/Ливии. Это было бы весьма скучно, знаете, в течение двадцати пяти лет смотреть, как растет ребенок? [смеется] Как только вы вводите в историю ребенка, вы загоняете себя в тот самый угол. Это было здорово, ребенок, ставший ее [Зены] худшим кошмаром, ребенок, ставший ею самой. Это было здорово.
Когда мы снимали тот эпизод, я только что вернулся с конвенции в Пасадене, и я подхватил этот ужасный, ужасный грипп. Я просто выпал из жизни. За то время я потерял пятнадцать-двадцать фунтов. Я едва мог стоять. Знаете, та сцена, где Зена умирает, и Арес относит ее в ледяную пещеру? Я ослаб. Она сказала: "Ты выглядишь не слишком хорошо. Мы можем тебе помочь?" Я сказал: "Я - Кевин Смит, подружка. Я не смог бы пережить, если бы кто-то должен был помогать мне нести тебя". [смеется]
Я должен был напоминать себе - все мы должны были себе это напоминать в последующих эпизодах - тот факт, что они совершили скачок во времени. И никто из всех, кого мы знали, уже не был жив, а, если и были, то сильно постарели. И тогда все люди, кто знал Зену, должны были говорить что-то вроде "Когда она была жива....", "В ее время...." "Зена была...." Потом она стала легендарным, мифическим персонажем. И мы должны были продолжать напоминать себе об этом. Каждый раз, когда мы снимали ретроспективные кадры, нам нужно было забывать весь багаж. Когда мы снимали ретроспективные кадры, где мы должны были играть что-то до скачка, было тяжело заставлять себя "не знать" о том, что случилось прежде, чем то, что снимается теперь, потому что этого еще не случилось, и мы не можем знать об этом. В этом смысле, для нас это было неплохо, это нас стимулировало.
КМ: Есть несколько определенных моментов, которые, по-моему, вам особенно удались, и о которых я хотел вас спросить, включая уже упоминавшееся самое первое появление Ареса в "Выборе". Я снова его пересматривал вчера - впервые после многолетнего перерыва, и был поражен, как хорошо вы раскрутили персонаж с самого начала, в том числе, и всё то соблазнение Зены. Сколько в таком Аресе было обозначено по сценарию, и сколько в нем от вас лично?
КС: Очевидно, что во время съемок методы сильно изменились. Для людей, которые постоянно играют роли, [продюсеры] говорят: "Ладно, думаю, они сами понимают, что здесь к чему". Так что мы даже не репетируем до той же степени. Но, возвращаясь в то время, мы с Люси пришли в тот день, когда она не снималась, и они написали эти сцены и переписали их. Они в основном хотели, чтобы сцены были сексуальными; да, наверное, именно это слово они и подразумевали. Хотели некую химию между ними. Это было указано первоначально. Режиссер, Чарли Сиберт, сказал: "Так, в этой сцене всё, чего они хотят добиться. Можешь быть каким угодно, но только не заискивай. Разумеется, будь соблазнительным и всё такое, но только не заискивай и не петушись".
Что было заложено, так это его чувство юмора, хотя тогда оно мало проявилось. Тогда у нас не было много возможностей; в тот раз мы действительно многого не показали. И, соответственно, мы многого не увидели. Мы не видели гнева Ареса. Он появился позже. Введение только положило начало всему - у этих дней есть история, и это - сложные отношения.
КМ: Мне кажется, даже в самом начале сцена с Аресом поставлена как знаменитая сцена в пустыне - Сатана, соблазняющий Христа. Он всегда приходит к Зене или Габриель, предлагая им что-то - в обмен на их души. Вы рассматривали свой персонаж как искусителя? Если он сможет увести их с их дорожек, он предложит им что-то взамен.
КС: Да, это точно. Он никогда не приходит с пустыми руками. Он никогда не подойдет просто так и не скажет: "Ну хватит торговаться. Я хочу всё это". Он всегда ищет другие средства. И это здорово играть. Он - Бог Войны, но он сам практически не сражается; он не ищет открытых противостояний. Он всегда выходит под разными углами. Майкл Херст, вероятно, прав в этом. Технически, в то время как Марс - Бог Войны, Арес - Бог Жажды Сражений Людей. Это тонкое различие. Люди следуют за ним из желания, жажды, любви к сражениям. Это может оказаться вопросом семантики, но есть различие. Он может играть с людьми, что неплохо. И частично это и есть его проблема. С военачальниками, сильнейшими мужчинами на Земле, он может играть, но, получается, он не может играть с ней [Зеной], что-то мешает. И что это - и он сам это обнаруживает в третьем сезоне, или где-то там - это "раздражающая блондинка". И получается, что никогда не сможешь переиграть одного человека, потому что Габриель - это как Джимми Крикет Зены. И как только он думает, что предпримет новую попытку, она стучит по плечу. Эти отношения Зены/Габриель - замечательная штука. Вместе они образуют одного, невероятного человека. Даже после того, как Элай убит, и, что весьма странно, его убил Арес, она все еще слышит его в своей голове, и он начинает перевербовывать ее. Зена должна силой удержать ее. И вот, обоюдоострое лезвие, видите. По-моему, это - часть его проблем. Он пытается выбросить Габриель из картины, потому что он вычислил, что, как только ее не будет, Зена сломается.
Но да, это практически основа его появлений - он всегда идет с чем-то про запас, с каким-то искушением.
Зена (Люси Лоулесс), Арес (Кевин Смит), и Габриель (Рене О'Коннор) в "Божественном Бессмертии"
КМ: У вас есть великолепные сцены в "Памяти", где только Арес и Габриель, вы и Рене О'Коннор. (Люси вообще практически не было на той неделе.) Ваши сцены с Люси всегда хороши, но этот эпизод - один из первых раз, когда вы провели немало экранного времени с Рене, и там между вами двумя тоже есть не менее интересная химия.
КС: Да, Люси там не было. Нельзя же выйти замуж, а на следующий день приступить к работе? Надоело ее подменять [на съемках]! Нет, нет, нет, нет. [смеется] Нет, это было забавно, потому что мы, вроде, как раз вернулись со свадьбы Люси, и вот - этот эпизод, и похоже, будто в нем пытались создать эти отношения между Аресом и Габриель. Там была сцена, впоследствии вырезанная, с Аресом, целующим Габриель, и были довольно нагревающие моменты, но решили не опережать события. Вообще, было забавно, ведь речь шла о двоих, любящих одного и того же человека, и в "Ферме Старого Ареса" у меня есть реплика, когда Арес разговаривает с Габриель, вот такая: "У нас хоть в чем-то взгляды сходятся?" И мы смотрим на Зену, и дальше - "Да, да; еще в чем-то?". Это великолепный кусочек симметрии. Они оба любят одного и того же человека, и она - в какой-то степени краеугольный камень обоих их миров. Это настолько естественно, эти отношения - так естественны, какими бы они ни оказались. Мы играем их как антагонистические. Иногда мы играем их как отношения соперничающих брата и сестры; мы всегда пытаемся просверлить друг друга глазами, поддеть исподтишка. Я не могу передать вам удовольствие от съемок в "Ферме старого Ареса", когда она там изображает "вамп" перед отрядом. Я называю ее шлюхой. Мы веселились как дети! Кто еще может похвастаться, что назвал Рене О'Коннор шлюхой? Никто! Это было нечто.
Или вот еще, "Что написано пером". Там был такой вполне традиционный финал, когда они как будто собирались поцеловаться, так? Господи! Ну и в конце мы решили сделать ту штуку, когда он щелкает ею на носу. Мы сказали, эта идея с поцелуем не прокатит, так почему бы не перейти на брато-сестринское поддразнивание? Габриель и Арес ничем не связаны так, как они связаны их любовью к Зене.
КМ: Вы также невероятно смешно сыграли Джерри Патрика-Брауна в "Да, Вирджиния, Геракл существует" и "Для тех, кто только начинает смотреть нас". Брюс Кампбелл рассказал нам, что он взял разные аспекты Роба Таперта для его воссоздания. А как Вы создали пародию на Джерри, каким мы увидели его на экране?
КС: Я встретил Джерри, но очень, очень ненадолго, во время одного из тех ураганов. Я ничего о нем не знал, и я спросил Роба: "А что он вообще за птица?" Он сказал: "Ну, он консервативен." Я и подумал - консерватор, деревенщина. [смеется] Решил обыграть! Когда постановка охватывает всех, это же здорово. И вот - вдруг все эти шестеренки завертелись. У меня татуировки, у меня мотоцикл. И вот так все персонажи и проглядывают - между строк. Я подумал, что зашел слишком далеко с пистолетом NRA [национальная стрелковая ассоциация - прим.переводчика] для южного простака, но мне сказали: "Нет, нет. Всё хорошо". Как-то, когда я был в Штатах, я встретил дочь Джерри, и она сказала, что ее папе понравилось.
КМ: Вы были и в драматических эпизодах, и в комедийных. А Вы какие предпочитаете?
КС: Я обожаю ходить взад-вперед. Мне нравятся драматические, где есть всплески юмора. Что меня всегда заботило в деле сценаристов - так это наличие юмора. Мне нравится, что он может быть очаровательным, имеет юмористическую сторону. Но в конечном итоге, он - всё равно злодей; ему положено быть страшным. Вы всё еще должны верить, что этот парень может сделать что-то ужасное, неправильное. Он очень долго был довольно забавным, и как раз тогда же он был намного темнее в "Геракле". Я сам как-то не замечал. В "Геракле" он приложил руку к смерти жены Геракла. Конечно, в Геракле у меня есть роскошь наличия помощников - Страйфа и Дисгармонии. У них есть эта фишка, понимаете, о чем я? Так что я мог сконцентрироваться на темных злых делишках.
КМ: Видеть вас и Страйфа - сыгранного Джоулем Тобеком - вместе - это невероятно смешно. Терпение Ареса действительно трещит по швам!
КС: Это было в какой-то степени забавно, потому что он - один из моих лучших помощников. Он слегка моложе меня, так что эта динамика весьма схожа. Не то, чтобы он - идиот как Страйф. Но даже при том, что я сам уже – зрелый мужчина, с тремя детьми, я никогда не был и не являюсь самым ответственным в команде. И вдруг - приехали, я должен быть главным, ответственным! Поверьте, если я должен быть ответственным, мир в огромной опасности. [смеется] Это мило - требовать от меня такое. Пытаться создать такое в персонаже, который был скорее очаровательным, чем каким-то еще - это было сложно, это было забавно.
В Зене это было что надо, потому что я хотел вернуться назад, к этой тьме, и всё так и стало происходить. Обожаю тот факт, что это именно Арес убил Элая, кто, кстати, тоже мой большой друг, Тим Омудсон.
КМ: Он невероятен в этой роли. Он превосходно играет.
КС: Я знаю, и я донельзя счастлив, что именно я прервал его карьеру Элая! [смеется]
КМ: Интересно, что Вы это упомянули, потому что, по-моему, "Семена Веры" - это поразительный эпизод, лучший в Пятом Сезоне. У Вас есть две особенно интересные сцены. Ваше выражение лица, сразу после того, как Арес убивает Элая: камера фокусируется на Вас, и Арес не выказывает никакого ликования, а только некоторое недоумение: "Ого, я что, действительно должен был это сделать?"
КС: Абсолютно так и было. У нас всех бывают такие моменты в жизни, когда мы делаем что-то, делаем то, что, по нашем мнению, мы хотим. Нам это удается, и затем нам приходит в голову: "Что я наделал?" Точно вам говорю, я как раз закончил сниматься с Джошем Бекером, и мы разговорились о наших любимых фильмах, и как раз эту тему подняли, и я подумал, что, если бы смог создать что-то наподобие, это был бы отличный момент. Я имею в виду, момент в "Мосте на реке Квей", где они пытаются взорвать мост, и Алек Гиннесс настолько поглотился идеей создания этого моста, забыв, что делает его для врага, и в тот момент, когда выходят все эти союзники, он вдруг - "Что я сделал?" Полноценное мгновение, наполненное ужасом - знаете, свет знания может быть самым ужасным во всём этом. Это вроде того момента [в Зене], когда [Арес] пронзает его [Элая] мечом и вдруг осознает, что в этот момент он навсегда оказывается связан с Элаем, физически и духовно, вообще.
Арес пытается совратить Зену в "Тропой мщения"
КМ: Ну, это вам идеально удалось, пусть даже камера показывает вас на экране всего две-три минуты, не важно. Это - очень короткий момент, несколько кадров, но - этот момент просто вау, такой впечатляющий.
КС: Да, ну спасибо. Да, там всего несколько секунд. А мне так хотелось наклониться и прошипеть Тиму Омандсону: "Что? Нравится, придурок? А? Как?" [смеется]
КМ: И затем практически сразу у вас есть другая отличная сцена, где вы в пустыне с Габриель, вы уже ранее упоминали, и вы соблазняете ее этой силой богов... Это - одна из тех сцен, которые похожи на сложный танец: я предложу тебе что-то, если ты отдашь мне свою душу, так сказать. Если станешь мне поклоняться, я дам тебе то, что, по-твоему, ты хочешь прямо сейчас. Но, конечно, Арес всегда играет по своим правилам..
КС: Рене была просто выжата в той сцене. Интересная тактика - парень, который только что убил того человека, которым она так восхищалась - последний, кого она хочет в данный момент видеть. В то же время она именно сейчас готова выбрать; она настолько внутри опустошена, она практически всё потеряла. Всё, во что она верила, оказывается перевернуто, и - невероятно, но факт - это самое лучшее время воздействовать на нее. И Рен была действительно такой ранимой в той сцене, что мне не пришлось много стараться. Вот чем хорошо работать с Рен и Люси. Они делают почти всю работу. Они столько всего приносят, просто лавину багажа, эмоций, так что мне остается сыграть самую малость. Все, что мне остается, это пританцовывать вокруг того, что они уже сделали, так что моя работа оказывается гораздо веселей и легче, чем могла бы быть.
КМ: Интересно, что вы упомянули связь между комедией и драмой Одна реплика из "Семян Веры", которую я не вспомнил, пока не пересмотрел эпизод, была после сцены в пустыне, когда Арес пытается переубедить толпу, а Габриель перебивает его и готова бросить ему вызов - даже несмотря на то, что он - бог, и она в любом случае не имеет никакой возможности убить его. Так вот, там есть реплика Ареса, что-то вроде: "Не видишь, я сейчас занят?" [смеется] Это эпицентр такой мощной, эмоциональной сцены. Она готова наброситься на него, а он так отмахивается, вроде?: "Я занят. Уйди, девчушка".
КС: Да, это была напряженная сцена, но я не мог сдержаться. Это как в теннисе - подача - поле. [смеется] Удар - и гол. Вы правы; Арес здесь такой: "Я словно во время чего-то важного. И кажется, ты мешаешь мне работать. "Не звони мне на работу, дорогая, не звони!" [смеется] И еще здесь как раз видно: Аресу нравится заставлять ее чувствовать, что она его раздражает, что она - ничего особенного. Да, она такова, но в любом случае, он с ней играет, он играет, и ее это бесит.
Были и абсолютно комичные, как "Что написано пером", один большой анекдот. Было так смешно видеть богов, не имеющих никаких сил, и в те дни, задолго до "Материнства", это было просто весело. И потом было еще несколько - не помню названий эпизодов. Я каждый из них отчетливо помню, но я забываю сами названия, потому что иногда названия меняются, с того момента как мы начинаем их снимать, и к тому времени, когда они выходят на экраны. Но было несколько просто замечательных в том плане, что они позволяли нам проявлять драматические способности. По поводу пятого сезона было много критики; многим не понравилось то, как всё пошло. Но там было несколько эпизодов, которые для меня оказались самыми лучшими, как, например, возможность показать любовь Ареса к Зене. Было замечательно иметь возможность исследовать этот вопрос.
Один эпизод, который я считаю и серьезным, и забавным одновременно - "Возвращение домой", где я во второй раз сталкиваюсь с Фуриями. Первый раз был в "Фуриях". Там я косвенно свел ее с ума, и отлично развлекся, делая все те сумасшедшие штучки, со всеми этими заверениями "я собираюсь убить свою мать". И здесь ["Возвращение домой"] было примерно то же самое. Любое сумасшествие, которое вас настигает - это "безвыигрышная" ситуация. Бывает ТВ-сумасшествие, которое оказывается вроде: "Давай, сведи ее с ума". Это общее сумасшествие. Бывает еще то, что мы называем безумием - и множество клинических разновидностей. Когда у вас на руках сорок две минуты экранного времени, у вас нет времени исследовать нюансы: "Шизофреник ли он?", "У него биполярное расстройство?". Понимаете, о чем я? И вот так вы получаете ТВ-сумасшествие, все эти, скажем так, иррациональные вещи.
Еще в безумии есть моменты – оказывающиеся очень хорошими, подбадривающими - когда снимается завеса незнания, и вас ослепляет белый свет понимания. Это серьезная работа. Вам дают сделать что-то ужасное, а потом показывают вам, что вы сделали, чтобы свести с ума. Люблю этот момент, где он думает, что убил Зену, и бац, появляются они. Это как: "Иисусе". Упс, не Иисус, потому что его там не было. "Что я наделал?" И это было забавно, так играть, потому что там - как раз возможность оказаться в обоих лагерях.
КМ: Это так же здорово смотреть, как и видеть вас в музыкальных эпизодах. Их идея возникла из-за вашего и Люси музыкальных талантов?
КС: Думаю, они догадались, что я ненавижу танцевать, вот и заставили меня танцевать! [смеется] Вообще-то, я был только в одном музыкальном эпизоде; во втором меня нет. Но да, моя другая часть жизни, музыкальная, довольно известна в этих краях. Я начинал в рок-группе, и в театре я участвовал в немалом количестве мюзиклов. Я всегда так или иначе пел, но однажды мне пришлось принять решение. Нельзя делать все, и наполовину - полупеть, полуиграть. Но было здорово в "Иллюзии", когда мне сказали: "Почему бы тебе самому не спеть, чем если кто-то будет петь за тебя в Лос-Анджелесе?" И это было замечательно. Мне удалось впервые пообщаться с Джо Ло Дукой. Отличный парень, просто отличный. Это было довольно невероятно. Я вошел в эту звукозаписывающую студию в Окленде, а он был в Детройте, кажется. Мы записали всё по телефону. Это был огромный опыт. Я был на седьмом небе. И это не было так уж притянуто, я всегда говорил, что в "Зене" есть что-то великое и оперное. И то, что мы запели, не казалось ненормальным и не вписывающимся.
КМ: На такой эпизод потребовалось больше времени, или было по-прежнему выделено стандартное количество дней?
КС: Не знаю насчет других, но нам на этот дали немного больше времени. И еще у нас был огромный период репетиций. Огромные массовки, использование хореографии - это было пугающе. От меня требовалось не отдавить ноги Люси! [смеется] На это ушли недели! Нет, нет. Логически, это было грандиозно. И, похоже, итак и получилось. И вы можете точно сказать, посмотрев массу программ от CGI [телекомпании – прим.переводчика], что это - отличная работа. Они просто рабы любви.
КМ: Финалы четвертого и пятого сезонов "Зены" оказались несколько отличающимися от финалов других сезонов. В четвертом имеется распятие на кресте и современный эпизод с реенкарнацией, а на пятом году - гибель богов. Оба были похоже на окончания сериала в целом. Во время съемок вам не казалось, что, возможно, так и есть, сериал заканчивается, или вы каждый раз знали, что дальше будет больше?
КС: О да, мы знали, что будет продолжение. Когда мы снимали историю с Сумерками богов, мы знали, что в следующем сезоне будет еще. Но вообще, когда берете в качестве основного элемента "богов", то знаете, что будет что-то еще, что-то более основное, и оно, это основное, просто должно появиться. Мне было интересно увидеть, что случится дальше, хотя богов в "Зене" не было так много, как в "Геракле". Они не были тем, на чем держался сериал, но именно они были основой всей идеи. Потому что они всегда там были. Если что-то шло не так, как надо, то это было как - какого черта, куда боги смотрят? Вот так сценаристы просто ввели их в игру, что было хорошо, потому что иногда самые креативные штуки возникают, когда перестаешь бояться за каждое слово. И боги были такой сдерживающей системой в прошлом. Они бросают вызов законам логики и рациональности; когда используешь богов, можно многое переписать. И когда убрали самих богов, я подумал: "Боже, это круто!" Это игра на уничтожение, знаете такие? И это действительно делает всю историю мощной, потому что можно проявлять еще больше фантазии, и не нужно чем-то сдерживаться, больше нет границ.
Меня не было в четвертом сезоне. Когда я появился в "Дежа вю"...
КМ: Это был ваш единственный эпизод в том сезоне.
КС: Я был в том году в "Молодости Геракла". Я был занят, избивая школьников. [смеется]
КМ: В этом сезоне Зены у вас было несколько эпизодов в качестве смертного, до того, как, к счастью, вы вернулись к сущности бога. "Ферма старого Ареса" была забавной, но у меня сложилось впечатление, что сценаристы быстро исчерпали ресурсы и сюжетные линии Ареса-смертного.
КС: Арес завел собаку! [смеется]
КМ: Верно! Так как, вы сами рады, что Арес снова стал богом, или вы хотели бы подольше играть смертного?
КС: У нас было несколько эпизодов с Аресом как смертным, и мы знаем, что ему это не особо удается. [смеется] Там в "Возвращении домой" - отличная реплика: "Я должен вернуть свою божественную сущность. Я ,как бы это сказать... ? Бог!" [смеется] У меня не получается быть смертным. Но, по крайней мере, Аресу повезло, что он сам это понимает. "Я не хорош в этом. Я не могу сделать этого!" "Ферма старого Ареса" была в этом случае неплохой; в ней нам удалось сделать все смертные вещи, которые мы хотели сделать. Разве не было смешно смотреть, как он это делает, пытается и все-таки делает? Это было здорово. Нам удалось вытрясти все, что только можно, и потом решили: "Он снова будет богом". Какой там эпизод сейчас намечается выйти в эфир?
КМ: Последним был "Вы там".
КС: Это там как раз Арес вернул свои силы. И он говорит: "Погодите, мне нужно кое-что сделать". Он возвращается на ферму и приканчивает ту псину. [смеется] На тот случай, если вы вдруг подумали, что он становился сентиментальным! На тот случай [если вы подумали], что на Олимпе будут жить он, Афродита и он возьмет собаку. Только чтобы показать, что старый Арес вернулся – вернись, убей собаку! [смеется]
КМ: Ну да, это в любом случае был странный эпизод, с Майклом Херстом в роли репортера. Из промо-просмотров меня сразу заинтересовало, как там собираются объяснить, что Зена дает ТВ-интервью. Ее перебросят в будущее, или что? И, что смешно, они вообще не стали объяснять! Они просто взяли репортера, который бегает за Зеной, чтобы взять у нее интервью во время сцены сражения.
КС: Точно. Мы часто смотрели ту передачу, когда я был ребенком, "Вы Там". Репортер с микрофоном: "Я прямо сейчас говорю с Бенджамином Франклином в его лавке". Ребенком я велся на это: "Ну конечно. Естественно. Почему нет?" Так что мы могли бы потратить много экранного времени, пытаясь найти какое-то объяснение. И всё испортить. [смеется]
Кроме того, когда у людей берут интервью, это - хороший способ объяснения разных вещей. Когда берут интервью, люди четко говорят о своих намерениях, или о том, что они чувствуют, и обо всем том, что обычно нужно додумывать самим, из их поведений, интонаций, мимики. Так что - да, это хороший способ объяснить какие-то отдельные вещи, и заодно организовать эту идею, с возвращением бессмертия Афродиты и Ареса. Это было очень весело.
Я только что закончил съемки на телевизионной передаче в Новой Зеландии, и Майкл режиссировал. Собственно, я заканчиваю сниматься завтра; мне нужно было отдохнуть, чтобы закончить съемки в своем последнем эпизоде "Зены". Но мы так повеселились, особенно в той сцене публичного дома, где мы все стоим в очереди; это просто нечто, говорю вам. [смеется]
КМ: Я был так разочарован, когда узнал, что вас не будет в финале сериала. А сколько еще эпизодов у вас запланировано?
КС: Еще два. Тот, который я уже закончил - самый последний; вот это съемки! Последние три начнут снимать на следующей неделе, и я начинаю репетировать пьесу "Синяя Комната" с Данилл Кормакк, которая играла Эфини. Так что со следующей недели мы начинаем репетиции. Но это было странно - снимать мои последние сцены. Вуу.
КМ: За последние несколько лет вы работали в немалом количестве проектов, включая и кино, и телевидение. Было тяжело совмещать всё вместе?
КС: Было дело, год назад, когда я сказал: "Слушайте, я сматываюсь". Я просто думал, мы закончили курс с Аресом, и я хотел двигаться дальше, к новым горизонтам, да и просто чувствовал, что для меня наступило время идти вперед. А потом Эрик Грюндермэн позвонил мне и сказал: "Слушай, я помню, что ты говорил, но если будет действительно хороший сценарий.... Конечно, тебе не пришлось бы играть столько, сколько было в последние несколько лет, но если бы это оказалась хорошая дуга, ты бы согласился приехать и сняться в одном-двух эпизодах, самых лучших?" И я подумал об этом, я не собирался сразу отказываться. Могу сказать, до вчерашнего дня сам не осознавал, насколько привязан к своему герою и всему сериалу. Я сказал: "Конечно. Если это будут разовые съемки, я вернусь и отыграю". Насчет длительности съемок - я еще и потому был заинтересован, что плохих парней лучше всего использовать экономно, иначе они теряют свою харизму, свой потенциал. Не то, чтобы я что-то говорил Робу Таперту, как нужно обращаться с плохими парнями, он и сам знает. Просто мне нужно было немного пространства для себя. Поэтому при подписывании контракта я сказал, что сейчас я тут ненадолго. И затем стали продолжать новый сезон с конца пятого, и я подумал: "А что, это интересно. Да, круто". И еще не успев осознать, я уже вернулся, я снова был в деле. Еще бы, с таким материалом. И снова я был удивлен, когда люди раскритиковали пятый сезон, потому что я полно времени и сил потратил, мне лично нравилось, каким образом развивался мой персонаж. И вот, я застрял там дольше, чем первоначально предполагал. Но, Боже, даже если бы я ушел, занялся чем-то другим - я все равно был бы здесь, пусть и не на работе. "Это что-то, к чему я всегда могу вернуться", это как если ты уходишь из дома, время от времени возвращаешься, снова и снова навещая мать и отца. Уходишь, тебя нет дома несколько лет, много лет, но тебя греет мысль, что всегда можешь прийти домой, снова спать в своей комнате. Вот так и было. И я действительно испытал потрясение, когда в последний раз снял свой костюм Ареса. Я говорил людям на съемках: "Я носил эти сапоги шесть лет. Чертовы вещи, снимать-надевать, эти дьявольские вещи". Я снял их и повесил костюм, и просто какое-то время сидел, смотрел на него и думал: 'Боже, ну надо же, я никогда больше его не надену'. Это как вторая кожа, понимаете? И это - только малая доля того, что будут чувствовать Люси и Рен.
КМ: Ну, вы знаете, как работает телевидение. Еще лет пятнадцать все будут ностальгировать, и еще ведь будут снимать полнометражную "Зену".
КС: "Зена: муви". Да, да. [смеется] И я буду в своих трехстах футах пытаться влезть в мой костюм Ареса, буду пытаться снова поиграть мускулами! [смеется] Арес облысел, опирается на трость - да, люди так хотят это увидеть!
Но да, я провел свой третий десяток, снимаясь в этом сериале; и в моей жизни, и в жизнях других людей случилось много всего, о чем и подумать было нельзя. Это клише, но вся съемочная группа - это твоя огромная семья. Когда я работаю, я вижу этих людей чаще и больше, чем своих домашних. Хорошо, что у меня сразу начинается другая работа, нет времени маяться от безделья. Скажу "прощай" Аресу, с кем мы очень, очень хорошо пообщались, хотя было нелегко. Он был крепким орешком. Опять же, я допускаю, что еще не факт, что работа закончена; просто я прощаюсь с этим парнем. Не думал, что такое когда-нибудь случилось бы. Я обычно довольно спокойно отношусь к расставаниям и всему такому. А тут - это для меня сюрприз.
КМ: Так какие проекты вы планируете на последующие год-другой?
КС: Это забавно. В тот день, когда я пришел в "Зену", я закончил в театре. А теперь, когда я заканчиваю Зену, я снова оказываюсь в театре. И, похоже, это то направление, в котором я теперь пойду. У меня имеется "Синяя Комната", и неделю назад мне звонили насчет другой, гастролирующей, пьесы – здесь, в Новой Зеландии, на которую я, к сожалению, не смог согласиться, но когда не пытаешься сам собой управлять, вдруг оказывается, что какие-то обстоятельства начинают управлять тобой. Я как будто вернулся к тому, с чего начал, что в какой-то мере хорошо, потому что я скучал по этому - сильно скучал.
КМ: Я говорил со многими актерами, которые наслаждаются самой сутью театра, в отличие от телевидения, где за вами следую камера, и в итоге все сводится к пост-съемочной редакции, и могут уйти недели прежде, чем снятое отправится к зрителю.
КС: И у вас еще остаются нерастрепанные эмоции. Вы словно под заклинанием, на пару часов - не садитесь, попивая кофе и дожидаясь нового дубля. Это всегда полная связь с персонажем. Мне нравится.
Полагаю, что дальше я еще задумаюсь, но пока ничего насчет дальнейших шагов не планировал [в своей карьере]. Я всегда живу в стиле, знаете, когда мне звонят насчет работы, и я: "О, круто!" Я в самом деле никогда не ходил и не искал предложений. [смеется]
КМ: То, что вы живете в Новой Зеландии, ограничивает ваш доступ к Голливудским проектам?
КС: Да, разумеется. У меня есть агенты в Лос-Анджелесе, и иногда, когда я приезжаю подписать контракт, я задерживаюсь на лишнюю неделю, и они начинают про свои хиты и потери. В прошлом году я провел там три недели, и ничего не случилось [тогда]. А я тем временем сижу там, и денег остается все меньше, да еще с учетом обменного курса! И я им сказал: "Слушайте, ребята, я больше в этом не участвую. В смысле, я не собираюсь жить здесь вечно". Это не пренебрежение, у меня там есть друзья, и мне нравится туда заезжать, но мои дети растут в стране, которую я считаю для них лучшим местом в мире. Это вопрос предпочтений. Я люблю играть. Это для меня как дышать, я всегда буду играть. Это - важная часть моей жизни, но моя семья – вот моя жизнь. Она всегда на первом месте. Мне слишком повезло; я был тут, в Новой Зеландии и ловил удачу последние пятнадцати лет, и я собираюсь испытывать удачу дальше. Я останусь, пока не достану их! [смеется] Я останусь, пока меня не прогонят из города с пылающими факелами и крестьянами с вилами! Он - чудовище! [смеется]
КМ: Многие из актеров "Геракла" и "Зены" перешли от актерской работы к режессированию. Вы не проявляли такого интереса?
КС: [долго смеется] Нет! Помните, в самом начале говорили об уходе от ответственности? Смотрите. Я уважаю их; не поймите меня неверно. Я просто восхищен Рен и Майклом Херстом - он, по-моему, вообще гений. Он может делать всё, этот парень; он - человек-оркестр. Я уважаю это, но - угу! Когда объявляют, что съемка закончена - всё, меня там нет. Я не беру работу на дом! Я не прихожу домой, чтобы составлять план съемок следующего дня! [смеется] И когда что-то происходит не так, как надо, люди не смотрят на меня и не орут: "Ты, придурок!" Это как бы: "Да-да, я вернулся выпить кофе". [смеется]
КМ: Кевин Сорбо срежессировал несколько эпизодов "Геракла" и, по-моему, он сказал, что его сводило с ума, сниматься и одновременно направлять других - делать это одновременно - просто сумасшествие.
КС: Да, абсолютно так. Думаю, когда вы возвращаетесь на Землю, вы все точно рассчитываете - я имею в виду, точно знаете, сколько ударов сердца в секунду должно быть, Не расходуете больше энергии, чем нужно! [смеется] Когда вы в это ввязываетесь, вы тратите их впустую!
КМ: Это все вопросы, которые были у меня приготовлены; было ли что-то еще, о чем вы хотите рассказать?
КС: Вероятно, это одно из последних интервью, которые выйдут в печать. Меня всегда поражала глубина чувства и сила поддержки сериала, и одна из причин столь долгого существования сериала именно в этом. Я сам был пассажиром этого особенного корабля, и для меня это было отличное путешествие, и если есть какой-то способ передать мою благодарность всем людям, смотревшим сериал - даже тем, кто ненавидит Ареса - Спасибо!
КМ: Я спрашивал Тэда Рэйми, не беспокоит ли его, что некоторым зрителям не нравился его Джоксер, и он сказал, это нисколько: по крайней мере, люди как-то его оценили.
КС: О, точно. Да!
КМ: Для людей самое худшее - это когда говорят "Мне плевать"
КС: Вообще-то, самое худшее для людей - когда заявляют: "Кто?" [смеется] "Это кто был?" [смеется]
КМ: Что ж, спасибо, что потратили время и поговорили с нами. Это было невероятно интересно, видеть вас в роли Ареса целых шесть лет.
КС: Вам большое спасибо! Не часто доводится поговорить о сериале в Новой Зеландии, да еще в такое дождливое субботнее утро. Я сегодня собирался идти смотреть крикет. Но позвольте сказать, сегодня - не день крикета. Мои дети не начинают драться за завтраком при слове "крикет", так что вы спасли мне это субботнее утро! Я сказал, что идет дождь, но, по-моему, сейчас около двадцати семи по Цельсию, да еще стопроцентная влажность. Так что я просто лежал бы и отращивал второй подбородок!
